— Люк! Люк!
Люк оглянулся и увидел, как за ним, размахивая сумкой и тяжело дыша, бежит Беатрис в двух шляпах на голове. Ветер ласково обдувал его волосы и руки. Он поставил чемодан на землю и распрямил ладони, наслаждаясь вечерней прохладой.
— Люк, ты в поезде забыл, держи!
— Спасибо, — задумчиво ответил он.
— Ты написал маме, что мы доехали?
— Нет, забыл.
— Тогда я сейчас напишу, а ты хватай чемодан и ищи машину. В ней должен быть Брендон, ты ведь помнишь, как он выглядит?
— Как же не помнить, у тебя с ним фотографии ещё со старшей школы!
— С ним я мало фотографировалась, только если с Джен! А, впрочем, не важно, иди давай!
Люк пожал плечами и пошёл.
Люк и Беатрис Стивенс были довольно известны с своих кругах — сестра таскала брата по вечеринкам, он нередко привлекал внимание тем, что был весьма задумчив — привлекал так сильно, что, сам того не заметив, завёл близкого друга среди приятелей сестры. Другом этим стал Оливер Клоуз, невероятно красивый, спокойный и образованный молодой человек. Сошлись они в основном из-за возраста — взрослый Оливер и чуть менее взрослый Люк явно не вписывались в компанию старших школьников. Они нередко гуляли вместе, Оливер как-то раз пригласил Люка с сестрой на ночёвку, и они, оставив шумных братьев-сестёр приглядывать за Эндрю, племянником Клоузов, сбежали на дачу и просидели там несколько дней, наслаждаясь тишиной. Вскоре о них поползли грязные слухи, но им было совершенно всё равно.
Беатрис тем временем наслаждалась жизнью в компании куда более весёлых Дженнифер и Брендона — вот уж люди-вечеринки! Предоставив Эндрю самому себе, они включили музыку и танцевали до трёх часов ночи, а потом, слегка подвыпив, устроили себе игру в «бутылочку». Дальше слухи полетели со скоростью света: поговаривали, что Беатрис была влюблена в Брендона, находились и те, кто считали, что они встречаются. И даже неизвестно, правда это или нет. Однако сейчас, когда все они уже давно выросли из старшей школы, а Люк и Оливер даже отучились (первый на экономиста, второй на орнитолога) и уже работали, всё это было давно в прошлом — однако они по-прежнему любили проводить время вместе.
И вот теперь Стивенсы получили приглашение от Клоузов приехать погостить на лето.
Люк шёл по платформе, задумчиво глядя по сторонам, даже почти забыв, зачем он идёт. Всё-таки таким чистым был воздух и таким красивым было небо… и облака на нём были более белыми, чем в городе. И листья на деревьях более зелёными…
Так он шёл, пока не увидел пыльную зелёную машину, из которого высовывалось лицо с белобрысыми бакенбардами, в чёрных очках — и волосатая рука с часами, которые выглядели довольно элитными, хотя, скорее всего, были куплены на распродаже в магазине секонд-хэнд.
— Эй, Люк! Люк, хей, ты не видел Беа?
— Она там, с сумкой.
— Садись тогда сзади, чемодан оставь, его сейчас закину. — Брендон вышел из машины и протянул Люку руку.
— Не холодно тебе? — спросил тот, пока они здоровались.
— Мне? С чего бы? Это Оливер у нас всё время мёрзнет. Но он астеник, ему можно. Садись давай! Беа! Беатрис! Давай сюда, рядом со мной!
Пока они ехали, Люк смотрел по сторонам. Ему бросился в глаза огромный каменный дом, серый и мрачный, обгоревший сбоку, с окнами, забитыми досками, заросшим садом — дом был окружён крапивой, снытью и неухоженными кустами.
— Кто здесь живёт? — спросил он. — Мне сначала показалось, что это заброшка, но я заметил там ботинки у входа. Или это недавно купили и будут переделывать?
— А, это не важно, какие-то местные сплетни. Мы поначалу думали, что там призраки, но нет, там человек, и даже два, или один человек и один призрак.
— В смысле?
— Сначала факты, потом слухи. Факты: ровно один раз Эндрю своими глазами видел в саду человека, когда искал свой бумажный самолётик. По его словам, это был высокий мужчина, довольно молодой, но передвигался медленно и тормозил. Факт второй: после этого случая мы звонили к нему в дверь, и нам ответил низкий мужской голос, не хриплый и довольно сильный, хотя и тихий, именно поэтому мы поверили первому факту. Факт третий: он был в сильной спешке. Факт четвёртый: на фоне мы слышали шаги. Если верить Эндрю. Итак, а теперь слухи: либо он там не один и с родственниками, о которых он нам ничего не рассказывал, хотя мы спрашивали, либо у него там призраки, либо он прячет заложников. Джен его боится, Оливер просто хочет держаться от него подальше, а Эндрю лазил к нему в сад и говорит, что слышал женский голос, но мы не знаем, верить ему или нет, вот так вот. Дальше судите сами, но лучше не суйтесь.
— А по-моему, очень интересно! — воскликнула Беатрис. — Люк, ты запомнил? Может, наведаемся к нему, а, Брендон?
— Я бы с радостью, да Джен не отпустит и Оливер тоже. Настучат матери, а та приедет и как начнёт читать нравоучения!
— А мы сбежим от них, вот и не будет!
— Ты её не знаешь! Она хоть в самой преисподней нас сыщет! «Не верьте слухам, не верьте слухам», а сама купила дачу в таком месте, где каждая семья окружена слухами! И как тут не начать это расследовать, а? Одна девица на этом карьеру сделала, стала журналисткой, подрабатывает нелегально (или легально) частным детективом.
— Прямо каждая?
— Прямо каждая! Даже наша! Знаешь, все эти слухи про Оливера, что он гей…
— А им-то какая разница? Это вам не обгоревший дом с крапивой! Занялись бы лучше этим, как бишь его…
— Грин его зовут. Но это сложно, у него сигнализация хорошая.
— А что ещё у вас есть?
— Есть Рейны. Они просто странные, что только про брата с сестрой не говорят. Она забитая какая-то, он просто выглядит мудаком. В чём их только не обвиняли, вплоть до инцеста. Есть Линны, у них просто все друг друга ненавидят, а есть Дин Краун, старый дед и маг растений, как его прозвали, потому что у него всё всегда растёт. Ещё эта Алисия Торн, которая вроде как замешана в нелегальщине, а вроде как и нет… Люк, а что ты думаешь? — вдруг спросил он, ненадолго отвлёкшись от дороги.
— Скучно это всё и мерзко.
Беатрис надута губки, но промолчала. Брендон снова повернулся к дороге.
— Ну вот и приехали! — наконец сказал он, вышел из машины и с видом нового рыцаря открыл дверь для Беатрис.
Люк видел радостное лицо Дженнифер, когда к ней подошла Беатрис и когда девушки обнялись, а Оливер помогал Брендону доставать чемоданы.
— Где мы будем жить? — спросил он.
— Беатрис будет на третьем этаже, там, где раньше была Катарина, когда мы ещё встречались. А ты рядом с Оливером, в смежных комнатах.
— Ого, помещаешь Беатрис на место своей бывшей… символично!
— Да что ты лезешь, куда не просят!
— Успокойтесь, ребят! — крикнула Дженнифер. — Вы голодные хоть? Мы с Оливером весь день стояли за плитой, поэтому не примем «нет» за ответ! Эндрю, шашлык готов? Ты там не спалил его часом?
— Нет, тётя Джен, всё нормально! Тётя Беа, дядя Люк, пройдёмте!
Эндрю был тринадцатилетним спиногрызом, как его называла Дженнифер. Мелкий и пузатый, он постоянно копался в земле в поисках насекомых. Ему особенно нравились гусеницы, а Брендон их боялся, поэтому он всё время прятал их там, где их точно никто не найдёт. Родители не очень любили с ним возиться, поэтому сдавали его на лето Дженнифер — они считали, что в двадцать три девушке уже давно пора бы приглядывать за целой оравой малышей — и за каждую царапинку спрашивали именно с неё, из-за чего ей часто было весьма тревожно отпускать его куда-нибудь. Но он всегда возвращался — с дорогами и лесами он явно строил отношения лучше, чем с людьми.
Тётка и кузен не раз говорили Дженнифер, что ей давно пора бы замуж и печь блинчики для детей. Как-то раз они услышали, что она видит свою жизнь, полную орущих младенцев в пелёнках — каково же было их разочарование, когда они узнали, что она всего-навсего учится на акушерку и в дальнейшем хочет основать частную клинику. В тот день они устроили ей скандал и больше никогда не приезжали — только для того, чтобы подбросить или забрать Эндрю. Её родители, кстати, совершенно не огорчились (хотя родственники нередко помогали деньгами) — их склонность лезть не в своё дело их неимоверно раздражала, а отношение к Дженнифер и братьям они совершенно не одобряли. Оливера часто ругали за то, что он «как баба ревёт», а Брендону советовали обращать внимание не на внешность, а на душу, особенно когда он знакомил их с красивыми девушками.
Брендон совершенно не стыдился того, что одним из главных с партнёрше для него была внешность. Впрочем, тех, кого он считал некрасивыми, он не осуждал, просто они его романтически совершенно не привлекали. Он утверждал, что такими природа сделала их, и таким сделала его — и ругал природу, если интересная и вежливая девушка не отличалась красотой.
Оливер писал стихи, при этом стихи часто романтического содержания. Однако только одна из его возлюбленных эти стихи увидела — они ей понравились, а сам он — нет, и в итоге они остались друзьями. Остальные он показывал только матери, которая сама выпустила сборник, а она говорила, что стоит поправить, а что ей нравится.
Итак, вся компания прошла в столовую. За окном уже темнело, Оливер ненадолго задержался на пороге, чтобы полюбоваться закатом. Люк, заметив это, посмотрел ему в глаза — ему нравились восторженные человеческие глаза, особенно те, которые на него не смотрели.
— Ты чего? — спросил Оливер, заметив его.
— Да ничего, просто коврик очень мягкий, зелёненький такой, я люблю зелёный цвет. И глаза у тебя красивые, когда неподвижные, хотя не зелёные…
— А мне зелёный коврик не нравится. Он слишком светлый и яркий. Я уговаривал Джен его заменить, но без толку — она говорит, этот лучше всего вписывается. Впрочем, ни я, ни она не дизайнеры, поэтому сказать не можем…
— А ты бы какой хотел?
— Говорю же, не дизайнер, не знаю. Но этот мне не нравится.
Люк посмотрел вниз, под ноги.
— Но он мягкий.
— Не поспоришь.
И оба засмеялись, сами не понимая, почему.
Когда они прошли в столовую, все уже сидели на сиреневых стульях за столом, посередине которого стоял букет лаванды — его, по словам Дженнифер, собирал Оливер, «чтобы было красивее». Свет был тёплый и очень яркий. Люку захотелось сразу выключить всё и оставить только небольшие подсвечники на полках — ему казалось, что так будет куда уютнее. Но, когда он потянулся к выключателю, его быстро одёрнул Оливер.
— Ты что, хочешь, чтоб Джен нам головы откусила? Ей неудобно будет, так что даже не думай.
Они сели рядом, потому что других мест за столом не было. Посередине стояла кастрюля с шашлыком, салаты, варёная картошка, макароны, а рядом с духовкой Люк заметил пирог с кроликом и пару домашних пицц.
— Дженнифер сумасшедшая, — прошептал он Оливеру, и оба засмеялись.
— Маньячка! Тётушка была бы довольна!
— Абсолютно!
— Да что вы там, придурки… — раздражённо сказала Дженнифер, потирая руки. — Я что, не имею права любить готовить? Ещё скажите, что обязана ненавидеть детей, раз терпеть не могу эту каргу старую.
— Да что ты так серьёзно… — пробормотал Люк, пока Оливер рядом давился от смеха листом салата.
— Всем приятного аппетита! — крикнул Брендон, поднимая над головой стакан с водой.
— Тебе тоже!
— Кому налить сока? Никто здесь не имеет права отказываться, если не хотите, скажите, что вы хотите, я хоть с другого конца света достану!
— Правда? Достанешь мне сакэ?
— Ну, Беа, не извращайся!
— Джен, а ты тогда не говори, что достанешь с другого конца света! Ты просто новая героиня, не находишь?
— Совершенно верно! Так что вы будете?
— За отличное лето!
— За замечательное лето!
— За чудесное лето!
Сок был домашний, яблочный и жутко вкусный — тёплый и свежий. Люк и Беатрис сразу же вспомнили детство, когда ещё была жива их бабушка. Тогда она всегда делала им соки из яблок или вишен, ещё и пекла пироги, если они помогали ей в саду. Но потом её не стало, а родители продали загородный дом. Но они всё ещё помнили свежий воздух и красивое небо и всегда старались выезжать на природу, когда это только было возможно.
Поэтому, получив приглашение от Дженнифер, они были невероятно счастливы — целое лето на природе!
— Устали? Ваши вещи наверху, Олив заправил вам постели, так что лучше поспите, а вот завтра посидим, поговорим, — спокойно улыбаясь, произнёс Брендон. — Люк, ты, наверное, помнишь всё, или Олив тебе покажет, мисс Стивенс, позвольте вас проводить, — прибавил он с усмешкой.
— Благодарю, мистер Клоуз, — улыбнувшись, ответила она, убрав за ухо чёрную прядь волос. — Сами справитесь или вам помочь?
— Отдохни лучше, ты с дороги. В поезде не слишком неудобно было?
— Поезда здесь отличные, только вот опоздал сильно.
— К сожалению, я не глава железнодорожной компании, поэтому не могу это исправить! Но обратно подвезу вас до города.
— А вот за это буду благодарна! Что ж, спокойной ночи, если вдруг что, оставляйте там, я обычно рано встаю, помогу убраться.
— Ты с ума сошла, Джен тебя на кухню не пустит!
— А я прорвусь! Думаешь, нет?
— Да не в этом дело, завтра должна соседка примчаться, вот у Джен и бзик, что кухня должна выглядеть с иголочки, да и гостей она не допускает.
— Что за соседка? Уж не твоя ли новая подружка?
— Какая там! Слишком она странная и курит много. Плюс она у совсем не мой типаж. У неё волосы светлые, а мне тёмные нравятся, а ещё, при всём уважении, в ней нет этого лоска, что ли… Так что нет, даже если бы тебе того и хотелось.
— А чего это она к Джен наведывается?
— Джен их кормит. Денег у них кот наплакал, вот и бегают по соседям. Но она хоть лучше, чем её сестра — та не ест вообще, если дома ничего нет. Бьянка ей приносит, чтобы совсем не скатилась в истощение, а то так ведь и умереть можно… Время от времени покупает, конечно. Но старается не делать лишний раз.
— Как я её понимаю… разумная девушка, всем бы так, только тогда соседей ни на кого не останется! Представляешь, Брендон, а что, если бы все готовили только для соседей, а питались друг у друга? Было бы разнообразие в жизни! Замечательная культура!
— С этим не ко мне, я не писатель. Это к Оливу.
— Вот и отлично, завтра я с ним поговорю обязательно, помяни моё слово!
— Я тебе это припомню! Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!