В пещере времени не существовало. Куда не посмотри — всюду мрак, блестящие от влаги камни и нескончаемое эхо, от которого веяло сыростью и водорослями. И больше ничего.

Кевин сердито поежился, когда снова услышал что-то странное за сгустившимся пещерным туманом. Честно говоря, не мог он определиться, где было хуже — здесь, в центре чёрной и жуткой пещеры, или в животе игрушечного дракона, где постоянно что-то внезапно вспыхивало, шипело, а по стенам, обвешанным проводами и какими-то ржавыми ромбовыми дисками, проходили волны тока. Выглядело это, конечно, симпатично, точно новогодняя гирлянда, но не настолько, чтобы хотелось к этому прикоснуться.

Кевин любил работу, особенно очень тяжелую и грязную, но электричество казалось ему чем-то невообразимым и до ужаса опасным. Не хотелось к такому прикасаться ни за что на свете! А вот Гарри наоборот — только и лез к таким новшествам. Его тянуло к ним до такой степени, что тот переставал заботиться о своём здоровье. Когда он преступал к починке очередного клапана, в его глазах загорался свет, и всё остальное переставало нести для него какую-то важность. В его внутреннем мире существовал лишь он, дракон и ещё раз он. Это немного пугало.

Кевин попытался собрать немного влаги с каменных сосулек в ладони и утолить ею свою жажду. От таких скучных и долгих дней постоянно першило горло.

Гарри запрещал ему питаться пиратскими припасами, аргументируя свой запрет тем, что Кевин мог запросто забыться и съесть всё вплоть до последней крошки, не оставив ничего на потом. И потому бедному Кевину приходилось сидеть подолгу на одном месте и терпеть нескончаемое вибрирующее урчание в животе.

Но тут он увидел вдали знакомый силуэт и поспешил забыть о жажде и пустом желудке.

— Арчи! — пропел Кевин, вскакивая на ноги. — Слава богам! Я уж думал, что тебя поймали.

— Я тоже рад тебя видеть, — англичанин ответил брату натянутой улыбкой. Несмотря на прохладный ветер, который разгулялся на берегу, а также на противную влагу внутри пещеры, Артур удосужился надеть на себя только рубашку и то, даже не застегнуть её до конца. — Что стоишь, как вкопанный? Дел нет никаких?

— Я…

— Тогда держи, — не дослушав ответа, Артур взвалил на Кевина распухший от всякой набранной рухляди рюкзак.

— Ох, черт! — ирландец запыхтел. — Что ты туда напихал?

— Только то, что заказал Гарри — не больше, не меньше, — Артур довольно похлопал по своим ладоням. — Я боялся, что приду сюда, а пещера окажется пустой.

— С чего это вдруг? Думал, без тебя улетим? — хитро улыбнувшись, Кевин жестом пригласил младшего в кабину, откуда струился тёплый пар и где пахло раскалённым железом.

Гарри постарался на славу — теперь всюду на панелях горел свет, а в животе дракона было тепло, как на нагретой глиняной печке.

— Нет, хуже, — Артур с восхищением любовался длинными коридорами, которые при свете действительно выглядели как коридоры, а не как изрытые кротами тоннели. — Я очень боялся, что вас обнаружат местные зеваки и надумают упечь в дурку. К слову, вы не знали, что на днях бомбили Дублин?

— Что? Дублин?! — Кевин аж встрепенулся. — Мой Дублин?! Кто это сделал?

— Бытует мнение, что на остров сунулись французы.

— Ого-го, — Кевин озадаченно покачал головой. — Ну и шустрые же они…стоп…постой! Это значит, что Британия пала?

— Я не знаю, — пожал плечами англичанин. — Но думаю, что нет. Это было бы слишком… просто.

— А наш дом? С ним-то что? Он тоже попал под обстрел?!

— Зеленая улица пострадала, но… но не сильно. Могло быть и хуже.

Кевин горемычно вздохнул.

— Эта дурацкая война уже заходит за рамки дозволенного, — произнёс он с нескрываемым недовольством. — Так жить нельзя.

Вскоре они оба вошли в главный зал, где прямо в центре на запыленном кресле сидел Гарри. Он держал в руках сферу и как будто пытался загипнотизировать её своим пристальным взором. Но стоило на пороге появиться Кевину и Артуру, парень тут же поднял голову и встретил их широкой улыбкой.

— Приветствую! Ты всё принес, что я просил?

Артур утвердительно кивнул, а Кевин с видом мученика громко опустил рюкзак с вещами на пол, подняв вокруг себя пыль.

— А…а где Франциск? — тут же спросил Гарри, заметив, что Артур вернулся один, и выглядел он, мягко говоря, странно. Неопрятно. Отчуждённо. Словно он хотел оказаться где угодно, но только не здесь.

— Уехал.

— Уехал?! Прямо сейчас? Но… но куда?

— К себе домой, — Артур раздражённо растёр себе шею, пока на коже не появились красные следы. — Не могу понять, к чему эти расспросы? Соскучился по нему что ли?

— Я? — Гарри смущенно порозовел и отвёл взгляд, точно его поймали на месте преступления. — Я просто спросил… Он ведь всё время был рядом с тобой, не отступал от тебя ни на шаг, а теперь…

Артур долгое время колебался, желая что-то сказать на это в ответ, но в итоге не нашёл нужных слов. Да и что вообще принято было отвечать в такие моменты? Оправдывать себя? Или Франциска? Или наплевать на всё, послать к чёрту и ретироваться в неизвестном направлении?

К счастью, от неизбежного ответа его спас Кевин.

— Ну и чёрт с этим Франциском! Ушёл — значит, ушёл, — объявил ирландец. — Мы-то никуда не ушли. Мы всё ещё вместе. Мы Керкленды! Легендарные братья-изобретатели!

— И для некоторых убийцы, — тихо добавил Артур.

— Давайте уже вернёмся к нашим насущным делам.

— Ты прав. Не будем забывать о главной задаче, — Гарри тут же слез с кресла и, покачиваясь на больных ногах, направился в котельную. Артур вздохнул с облегчением и последовал за младшим.

***

То, что сотворил Гарри со старой драконьей печкой, сложно было описать двумя-тремя словами. Эту штуковину нужно было увидеть своими глазами, осознать тот непростой факт, что она действительно существовала и к ней можно было прикоснуться, и уже потом раскрыть в изумлении рот и попытаться задать какой-нибудь легкий, непримечательный вопросец. Например, «Что это, чёрт возьми, такое?!» или «Надеюсь, оно не откусит мне голову, если подойду чуть ближе?»

На вид это была самая обыкновенная печь, только она была не кирпичная, как в простых деревнях, а чёрная и железная, от которой, точно паутина, расползались длинные жестяные трубы, а вместе с ними цветные провода. Из-за голубого света, горящего внутри, можно было подумать, словно на тебя из темноты таращилось очень большое и невероятно печальное лицо. И когда свет под толщей железа начинал дрожать, лицо оживало и словно начинало что-то говорить. И, невзирая на то, что это была всего лишь игра света и тени, и что на самом деле печь не умела говорить и двигаться, её внешний вид продолжал вызывать нервный тик.

— Ну, и что это ты сделал такое? — спросил Артур у младшего, когда впервые увидел это чудовище своим одним-единственным глазом. На самом деле где-то в глубине души он вздрогнул и даже тихо ойкнул, когда случайно распознал среди плотной черни чей-то страдальческий лик, но вредный характер довольно шустро отфильтровал этот испуг и обратил его в очередную саркастичную усмешку.

Гарри взял в руки сферу и просунул её в пасть печи, вокруг которой змеились забавные символы. Как только его руки пропали внутри печи, сферу обдало синим светом со всех сторон, и по хорошо отшлифованному покрытию затанцевали белые блики. Гарри аккуратно положил сферу на тарелку, которая находилась в печке, а затем преступил к сбору проводов, которые впоследствии должны были подключиться к сфере.

Младший Керкленд был на седьмом небе от счастья. Ему не терпелось испробовать всю великую мощь сферы, иссушить её, как сочный плод, и передать весь его сок в дракона. Впрочем, не он один мечтал увидеть корабль в действии после стольких лет унылой спячки — его старшие братья тоже нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая, когда дракон устало скинет с себя пыль, расправит крылья и скорее помчится к небесам.

Хорошо, что ждать им оставалось не долго. Максимум — день. После стольких лет ожидания, когда в их жизни случится что-то невероятное, они готовы были подождать ещё немного.

***

Пока Артур прибивал молотком блестящие диски там, где велел ему Гарри, Кевин был послан в морозильную комнату, которая находилась недалеко от котельной. К ней вёл маленький люк с выпуклой крышкой и двумя отъезжающими ручками по бокам.

Морозильная комната была пуста, а на стене находились очередные толстые трубы с номерными знаками, напечатанными греческими символами. Возле лестницы, ведущей наружу, висела большая коробка с пятью рычагами, отвечающими за питание на всём корабле. Со временем многое здесь стало старым и практически непригодным для работы. Что-то было до краёв забито пылью, а от некоторых ящиков даже разило стухшими водорослями.

Откровенно говоря, Кевин терпеть не мог старые вещи, особенно те, которые выглядели, как затерявшийся в чердаке носок, но ничего не мог с этим поделать — Гарри послал его чинить морозилку, и он был вынужден повиноваться.

Сначала он тщательно проанализировал внешнее состояние каждой трубы, проверил, нет ли на них сомнительный трещин, дыр или таких мест, где рано или поздно должна была образоваться такая дыра. К счастью, несмотря на столь паршивый старческий вид, трубы были крепкими. Тогда Кевин достал из сумки тряпку и с брезгливым видом принялся очищать трубы от пыли и грязи. Свободной рукой он закрывал рот, чтобы, не приведите боги, ему пришлось вдохнуть эту спёртость в себя любимого.

«Артуру он не стал давать грязную работу, — завистливо подумал он, стуча по трубам гаечным ключом и прислушиваясь — не застряло ли что-то внутри. — Артур ведь калека. Несчастный одноглазый мальчик, не то, что Кевин. Кевин же у нас самый здоровый и сильный мужик. На Кевина можно взвалить это дерьмо, его же не жалко!»

Затем он схватился за пожелтевшее колесо, что было установлено рядом с главными рычагами, и, раздув от усилия щёки, начал выкручивать его до такой степени, пока то не закрутилось само по себе. В трубах послышалось угрюмое клокотание, а что бы это означало — без понятия. Кевин лишь делал то, что ему велели делать. Об особенностях летающего дракона он не знал ровным счётом ничего, как и другие смертные, не блещущие таким шикарным умом, как Гарри или Артур.

«Интересно, почему все умники такие хилые? Почему природа не может удостоить человека и умом, и силой? Или она боится, что тело не выдержит нагрузки?» — подумал он (не в обиду, а просто так, размышляя), и затем направился к главным рычагам. Сейчас должен был настать момент истины — после того, как он поднимет все рычаги до упора, морозилка должна будет заработать. Загудят стены, зашелестят шестерёнки, загорятся лампочки там, где ещё не горели.

Первые два рычага поднялись без проблем, словно их заранее смазали маслом. Третий издал жутковатый хруст (будто в его отверстиях застрял птенец), четвертый поднялся тяжело (пришлось с ним немного попотеть), а пятый и вовсе заклинил на середине, не желая больше двигаться. Кевин почувствовал, как мышцы на руках устало заныли, мокрая огненно-рыжая челка упала на лоб, залепив глаза. Кевин хотел бы с радостью присесть на пол и отдохнуть, к тому же его уже тошнило от этой пыли, которая назойливо липла к его мокрому телу, но он не имел права бросать недоделанную работу, не сделав её хотя бы хорошо. Да, возможно, Кевин Керкленд слыл не самым гениальным сыном известного и всеми любимого Керкленда, но бросать дело ну половине пути, сдавшись какому-то мелкому рычажку, было совершенно не в его стиле.

— Ну же! — он надавил обеими руками на капризный рычаг, но тот ответил ему лишь протяжным скрипом. Ирландец раздраженно сплюнул и прижался мокрой спиной к стене. Большие капли солоноватого пота стекали по его шее и бледным ключицам. Было бы здорово сейчас выпить холодного пива в пабе «У Боцмана». Это была его самая любимая забегаловка — его там все знали и пиво всегда давали за смехотворную цену. А вкусное-то какое оно было — ух! Тёмное, густое, с желтоватой пенкой и с дивным ореховым послевкусием. Освежало и моментально ставило на место мозги.

Но до паба ковылять уж больно далеко, да и не факт, что тот выжил после бомбардировки. Кевин неохотно представил себе горящие остатки большого двухэтажного заведения и вконец помрачнел. Достав из заднего кармана большой и тяжелый гаечный ключ с красиво выгравированной рукояткой, он со всего маху ударил им по ненавистному рычагу.

То ли произошло чудо, то ли вместе с всплеском гнева в Кевине пробудилась нечеловеческая сила, но рычаг вдруг издал пронзительный визг, подобный испуганной собаки, и быстро задвинулся на нужное место. Что-то недовольно запыхтело под стенами морозильной каморки, под ногами поползла невнятная дрожь, и стрелки в разбитых окошках поочередно оторвались от нулевой отметки и затряслись на уровне зелёной сотни.

«Так… ну вроде бы всё», — подумал Кевин и поспешил прочь из комнаты, пока никто из братьев не увидел его, орудующего ключом, будто дубиной.

Наверху его встретил Гарри.

— Ну как оно? — поинтересовался он, прислушиваясь к шуму под ногами. — Удачно прошло?

Кевин неуверенно пожал плечами.

— Может быть. Но, по крайней мере, там внизу всё загорелось и зашумело. А раз шумит — то однозначно работает. Этому меня научили на работе, если хочешь знать.

Гарри удивленно покосился на своего брата.

— Надеюсь, ты не бил по машине гаечным ключом? — насторожился он.

— Я? Не-ет! — Кевин вальяжно махнул рукой, точно Гарри сказал какую-то несусветную глупость. — Разве я посмел бы поднять руку на творение нашего горячо любимого родителя? А… А где Арчи?

— Он-то? — Гарри испуганно огляделся по сторонам, ища взглядом англичанина. Вскоре они с Кевином обнаружили его в каморке, где большую часть площади занимал рабочий стол, на котором стояли прибитая гвоздями железная лампа и несколько жестяных ящиков с инструментами и большим набором изоленты. — Артур?

Артур повёл правым плечом, но не обернулся. Кажется, он был чем-то сильно увлечён. Тогда братья рискнули подойти к нему поближе. Честно говоря, молчаливый Артур пугал их гораздо больше, чем Артур вечно саркастичный. Потому что при болтливом Артуре они хотя бы примерно понимали, что от него можно было ожидать.

— Артур? — Гарри хотел положить руку на плечо брата, но отчего-то передумал. — Ты чем-то занят?

— А? — англичанин оторвался от исследования искусственного светлячка, который неуклюже ползал по пыльному столу, оставляя за собой пунктирные следы, и уставился на братьев совершенно пустым взором.

— Решил полюбоваться подарком Скотта? — спросил его Кевин, указав пальцем на искусственного жучка. — Хорошая работа, не так ли? Сразу ощущаются руки профе… ой! Чёрт! — раздался звонкий удар, и Кевин заплясал на месте, ухватившись обеими руками за ногу. — Гарри, чёрт возьми! Зачем… зачем ты отпустил молоток? Да ещё и на мой ботинок!

— Ох, извини, — неискренне ответил Гарри. — У меня на секунду пальцы ослабли. Право, я не хотел.

— Так что же, выходит, — продолжил Артур. — Скотт наконец начал понимать, что означает «братская помощь»?

Кевин несдержанно хохотнул.

— Скажи ещё, что ты по нему скучаешь!

— Я? — англичанин криво улыбнулся. — Нисколько.

— Фух! — тут же выдохнул ирландец. — А то уж мне показалось, что я окончательно свихнулся.

— Так что? — Артур попытался быстро сменить тему, пока у Кевина не возникло желания положить ещё один тупой вопрос в копилку других тупых вопросов. — Когда прикажете взлетать, капитан?

— Ну, на починку корабля у нас ушло три дня, — Гарри смущённо покраснел, когда речь зашла о его труде. — Собственно, на это я и рассчитывал. Но давайте не будем забывать о том, кому мы обязаны за этот результат. Несмотря на то, что вы оба очень прохладно относитесь к Скотту, без его инструментов мы ни за что в жизни не смогли бы привести нашу мечту в исполнение. Мы очень обязаны ему.

— Ты прямо светишься, — заметил Кевин.

— Разумеется! Если всё будет идти также гладко и удачно, то дня через два мы сможем покинуть это место.

— Дня через два? — Артур задумчиво посмотрел на мальчика. — Но это же замечательно, разве нет?

— Да. По крайней мере, это гораздо лучше, чем позорное падение о скалы.

***

На корабле кормили паршивее, чем в самом старом и бедном отеле Ирландии. Еле тёплый суп зеленоватого оттенка с всплывающими потемневшими кусками каких-то овощей. На вкус он напоминал нечто кислое, похожее на щавель. Но никто не возражал. Пассажиры поглощали поданную коком еду едва ли не с радостью, потому что о другой пище оставалось только наивно мечтать.

В свободное время беженцы ходили по кораблю, словно призраки, окутанные в шерстяные плащи. Дети неустанно роняли слёзы, заполняя влажный воздух своими хриплыми воплями, а более взрослые ребята сидели на скамейках, прижавшись друг к дружке, будто маленькие серые воробьи, и ждали, когда над водой исчезнет туман.

Во время шторма корабль с трудом преодолевал высокие горбы волн, его моторчики работали в полную мощь, а паруса раздувались до такой степени, что их ткань не выдерживала и с треском рвалась на куски.

Франциска постоянно отшвыривало ближе к вредной стихии, но каждый раз либо он сам справлялся с равновесием, либо ему помогал кто-то из пассажиров. Благо, даже в такое паршивое время в мире оставались люди, которым было совершенно друг на друга не наплевать.

Молился ли Франциск всё это время?

Нет.

Ни разу.

Он больше не видел в этом занятии никакого смысла. Если Бог действительно существовал, то он бы предостерёг их от такой страшной бури. Но Франциск понимал, что Бога не было. Как не было и Дьявола. Всё это являлось лишь большой и красивой иллюзией, благодаря которой люди продолжали питать надежду на какое-то спасение, не думая о том, что они и только они могут быть хозяевами своей судьбы.

Франциск устало прикрыл глаза. На душе почему-то было так спокойно и тихо, как на тихом море, лишенном грозовых туч и ветра. Ни единой ряби, ни малейшего сомнения в своих поступках. Франциск сам не мог объяснить, откуда в нём было столько уверенности. Она просто появилась в один прекрасный день из ниоткуда. Словно какое-то наваждение. Честно говоря, Франциск и не хотел знать, почему он вдруг стал таким… повзрослевшим, но ему нравились эти перемены. И он очень надеялся на то, что и Элис это понравится тоже.

Но для начала нужно было вызволить её из тюрьмы. Тут Франциск тоже не чувствовал никакой тревоги. Он знал, что Керкленды помогут ему, не отвернутся от него в самый нужный час. Он знал это, потому что так сказал Артур.

Артур.

Артур Керкленд.

Когда Франциск пытался вообразить себе этого загадочного юношу, перед его взором преставало очень мутное и бледное лицо, в котором лишь отчасти угадывались какие-то знакомые черты. Чёрная и густая бровь, тонкие красные губы, растянутые в полуулыбке, ворох светлых волос. Что-то в этом облике было… удивительным для Франциска. Но когда он начинал разбираться в своих чувствах, его мысли тут же утопали в белом тумане. Словно он шёл по очень долгому и узкому лабиринту, шёл уверенно, точно зная, что в конце его будет ждать приз со всеми ответами, но вместо этого на следующем повороте перед ним возникал внезапный тупик. И тогда Франциск не сдавался. Он разворачивался и шёл другой дорогой, понимая, что раз сейчас его настигла неудача, то в следующий раз он точно добьётся своей цели. Он думал об этом каждый раз, когда перед ним возникала очередная по счёту высокая и неприступная стена. Это продолжалось постоянно. Словно весь лабиринт состоял из сплошных тупиков. Словно в его механизме не подразумевалось счастливого финала. Лишь разочарование и огромное количество вопросов.

В последний раз, когда Франциск пытался вспомнить последние шесть дней своей жизни рядом с Керклендами, его мозг озаряла настолько сильная и болезненная вспышка, что Бонфуа готов был охрипнуть от крика и лишиться сознания. Обычно когда он приходил в себя, с его носа тонкой струйкой стекала густая кровь.

В сумке, которую он вёз с собою, было не много вещей — сменные носки без дыр, кусок колбасы, завёрнутый в бумажный пакет, документы, включая паспорт, которые он чуть не позабыл у Керклендов. Вот только фотографии Элис он почему-то нигде не смог отыскать — он выгреб содержимое сумки, проверил карманы куртки, порылся в брюках — везде было пусто.

«Потерял», — подумал он с досадой. Но потом тоска как-то быстро и легко рассосалась из его сердца. Удивившись, Франциск прилёг на матрас и подложил под голову руки.

Какое-то время он видел перед собою невозможное — словно потолок разорвало на куски чёрное и густое небо, в котором осколками сверкали крохотные звёзды. Это было какое-то очень давнее воспоминание, историю которого вспомнить было невозможно. Но оно нравилось Франциску. Оно его успокаивало и дарило на душе какую-то странную детскую радость.

Немного погодя он снова полез в сумку, и на этот раз его пальцы обнаружили на дне небольшой шерстяной мешочек. Внутри него лежали два красных камня размером с маленькую сливу, и несколько золотых монет.

«На будущее», — говорило послание в записке, которая лежала там же. Этот почерк был Франциску смутно знаком.

И всё же грудь тронуло приятное тепло.

***

Ночью приходилось спать в спальных мешках под унылое пение пещеры. Гарри постоянно ворочался, глубоко вздыхая во сне, а со стороны Кевина раздавался громкий и протяжный храп.

Артуру не спалось совсем.

Он сидел возле входа в пещеру, сложив ноги по-турецки, и, наклонив голову на бок, любовался ночным небом, которое почему-то с приходом сумерек окрасилось в холодный темно-фиолетовый цвет. Ветер ласково поглаживал его руки, но вовсе не обжигал холодом, что было весьма странно. Впрочем, Артур вообще ничего не чувствовал. На душе было как-то пусто, а в голове не пробуждалось ни единой нормальной мысли. Одни лишь странные обрывки, словно из вечерних газет. Чёрная жидкость медленно кружила под толстой лупой, обращаясь то в слабую, то в тугую спираль. Одинокий темно-зеленый глаз внимательно вглядывался в тонкие облака, что едва были различны в небе.

Интересно, где сейчас находился Франциск? Смог ли он без проблем добраться до корабля и пересечь залив?

Когда он подолгу думал о Франциске, его дыхание резко перехватывало, как у маленького влюбленного мальчишки. Он помнил каждое мгновение, пережитое вместе с Бонфуа. Каждое прикосновение его тёплых пальцев на своём теле, каждое лёгкое касание губ воспаляло в нём непреодолимое желание сейчас же оставить всё и бежать. Бежать хоть на своих двоих, хоть вплавь, лишь бы как можно скорее нагнать этого проклятого француза, хоть раз ещё услышать его мягкий голос. Взять его за руку, соединить их пальцы и сказать… что-то. Что-то очень важное, отчего поневоле подкашивались ноги, и во рту застревала сильная и вязкая горечь. Но что?

Артур судорожно обхватил себя за плечи и закашлял. Ему нужно было срочно отучиться думать о ком-то с такой непростительной силой. Тем более, о Франциске Бонфуа.

«Это была ошибка, — на дне разума шептал рассудительный голос. — Небольшая слабина, которую ты решил не вовремя проявить. Забудь о Франциске. Думай о Питере. Думай только о Питере».

На краю чёрного моря появилась золотистая полоска восхода.

Наступал новый день.

***

Гарри всё ютился возле главного экрана, не зная, как его включить. Кевин стоял рядом и старался громко не дышать. Он знал, что его присутствие могло лишь сильнее раздраконить брата, особенно если у того что-то начинало не получаться.

— Здесь должен быть ключ, — сказал Гарри, обессилено падая на кресло. — Но… проклятие, я так сильно был увлечён починкой корабля, что совершенно забыл об этой важной детали, — он глубоко задумался и постучал забинтованным пальцем по губам. — Помнится, раньше он всегда находился при отце. В его потаённом кармане, в пиджаке. А потом…

— Что потом? — спросил Кевин.

— Да откуда я знаю, что потом?! — спокойный голос мальчика быстро перешёл в раздраженный крик. — «Гарри, сделай это, Гарри, сделай то» — нашли тут себе гения на побегушках! Всё должен решать один я, а вы так — в сторонке постоите и полюбуетесь!

— Но в прошлый же раз мы как-то завели этого дракона без ключа, — удивился Кевин. — И ведь дракон завёлся, не так ли? Значит, этот ключ…

— Я уже не помню, как это произошло, — окончательно впал в уныние младший Керкленд. — Тогда мы все были словно не в себе. Мы потеряли отца, Питера… единственное, что жило во мне, это «желание отомстить». Это всё, что требовала моя душа.

— И моя тоже.

Кругом сразу стало серо и уныло. Братья склонили головы и невольно вспомнили то, о чём свято клялись позабыть.

Не желая больше видеть их кислых лиц, Артур тихо чертыхнулся и сделал смелый шаг вперёд.

— Ты об этом ключе говорил? — он протянул Гарри круглый диск, что умещался у него на ладони. Глаза мальчика тут же счастливо засияли.

— Я…да! Откуда он у тебя?!

— Когда-нибудь я тебе об этом расскажу.

На самом деле Артуру просто не хотелось говорить о прошлом. Во-первых, в той истории не было совершенно ничего интересного. А во-вторых, на лишние разговоры уходило много драгоценного времени.

К счастью, Гарри тоже это прекрасно понимал и потому не стал настаивать на правде. Он приложил диск-ключ к экрану, и тот растворился в нём, словно окунулся в чёрную воду. После случившегося система должна была заработать. По крайней мере, на это рассчитывали братья.

Кевин выжидающе посмотрел на потолок.

Прошла минута.

Зал накрыла глухая тишина. Ни единого звука, ни шелеста, ни скрипа. Мир как будто перестал существовать. Гарри неуверенно поёрзал в кресле, ощутив, как по его коже побежали мурашки.

Прошла ещё минута, и Кевин устало облокотился на железную панель с кнопками.

— Ну и? — спросил он тоном обиженного зрителя, которому не показали обещанного представления. — Что не так на сей раз?

— Не знаю, — ответил тихо Гарри, наклонившись к экрану и ощупав его забинтованными пальцами. — Не пойму… я вроде бы проверил систему. Всё должно быть на мази.

— Мне кажется, дракон с тобой не согласен.

— Но этого не может быть! Сфера подаёт энергию, морозильная комната не позволяет системе перегреться и спалить проводку… но неужели я что-то упустил? — Гарри наклонился еще сильнее и принялся стучать ладонями по всем рычагам и кнопкам. На его закусанной губе блеснула капелька крови.

— Может, эта твоя сфера всего лишь пустышка? Может, никакая она и не батарейка вовсе, а так…кучка железяки, в которой хранится ещё одна кучка железяки, — Кевин деловито смахнул с лица рыжую челку, а затем неожиданно почувствовал на себе рассерженный взгляд светло-зеленых глаз. Лицо маленького Керкленда было бледным, как полотно, и на этом полотне читалось такое выражение, от которого поневоле хотелось громко и трусливо заскулить.

— Кевин, — выдавил Гарри. — Заткнись, пожалуйста!

Потрясенный ирландец мгновенно стушевался.

Почувствовав, что одной липучкой, стоявшей рядом и компостирующей мозги, стало меньше, Гарри расслабился и аккуратно положил ладони на рельефную панель, от которой исходило вибрирующее тепло. Всё железо внутри корабля было нагретым и готовым к работе, но почему же оно не хотело отвечать на приказы? Почему молчало? Что он мог упустить? Его мозг лихорадочно рылся в архивах воспоминаний, отчаянно пытаясь найти ответ, но отчего-то никак не находил.

— Э-э, Артур! Я тут… в общем, мне нужна твоя помощь!

Англичанин стоял далеко от того сидения, где сидел Гарри. Его руки были опущены на стол, возле которого застыло четвёртое сидение пилота. Здесь не было никаких экранов, никаких радаров, лишь пара кнопок и заплесневелый штурвал.

Он был занят своими мыслями, в которых не было места решению проблемы с ключом зажигания.

— Артур! — Гарри обернулся и требовательно посмотрел на брата. Жаль, что Артур этого не видел.

Взгляд англичанина был уставлен на крохотную фотографию, с которой ему счастливо улыбалась темноволосая девица. В её глазах горело летнее солнце, от которого душа начинала предательски счастливо трепетать.

— Артур, пожалуйста! — голос мальчика сорвался на крик.

Он вспомнил, с какой ненавистью давал ответы на её невинные вопросы. Как отталкивал её, отвергал её помощь, и с каким наслаждением потом загнал её наивный разум в транс. На это ушло мгновение, но для Артура оно длилось, словно бесконечность. В один миг благодаря своей тупой ненависти он смог уничтожить несколько жизней. Артур чувствовал себя монстром, чьей тенью была сама смерть. Всё, к чему притрагивалась его рука, погибало и разрушалось практически в тот же миг.

Честно говоря, ему было даже немного интересно узнать, что бы сделалось с ним, расскажи он по пьяни Франциску о своей главной тайне. О том, что действительно связывало их двоих. Об Элис, которую он должен был не знать, но вопреки ожиданиям знал.

Страшно даже вообразить, что теория Скотта о «неслучайной встречи двух совершенно разных по духу людей» была так сильно близка к правде…

— Арчи, умоляю тебя, ответь ему, пока он не надумал пустить в ход слёзы! — раздался умоляющий голос Кевина.

— Попробуй достать ключ и вложить его снова, — на автомате сказал Артур, и снова ушёл в свои неприятные мысли, от которых бросало в озноб.

— Да что с тобой такое? — тут же вспылил на него Кевин. — Ты словно сам не свой. Тебя что-то опять тревожит?

— Со мной всё хорошо, Кевин. Нет повода для беспокойства.

— Ах, нет повода? Слыхал я уже нечто подобное пару деньков назад, — не успокаивался ирландец. — Вижу, вы со Скоттом затеяли какую-то очень интересную игру, а нас с Гарри решили в неё не посвящать. Говори уже, что стряслось!

— Это тебя не касается.

— Вот как… Теперь это ещё меня и не должно касаться. Интере-есно. Это всё из-за этого… Бонфуа, верно? Это он с вами двумя что-то сотворил? Или… вы с ним?

— Эй, ребята! — недовольно закричал Гарри. — Может, вы отлипните друг от друга и попытаетесь обратить внимание на вашего покорного слугу? Между прочим, я тут машину завести хочу.

Спор тут же прекратился, хотя было заметно, что для Артура и Кевина это был далеко не конец. Находясь по разные стороны, они продолжали неумолимо метать друг в дружку молнии. Не в буквальном смысле, разумеется.

Тем временем Гарри достал из экрана ключ, слегка потряс его, точно пытаясь смахнуть с него лишние пылинки, и затем приложил его к экрану другой стороной. И случилось чудо — машина ожила. Даже кожей можно было ощутить, как по гладким стенкам, по панелям, по инструментам поползло что-то… живое… маленькое… и аномальное.

Под толстым слоем грязи загорелись экраны, радары запыхтели, а в трубах раздался вой пара, в проводах затрещал электрический заряд. Гарри заликовал и повернулся к Кевину, желая одарить его своей порцией счастья. Но ирландец ответил ему надутой губой.

Дракон лениво поднялся с земли на своих коротких и нелепых лапах. Пыль с легким шелестом посыпалась по его корпусу, плесень затрещала на сгибах.

Артур поспешно плюхнулся на кресло, всё ещё прибывая в каком-то… личном трансе. Он всё ещё не мог поверить в то, что машина работает… работает! Чёрт возьми, неужели это была реальность? Неужели он всё же добился своего? Это ведь и, правда, походило на сон.

— Так, — сказал Гарри, тут же важно выпрямив спину и приложив руки к главным рычагам управления. — Для начала попытаемся выбраться из пещеры. А там…

Он потянул правый рычаг на себя, и тотчас под ногами раздался странный, но очень глубокий, отдающий дальним эхом, рокот. Артур затаил дыхание и внимательно прислушался к звукам, которые вроде бы и пугали его, но в то же время навевали приятную ностальгию. Правда тогда он не сидел в кресле, прилично сложа руки, тогда он был зол, как сам Дьявол. Его мёртвый глаз обдавало огнём, а в животе как будто завёлся рой агрессивных пчёл. Тогда он стоял над братьями и кричал на них, краснея от своих стараний, словно охваченный собственными идеями диктатор. Смерть близких сделала их слабыми и подавленными, но Артур не хотел жалеть их, не хотел думать об их чувствах. Он думал только о себе.

Сейчас же он ощущал себя умиротворённым. Он больше не кричал. Он не хотел кричать и давить. Он просто наблюдал.

Зал качнулся, и огоньки на стенах испуганно замигали. Кевина едва не отбросило на пол.

Гарри поколдовал ещё над некоторыми кнопками, и вдали послышался монотонный, продолговатый звук. Тот, кто не разбирался в драконах-кораблях, вряд ли бы понял, что это могло значить. А Артур и Кевин сразу догадались, что машина просто втянула шею в себя, чтобы случайно не врезаться в какую-нибудь скалу. С крыльями дела обстояли куда тяжелее — ведь складывай их или не складывай, а они все равно были огромными и широкими, как паруса здорового фрегата. Поэтому они постоянно цеплялись за всякие выпуклости и трещины.

Иногда корабль вздрагивал, как будто совершал короткие прыжки. Иногда он шёл ровно, немножко покачиваясь, будто заспанный верблюд.

— Осталось… чуть-чуть… потерпите — запинаясь, проговорил Гарри, водружая на голову круглый шлем-перископ, разукрашенный рунами. Он как будто видел всё глазами дракона — острые сосульки, свешенные с потолка, покрытые трещинами стены, на которых поигрывали блики от воды, а впереди, в конце тоннеля, отблеск выходящего красного солнца. Дракон с трудом ступал механическими лапами на неровную землю, изредка проваливаясь в ямки, залитые водой. Скрежет его пластин напоминал недовольные крики ишака. А сфера-аккумулятор, скрытая в почерневшей из-за гари печи, тем временем интенсивно пульсировала, щедро награждая проводки своим электрическим теплом.

Вскоре лапы корабля опустились на рыхлый и влажный песок. Ветер застучал по твердому корпусу, отчаянно желая пробраться внутрь. Чайки, увидевшие перед собой огромное и чёрное чудовище, с воплем разлетелись кто куда и вскоре скрылись из виду.

Гарри покрутил рычажок на своем круглом перископе, чтобы хорошенько оценить ситуацию на побережье. Вроде бы кругом было тихо и мирно: ни людей, ни животных. Это было хорошо.

Кевин глубоко вздохнул и постарался поудобнее устроиться на третьем кресле, которое находилось позади кресла Гарри.

Артур плотно сжал побелевшие губы. Напряжение разгуливало по залу так легко и свободно, как будто находилось у себя дома.

Гарри постепенно нажал на все оставшиеся кнопки, которые до этого он оставлял нетронутыми. За стенами корабля послышался громкий шум, как будто где-то через очень широкую трубу мощным потоком повалил воздух.

Кевин фыркнул.

Артур постарался промолчать. Волнение росло в его нутре очень быстро и стремительно. А вдруг ничего не выйдет? После последнего полёта прошло много лет. Стоит лишь поставить неверную комбинацию, и…

— Приготовились, — сказал Гарри. Над его верхней губой блеснули капли пота. — В…Взлетаем!

Дракон потянулся на четырех лапах и расправил огромные крылья. Кругом поднялся мощный ветер, в котором засверкала золотистая пыль. Раздался новый скрежет петлей, а за ним череда других непонятных звучаний. Артур почувствовал, как пол под ногами начал давить на его тело и неустанно дрожать.

Дракон взмывал над землей очень нерасторопно, словно сам этого абсолютно не хотел, но его заставляли. Лапы автоматически сложились гармошкой и пропали во тьме железного пуза. Песок затанцевал вокруг здоровой махины, напоминая водоворот.

Гарри поднял турбины до горизонтального положения, и лишь тогда корабль сдвинулся с места. Артур не успел моргнуть, а они уже летели над морем, раскидывая лазурные волны в разные стороны. Скорость постепенно увеличилась, и крылья раздулись широкими парусами. Гарри снова опустил турбины, подняв корабль ещё на несколько метров над водой. С такой ужасающей скоростью тела Керклендов буквально вдавились в кресла. Кевин что-то попытался крикнуть, но его голос смешался с палитрой других оглушительных звуков. Гарри вжался всем телом в мягкое сидение и, кажется, улыбался во всю ширь. Он наслаждался тем, как мир сворачивался у него на глазах в тугой узелок. Он очень долго ждал подобного зрелища.

Артур стиснул пальцами крохотную фотографию с Элис.

Они поднимались всё выше и выше над морем и буквально ворвались стрелой в пышные облака. Впереди уже выглядывало чистый, сочный, синий купол над которым светило восходящее солнце. Ветер монотонно стучал по гибкому телу животного, но дракон ловко лавировал через его мощные потоки, словно призрак. Его тело плыло быстро, стремительно, оно изгибалось волнами, напоминая прыткого угря. Эта легкость… она была невероятна… Артур чувствовал её так хорошо, словно сам был этим драконом и сам сейчас бороздил небесные просторы, наслаждаясь нарастающим звоном ветра. Впереди их ждал бескрайний небесный океан, наполненный мириадами звезд и диких планет.

Впереди их ждал Париж.