Начинается эта вакханалия в средней школе. Шэнь Юань неожиданно для самого себя собирает вокруг себя гарем из безответно влюбленных парней и девушек, Шэнь Цзю со стойким скептицизмом выдается что-то вроде «Ну а что ты хотел?», Лю Цингэ бесится, Юэ Циньюань пытается успокоить Цингэ и как-то оградить друга от кипы признательных писем, а Шан Цинхуа на пару с Му Цинфаном обозревают этот цирк похрустывая либо печеньями Цинфана, либо чипсами Цинхуа. Никому из толпы воздыхателей не удается выловить Юаня в одиночестве. И если старший Шэнь, Цингэ, Циньюань и Цинфан учились в других классах и хоть иногда покидали парня, то вот с Цинхуа Юань почти не расставался. Даже в литературный клуб те ходили вместе. Это раздражало фан-клуб имени Шэнь Юаня, и те отчаянно хотели его, если и не прибить, то хотя бы заставить того куда-нибудь деться.
- Дружба с вами, дается мне слишком дорого, А-Юань, - мрачно говорит Цинхуа, оттирая с рубашки столовский чай, который на него АБСОЛЮТНО СЛУЧАЙНО, роняют. Юань молча поджимает губы и помогает оттереть уродливое пятно.
Школа делится на три стороны. Первые – те, которые ненавидят Цинхуа, за его слишком близкую дружбу с Шэнь Юанем, их светочем и любовью всей жизни; вторым искренне жаль Шана, но они тоже недоумевают, как такой как Цинхуа смог затесаться в компанию безукоризненных красавчиков и последние, которым в целом насрать на Шан Цинхуа, но они готовы едва ли не с попкорном наблюдать за развернувшейся драмой.
Если смотреть на сложившиеся обстоятельства беспристрастно, то со стороны факт того, что Шан Цинхуа входит в близкий круг общения этих парней действительно был странноватым. Юэ Циньюань – отличник, пример для многих, еще и староста класса, если у вас что-то случилось, то всегда можно к нему обратиться, если он сам вам не поможет, то обязательно найдет того, кто сможет помочь. Никогда не оставит в беде. Му Цинфан, хоть и не отличается особым усердием в учебе, но тем не менее стабильно приносит школе награды за различные олимпиады, конкурсы и прочее по химии и биологии. Лю Цингэ – спортсмен, восходящая звезда легкой атлетики. И все трое настоящие красавчики со своими фан-клубами. Но венцом этой компании были братья Шэнь. Оба высокие, утонченно прекрасные, вежливые, с великолепной успеваемостью. И естественно, вся эта компания стабильно возглавляла списки успеваемости после экзаменов. С переменным успехом занимая первые пять мест. Хотя Шэнь Цзю, как истинный задрот почти всегда брал первое место.
И Шан Цинхуа. Выделялся он примерно ничем, на моську лица был максимально среднестатистическим, даже волосы, в отличие от всей кампании, стабильно отстригал, отказываясь мучиться со своим хаером. В спорте его мог обойти даже инвалид, и сейчас вопрос вставал не о паралимпийских видах спорта. В учебе, благо если вообще по результатам проходил и не оставался на дополнительных, чтобы потом пересдавать. В общем был белой вороной.
Вот поэтому многие задавали извечный вопрос «Почему ОН, а не Я?!» Не объяснять же каждому встречному, что мозгом компании был как раз безалаберный Цинхуа? Куда бы они не влипли, а влипали весьма стабильно, самым спокойным и продуманным оказывался именно Шан. Вытащить Цингэ из ментовки, так чтобы ни в школе, ни родители не узнали? Цинхуа. Устроить на подработку Цинфана, который был из малообеспеченной семьи, так чтобы хозяин закрыл глаза на явное малолетство последнего? Цинхуа. Доставить проспавших Шэней на место проведения очередной литературной конференции для школьников? Конечно же Цинхуа все устроит. О количестве знакомств их не популярного в школе друга парни задумываться не хотели, ибо выходил какой-то тотальный пиздец. А как язвил их друг? Тут только старший Шэнь не огребал в плохое настроение кудрявого. И то лишь по причине, что старший Шэнь был змеёй намного более ядовитой.
Вот так и получалось, что Шан Цинхуа был тем самым тихим одноклассником с богатым внутренним миром и кучей связей. Парни подозревали, что у Шана и в мафии связи есть. Но пока случая, подтверждающего это, не подвернулось. Так что Шан Цинхуа как никто подходил этой компании, являясь завершающим штрихом.
Но как уже было сказано, каждому это не объяснишь и не расскажешь. Как и не объяснишь, что если Цинхуа, наконец, перестанет лентяйничать, то сразу взлетит в рейтинге на пару десятков пунктов. Но решающими экзаменами были выпускные, а Цинхуа умел готовиться в последний момент, поэтому он предпочитал отдавать всего себя своему любимому делу. Писательству. А его саркастичным редактором на этом пути был Шэнь Юань. Вот поэтому и только поэтому их дружба была немного ближе чем с остальными. «Понятно вам, идиоты?!»
Шан Цинхуа был человеком. Неожиданно, правда? Поэтому, как и все обычные люди, в промозглый ноябрь он простыл. Сопли наматывались на кулак, кашель был действительно драконьим, а взгляд мутным. Дежурный развернул его на воротах школы и сказал, что передаст учителю. Цинхуа повезло, что дежурный был из тех самых третьих, поэтому то, что Цинхуа именно заболел, до учителей все же дошло. Плюс, сам Цинхуа набрал завучу и сообщил о своем состоянии. Хриплый шепот вперемешку со страшным кашлем, который никак не мог быть симуляций, а завуч за свои почти тридцать лет наслушался, убедил, что ученик действительно болен. Ну и позже об этом доложил дежурный, пробурчав, что его чуть соплями не измазали.
В общем, то что Шан Цинхуа вылетел из школьного мира минимум на неделю стало общественным достоянием. Шэнь Юань передвигался перебежками. Комментарии Цинфана не спасали, а только усугубляли положение, Цзю прикрывшись учебником ржал. Еще и сказал, что сегодня не пойдет в клуб, поэтому Юаню придется страдать одному. На Юаня открыли охоту.
На этом моменте стоит пояснить. Каждому из пяти парней стабильно кто-то признавался, но у каждого была своя линия поведения на этот случай. Циньюань прикидывался валенком и на «Ты мне очень нравишься» отвечал, что и ему человек тоже очень нравится, он вообще такой замечательный и как же его друзьям и возлюбленному\ой повезло. Пробить эту стену пока не удавалось никому. Цинфан мило улыбался и говорил, что его сердце отдано науке. Цингэ вообще игнорировал. А ну к Шэнь Цзю попробуй подойди. Это он издали весь такой вежливый, а как подойдешь поближе, одним взглядом укажет где, когда и почему человек был неправ. А у Шэнь Юаня в этом были проблемы. Игнорировать в упор он не умел, его съедала совесть моментально, делать лицо, как у Цзю не получалось, а фразы типа «Мое сердце принадлежит литературе» вызывали только волну умиления и желание признавателя стать «музой». Поэтому стойкое избегание, выискивание в толпе Цинхуа и фраза «Ой мне надо идти» стали его способом. Но сегодня его друзья оставили его. Пропуск тренировки Цингэ стал бы для него смертью, тренер не терпел отлынивания. Цинфан был на очередной олимпиаде, а Цзю просто его бросил. Единственной надеждой оставался Циньюань. Но у того были дела. И хоть он обещал забрать друга, все равно Юань чувствовал приближающуюся бурю. И она пришла. Его поймали. Точнее поймала. Милая девушка из их класса.
- Шэнь Юань, можно поговорить?
- Я… Привет, прости я опаздываю…
- Я быстро! Вот, - девушка уверенно протянула письмо и пихнула его в руки растерянного Шэня, - Мне неловко говорить в слух, но там все подробно изложено.
- Я не могу этого принять, я…
- Почему? Ты же ни с кем не встречаешься?
- Нет! Я…
- Нет? А с кем тогда?
- Цинхуа, - вырвалось совершенно случайно. Юань не хотел. Просто в таких ситуациях именно Цинхуа ему помогал и обламывал всё пытавшимся признаться. Он просто по привычке позвал друга. Но друг болел дома и совершенно не подозревал на какой ад подписывал его Шэнь Юань.
- Что? Так это правда… - девушка выглядела растерянно.
- Мне правда пора, прости.
Юань свинтил быстрее, чем даже сам ожидал от себя. Письмо так же осталось в его руке, безжалостно смятым.
Школа загудела.
- Ему кранты, - резюмировал Цзю и, похоже, ему было даже жаль Шана.
- Если я ему напишу, что ему бы лучше не выходить с больничного, что он скажет? – Цинфан хрустел печенюшками. Обычно, если начинался тотальный пиздец вокруг Юаня, то его компаньоном в хрустении чего-то был Шан, а сейчас буря образовывалась вокруг ничего не подозревающего Цинхуа, который продолжал усиленно болеть и подступивший озноб списывал на простуду.
Цинхуа выздоровел быстрее, чем Юань, наконец, набрался смелости рассказать другу о произошедшем. То, что жажда его крови в атмосфере как-то резко возросла, его напрягло. То, что один из учеников, подошедших со спины, в сочувственном жесте сжал его плечо и сказал «держись», откровенно напугало. В класс он пришел за рекордно короткое время и тут же направился к Юаню, под градом сочувственных и убийственных взглядов. Тут же собрались и остальные.
- Какого хрена творится? Я за эту неделю убить кого-то успел?
- Ты ему не рассказал? – и четыре осуждающих взгляда скрестились на сжавшемся Юане.
- Что? – Цинхуа понимал все меньше и меньше.
- Юань проболтался, что вы с ним встречаетесь? – Цинфан закинул печенюшку в рот и приготовился созерцать.
- Что?! – у Цинхуа сумка из рук выпала. Ну в целом реакция достаточно подходящая. Если не брать во внимание, что Цинхуа охуел от того, что они с Юанем встречаются, а не от того, что Юань проболтался об этом.
- Прости, А-Хуа! Я правда случайно! – Юань подорвался к другу. И опять в яблочко. Цинфан довольно хрустел. Если опять же не брать во внимание, что Юань извинялся за то, что втянул друга по голову в дерьмо, а не за то, что раскрыл их секрет, выходило очень правдоподобно.
И если до этого ненавистники Цинхуа, просто мелко пакостили, если подворачивался случай, то теперь они опустились до откровенной травли. И даже это можно было стерпеть, если бы его не взяли в клещи и не избили. Сидя в медпункте с разбитым носом, Цинхуа думал о том, чем же он заслужил это. Может в прошлой жизни он был предателем, из-за которого главному герою той истории пришлось пройти через ад? А теперь он расплачивался? Ну, выходило логичней, чем тупая зависть малолеток, тому что он случайно сошелся с Шэнь Юанем на почве ненависти к дерьмово написанному сянся.
Остальные как могли ограждали Цинхуа от обидчиков. Тот был не силен и отбиться просто физически не мог. Как-то подстроить ответную пакость тоже не мог. Учителя ленивого ученика не особо жаловали и даже эту драку спустили на тормоза выставив Цинхуа, если и не виноватым от и до, то провокатором однозначно. Наблюдатели, затаившись, ожидали действий.
Поэтому не было неожиданностью, что однажды Цинхуа обнаружится на крыше школы с философским лицом рассуждающем о вечности. Что оказалось неожиданностью, так это дешевая сигарета, зажатая между пальцев, которая иногда подносилась к лицу, чтобы пухлые губы обхватывали фильтр и Цинхуа мог получить дозу отравы. Цинюань тогда попытался всыпать ему за вред своему здоровью, в ответ получил долгий монолог на тему жизни, смерти, вечности и смысле жизни. Шутки на тему суицида в исполнении Шана как-то слишком внезапно ворвались в их жизнь. И хотелось плакать от того, что шутки были реально смешными. Успокаивало, только то, что до конца средней школы оставалось не так много времени.
Заняв шестое место в рейтинге на последних экзаменах, Цинхуа смог заткнуть многих. Но вспоминать недели без сна, отдыха и прочего не желал совершенно. Изменились ли отношения в их компании? Ни на грамм. Шэнь Юань и Шан Цинхуа так же продолжали ходить словно приклеенные, только теперь все считали их парочкой. В очередной раз сидя на крыше какой-то заброшки, правда в этот раз вдвоем, Цинхуа сказал:
- А ведь они все правы. Я же даже без вашего фона никчемный. Не стань я вашим другом, так и вовсе был бы изгоем. И никому не сдался ничей внутренний мир, если обложка неприглядная. Ты бы и не посмотрел на меня.
- Хватит, - Юань жестко прервал самобичевание, - Имеет ли смысл рассуждать на тему «что было бы, если..», ничем хорошим это не закончится. Если бы ты не сошелся с нами, то сошелся бы с кем-то еще. А у нас могли бы быть проблемы, которые не позволили бы нам так высоко забраться. Вот и все. Ты просто себя недооцениваешь, а окружающие в упор не хотят видеть даже твою «обложку».
Слова Юаня затрагивали что-то глубоко внутри и Шан обнял друга одной рукой в благодарность, прижавшись щекой к плечу.
***
После школы Шан Цинхуа и Шэнь Юань съехались. И было это будто само собой разумеющееся. Типа, а как иначе? Шан пытался писать высоконравственное фэнтези и даже сянся с глубоким посылом. Но это не приносило никакого дохода. Так Шан Цинхуа к своим двадцати стал одним из самых популярных авторов бездуховного порно, на одном из сайтов. Ну такой себе прогресс для человека, мечтающего написать книгу, которая войдет в историю. Кризис ориентации Цинхуа прошел, еще раньше, обнаружив, что изящные и действительно красивые женские тела вызывают в нем лишь эстетическое удовольствие. Для своей писанины Цинхуа поглощал различное порно в небывалых количествах с каменным лицом человека, изучающего древний трактат, и под чаек. У Юаня это вызывало когнитивный диссонанс. Но теоретического материала было мало. Юань думал, как бы ему получить собственный опыт. Тут и был зарыт самый большой камень. Писал он гетеро-порно, а на женщин у него не вставало. Порнографической литературы от этого становилось только больше. От «нефритовых стержней» и «пещер наслаждения» Цинхуа морщился. Но деньги не пахнут. И с неба тоже не падают. А кушать хочется стабильно. Шэнь Юань писанину Цинхуа проверял и редактировал со страданием на лице.
И как-то внезапно для себя Цинхуа обнаруживает у себя полное отсутствие рвотного рефлекса. Лампочка в голове загорается ярким светочем, ведущем на кухню к ничего не подозревающему Юаню.
- Нет, - твердо обрывает Шэнь, заливаясь краской по самые уши.
- Да, блин, почему? – Шан заламывает руки.
- Ты как вообще себе это представляешь?! – получается чуть более истерично, чем Юань хотел бы.
- Ну ты сядешь на диван, а я…
Шэнь подорвался и закрыл болтливый рот ладонью, продолжая полыхать лицом. Представить, как его друг будет сидеть перед ним на коленях, а его губы будут обхватывать член Юаня, выходило как-то даже слишком хорошо. Вообще, за годы похорошевший Цинхуа будет однозначно хорошо смотреться с членом во рту. И эта мысль выбивает Юаня из колеи. Тот убирает руку, а Цинхуа быстро облизывает губы, и Юань сдается.
- Если кто-то узнает…
- Я не враг себе!
Так они и оказываются в гостиной. Шэнь со спущенными штанами, на диване, а Цинхуа у его ног, с каким-то нездоровым блеском в глазах, взирающий на его достоинство. Шан продолжает облизывать губы и сглатывать слюну. Цинхуа приближается и берет в руку вялый член. Шэнь прячет в ладонях свое красное лицо. Почти в невинном жесте, Цинхуа успокаивающе оглаживает бедро Юаня. Уверенными движениями Цинхуа надрачивает, так как делал себе в душе не раз. Член не остается равнодушным и постепенно затвердевает. Цинхуа занятый, подготовкой рабочего пространства, не замечает участившегося дыхания сверху. Когда его «рабочий инструмент» был готов, Цинхуа приблизился и на пробу облизал головку. Не удивившись особо тому, что ему не было противно, Цинхуа обхватил головку губами, принявшись посасывать и продолжая проходится по чувствительному месту языком. Подняв взгляд, Цинхуа уверился, что делает все правильно. Шэнь Юань же, решившись все же глянуть, что там творит его как бы друг вообще-то, на миг кончился как личность. Цинхуа смотревший ему в глаза, с его членом во рту действительно смотрелся как нельзя лучше. И почему именно этот момент Шан решил выбрать, чтобы насадиться глубже, ответить не сможет даже сам Цинхуа. Шэнь будто сквозь мутное стекло наблюдал за тем, как Цинхуа медленно, миллиметр за миллиметром, вбирал его член, не прерывая зрительного контакта. Шэнь чувствовал, как его член погружается во влажную тесноту рта, чувствовал, как Цинхуа не перестает работать языком, оглаживая и лаская член. Самому Цинхуа было тяжеловато дышать, но он смог сориентировать и совместить наконец поверхностное дыхание с членом во рту. Шан крепко держал Шэня за бедра, пока продолжал ритмично насаживаться ртом и почти полностью выпускать член из горячего плена, не позволяя тому толкаться. Сначала нужно было разобраться самому что делать, потом уже можно давать волю другому. Цинхуа прикрыл глаза и насадился до основания, сглатывая и захватывая член в горячую тесноту собственной глотки. Потерявшийся от ощущений и общего вида, Юань не выдерживает и дергает Цинхуа за волосы, оттаскивая. Шан удивленный резвостью подопытного распахивает глаза, чтобы в следующий момент, прикрыть снова. Сперма попадает на лицо и едва не в глаза.
Если Юаня терзают мысли как смотреть в глаза друга после этого, то Цинхуа, умывшийся и снявший напряжение в душе, падает за написание следующий главы, с сочным описанием минета. В общем, Цинхуа все слишком нипочем.
- Ой да забей, мы же уже типа пять лет встречаемся, - машет рукой Цинхуа, когда в очередной раз усаживает Юаня. Юань хотел бы возразить, но Цинхуа неожиданного заходит и от раза в раз это получается у него все лучше. И сам Шан каждый раз возбуждается до кругов перед глазами от самого процесса. А когда Шэнь перехватывает инициативу и сам начинает насаживать Цинхуа, последний неожиданно для себя кончает в штаны. Вид властного Юаня оказывается слишком горяч как по мнению Цинхуа.
И они по прежнему друзья. Или нет. Этот вопрос не трогает обоих. Но их друзья по-прежнему уверенны, что эта тема с отношениями, не более, чем проеб Юаня и это осталось в средней школе. Неожиданностью для них становиться, что нет. Но верить в это никто не собирается. Не то чтобы Цинхуа производил впечатление человека, которого никто не хочет видеть в качестве своего партнера. Или не то чтобы Шэнь производил впечатление закостеневшего асексуала. Нет. Просто их отношения не изменились совсем. Но опять же, этот вопрос не трогает их по-разному, если Юань уверен, что они если не пара, то что-то большее, чем друзья точно. А Цинхуа просто не забивает себе голову, продолжая писать порно за деньги.
Вакханалия сомнения Шэня в себе и своем отношении к Цинхуа начинается внезапно. На очередной встрече Цинфану приходит в голову затащить друзей в парк аттракционов и его вполне ожидаемо поддерживает Циньюань. И черт дернул Цинхуа начать выпрашивать себе мороженку. Канючить Цинхуа умел. И не у Цингэ же выпрашивать ей богу. И приколом становиться то, что именно Цингэ, заебавшийся слушать нытье Шана, круто разворачивается и идет к ларьку с холодным лакомством. Довольный Цинхуа разворачивает вишневый фруктовый лед и принимается за сладость. В этот же миг Цингэ жалеет о своем решении, Цзю пошло усмехается, Циньюань делает вид, что ничего не замечает, а Цинфан отпускает шутку, малопонятную для остальных. Юань же просто заканчивается и идет уже за льдом для себя. Но он не совсем уверен, что именно будет делать с лакомством. Съест или же просто сунет в штаны, чтоб не шататься по парку полному детей со стояком. Цинхуа же все параллельно. Он поддерживает шутку Цинфана усмешкой и запихивает лакомство в рот полностью. Тут шутит уже Цзю. Цинхуа ржет и продолжает есть лед уже нормально. Но Юань не может выбросить из головы картинки того, как этот же рот принимал его. Как эти губы обхватывали головку, а язык скользил по стволу. Прогулка была тяжкой.
Сомнения по поводу их отношений у остальных развеялись окончательно в другую встречу. Уже в баре, где не было чертового фруктового льда и прочего, что могло спровоцировать неуемную фантазию. Тогда же для себя решает Шэнь Юань что именно для него значит Цинхуа. Цинхуа, который по-прежнему свято уверен в их крепкой дружбе.
Цинхуа не тупой, просто… Ну просто он неуверенный в себе, закомплексованный девственник? Пожалуй, так. А тот факт, что он сосет, как минетчица с многолетним стажем уже лирика. Поэтому он в упор не замечает, когда в этом самом баре его пытаются снять у барной стойки, зато замечает Юань и его это бесит. Он проворно оказывается у Шана за спиной и вежливо благодарит парня за коктейль. И возвращает ему деньги за него.
- Ты чего? Халявный коктейль…
- Тебя пытаются снять.
- Ой, да брось. Кому я нужен?
Цинхуа отмахивается и возвращается к друзьям за столик, пока Юань пытается не кипеть. Тогда-то и становится понятно, что отношения у них не совсем простые. А у Юаня появилась мысль объяснить Цинхуа насколько он на самом деле может быть привлекательным для других и что это Юаня раздражает. И еще нужно было впихнуть в бестолковую голову мысль, что они уже не совсем и друзья. Работа предстояла сложная. Выбить из уверенного в собственной уродливости парня комплексы та еще задачка. Пока хватило бы и того, что Цинхуа поймет, что для одного конкретного Шэня Цинхуа пиздец какой привлекательный и возбуждающий. И дела тут уже даже не в дружеском минете.
Шанс представился достаточно скоро. Раздраженный Шэнь вернулся после пар и был готов убивать. А Цинхуа, заскучавший после несложного экзамена, сидел и лениво печатал очередную главу, неожиданного для себя, и вполне ожидаемо для других, перейдя на сайт BL-новелл. Доход повысился и Цинхуа смог пару экзаменов просто купить. Еще и появилась возможность засесть за серьезный роман. В общем, последнее время Цинхуа цвел и пах. И пребывая в приподнятом расположении духа, он привычно усадил взвинченного Шэня, чтобы помочь тому успокоится. Юань массировал голову Шана, чуть надавливая и понимая, что Цинхуа от этого простого действия заводится не меньше, чем сам Шэнь от этой картины. Обычно он всегда отстранял Шана чтобы тот не подавился спермой, поэтому в этот раз Цинхуа крайне удивился, когда его наоборот сильнее насадили, кончая глубоко в глотку. Он закашлялся, смаргивая выступившие слезы. Сперма горчила.
- Ты чего это сегодня?
- А-Хуа, скажи, вот тебе в кайф, каждый раз потом дрочить в душе? – Юань склонился над ним, продолжая удерживать голову и массировать длинными пальцами затылок, - Мне кажется, это совсем нечестным. Давай я тебе помогу?
Ошарашенный Цинхуа, слишком внезапно для себя оказался на коленях Юаня, в кольце его рук. Попытки слезть пресекались, а что-то возразить не получалось. Вжикнула молния и возбужденный член Цинхуа был взят в руку. Цинхуа сидел спиной к самому Юаню и тому было вполне удобно. Будь Шан немного повыше, пожалуй, пришлось бы постараться, чтобы смотреть тому через плечо. Ласковые и уверенные движения руки выбивали из Цинхуа последние связные мысли, а Шэнь вкрадчиво шептал ему на ухо:
- Меня раздражают твои тысячные знакомства и виртуальные, и реальные. Бесит мысль, что кто-то может тебя забрать. Только со мной же ты позволяешь себе так себя вести? - Цинхуа тихо всхлипнул на вопрос, извиваясь в руках, а Юань продолжил, - Ты только мой, А-Хуа, - Юань прикусил хрящик и провел рукой чуть резче, вызвал волну мурашек и стон, - Почему я себе отказывал в этом раньше?
Доведя основательно сбитого с толку Цинхуа, который выгнувшись кончил ему в кулак, Юань остался крайне доволен.
- Давай уже нормально считать, что мы вместе. И ты уже, наконец, начнешь понимать, когда кто-то к тебе подкатывает. И пресекать это. Меня это раздражает.
Цинхуа мало что понимал в чувствах людей к себе, пока те не говорили ему прямым текстом. Он не тупой, а просто слишком закостенел в сНачинается эта вакханалия в средней школе. Шэнь Юань неожиданно для самого себя собирает вокруг себя гарем из безответно влюбленных парней и девушек, Шэнь Цзю со стойким скептицизмом выдается что-то вроде «Ну а что ты хотел?», Лю Цингэ бесится, Юэ Циньюань пытается успокоить Цингэ и как-то оградить друга от кипы признательных писем, а Шан Цинхуа на пару с Му Цинфаном обозревают этот цирк похрустывая либо печеньями Цинфана, либо чипсами Цинхуа. Никому из толпы воздыхателей не удается выловить Юаня в одиночестве. И если старший Шэнь, Цингэ, Циньюань и Цинфан учились в других классах и хоть иногда покидали парня, то вот с Цинхуа Юань почти не расставался. Даже в литературный клуб те ходили вместе. Это раздражало фан-клуб имени Шэнь Юаня, и те отчаянно хотели его, если и не прибить, то хотя бы заставить того куда-нибудь деться.
- Дружба с вами, дается мне слишком дорого, А-Юань, - мрачно говорит Цинхуа, оттирая с рубашки столовский чай, который на него АБСОЛЮТНО СЛУЧАЙНО, роняют. Юань молча поджимает губы и помогает оттереть уродливое пятно.
Школа делится на три стороны. Первые – те, которые ненавидят Цинхуа, за его слишком близкую дружбу с Шэнь Юанем, их светочем и любовью всей жизни; вторым искренне жаль Шана, но они тоже недоумевают, как такой как Цинхуа смог затесаться в компанию безукоризненных красавчиков и последние, которым в целом насрать на Шан Цинхуа, но они готовы едва ли не с попкорном наблюдать за развернувшейся драмой.
Если смотреть на сложившиеся обстоятельства беспристрастно, то со стороны факт того, что Шан Цинхуа входит в близкий круг общения этих парней действительно был странноватым. Юэ Циньюань – отличник, пример для многих, еще и староста класса, если у вас что-то случилось, то всегда можно к нему обратиться, если он сам вам не поможет, то обязательно найдет того, кто сможет помочь. Никогда не оставит в беде. Му Цинфан, хоть и не отличается особым усердием в учебе, но тем не менее стабильно приносит школе награды за различные олимпиады, конкурсы и прочее по химии и биологии. Лю Цингэ – спортсмен, восходящая звезда легкой атлетики. И все трое настоящие красавчики со своими фан-клубами. Но венцом этой компании были братья Шэнь. Оба высокие, утонченно прекрасные, вежливые, с великолепной успеваемостью. И естественно, вся эта компания стабильно возглавляла списки успеваемости после экзаменов. С переменным успехом занимая первые пять мест. Хотя Шэнь Цзю, как истинный задрот почти всегда брал первое место.
И Шан Цинхуа. Выделялся он примерно ничем, на моську лица был максимально среднестатистическим, даже волосы, в отличие от всей кампании, стабильно отстригал, отказываясь мучиться со своим хаером. В спорте его мог обойти даже инвалид, и сейчас вопрос вставал не о паралимпийских видах спорта. В учебе, благо если вообще по результатам проходил и не оставался на дополнительных, чтобы потом пересдавать. В общем был белой вороной.
Вот поэтому многие задавали извечный вопрос «Почему ОН, а не Я?!» Не объяснять же каждому встречному, что мозгом компании был как раз безалаберный Цинхуа? Куда бы они не влипли, а влипали весьма стабильно, самым спокойным и продуманным оказывался именно Шан. Вытащить Цингэ из ментовки, так чтобы ни в школе, ни родители не узнали? Цинхуа. Устроить на подработку Цинфана, который был из малообеспеченной семьи, так чтобы хозяин закрыл глаза на явное малолетство последнего? Цинхуа. Доставить проспавших Шэней на место проведения очередной литературной конференции для школьников? Конечно же Цинхуа все устроит. О количестве знакомств их не популярного в школе друга парни задумываться не хотели, ибо выходил какой-то тотальный пиздец. А как язвил их друг? Тут только старший Шэнь не огребал в плохое настроение кудрявого. И то лишь по причине, что старший Шэнь был змеёй намного более ядовитой.
Вот так и получалось, что Шан Цинхуа был тем самым тихим одноклассником с богатым внутренним миром и кучей связей. Парни подозревали, что у Шана и в мафии связи есть. Но пока случая, подтверждающего это, не подвернулось. Так что Шан Цинхуа как никто подходил этой компании, являясь завершающим штрихом.
Но как уже было сказано, каждому это не объяснишь и не расскажешь. Как и не объяснишь, что если Цинхуа, наконец, перестанет лентяйничать, то сразу взлетит в рейтинге на пару десятков пунктов. Но решающими экзаменами были выпускные, а Цинхуа умел готовиться в последний момент, поэтому он предпочитал отдавать всего себя своему любимому делу. Писательству. А его саркастичным редактором на этом пути был Шэнь Юань. Вот поэтому и только поэтому их дружба была немного ближе чем с остальными. «Понятно вам, идиоты?!»
Шан Цинхуа был человеком. Неожиданно, правда? Поэтому, как и все обычные люди, в промозглый ноябрь он простыл. Сопли наматывались на кулак, кашель был действительно драконьим, а взгляд мутным. Дежурный развернул его на воротах школы и сказал, что передаст учителю. Цинхуа повезло, что дежурный был из тех самых третьих, поэтому то, что Цинхуа именно заболел, до учителей все же дошло. Плюс, сам Цинхуа набрал завучу и сообщил о своем состоянии. Хриплый шепот вперемешку со страшным кашлем, который никак не мог быть симуляций, а завуч за свои почти тридцать лет наслушался, убедил, что ученик действительно болен. Ну и позже об этом доложил дежурный, пробурчав, что его чуть соплями не измазали.
В общем, то что Шан Цинхуа вылетел из школьного мира минимум на неделю стало общественным достоянием. Шэнь Юань передвигался перебежками. Комментарии Цинфана не спасали, а только усугубляли положение, Цзю прикрывшись учебником ржал. Еще и сказал, что сегодня не пойдет в клуб, поэтому Юаню придется страдать одному. На Юаня открыли охоту.
На этом моменте стоит пояснить. Каждому из пяти парней стабильно кто-то признавался, но у каждого была своя линия поведения на этот случай. Циньюань прикидывался валенком и на «Ты мне очень нравишься» отвечал, что и ему человек тоже очень нравится, он вообще такой замечательный и как же его друзьям и возлюбленному\ой повезло. Пробить эту стену пока не удавалось никому. Цинфан мило улыбался и говорил, что его сердце отдано науке. Цингэ вообще игнорировал. А ну к Шэнь Цзю попробуй подойди. Это он издали весь такой вежливый, а как подойдешь поближе, одним взглядом укажет где, когда и почему человек был неправ. А у Шэнь Юаня в этом были проблемы. Игнорировать в упор он не умел, его съедала совесть моментально, делать лицо, как у Цзю не получалось, а фразы типа «Мое сердце принадлежит литературе» вызывали только волну умиления и желание признавателя стать «музой». Поэтому стойкое избегание, выискивание в толпе Цинхуа и фраза «Ой мне надо идти» стали его способом. Но сегодня его друзья оставили его. Пропуск тренировки Цингэ стал бы для него смертью, тренер не терпел отлынивания. Цинфан был на очередной олимпиаде, а Цзю просто его бросил. Единственной надеждой оставался Циньюань. Но у того были дела. И хоть он обещал забрать друга, все равно Юань чувствовал приближающуюся бурю. И она пришла. Его поймали. Точнее поймала. Милая девушка из их класса.
- Шэнь Юань, можно поговорить?
- Я… Привет, прости я опаздываю…
- Я быстро! Вот, - девушка уверенно протянула письмо и пихнула его в руки растерянного Шэня, - Мне неловко говорить в слух, но там все подробно изложено.
- Я не могу этого принять, я…
- Почему? Ты же ни с кем не встречаешься?
- Нет! Я…
- Нет? А с кем тогда?
- Цинхуа, - вырвалось совершенно случайно. Юань не хотел. Просто в таких ситуациях именно Цинхуа ему помогал и обламывал всё пытавшимся признаться. Он просто по привычке позвал друга. Но друг болел дома и совершенно не подозревал на какой ад подписывал его Шэнь Юань.
- Что? Так это правда… - девушка выглядела растерянно.
- Мне правда пора, прости.
Юань свинтил быстрее, чем даже сам ожидал от себя. Письмо так же осталось в его руке, безжалостно смятым.
Школа загудела.
- Ему кранты, - резюмировал Цзю и, похоже, ему было даже жаль Шана.
- Если я ему напишу, что ему бы лучше не выходить с больничного, что он скажет? – Цинфан хрустел печенюшками. Обычно, если начинался тотальный пиздец вокруг Юаня, то его компаньоном в хрустении чего-то был Шан, а сейчас буря образовывалась вокруг ничего не подозревающего Цинхуа, который продолжал усиленно болеть и подступивший озноб списывал на простуду.
Цинхуа выздоровел быстрее, чем Юань, наконец, набрался смелости рассказать другу о произошедшем. То, что жажда его крови в атмосфере как-то резко возросла, его напрягло. То, что один из учеников, подошедших со спины, в сочувственном жесте сжал его плечо и сказал «держись», откровенно напугало. В класс он пришел за рекордно короткое время и тут же направился к Юаню, под градом сочувственных и убийственных взглядов. Тут же собрались и остальные.
- Какого хрена творится? Я за эту неделю убить кого-то успел?
- Ты ему не рассказал? – и четыре осуждающих взгляда скрестились на сжавшемся Юане.
- Что? – Цинхуа понимал все меньше и меньше.
- Юань проболтался, что вы с ним встречаетесь? – Цинфан закинул печенюшку в рот и приготовился созерцать.
- Что?! – у Цинхуа сумка из рук выпала. Ну в целом реакция достаточно подходящая. Если не брать во внимание, что Цинхуа охуел от того, что они с Юанем встречаются, а не от того, что Юань проболтался об этом.
- Прости, А-Хуа! Я правда случайно! – Юань подорвался к другу. И опять в яблочко. Цинфан довольно хрустел. Если опять же не брать во внимание, что Юань извинялся за то, что втянул друга по голову в дерьмо, а не за то, что раскрыл их секрет, выходило очень правдоподобно.
И если до этого ненавистники Цинхуа, просто мелко пакостили, если подворачивался случай, то теперь они опустились до откровенной травли. И даже это можно было стерпеть, если бы его не взяли в клещи и не избили. Сидя в медпункте с разбитым носом, Цинхуа думал о том, чем же он заслужил это. Может в прошлой жизни он был предателем, из-за которого главному герою той истории пришлось пройти через ад? А теперь он расплачивался? Ну, выходило логичней, чем тупая зависть малолеток, тому что он случайно сошелся с Шэнь Юанем на почве ненависти к дерьмово написанному сянся.
Остальные как могли ограждали Цинхуа от обидчиков. Тот был не силен и отбиться просто физически не мог. Как-то подстроить ответную пакость тоже не мог. Учителя ленивого ученика не особо жаловали и даже эту драку спустили на тормоза выставив Цинхуа, если и не виноватым от и до, то провокатором однозначно. Наблюдатели, затаившись, ожидали действий.
Поэтому не было неожиданностью, что однажды Цинхуа обнаружится на крыше школы с философским лицом рассуждающем о вечности. Что оказалось неожиданностью, так это дешевая сигарета, зажатая между пальцев, которая иногда подносилась к лицу, чтобы пухлые губы обхватывали фильтр и Цинхуа мог получить дозу отравы. Цинюань тогда попытался всыпать ему за вред своему здоровью, в ответ получил долгий монолог на тему жизни, смерти, вечности и смысле жизни. Шутки на тему суицида в исполнении Шана как-то слишком внезапно ворвались в их жизнь. И хотелось плакать от того, что шутки были реально смешными. Успокаивало, только то, что до конца средней школы оставалось не так много времени.
Заняв шестое место в рейтинге на последних экзаменах, Цинхуа смог заткнуть многих. Но вспоминать недели без сна, отдыха и прочего не желал совершенно. Изменились ли отношения в их компании? Ни на грамм. Шэнь Юань и Шан Цинхуа так же продолжали ходить словно приклеенные, только теперь все считали их парочкой. В очередной раз сидя на крыше какой-то заброшки, правда в этот раз вдвоем, Цинхуа сказал:
- А ведь они все правы. Я же даже без вашего фона никчемный. Не стань я вашим другом, так и вовсе был бы изгоем. И никому не сдался ничей внутренний мир, если обложка неприглядная. Ты бы и не посмотрел на меня.
- Хватит, - Юань жестко прервал самобичевание, - Имеет ли смысл рассуждать на тему «что было бы, если..», ничем хорошим это не закончится. Если бы ты не сошелся с нами, то сошелся бы с кем-то еще. А у нас могли бы быть проблемы, которые не позволили бы нам так высоко забраться. Вот и все. Ты просто себя недооцениваешь, а окружающие в упор не хотят видеть даже твою «обложку».
Слова Юаня затрагивали что-то глубоко внутри и Шан обнял друга одной рукой в благодарность, прижавшись щекой к плечу.
***
После школы Шан Цинхуа и Шэнь Юань съехались. И было это будто само собой разумеющееся. Типа, а как иначе? Шан пытался писать высоконравственное фэнтези и даже сянся с глубоким посылом. Но это не приносило никакого дохода. Так Шан Цинхуа к своим двадцати стал одним из самых популярных авторов бездуховного порно, на одном из сайтов. Ну такой себе прогресс для человека, мечтающего написать книгу, которая войдет в историю. Кризис ориентации Цинхуа прошел, еще раньше, обнаружив, что изящные и действительно красивые женские тела вызывают в нем лишь эстетическое удовольствие. Для своей писанины Цинхуа поглощал различное порно в небывалых количествах с каменным лицом человека, изучающего древний трактат, и под чаек. У Юаня это вызывало когнитивный диссонанс. Но теоретического материала было мало. Юань думал, как бы ему получить собственный опыт. Тут и был зарыт самый большой камень. Писал он гетеро-порно, а на женщин у него не вставало. Порнографической литературы от этого становилось только больше. От «нефритовых стержней» и «пещер наслаждения» Цинхуа морщился. Но деньги не пахнут. И с неба тоже не падают. А кушать хочется стабильно. Шэнь Юань писанину Цинхуа проверял и редактировал со страданием на лице.
И как-то внезапно для себя Цинхуа обнаруживает у себя полное отсутствие рвотного рефлекса. Лампочка в голове загорается ярким светочем, ведущем на кухню к ничего не подозревающему Юаню.
- Нет, - твердо обрывает Шэнь, заливаясь краской по самые уши.
- Да, блин, почему? – Шан заламывает руки.
- Ты как вообще себе это представляешь?! – получается чуть более истерично, чем Юань хотел бы.
- Ну ты сядешь на диван, а я…
Шэнь подорвался и закрыл болтливый рот ладонью, продолжая полыхать лицом. Представить, как его друг будет сидеть перед ним на коленях, а его губы будут обхватывать член Юаня, выходило как-то даже слишком хорошо. Вообще, за годы похорошевший Цинхуа будет однозначно хорошо смотреться с членом во рту. И эта мысль выбивает Юаня из колеи. Тот убирает руку, а Цинхуа быстро облизывает губы, и Юань сдается.
- Если кто-то узнает…
- Я не враг себе!
Так они и оказываются в гостиной. Шэнь со спущенными штанами, на диване, а Цинхуа у его ног, с каким-то нездоровым блеском в глазах, взирающий на его достоинство. Шан продолжает облизывать губы и сглатывать слюну. Цинхуа приближается и берет в руку вялый член. Шэнь прячет в ладонях свое красное лицо. Почти в невинном жесте, Цинхуа успокаивающе оглаживает бедро Юаня. Уверенными движениями Цинхуа надрачивает, так как делал себе в душе не раз. Член не остается равнодушным и постепенно затвердевает. Цинхуа занятый, подготовкой рабочего пространства, не замечает участившегося дыхания сверху. Когда его «рабочий инструмент» был готов, Цинхуа приблизился и на пробу облизал головку. Не удивившись особо тому, что ему не было противно, Цинхуа обхватил головку губами, принявшись посасывать и продолжая проходится по чувствительному месту языком. Подняв взгляд, Цинхуа уверился, что делает все правильно. Шэнь Юань же, решившись все же глянуть, что там творит его как бы друг вообще-то, на миг кончился как личность. Цинхуа смотревший ему в глаза, с его членом во рту действительно смотрелся как нельзя лучше. И почему именно этот момент Шан решил выбрать, чтобы насадиться глубже, ответить не сможет даже сам Цинхуа. Шэнь будто сквозь мутное стекло наблюдал за тем, как Цинхуа медленно, миллиметр за миллиметром, вбирал его член, не прерывая зрительного контакта. Шэнь чувствовал, как его член погружается во влажную тесноту рта, чувствовал, как Цинхуа не перестает работать языком, оглаживая и лаская член. Самому Цинхуа было тяжеловато дышать, но он смог сориентировать и совместить наконец поверхностное дыхание с членом во рту. Шан крепко держал Шэня за бедра, пока продолжал ритмично насаживаться ртом и почти полностью выпускать член из горячего плена, не позволяя тому толкаться. Сначала нужно было разобраться самому что делать, потом уже можно давать волю другому. Цинхуа прикрыл глаза и насадился до основания, сглатывая и захватывая член в горячую тесноту собственной глотки. Потерявшийся от ощущений и общего вида, Юань не выдерживает и дергает Цинхуа за волосы, оттаскивая. Шан удивленный резвостью подопытного распахивает глаза, чтобы в следующий момент, прикрыть снова. Сперма попадает на лицо и едва не в глаза.
Если Юаня терзают мысли как смотреть в глаза друга после этого, то Цинхуа, умывшийся и снявший напряжение в душе, падает за написание следующий главы, с сочным описанием минета. В общем, Цинхуа все слишком нипочем.
- Ой да забей, мы же уже типа пять лет встречаемся, - машет рукой Цинхуа, когда в очередной раз усаживает Юаня. Юань хотел бы возразить, но Цинхуа неожиданного заходит и от раза в раз это получается у него все лучше. И сам Шан каждый раз возбуждается до кругов перед глазами от самого процесса. А когда Шэнь перехватывает инициативу и сам начинает насаживать Цинхуа, последний неожиданно для себя кончает в штаны. Вид властного Юаня оказывается слишком горяч как по мнению Цинхуа.
И они по прежнему друзья. Или нет. Этот вопрос не трогает обоих. Но их друзья по-прежнему уверенны, что эта тема с отношениями, не более, чем проеб Юаня и это осталось в средней школе. Неожиданностью для них становиться, что нет. Но верить в это никто не собирается. Не то чтобы Цинхуа производил впечатление человека, которого никто не хочет видеть в качестве своего партнера. Или не то чтобы Шэнь производил впечатление закостеневшего асексуала. Нет. Просто их отношения не изменились совсем. Но опять же, этот вопрос не трогает их по-разному, если Юань уверен, что они если не пара, то что-то большее, чем друзья точно. А Цинхуа просто не забивает себе голову, продолжая писать порно за деньги.
Вакханалия сомнения Шэня в себе и своем отношении к Цинхуа начинается внезапно. На очередной встрече Цинфану приходит в голову затащить друзей в парк аттракционов и его вполне ожидаемо поддерживает Циньюань. И черт дернул Цинхуа начать выпрашивать себе мороженку. Канючить Цинхуа умел. И не у Цингэ же выпрашивать ей богу. И приколом становиться то, что именно Цингэ, заебавшийся слушать нытье Шана, круто разворачивается и идет к ларьку с холодным лакомством. Довольный Цинхуа разворачивает вишневый фруктовый лед и принимается за сладость. В этот же миг Цингэ жалеет о своем решении, Цзю пошло усмехается, Циньюань делает вид, что ничего не замечает, а Цинфан отпускает шутку, малопонятную для остальных. Юань же просто заканчивается и идет уже за льдом для себя. Но он не совсем уверен, что именно будет делать с лакомством. Съест или же просто сунет в штаны, чтоб не шататься по парку полному детей со стояком. Цинхуа же все параллельно. Он поддерживает шутку Цинфана усмешкой и запихивает лакомство в рот полностью. Тут шутит уже Цзю. Цинхуа ржет и продолжает есть лед уже нормально. Но Юань не может выбросить из головы картинки того, как этот же рот принимал его. Как эти губы обхватывали головку, а язык скользил по стволу. Прогулка была тяжкой.
Сомнения по поводу их отношений у остальных развеялись окончательно в другую встречу. Уже в баре, где не было чертового фруктового льда и прочего, что могло спровоцировать неуемную фантазию. Тогда же для себя решает Шэнь Юань что именно для него значит Цинхуа. Цинхуа, который по-прежнему свято уверен в их крепкой дружбе.
Цинхуа не тупой, просто… Ну просто он неуверенный в себе, закомплексованный девственник? Пожалуй, так. А тот факт, что он сосет, как минетчица с многолетним стажем уже лирика. Поэтому он в упор не замечает, когда в этом самом баре его пытаются снять у барной стойки, зато замечает Юань и его это бесит. Он проворно оказывается у Шана за спиной и вежливо благодарит парня за коктейль. И возвращает ему деньги за него.
- Ты чего? Халявный коктейль…
- Тебя пытаются снять.
- Ой, да брось. Кому я нужен?
Цинхуа отмахивается и возвращается к друзьям за столик, пока Юань пытается не кипеть. Тогда-то и становится понятно, что отношения у них не совсем простые. А у Юаня появилась мысль объяснить Цинхуа насколько он на самом деле может быть привлекательным для других и что это Юаня раздражает. И еще нужно было впихнуть в бестолковую голову мысль, что они уже не совсем и друзья. Работа предстояла сложная. Выбить из уверенного в собственной уродливости парня комплексы та еще задачка. Пока хватило бы и того, что Цинхуа поймет, что для одного конкретного Шэня Цинхуа пиздец какой привлекательный и возбуждающий. И дела тут уже даже не в дружеском минете.
Шанс представился достаточно скоро. Раздраженный Шэнь вернулся после пар и был готов убивать. А Цинхуа, заскучавший после несложного экзамена, сидел и лениво печатал очередную главу, неожиданного для себя, и вполне ожидаемо для других, перейдя на сайт BL-новелл. Доход повысился и Цинхуа смог пару экзаменов просто купить. Еще и появилась возможность засесть за серьезный роман. В общем, последнее время Цинхуа цвел и пах. И пребывая в приподнятом расположении духа, он привычно усадил взвинченного Шэня, чтобы помочь тому успокоится. Юань массировал голову Шана, чуть надавливая и понимая, что Цинхуа от этого простого действия заводится не меньше, чем сам Шэнь от этой картины. Обычно он всегда отстранял Шана чтобы тот не подавился спермой, поэтому в этот раз Цинхуа крайне удивился, когда его наоборот сильнее насадили, кончая глубоко в глотку. Он закашлялся, смаргивая выступившие слезы. Сперма горчила.
- Ты чего это сегодня?
- А-Хуа, скажи, вот тебе в кайф, каждый раз потом дрочить в душе? – Юань склонился над ним, продолжая удерживать голову и массировать длинными пальцами затылок, - Мне кажется, это совсем нечестным. Давай я тебе помогу?
Ошарашенный Цинхуа, слишком внезапно для себя оказался на коленях Юаня, в кольце его рук. Попытки слезть пресекались, а что-то возразить не получалось. Вжикнула молния и возбужденный член Цинхуа был взят в руку. Цинхуа сидел спиной к самому Юаню и тому было вполне удобно. Будь Шан немного повыше, пожалуй, пришлось бы постараться, чтобы смотреть тому через плечо. Ласковые и уверенные движения руки выбивали из Цинхуа последние связные мысли, а Шэнь вкрадчиво шептал ему на ухо:
- Меня раздражают твои тысячные знакомства и виртуальные, и реальные. Бесит мысль, что кто-то может тебя забрать. Только со мной же ты позволяешь себе так себя вести? - Цинхуа тихо всхлипнул на вопрос, извиваясь в руках, а Юань продолжил, - Ты только мой, А-Хуа, - Юань прикусил хрящик и провел рукой чуть резче, вызвал волну мурашек и стон, - Почему я себе отказывал в этом раньше?
Доведя основательно сбитого с толку Цинхуа, который выгнувшись кончил ему в кулак, Юань остался крайне доволен.
- Давай уже нормально считать, что мы вместе. И ты уже, наконец, начнешь понимать, когда кто-то к тебе подкатывает. И пресекать это. Меня это раздражает.
Цинхуа мало что понимал в чувствах людей к себе, пока те не говорили ему прямым текстом. Он не тупой, а просто слишком закостенел ввоих комплексах.