Олли знал, что не стоит вестись на уловки Марко, в каком бы виде они не проявлялись. Вот только противостоять им не мог: хватало одного вкрадчивого голоса или этих умоляющих, по-детски состроенных глаз, как противоречить было невозможно. Да и не хотелось, потому что каждая "уловка" привносила что-то свое… Родное и особенное. Сладкие поцелуи или жаркие объятия, приводящие к томным вздохам - все всегда заканчивалось одинаково. Но только не сейчас.
Сидя в позе лотоса на диване перед журнальным столиком и задумчиво почесывая макушку, Олли все не мог сообразить, как он поддался на очередную уловку. Вот уже более часа он смотрел на шахматную доску с оставшимися фигурами и размышлял почему согласился играть на желание с Марко. Наверное, из-за того, что вариант на раздевание даже не рассматривался, так как обнаженный вид игроков определенно бы отвлекал. Вторая причина скрывала более прозаический замысел - Олли хотел отыграться над тем, кто ставит его в нескромное положение. И все равно, что это положение нравилось обоим, дело было не в этом, а в желании увидеть Марко смущенным… Впервые увидеть растерянным того, кто держит все под контролем.
Сначала, все шло неплохо и Олли не составляло труда убирать с поля "вражеские" фигуры. Он даже поверил, что право первого хода за белых приведет его к победе, однако потом дело пошло хуже. Марко ловко обставлял своего противника лишь изредка ухмыляясь удачному стечению обстоятельств:
– Ну что, сдаешься?
– Черта с два! – заявил Олли, скрепя не только сердце, но и руки, – в школьной Олимпиаде я гарантированно получал второе место за стратегическое мышление.
– И чего же не хватало до первого места? – Марко склонил голову набок, продумывая шаг, которым впоследствии "съел" белого коня.
Олли тяжело вздохнул, переставив ладью вперед и только потом ответил:
– Скорости…
– ... И внимательности. Особенно на тех фигурах, которые могут далеко ходить.
Черная королева решительно переместилась с одного конца доски на другой, избавившись от последней пешки и подступив к королю, который отступил на шаг в сторону... Там его ждал шах от слона, о чем предупредил Марко. Оценив ситуацию, Олли понял, что ситуация патовая - его просто загнали в ловушку, хотя изначально это он хотел так сделать.
– Черт…
Откинувшись на диван, Олли не столь многословно прокомментировал свое поражение и устало прикрыл лицо рукой. Под вечер комнатный свет, казалось, режет по глазам, либо они устали от того, что так пристально рассматривали шахматную доску. Увидев любимого в таком положении, Марко подсел ближе, прикоснувшись бедром к его колену:
– Не переживай, солнце, это всего лишь игра. Не стоит воспринимать все так близко к сердцу.
– Ты думаешь, я расстроен из-за проигрыша? Марко, у нас завтра концерт, вот о чем надо переживать.
– Но там все прекрасно. Репетиция, настройка инструментов, и… если ты боишься проспать, то я за этим присмотрю.
Олли усмехнулся. Он прекрасно знал, какое именно будет пробуждение, но это казалось лучшим вариантом, чем проснуться от раздражающего звука будильника. Он улыбнулся своим мыслям, не зная, что за ним пристально наблюдают, хотя чувствовал присутствие рядом. Марко же нравилось смотреть, как его друг постепенно расслабляется и больше не выглядит таким напряженным, как задумчивое выражение лица сменяется на умиротворенное, как уставшее дыхание переходит в мирное и глубокое. Глаза Олли начали слипаться, и он потер их кулаком.
– Э-э, так дело, не пойдет. Идём спать, - Марко похлопал любимого по плечу и уже было собирался отвести его в спальню, но тот не спешил вставать. Олли прислонился к Марко боком, уткнулся носом ему в шею и тяжело вздохнул:
– Я не хочу спать, я… тебя хочу.
Поползновения тонких пальцев начались на груди, но ближе к краям футболки их перехватили.
– Нет, не хочешь, это Я тебя захочу, если ты продолжишь и, если ты заснешь во время процесса… – но Олли не хотел слушать. Он уже покрывал длинную шею короткими поцелуями. –Перестань, солнце…
Хватка Марко на пальцах постепенно ослабевала, как и желание противиться. Но если все пойдет своим чередом, то кто-то точно не захочет просыпаться рано утром. Поэтому, насладившись поцелуями, Марко нехотя отстранил от себя любимого, мягко провел ладонью по его волосам и нежно чмокнул в лоб.
– Я видел, как ты клевал носом во время партии, хотя пытался казаться бодрым. Сегодня был особенно насыщенный день перед концертом и нам нужно хорошо отдохнуть, но после, я обещаю… – Марко ухмыльнулся, притягивая к себе Олли, чтобы коротко поцеловать в губы, –после мы сделаем все, что планировали.
– Я лично проконтролирую, чтобы ты сдержал обещание.
– Лучше бы ты так сон контролировал, – усмехнулся Марко, взъерошивая пшеничные волосы своей большой ладонью. – Думаешь, почему мы тебя забываем? Потому что некто…
– … потому что "некто" не дает мне выспаться в моей же постели.
– Значит, причина во мне?
– Конечно! Ты всегда во всем виноват, – Олли вздохнул, откинув голову на спинку дивана, – но я даже рад этому, потому что… потому что это ты.
Эмоции в голосе постепенно начали стихать, но в нем по-прежнему можно было услышать нежность, что не могло не радовать. Марко погладил друга по волосам, а затем подхватил его на руки и отнес в спальню. Олли, посопротивлялся для проформы, мол, не маленький уже, чтобы на руках носили, но такое отношение… льстило. Особенно, от любимого человека. Через несколько минут Олли уже был накрыт одеялом и не хватало только одного. Той самой причины, которая заставляла просыпаться с хорошим настроением. Марко взглядом пригласили в постель, но тот не так уж и спешил.
– Уверен, что не проспишь?
– Даже если и так, я придумаю отмазку для шефа, – Олли многозначительно ухмыльнулся, хлопая ладонью по постели. – Ну же, иди ко мне. Не строй из себя недотрогу.
Марко сложил руки на груди, вздернув бровь вверх. С минуту он стоял на месте, будто что-то обдумывал, хотя решение давно пришло само собой. Он разделся, но только до белья, вызвав недоуменный вид любовника.
– Боишься, что я тебя изнасилую во сне?
– А ты способен на такое?
– Не знаю, – Олли легкомысленно пожал плечами, подавшись вперёд к только что легшему Марко, – зависит от того, в какой позе ты будешь спать.
Тонкие пальчики гитариста провели по боку Марко, перешли на живот, прощупывая расслабленные мышцы и поползли вверх. Чувствительные места обошли специально, чтобы без задержек добраться до щетины трёхдневной давности и остановиться на большом носе. Олли улыбнулся и чмокнул в самый кончик.
– Даже если тебе он не нравится, я все равно его люблю. Как и все части твоего тела.
– А ты умеешь признаваться в любви, – хмыкнул Марко, протягивая руку к Олли. Провел по волосам, а в конце – по ладони, переплетая свои пальцы с его.
– Учился у мастера, который впервые признался после того, как кончил.
– Я… не мог раньше, – глаза Марко вдруг забегали, а напряженность в теле наливалась с новой силой. – Ты же знаешь, у меня рот был занят.
– Ага, конечно, знаем мы чем он был занят.
Олли прищурился, осторожно толкнув любовника в грудь. Тот явно смутился и таким он нравился ещё больше. Марко крепко обняли, придвигаясь к нему ближе с решительным желанием зацеловать его всего до кончиков пальцев, пожамкать за все интересные места и точно не отпускать до первых лучей солнца...
Целый день группа занималась тем, что настраивала аппаратуру. Марко, между приемами колы, проверял все лично сам, в то время, как гитаристы умоляли не трогать колки на гитарах. Состроив лицо уязвленной гордости, Марко отправился в гримерку готовиться к концерту. До него оставалось не так много времени, но еще можно было поколдовать над своим сценическим образом. Подводка, боа, котелок, фрак, размытые черные пятна на лице, как от нефти - пройденные этапы, и не один раз, но надо же что-то… Марко косо взглянул на сидящего в углу Олли, который бездумно проводил по струнам, может искал идеальный звук.
– Посоветуешь?
– Ммм? – гитарист машинально поднял взгляд, отрываясь от своей игры.
– Посоветуешь в чем мне выступить?
Олли вскользь осмотрел Марко и фыркнул, вернувшись к гитаре.
– Главное, в одежде, прикрывающей хотя бы 90% твоего тела.
– Почему "хотя бы"?
– Марко, я знаю тебя не первый год, – поднялся Олли и пошел к зеркалу, – ты не упустишь момента, чтобы не показать свою…
– …благоразумность? – в голосе послышалась непритворная усмешка.
– Заинтересованность в совокуплении прямо на сцене.
– О чем ты, солнце? Я сама невинность, – в "невинных" голубых глазах Олли заметил первый огонек? и то, как руки потянулись к нему обвить талию.
– Это ты в интервью будешь рассказывать, если тебе еще кто то верит, – Олли все таки обняли, но он выставил руки вперед, когда его попытались поцеловать. – Марко, не надо… Не здесь. Вдруг, кто придет?
– А, значит тебя не устраивает только место действия? Хорошо, давай сменим, тем более, у меня для тебя кое-что есть…
Марко заговорщицки подмигнул, схватив друга за руку и повел в подсобку. Олли удивил столь буйный настрой перед концертом. Он подумал, возможно, Марко нервничает и хочет снять напряжение, чтобы выйти на сцену с ясными мыслями, однако последние слова значили, что дело не только в быстром перепихоне. Олли вытянул руку из захвата и как раз в этот момент в гримерку вошел Капу. Неловкое молчание прервал сам Капитан, сообщив, что организаторы хотят видеть лидера группы. Марко чертыхнулся, просчитывая в голове возможное развития событий и надеялся, что это касается не отмены концерта. Он глубоко вздохнул и пошёл на встречу, а Олли под шумок перебрался к своей милой гитаре. Пару аккордов вышли фальшивыми, но потом он расслабился, встряхнул рукой, и музыка полилась своим чередом. Капитан наблюдал за этим действием с недоверием и хотел было что-то сказать насчет увиденного, но передумал. В конце концов, его друзья не маленькие – сами разберутся. Главное, чтобы это не выходило за оговоренные рамки.
За десять минут до выхода на сцену Олли снова поймали, в то время, как остальные занимались своими делами. На этот раз Марко был настроен решительно, и ему никто не помешал дойти до подсобки. Олли обернулся и напустился на Марко с неприкрытым возмущением в голосе:
– Предлагаю подрочить, если тебе невтерпеж, но заниматься сексом перед самим началом мы не будем.
– А кто тебе сказал, что я привёл тебя за этим? – Марко усмехнулся, уперевшись локтем в стену и почти что навис над гитаристом. Тот осмотрел помещение на случай, если это поможет разобраться что к чему. – Вчера мы играли в шахматы и ты проиграл мне желание, помнишь?
Олли кивнул.
– Ну так вот, я считаю, что сейчас очень хороший момент, чтобы отдать должок…
В свете тусклой лампочки в полумраке подсобки глаза Марко блестели чем-то недобрым. Шаловливым. Из кармана он вытащил пробку, а с полки взял смазку и продемонстрировал перед любовником. Долго гадать не пришлось, чтобы соединить все воедино, но на несколько секунд Олли уставился на игрушку. Он не сразу догадался, кому именно эта пробка предназначалась, а когда понял, покрылся румянцем.
– Сааресто, ты колы перепил?! У нас через несколько минут концерт, а ты хочешь чтобы я пропрыгал его с пробкой в заднице?
– Молодец, даже объяснять ничего не пришлось, а я боялся, что ты не поймёшь. – Марко подмигнул, наклонившись к ушку и вкрадчиво шепнул: – Давай, разворачивайся и выпяти свою попку, как ты любишь это делать.
Олли стоял, словно по голове чем-то стукнутый. Мало того, что ему предлагают такое непотребство, дак еще и ТАКИМ голосом! Сопротивляться было сложно, но в голове еще сохранились остатки разума. Олли взглянул на раззадорившегося Марко. Так сладко было стереть эту наглую улыбку с лица твердым "Нет".
– Но почему? Дома тебе нравилось…
– "Дома"! Но не перед несколькими сотнями людей, – Олли старался не повышать голос, но возмущению не было предела.
– Брось, никто ничего и не заметит, если я проведу пару финтов, которые заставят обратить на меня внимание.
– … и тогда я незаметно кончу в штаны?
– А ты попробуй сдержаться до конца. Ради меня, – голос неожиданно стал серьезным, а сильные руки обвили Олли за талию, притягивая вплотную.
– И… что я с этого буду иметь?
– Меня, – в свете лампочки улыбка чеширского кота просто сияла, – я сам вытащу пробку, подарив тебе удовольствие…
Одновременно со словами, Марко обрабатывал любовника и действиями, чтобы сбить с толку и не встретить сопротивления со стороны. Гладил, ласкал, прижимал к себе и сжимал ягодицы, которые должны были быть уже оголенными. Думать во время поцелуя о чем-то постороннем никогда не получалось, но сейчас Олли надо было принять важное решение. Он быстренько прикинул в уме, что не сможет сильно возбудиться, если будет стоять на месте, а значит пережить каких то пару часов вполне возможно. Да и Марко потом получится раскрутить на что-то более существенное за пробку…
– Не волнуйся, я буду рядом и если что, прикрою тебя, – Марко заботливо обнял Олли и поцеловал его в макушку. – Я не заставляю тебя, просто… хочу, чтобы ты принял мое предложение.
Вот так всегда. Властный характер проявляется во всем, что касается работы и близких отношений, но благо Олли удается перенять эту эстафету в постели. Он прижался к груди, вспоминая смущенного Марко, который пытался закрыть лицо руками, когда ему делали минет, или когда так нежно и с любовью зацеловывали, что он едва не кончал от одних прелюдий. Эти воспоминания навевали улыбку и хотелось повторить те моменты снова, но… не здесь и не сейчас, и чтобы румянец, предназначался только Олли. Он отстранился от груди Марко и поцеловал того в губы, а затем развернулся, выпятив попку.
– Надеюсь, штаны сам снимешь?
– С превеликим удовольствием.
Голос Марко прозвучал низко с бархатной хрипотцой, которая заставляла мурашки бежать по спине. Брюки стянули вниз, но не до конца, а чтобы была оголена лишь задница. Олли вздрогнул, почувствовав как его ягодицу оттянули в сторону, а к сжатому входу прикоснулся смазанный палец.
– Тшш, расслабься и ничего не бойся. Мы делали это много раз…
– Да, но не тогда, когда скоро выступать перед толп… Ой!
– А в чем собственно разница? Никто не будет знать, кроме нас двоих, что ты с "сюрпризом". Разве это не возбуждает?
Марко наклонился, шепча на ушко, и Олли услышал в голосе насмешку. Палец постепенно проникал все глубже, нужно было делать все быстро, а Олли могло быть неприятно. Марко решил ускорить дело, забравшись свободной рукой под футболку любовника и ласково провел по груди. Соски не были такими чувствительными, как у некоторых, но Олли заранее напрягся, чем вызвал недовольство сзади.
– Солнце, тебе нужно расслабиться, чтобы прошло все быстро и безболезненно.
Марко немного прижал друга к стене, чтобы тот стал ровнее и поцеловал его в губы, стараясь отвлечь. Спустя несколько секунд мышцы начали поддаваться напору извне, и вскоре к первому пальцу присоединился и второй. Олли глухо простонал, но отпускать его не собирались. Он машинально завертел бедрами, провоцируя в себе движение и новые стоны, которые заглушили поцелуем.
– Вот так, молодец… Входишь во вкус, верно? – Марко хмыкнул, шлепнув по светлой ягодице.
– До вкуса мне еще далеко… – Олли зажмурился. Он прекрасно ощущал, как возбуждается и не хватало только насаживаться на пальцы. – Но ты видимо спешишь меня довести до такого состояния?
– Нет, о чем ты? У меня просто не хватит времени и скоро концерт.
Олли возмущенно обернулся с покрасневшими щеками скрытыми волосами.
– И ты только сейчас об этом вспомнил?
– Ну извини, я немного медленный, – Марко пожал плечами, как ни в чем не бывало, будто это не его пальцы сейчас расширяли задницу любовника.
Олли уткнулся лбом в стену, закусывая губу на всякий случай. Ему казалось, что прошло намного больше времени, чем Марко планировал, однако, в дверь не стучались. Может решили заменить солиста на Яску, он же подпевал когда-то?.. Подобные мысли заставили отвлечься, расслабиться, и Олли даже не заметил, как из него вытянули пальцы. Ноги вдруг подкосились, но с помощью Марко удалось устоять… Во всех смыслах…
– Потерпи ещё немного, Олли…
Успокаивающий шепот и поцелуй в шею не дали взбунтоваться, и в дело пошла пробка. Аккуратно, мягко, очень плавно, хотя это давление Олли не мог не заметить. Он старался не напрягаться и удивительно, как ему это удавалось. Когда плаг вошел до конца, штаны натянули обратно и осторожно шлепнули по заднице.
– Ты молодец, все, как я и планировал.
– Не заливай. Ты вообще думал, что я откажусь и планировал ходить весь день с обиженным лицом, давя мне на жалость. А в качестве извинения я бы позволил сделать с собой все, что угодно и не смог бы отказать.
Олли осторожно обернулся и попробовал сделать шаг вперед, но тут же оступился. Марко вовремя поддержал, не дав рухнуть на пол, а потом помог выпрямиться.
– Я не знал, что ты обо мне такого мнения. Разве я похож на деспота?
– Ты не деспот, но ты прекрасно умеешь манипулировать людьми в угоду себе. Эгоист ты.
Олли чмокнул в щетинистую щеку и с улыбкой развернулся к двери подсобки. Правда, улыбка тут же исчезла, когда давящий металл дал о себе знать. Олли закатил глаза, превозмогая себя, и приоткрыл дверь, сразу натолкнувшись на Капу. Тот не был сильно удивлен, но все-таки поинтересовался, что гитарист и вокалист – который вышел следом – делали одни в тускло освещенном месте. Олли сжался, сжимая в себе пробку и усиленно прикусывал губу, пытаясь быстро сообразить, что ответить клавишнику. Марко стоял сзади и, положив руку на плечо Олли сообщил, что они изучали теорию струн.
– Правда? Марко, я рад, что ты просвещаешь юное поколение, – Капитан покосился взглядом на Олли, – своими знаниями в физике, но не кажется ли тебе, что сейчас не время и не место?
Не дожидаясь ответа, Маркус развел руками и поторопил коллег по группе к выступлению. Когда Кэп ушел, Олли гневно обернулся на Марко.
– "Теория струн"? Ничего получше не мог придумать?! Да кто в это поверит?!
– Тшш, не шали. Кому надо, тот поверит, а сейчас не задерживай своего шефа всякими расспросами, - Марк принял благородный вид, проводя рукой по своему плечу так будто на нем была пыль.
Олли чертыхнулся втихаря, взяв свою гитару, сильно сжимая гриф. Он вышел на сцену одним из первых, чтобы, пока все приветствуют зрителей, успеть занять удобное положение. Если не делать резких движений и не переставлять ноги, то ситуация казалась вполне безопасной. Олли заранее знал, что нужно приветливо улыбаться, размахивать головой в такт музыке и быстро перебегать пальцами со струны на струну. Ничего сложного, все как всегда. Первые пару песен Олли так и выдерживал, стараясь сильно не сжиматься и как можно меньше двигаться. Однако, двигался Марко. Этот демон в обличии ангела выгибался так, что волей неволей приходилось акцентировать свой взгляд на нем. Он не стеснялся производимых действий, как бы невзначай касаясь своего бедра или проводил по груди, кружа вокруг соска, который выпирал из под рубашки. Как профессионал, Марко менял голос под настроение песни, иногда переходя на высокие ноты. В такие моменты Олли чувствовал, как в нем что-то обрывается, как те самые струны, по которым он проводил, всеми силами стараясь сосредоточиться на музыке. Простоять на месте весь концерт все же не удалось, однако совершать прыжки Олли не решался, иначе бы все увидели бугорок в штанах. С одной стороны, пробка в этом способствовала куда меньше, чем то, что вытворял Марко: он прижимался к своему гитаристу, терся о него боком и прикасался к бедру, чуть сжимая пальцами. Олли закусывал губу, опуская голову, а Марко вновь возвращался на середину сцены, как ни в чем не бывало. Он знал, что на него смотрит не только несколько сотен людей из зала, но и пара светло-голубых глаз, которые наверняка за это время потемнели. Марко посмотрел на Олли, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Это внушало уверенность и раззадоривало еще больше, однако Марко желал, чтобы его не сожгли после концерта за совершенные выходки. Он набрал в грудь побольше воздуха и обратился к толпе, позволяя любимому гитаристу отдышаться. Олли зацепился за этот момент, как за спасательный круг и обнаружил, что у него банально дрожат руки. Если он все правильно помнил в такой ситуации, то до конца оставалось не так много времени. Вот только до чьего, Олли не знал. Теплый металл давил на мышцы прохода и с каждым мигом сжиматься хотелось все больше и больше. В мыслях Олли обрушивал на Марко сотни ругательств и клялся, что сдерет с него три шкуры, если, конечно, переживет шоу. В то время, вокалист чувствовал себя расслабленно, повинуясь музыке и изредка покачивая бёдрами в такт. Первый ряд - как и все последующие - радостно визжал от представления, но только вспотевшему Олли было не весело. Он начинал ненавидеть этот соблазнительный прогиб в пояснице, напоминающий, каким Марко может быть гибким. Ненавидел эти мимолетные взгляды, полные задора и огня от происходящего на сцене, и в конце концов, ненавидел эти узкие штаны. Обтягивающая ткань выгодно подчеркивала длинные ноги и стройные бедра, а сзади – еще и упругую задницу. Олли немедленно хотелось вцепиться в нее пальцами, развести ягодицы в сторону и заполнить собой до самого конца. Казалось, гитарист отдался музыке, но на самом деле в его голове создавались картины одна развратнее другой. Он попытался отвлечься, не позволяя пальцам фальшиво скользить по струнам…
Когда прозвучал последний аккорд, Олли словно вернулся в реальность. Он осмотрел толпу перед собой, как ребята выходят на сцену под овации, и заметил, как потом Марко незаметно проскочил за кулисы. Это был отличный шанс поймать коварного искусителя в собственные силки, но Олли все еще находился на сцене с плагом в заднице, который возбуждал при малейшем движении. Приходилось передвигаться спешно, но осторожно, дабы никто ничего не заметил. Олли поглубже вздохнул, поблагодарив себя за то, что не изменяет любимому фасону широких брюк, иначе собственное возбуждение заставило бы провалиться под землю и глубже.
В гримерке Марко сидел, развалившись на диване, попивая прохладную колу, но как только вошел Олли и взглянул на друга, случайно поперхнулся.
– Олли? Как ты? Я…
Но фразе не суждено было стать законченной. Худые, но жилистые руки потянули Марко в подсобку и прижали к стене. Олли одним быстрым движением приставил колено между его ног, чтобы не было и мысли стиснуть бедра вместе.
– Снимай эти чертовы штаны или останешься даже без белья, – угрожающе рыкнул Олли на ухо любовнику, пытаясь в торопях расстегнуть его ремень.
– И ты позволишь всем смотреть на меня такого…
– А кто сказал, что я выпущу тебя отсюда?
Марко не показывал напряжения, однако оно чувствовалось во всем: в напряженных мышцах, поджатых ягодицах, в голосе. Олли это волновало, как заботливого и любящего человека, но в данный момент его интересовало только одно – снять эти неприлично узкие штаны. И сжать пальцами неприлично привлекательные бедра. Олли не жалел силы, вцепился почти мертвой хваткой, потому что находился на грани, и от перехода за нее его отделяла одна вещь – грубая ткань такой ненужной теперь одежды. Дрожащие пальцы пытались расправиться с пряжкой ремня, которая поддалась не сразу, звякнув об пол. Глазами Олли прожигал спину Марко, потом взял его за подбородок, повернув голову для поцелуя.
– Расслабься, дорогой, ты ведь не хочешь, чтобы нам было неприятно? – по колючей щеке прошли губы.
Нежные и короткие поцелуи осыпали длинную шею в то время, как Олли спешно смазал пальцы и раздвинул так горячо любимые ягодицы. Действовать надо было быстро, но осторожно. Марко глубоко вздохнул, ощутив внутри себя сразу два пальца.
– Ол-Олли…
– Тише, сейчас все будет хорошо…
Олли расстегнул нижние пуговицы рубашки и забрался под нее прямо к соскам. Коснувшись их, Олли чувствовал возбуждение любовника.
– Ммм, это от концерта?... Я видел их. Они выпирали из под ткани, когда ты поднимал руки. Я хотел взять их в рот прямо на сцене, пососать, сжать зубами…
Череду слов прервал стон Марко, почувствовавшего давление на сосках. Олли машинально сжимался, тоже не мог сдержаться, выдыхая, издавая стон. Он не понимал, как еще не протаранил Марко своим стояком, который болезненно упирался в ширинку и додумался приспустить штаны вместе с бельём. Он облегченно выдохнул, когда на член перестала давить ткань, и прижался к обнаженным ягодицам Марко. Тот удивился, насколько сильно возбуждение, и высказал опасения насчет своей задницы, но его убедили очередным поцелуем, что ничего плохого не случится, "если мальчик будет слушаться". Олли облизнулся, раздвинул ягодицы и плавно вошел до самого конца, шепча пошлости, которые никогда не сказал бы вслух при других обстоятельствах. Но сейчас он был неимоверно возбужден, сейчас Олли мог отыграться за каждое движение бедер, рассчитаться за каждый стон. Марко чувствовал на груди ласкающие пальцы, которые затем скользнули вниз, погладили выбритый лобок и обхватили член в кольцо. Мягкое и неспешное надрачивание возбуждало, заставляя Марко прикусывать губы и сжимать любовника в себе. Олли был счастлив, как его плотно обхватывают, порой так крепко, что не получалось даже толком скользнуть назад. Он обхватил бедра пальцами, крепко сжимая, словно держался за них и чмокнул Марко в затылок.
– Давай… Давай, покажи, как ты двигаешь бедрами.
– Тебе не хватило этого на концерте? – усмехнулся Марко, но тут же застонал, когда невинный и упругий сосочек безжалостно сжали.
– Не хватило… Иначе, я бы тебя здесь не задерживал, а пошёл прямиком бы за влажными салфетками и новой парой штанов.
Олли толкнулся глубже, считая, что отвлекающие разговоры пора заканчивать. Марко качнул бедрами, вырывая удовлетворенные стоны не только из себя. Ему нравилась рука Олли на члене, что не позволяла кончить, пока не кончит он, но при этом так… ласково и возбуждающе гладила головку. Да и соски не оставались без внимания, их массировали, а иногда и оттягивали, чтобы услышать очередной высокий звук. Марко оборачивался и видел довольную ухмылку друга, продолжающего двигаться в покорном теле. Олли понимал, что времени остается все меньше и ускорился, наконец-то оставив чужой член в покое. Дело оставалось за малым – вытащить пробку. Олли прикоснулся к ней и немного расшевелил, кусая губы. Плаг слишком возбуждал, и буквально от пары движений Олли мог бы спокойно кончить и без Марко. Однако…
– Детка, сожми меня.
Глухо произнес Олли куда-то в спину Марко, но был уверен, что тот его слышит. Рука снова вернулась на член, а другая – подцепила пробку. Осталось дождаться нужного момента и, когда он наступил, Олли впился поцелуем в плечо любимого, заглушая свой стон. Марко дернулся, закусывая собственную ладонь, и излился прямо в подставленный кулак. Олли чувствовал себя на седьмом небе от счастья – с одной стороны не мучило давление, а спереди, наоборот, сдавливало, как надо. Ноги обоих подкашивались от оргазма, а дрожь в теле заставила отстраниться друг от друга. Марко повернулся, посмотрел на Олли и только сейчас заметил, что его штаны толком и не были спущены.
– Хоть ширинку додумался расстегнуть.
– И как по-твоему я бы тебя трахал? - буркнул Олли, натягивая штаны обратно.
– Не знаю, – честно признался Марко, мягко щелкнув любовника по носу, – ты у меня еще тот выдумщик.
– Значит, это Я предложил засунуть в себя пробку и мучиться?
– Ты не был похож на мученика.
– Ты не видел меня на сцене, – хмыкнул Олли, вспоминая, как скрывал свой стояк за гитарой.
– Ошибаешься, Олли, я наблюдал за тобой. Я же говорил, что прикрою, если что.
Марко подмигнул и мягко пихнул любовника в плечо. Олли смутился. Нет, он знал, что в экстренном случае ему позволят прошмыгнуть за кулисы и вернуться, как ни в чем не бывало, но… Он не знал, что те взгляды Марко не только действовали на нервы бедному возбужденному гитаристу. Марко заботился, а не провоцировал.
– Олли?...
Марко забеспокоился и снова прикоснулся к плечу задумавшегося друга. Тот вздрогнул, но посмотрел на любовника. Его спутанные длинные волосы прикрывали смущенный румянец, который Марко все же заметил. Он убрал пшеничные пряди за ухо и провел пальцами по широкой скуле.
– Ну, и чего ты так покраснел?
– Я… – завороженный Олли отреагировал не сразу. Он опустил взгляд ниже, обнаружив кое-что еще. – Марко, может ты все-таки подтянешь штаны?
– И тебя это смутило больше, чем то, что происходило пару минут назад? – засомневался Марко, но просьбу выполнил. – Чтобы я без тебя делал, а?
Олли помолчал, а потом вкрадчиво произнес, уткнувшись носом в грудь Марко.
– Не знаю, может быть, дрочил в одиночестве, как думаешь?
– Олли…
Марко смущенно хмыкнул, взъерошивая копну светлых волос. Он чмокнул любимого в щеку и обнял его, заботливо покачивая в объятиях. В голову пришла мысль об обещании, которое Марко давал еще вчера и незаметно улыбнулся, а Олли подумал о повторении шахматной партии. Только на этот раз он подготовится основательно.