Франциск открыл глаза. Его окружали лысые горы, засыпанные пеплом, над которыми слонялись горячие волны ветра. Запах гари слишком резко и настойчиво ударял по ноздрям. Он был не просто частью этой природы, он являлся его доминирующим элементом. Он был живым существом, хозяином мира.
Почувствовав, как в горле зацарапали шипы, Франциск жадно глотнул тёплого воздуха и вытолкал его из себя вместе с усиленным кашлем. Тело странно саднило, а во рту было сухо, как в пустыне. Сознание всё ещё спало, хотя и не так крепко, как пару минут назад. Наконец, оно стало пробуждаться, хотя и тяжело и несколько неохотно. Оно посмотрело по сторонам сквозь дымку былых сновидений и тут же озадачено застыло, увидев перед собой незнакомые пейзажи. Куда же на сей раз его занесло? Это место совершенно не было похоже на арену с высокими колоннами и мраморным полом. Собственно, здесь не было ни того, ни другого.
Сначала Франциск тяжело двинул головой влево, потом вправо. Попытался понять, насколько послушным было его тело. Как оказалось, что-то сильное удерживало его от свободного передвижения. Глаза как будто были посыпаны песком, и потому Франциск видел всё, как в тумане. Что-то тонкое, похожее на человеческий волос, пощекотало его подбородок.
«Я обязан выбраться отсюда, » –подумал Бонфуа и попытался дёрнуть рукой.
С другой же стороны он не особо понимал, зачем ему это надо. Есть ли в этом смысл? Не безопаснее ли остаться здесь, лежать в объятиях чьих-то волос и ждать, когда события настигнут его сами? Ведь в последнее время это работало только так.
«Ну, уж нет! — тут же ответил решительный голос из головы. — Я так долго к этому шёл, стольким рисковал ради Элис, и что же… получается, всё это было напрасным? Как бы ни так!»
Он вытянул руку вперёд, будто пытаясь пробить ею стену, и та удивительно легко прорвалась сквозь чёрную поросль. Оказавшись частично на свободе, Франциск не удержался от соблазна покрутить кистью и с наслаждением прислушаться к учащённой пульсации под тонкой кожей. До чего же было приятно ощущать, как тело вновь насыщается кровью. Словно он не шевелился целый век, и только сейчас судьба дала ему такую прекрасную возможность.
Вторую руку он вырвал без труда. Этот чёрный мох, что держал Франциска в своём нутре, рвался со звуком сухой липучки. Далее Франциску уже не сложно было перешагнуть через остатки странной органической твари и уверенно встать на твердую почву. Сердце гулко стучало под грудной клеткой. Он дышал сразу ноздрями и ртом, хватал тёплый воздух с такой жадностью, будто только что вынырнул из воды, в которой сидел до тех пор, пока его легкие не обожгло огнём.
Мир начал двигаться перед его взором, растягиваться, как пружина: то он являл ему крутые горы и кратеры, то наоборот — сужался до размеров крохотной песчинки. Не сумев наблюдать это дольше секунды, Франциск рухнул на колени и обхватил руками живот. Его воротило от этой вереницы. Пришлось отдышаться, сплюнуть на землю, усмирить пульсирующую кровь в голове и уже затем заставить себя пойти вперёд.
Он не знал, сколько уже пробыл в пути. Ни указателей, ни компаса… верно ли он вообще идет? Помимо лысых гор, по которым плыли тени, Франциск начал замечать тонкие силуэты, которые тянулись от земли легким дымком. А так — пустота, ничего живого вокруг. Вскоре ноги начали уставать, мышцы отяжелели и заныли. Хотелось упасть на землю и немного передохнуть. Что, собственно, Франциск и совершил. Он устало упал на колени и тяжело задышал через забитый нос. Пот заскользил по его спине косыми ручьями. Сил больше не оставалось, притупилось следом желание жить и выживать. Да и крылся ли во всех его потугах хоть какой-то смысл?
«Уже который час блуждаю по этой пустыни, а в ответ — ничего… Где же я?» — думал он, разглядывая свои ладони, на которых сквозь тонкий слой пыли проступали изящные линии морщин. Ответов на свои вопросы Франциск не находил, как бы ни пытался.
И когда он уже готов был завыть от отчаяния, до его ушей внезапно донёсся незнакомый шёпот. Бонфуа тут же замер и прислушался. Неужели не показалось? Да нет, слишком нереально.
Однако странный шёпот не замолкал. Даже наоборот — со временем он стал обретать силу и уверенность. Франциск так и оцепенел, прислушиваясь к этому таинственному звучанию, которое вызывало в нём столько же любопытства, сколько и страха.
Он жадно посмотрел по сторонам, пытаясь взглядом отыскать источник голосов, но кругом было всё также пусто, уныло, серо и жутко. Далеко за горизонтом небо удачно сливалось с землёй, по песку продолжали беспечно ползать тонкие тени облаков. Но тут Франциск увидел вдали человеческий силуэт. Он напряг зрение, пригляделся, и вскоре с его пересохшего горла раздался испуганный крик. В нескольких шагах от него стоял отчим. Всё такой же рослый, немного краснолицый, с завесой влажных от пота волос, которая небрежно ложилась на его широкие — рабочие — плечи. Да, бесспорно, это был точно он. Его губы обратились в тонкую линию, и в них промелькнули белые края клыков. Мужчина шёл навстречу Франциску.
Не зная, как поступить, Франциск зажмурил глаза, да так сильно, что увидел во мраке яркие звёзды, а его лоб пронзила сильная боль. Громко всхлипнув, он осел на землю, прислонился лицом к иссушенной почве и, точно как в юности, приготовился к неизбежным тумакам.
Он ждал. Ждал, когда горячий воздух разрядится звоном высвободившегося ремня, и из жёстких уст отчима прозвучит до боли знакомый сухой смешок. Тот самый — кошмарный, с которого обычно и начиналась та невыносимая боль, приправленная унижением и приступом детского гнева.
Но минули секунды, а воздух так и оставался сухим, тёплым и очень покойным. Никаких смешков, никаких болезненных ударов по спине, никакого унижения.
Когда ожидание обратилось в невыносимую муку, Бонфуа поднял взмыленную голову с земли и трусливо приоткрыл один слипшийся от пота глаз.
Мираж отчима давно исчез, словно никогда и не появлялся. На его месте сновало маленькое перекати-поле.
Тогда Франциск попытался встать на ноги (которые сильно тряслись от шока) и пойти дальше. Куда — неважно. Главное, что вперёд. Он уже понял, что оставаться на месте было слишком небезопасным решением. Он боялся, что если позволит себе хотя бы малейшую задержку, то отчим вернётся к нему. И на сей раз его кара станет реальной.
Время от времени миражи всё равно возвращались. Франциску несколько раз доводилось видеть впереди мутные силуэты людей, но когда Бонфуа подходил к ним вплотную, дабы удостовериться в их реальности, они тут же трусливо исчезали, словно пугались появления чужестранца. Интересно, зачем они вообще возникали перед францисковым взором? Хотели его напугать? Предостеречь? Или напомнить о чём-то, чего Франциск не хотел помнить?
«Лучше продолжу думать об этом, как о части своего безумия», — решил в итоге Франциск. С таким выводом даже идти стало легче, словно с плеч сняли лишний груз.
Лучи бледно-серого солнца игриво разгуливали на песчаных дюнах.
Франциск продолжал идти прямо, не сворачивая и не останавливаясь. Он понятия не имел, сколько прошло времени с начала его пути, и даже представить себе боялся, сколько пройдёт ещё.
Его разум продолжал терзать тот ужасно проникновенный шёпот, который снова зазвучал в его голове после увиденного им первого миража. Его нельзя было заглушить ни собственными мыслями, ни речью, ни пронзительным криком, ни ударами по лбу. Совершенно ничем. Он был абсолютно неуправляем.
Вскоре терпение Франциска начало давать сбой. Когда-то это должно было произойти, вопрос лишь заключался в том — как скоро.
— Господи, да что со мной происходит?! — прокричал он, жмуря в бешенстве глаза. — Что вам от меня надо? Чего вы добиваетесь? Эй! Хотите свести меня с ума? Тогда поздравляю — вам это удалось, слышите? Удалось! Я нахожусь посреди пустыни и совершенно не знаю, как сюда попал! Я должен быть в Париже… рядом с Элис, но… но уж точно не здесь!
Однако стоило уму в полной мере осознать сказанное, как впереди, в расплавленном воздухе, совершенно из ниоткуда возник храм с чёрной крышей. К нему вела одна-единственная тропа, выстроенная из серого камня. Она была извилистая, похожая на непокорную песчаную змею.
Несмотря на собственные обещания больше никогда не задерживаться на месте, Франциск невольно остановился и недоверчиво посмотрел на тонкие шпили храма, над которым небо скручивалось в большой серый рулет. Для очередного миража облик здания выглядел слишком… натурально.
«Ладно, выясню на месте, — подумал Франциск, неохотно срываясь с места и продолжая свой путь по тропе. — В любом случае, я всё равно не знаю, куда идти».
Оказавшись возле здания, которое всё ещё выглядело слишком реально, Франциск трусливо прислушался. Он надеялся, что услышит за стенами храма хоть какой-нибудь звук, но, к несчастью, не услышал ничего нового, кроме собственного тяжёлого дыхания и привычного шёпота, что эхом раздавался в его голове.
Тогда он начал осторожно взбираться по каменным ступеням. Голоса в голове всё никак не умолкали. Они будто подгоняли его, требовали, чтобы он не останавливался и шёл дальше.
До ворот оставалось всего-то около десятка ступеней. Меньше, чем можно было себе вообразить, как вдруг…
«Бонфуа!»
Его сердце пропустило удар, вспотели ладони. Франциск в страхе обернулся.
Позади него расстилался до боли знакомый пейзаж, на котором виднелись следы пройденного им долгого пути. Вдалеке они были похожи на крохотный тёмный пунктир.
— Кто вы? — растерянно спросил Франциск у пустоты.
«Сейчас это не важно. Важно лишь то, что ты собираешься сделать».
На сей раз с ним говорил один голос — он звучал очень громко, отчётливо и бесцветно. Франциску показалось, что когда-то уже слышал этот тембр, но не мог вспомнить, где и когда именно. Это было похоже на давно забытый кошмарный сон. Вернее, его малые крупицы, которые продолжали существовать в памяти даже спустя годы беспечной жизни.
— Всё, что я хочу сейчас сделать — это вернуться в Париж! — попытался оправдаться перед голосом Франциск. Хотя непонятно, зачем ему это было нужно. — Это ведь… не Париж, верно? Что это за место и как меня вообще сюда занесло?
«Мы не можем ответить тебе честно на этот вопрос».
— А… Это ещё почему?
«Потому что ты ничего не поймёшь».
Франциск пожал плечами. К такого рода оскорблениям у него давно выработался иммунитет.
— Ладно. Тогда, может, хотя бы объясните мне, почему я здесь? — устало спросил он. — Уж на это, я надеюсь, у меня хватит ума понять.
«Так хочет Артур Керкленд», — спокойно ответил ему голос, словно это был настолько очевидный факт, о котором знали даже идиоты. Впрочем, Франциск и без того почувствовал себя круглым идиотом. Ведь он мог догадаться… последнее, что он видел перед обмороком, был как раз Артур Керкленд. В частности, его огромная лупа. И этот жуткий плащ, что оплетал его худые ноги. Это же было так очевидно…
— Значит, я нахожусь под его гипнозом?
Голос не ответил. Но Франциск не желал сбавлять обороты и продолжал сыпать неизвестного собеседника вопросами.
— Тогда, если я под гипнозом, то почему я… осознаю это? И почему гипноз выглядит именно так? И где сам Артур? Могу ли я как-то с ним связаться? Да и ты… вы… сколько вас и кто вы такие вообще? Почему вы вдруг соизволили заговорить со мной?
Прежде чем ответить на ряд вопросов, голос подолгу молчал, точно старался продумать каждое сказанное слово и случайно не выдать ничего лишнего.
«Артур Керкленд не хочет, чтобы ты вмешивался в его дела. Поэтому ты оказался здесь. Остальное тебе знать не обязательно».
— Ах, вот оно что… — слабая догадка в виде пазла начала складываться в голове Франциска, и в ней стало появляться больше смысла. — И… что мне теперь делать?
«Вернуться в свой кокон и ждать, когда Артур Керкленд позволит тебя отпустить».
Франциск ошарашено посмотрел по сторонам. Неужели он не ослышался? Некто из воздуха велел ему «ждать»? Да кто он вообще такой, чтобы приказывать ему, что делать! Франциск на это не подписывался!
— Вы что-то вроде дворового пса, верно?
Голос тактично промолчал.
— Дворовый пёс, который сторожит миску с костью. Может, даже не с одной? Может, в этом месте заложено несколько костей? — Франциск задумчиво почесал подбородок. — Что вы на это скажете, м? Или моя метафора слишком сложна для вашего восприятия?
«Отнюдь, метафора достаточно неплохая».
— О, правда? Спасибо.
«Пожалуйста».
— Ну, так что там насчёт других людей? Элис и Кьяра тоже тут?
«Они в безопасности, Франциск. Как только всё разрешится, ты их увидишь».
— Почему я не могу увидеть их прямо сейчас?
«Это нежелательно».
— Отчего же?
«Слишком большое количество умов. Мы говорили Артуру, что не сможем их удержать на одном месте. Если кто-то из них вздумает объединиться, это решение может повлечь за собой весьма скверные последствия как для тебя, так и для остальных людей. И для Артура тоже».
Франциск нахмурился.
— Скверные последствия? То бишь, гипноз рассеется? Большое количество умов… — и тут догадка заставила его оцепенеть. — Сколько же он ещё загипнотизировал людей?!
«Двести девяносто семь человек, включая двенадцать собак и дюжину младенцев».
— Какой ужас! И он всё это провернул один? Невозможно… — Франциск прислонился спиной к стене, не в силах себе представить сказанное. Три сотни людей… и все в руках одного юноши.
«Большой риск оправдывает средства — так сказал Артур. Мы были склонны ему поверить».
— Большой риск? — не понял Бонфуа. — Что это значит?
«Переутомление. Обычно за этим следует достаточно типичная для людского понимания слабость. Но этот случай особенный — особенный тем, что на сей раз Артур пытается повлиять не на одного человека, и даже не на двух. Сильная нагрузка на его мозг может привести к летальному исходу, — медленно и как-то неохотно ответил голос. — Но… это лишь наши домыслы. В реальности мы не знаем, что может случиться».
— То есть, по-вашему, Артур может…
«Этого никто не знает наверняка. Ну, а теперь, постарайся больше не испытывать наше терпение и вернись в кокон. Пожалуйста, Франциск».
Но Бонфуа не сдвинулся с места. Упрямство запылало в его теле жгучим пламенем. Франциск принял воинственную позу, нахмурил брови и сузил свирепо глаза.
— В таком случае я должен остановить мсье Керкленда.
«Франциск…»
Но он больше не желал слушать. Бонфуа толкнул деревянную дверь с круглыми кольцами вместо ручек, и та легко поддалась его воле.
Внутри его встретил бархатистый мрак, в котором почти легко угадывались мраморные пальмовидные колонны и идеально выскобленный зеркальный пол. Франциск шёл по нему осторожно, ступая на цыпочках, словно боялся разбудить своим присутствием невидимого зверя, который, скорее всего, тут обитал.
Как только Франциск отошел от двери на значительное расстояние, та беззвучно исчезла в стене, словно её никогда не существовало.
Далее через каждые два или три метра начали вспыхивать факела, висевшие на голых стенах храма. Франциск каждый раз испуганно вздрагивал, когда те с шипением зарождались в недоброй тьме.
На этом чудеса не думали заканчиваться. Франциск стал замечать, как под вспыхнувшими факелами появились силуэты. То были белые крылатые статуи, обличенные в длинные балахоны. Сначала Франциск не мог разглядеть их лиц, а затем спустя где-то двадцать или тридцать шагов под огненным светом начали проступать зловещие львиные морды. Их пасти были раскрыты в грубом, недобром оскале, и с длинных языков стекала красная слюна. Франциск наблюдал за фигурами, ожидая, что те вот-вот оживут и бросятся на него в желании растерзать его тело в клочья, но фигуры так и не сдвинулись со своего места. В их глазах пылала бессильная злоба.
Вскоре главный зал померк, поглотив в себя абсолютно всё, включая и зеркальный пол, и факела, и статуи. Франциск быстро понял, что заблудился. Он находился в окружении мрака и не знал, куда идти дальше. Паника начала постепенно расти в нём, волной поднимаясь с ног к голове, сердце учащённо забилось в груди, в крови пробуждался адреналин.
Внезапно за спиной шевельнулся воздух, Франциск круто развернулся на каблуках, готовясь вот-вот столкнуться лицом к лицу с обитателем этого места, но перед его взором раскрылся новый вид — совершенно не похожий на зал, который сторожила вереница злобных львиц.
Нет. Это была котельная — огромное и дышащее жаром нутро, где по стенам, съеденным медной ржавчиной, стекала прозрачная вода, а за чёрными решётками шумел воздух.
Франциск неуверенно шагнул навстречу новому месту и отправился по новому неизведанному пути.
«Ну вот, опять сплошные игры разума, — он испуганно огляделся, когда услышал по левую руку тихий зловещий рокот. Ему показалось, что монстры поджидали его за каждым углом. — Сомнений нет — Артур играется со мной, как с котёнком».
— Эй! — позвал он заполненный влажным паром коридор. — Вы же здесь, мсье Керкленд! Может, покажитесь наконец? Давайте уже оставим эти напрасные иллюзии в покое!
Если Артур его и слышал, то, очевидно, не придавал этому большое значение. Скорее всего, плевать он вообще хотел на какого-то там Франциска Бонфуа. Разве их двоих хоть что-то объединяло?
«Это уж вряд ли. Я для него очередная пешка, которую выгоднее убрать с поля боя. Он не хочет слышать меня».
На первом же повороте, где с высокого потолка свисали помеченные маркером трубы, Франциск увидел зажатое в грязном углу белое пятно. Женская сорочка…
— Элис? — позабыв обо всех страхах, что могли поразить его сердце, Бонфуа ринулся навстречу к любимой. Он обнял её так крепко, будто боялся, что она выскользнет из его рук и исчезнет, как очередной мираж. От неё пахло мокрым железом, дымом и остатками былого цветочного парфюма, от которого у Франциска всегда кружилась голова. В хорошем смысле, разумеется. И непослушные волосы всё также назойливо лезли на лицо, словно щупальца осьминога.
— Франц! — девушка недоверчиво приложила к его лицу обе крохотные ладошки и робко заглянула в его глаза. — Это ты? Настоящий? Какое счастье!
— С тобой всё хорошо? Ты не… — Франциск указал взглядом на её забинтованную ступню, но девушка поспешно спрятала её под подолом сорочки.
— Всё нормально… да. Не волнуйся за меня. Это пустяк.
— А где Кьяра?
— Тут я, — из-за спины Элис появилась вторая голова. Если бы Франциск так хорошо не знал свою невесту и её сестру, он бы с лёгкостью решил, что его снова разыгрывает воображение, ибо Элис и Кьяра были похожи, как две капли воды. Одинаково взъерошенные, напуганные, чумазые и с горящим блеском в широко раскрытых глазах. У них даже ссадины на теле были похожи.— Здравствуй, Франциск. Рада, что ты цел и невредим.
— Это… взаимно, — смущённо ответил мужчина. Ему всегда становилось неловко, когда рядом оказывалась Кьяра. Обычно их незатейливая беседа проходила как-то холодно и сдержанно, словно они были давними врагами, которые были вынуждены на время зарыть топор войны. Хотя на самом деле никакой войны и не было между ними. По крайней мере, Франциск так полагал. — А вы… вы здесь уже давно? Видели что-то странное? Не считая самого места.
Элис мгновенно изменилась в лице. По её взгляду стало понятно, что она видела нечто, о чём ей очень сильно хотелось бы позабыть. Поджав розовые губы, она уставилась на Франциска умоляющим взором.
— Тут есть кое-что, — прошептала она, наклонившись к нему почти вплотную, словно её слова имели свойство обращаться в реальность. — Что-то ужасное… не то человек, не то зверь.
— Однако кем бы ни была эта тварь, — покачала головой Кьяра, — она нам помогла. Не знаю, почему, но она освободила нас от наручников и притащила сюда, — девушка взглядом указала на оранжевые стены котельной.
Франциск понимающе кивнул. Он крепче взял Элис за плечи, словно всё ещё боялся потерять её прекрасный образ из виду.
— Вы видели, куда она пошла?
— Эта тварь? — Элис боязливо стиснула руку Франциска, и костяшки её пальцев обрели цвет молока. — Что ты задумал, Франц?
Ох уж этот ласковый шёпот, так приятно щекочущий ухо… Ради него можно было свернуть горы голыми руками, лишь ещё раз испытать это приятное чувство, что в виде крохотных мурашек скользило по его коже и обращалось в долгий хрипловатый стон.
Франциск готов был пойти ради неё на компромисс, он уже открыл рот для правильного ответа, но вдруг что-то незримое силой встряхнуло его, как куклу, и моментально привело в чувства. Оно напомнило ему о гипнозе и об Артуре, которого он собирался отыскать.
— Я… не переживайте за меня, — проговорил он слегка озадаченно. Словно сам не верил в то, что говорил. — Со мной всё будет хорошо.
— Но Франц…
— Элис! — он хотел закричать, но снова вовремя опомнился. — То есть… прости, но… так надо, понимаешь?
«Но только кому? — спрашивал он себя в мыслях. — Мне? Или Артуру? Почему я постоянно думаю только о нём? Даже когда Элис рядом и я держу её за руку, все мои мысли всё равно обращены только к нему! К этому ч…чёртовому англичанину, который даже не стремится услышать моего зова!»
— Ну, раз ты всё уже для себя решил, то в такому случае я иду с тобой! — Элис тут же поднялась следом за Франциском и дрожащими руками поправила складки своей испачканной сорочки. — Целый месяц я жила в одиночной камере, испытывая каждый день на себе череду унизительной боли. И знаешь что? С меня довольно!
Франциск и Кьяра с изумление воззрились на Элис, словно увидели её впервые в жизни — такую злую и в то же время отчаявшуюся, у которой дрожал голос и глаза блестели от слёз.
— Элис… — Франциск снова попытался её успокоить. Он опустил свои руки на её крохотные плечи. Сквозь тонкую ткань сорочки он мог видеть её бешено вздымающуюся грудь, а под правой ключицей, которая отчётливо виднелась под прозрачной кожей, прорисовывалось розовое клеймо лилии. Клеймо преступника, которое ставили каждому, кто хоть раз попадал в лапы Инквизиции. Клеймо вечного позора. При виде этого рисунка, веки Франциска тяжело опустились. — Ты… ты просто не понимаешь…
— Это ты ничего не понимаешь, Франциск Бонфуа! — Элис грубо отмахнулась от его рук, как от чего-то заразного. — Знаешь, чего я хотела весь этот невыносимо долгий месяц? Чтобы ты забыл обо мне. Да, да, ты правильно меня услышал, Франц, — закивала головой девушка, видя, как сильно исказилось лицо её любимого. — Я сидела в уголке своей комнаты на стоге сырого сена и воображала себе, как ты покидаешь Париж и идёшь на поиски новых удивительных приключений. Твой кристально чистый разум полон новых идей, а твоё сердце… — Элис на секунду запнулась, и то лишь затем, чтобы утереть с глаз предательски горячую влагу. — Твоё сердце больше не принадлежит мне. Я надеялась, что ты меня быстро разлюбишь, и тогда мне бы не пришлось видеть тебя во время моей же казни. Снова видеть твоё лицо… это осуждение в твоих глаза, припаянное горем… Ты даже представить себе не можешь, какой это было бы для меня мукой! Я умоляла Господа, чтобы он освободил тебя от моих оков и дал новый смысл жизни. Ведь нельзя любить мёртвого человека, Франц. Особенно такую, как я. Преступницу.
В конце своего громкого и откровенного монолога, Элис вперилась в жениха суровым взором. Поняв, что жених не собирается её прерывать, она продолжила, но на этот раз спокойно и тихо.
— Но судьба распорядилась иначе, мы снова оказались вместе. И знаешь, что, Франциск? Что бы ты там ни удумал, пока искал нас в этом сюрреализме, теперь мы сделаем это вместе! Не порознь, как это было раньше, понимаешь? А вместе! Держась за руку!
— Она права, — встала на её защиту Кьяра. Франциск уже и забыть успел о том, что она всё это время была рядом и слушала их разговор. — Идём втроём. Так гораздо безопаснее.
В конечном итоге Бонфуа сдался. Ведь на самом деле он даже не понимал, почему так сильно хотел оставить девушек позади, это же было так нелогично и так самонадеянно! Какое счастье, что сёстры были настроены решительно. Им больше не хотелось отсиживаться на задних рядах и ждать у моря погоды. В конце концов, они тоже хотели домой, как и он.
— Только, прошу, держитесь ближе ко мне, хорошо? — предупредил их Франциск, когда они втроём шли по коридору из оранжевых труб, где звучало лишь эхо их осторожных шагов. — Это место очень… непредсказуемое. В любой момент мы можем снова потеряться. Будьте начеку.
— Хорошо, — ответила Кьяра, а сама продолжила с прищуром оглядываться назад.
Долгое время они шли в молчании. Франциск брёл впереди, и рука Элис, которая грела его ладонь, придавала ему сил. Девушка сильно хромала на забинтованную ногу, как будто каждый следующий шаг приносил ей невыносимый дискомфорт. Её лицо искажала страшная гримаса боли: глаза слезились, на бронзовом лбу возникала пара глубоких морщин, а губы сжимались в плотную бесцветную линию. Но говорить о своей боли она не хотела. Может, потому что ей было стыдно. Или она просто не хотела обременять своего любимого лишними проблемами, которые сейчас явно были не к месту.
Внезапно над их головами затряслись трубы, а по каменистому полу прошлась нервная дрожь. В воздухе раздался долгий, низкий и леденящий душу вой, словно где-то вдали задыхался от боли старый великан. Элис потеряла равновесие и всем телом навалилась на Франциска.
— Что это было? — прошептала девушка, испуганно вращая глазами. Волосы густым тёмно-каштановым потоком заслонили её влажное лицо. — Землетрясение?
— Слишком большое количество умов, — догадался Франциск. К тому времени вибрация уже завершилась, оставив после себя клубы медной пыли и напуганные лица троих людей. — Об этом-то они и предупреждали…
— Кто «они»? — не поняла Кьяра.
— Тот, кто всем эти управляет. Надо поспешить, — Франциск прибавил шагу, заставив девушек следовать за ним гуськом.
— Но зачем? Что мы пытаемся тут найти?
— Не «что», а «кого»! Вы говорили о некоем существе, помните? Не то звере, не то человеке. Вот оно-то нам и нужно!
Лицо Элис снова стало белым, как мел, а Кьяра лишь озадаченно закусила нижнюю губу. Похоже, она тоже начала о чём-то догадываться, однако, как и у Франциска, её догадки были пока что ещё слишком призрачными.
Спустя несколько минут быстрого бега по коридорам, которые были похожи друг на друга, как один, до путников стали долетать людские крики. Сначала они эхом прозвенели в железных стенах котельной, словно их обладатель был очень далеко. Но затем…
— Уйди, Дьявол! Изыди! Именем Господа, отца нашего, приказываю тебе…! — ещё спустя мгновение голос стал звучать слишком отчётливо. Франциск и сёстры Варгас мигом затаились и приготовились слушать. — Уходи! Велю уходить тебе! Покинуть мою голову! Живо!
Голос был похож на визгливый собачий лай, в котором продолжало биться удивительно цепкое желание выжить.
Кьяра осторожно прикоснулась к плечу Франциска, чтобы тот повернулся к ней.
— Это оно, — прошептала она, еле размыкая закусанные в кровь губы. В её расширенных зрачках виднелся отблеск медных труб. — Оно охотится.
Тогда им следовало ступать осторожнее и не совершать лишних звуков.
На очередном повороте Франциск жестом приказал девушкам встать за ним и затаить дыхание. Впереди виднелась высокая кирпичная арка, из которой большим золотистым потоком струился свет. Именно оттуда — из этого света — раздавались те самые жуткие крики.
За аркой находилась знакомая широкая арена. Та самая, где собирались казнить сестёр Варгас, только она была без высокой ограждающей сети и ряда трибун, где обычно велись оживлённые дебаты простых зевак. Посреди сцены, скрючившись, на коленях сидел человек. Спрятав голову в ладонях, он медленно раскачивался и тихо постанывал в свои ладони.
По чёрной одежде Бонфуа распознал в незнакомце судью Лорана. Возле него лежало ещё одно тело, на сей раз обличённое во всё белое — как в противовес, и на его неподвижной груди поблёскивал золотом крест.
— Изыди, демон, изыди… приказываю тебе! Ангелы на моей стороне! — голос Лорана перерастал в девичий крик. Как странно было наблюдать за ним такие крутые перемены. Не решаясь подойти ближе, Франциск остался в стороне, склонив голову на бок. — Хватит! Прекрати! Ты не имеешь право! Ты демон! Ты чума! Ты… — проклятия, рвущиеся из его уст, оборвались сразу в тот момент, когда невидимая сила подняла судью с пола и подкинула его в воздухе, как плюшевую игрушку. Мужчина завопил, в страхе тараща бесцветные глаза. Его тело с неприятным грохотом ударилось о пол. Франциск зажмурил глаза, полагая, что судье пришел конец, но затем под ворохом тёмной одежды прозвучал слабый хриплый смех. Лоран корчился на полу в луже своей крови.
— Где Питер? — пророкотал темный силуэт призрака, который, как оказалось, стоял всё это время совсем неподалеку от Франциска и девушек. В нём с трудом угадывались человеческие черты.
— Демон пытается овладеть моим сознанием, но я не допущу… не допущу этого… — бормотал искалеченный судья. Его лицо походило на уродливую маску. Кровь густой жижей вытекала из его рта и надувалась розовыми пузырями. — Я не буду слушать демона… — он сложил дрожащие ладони для молитвы. Призраку явно не понравился этот ответ. Нет, он не зарычал, не заругался, однако его гнев остро почувствовался в самом воздухе.
Тело Лорана снова чуть приподнялось над полом и затем плюхнулось на алую лужу. Сбившись в молитве, судья откашлялся кровью, но вопреки боли продолжил молиться. Он продолжал молиться даже тогда, когда его тело проехало по полу несколько дюймов, а потом свернуло в сторону и начало кружить по залу, вырисовывая на полу кровавую спираль.
Франциск отошел подальше от сцены, боясь, что судья собьет его с ног. Ошарашенные Элис и Кьяра последовали его примеру.
— Это же… — начала было Элис, но затем быстро замолкла и в ужасе прикрыла рот руками.
— Повторяю вопрос для особо глупых, — вкрадчиво произнёс призрак, у которого на удивление был очень приятный акцент. — Где мой брат?
— Зачем тебе всё это, чудовище? — простонал судья.
— Я хочу, чтобы ты сам мне признался.
— Тогда сгори в огне, дьявол! — прохрипел Лоран. Сила отпустила его тело, оставив того лежать на полу ничком.
— Неправильный ответ.
Призрак сделал два широких шага навстречу телу. Он наклонился к мужчине и положил свою чёрную руку ему на шею. Лоран учащенно задышал, широко раскрыв рот. Воздух с сухим хрипом вырывался из его легких. Кровавая спираль, так аккуратно начерченная судьей, начала вдруг вращаться. Франциск пошатнулся, боясь, что его голова сейчас лопнет. Всё, что происходило вокруг, казалось ему совершенно невообразимым сном. Лишь долгий и мучительный стон судьи вырвал его из раздумий и заставил вернуться к наблюдению.
Распахнув серые глаза, похожие на два куриных яйца, Лоран сдался и что-то очень тихо нашептал призраку, когда тот склонил своё полупрозрачное лицо над его телом. Кончив шептать, судья облегченно положил голову на пол и прикрыл выкрашенный кровью рот.
Удовлетворившись, призрак медленно поднялся с колен и нацелил на свою жертву пистолет, который вдруг каким-то чудом материализовался у него в руках.
— Спасибо за сотрудничество, мсье. Пожалуй, это всё, что мне было от тебя нужно. А теперь… Прощай.
Больше Франциск ждать не мог. Сжав кулаки, он набросился на призрака, да так быстро, что Элис и Кьяра не успели его остановить.
Кровь болезненно застучала в висках. Он полагал, что пройдёт сквозь монстра, как через тёмную бесплотную дымку, но на деле призрак оказался гораздо реальнее его самого. Руки легли на чужие плечи, от которых веяло удивительно приятным теплом, пальцы сжались, испытав под собой мягкость реальной плоти.
Существо ответило ему тяжёлым и печальным вздохом, словно оно давно предвидело такой исход.
Затем сцена померкла, словно кто-то внезапно решил загасить в зале свет.
Франциск почувствовал, как тепло растекается по его телу, а воздух снова заполняется миллионами звуков. Скрежет металла, робкий вой ветра, чьи-то усталые стоны под ногами, дыхание, похожее на тонкий свист. И запахи… сотни запахов: мокрое железо, палёная шерсть, женские духи, еда, людской пот… Всё это теперь было реальным.
Он снова оказался в зале суда, и красный свет густыми лучами лился из разбитых полукруглых окон на запачканный грязью пол. В воздухе блуждали белоснежные пылинки.
Услышав рядом с собой весёлый смех, Франциск поднял глаза и с ужасом посмотрел на того, кого мгновениями раньше он уверенно держал за плечи. Кого он каким-то неведомым образом сумел пробудить.
— Вы! — выкрикнул он. — Это были вы! Я ведь… я так и знал! Догадывался!
— Франциск? — англичанин поспешил сделать реверанс. На его щеках тут же загорелся бледный румянец. — Я и не думал, что ты… вы сможете до меня добраться.
— Так это была правда? — Франциск едва не задохнулся от недоумения. Он поражался тому, с какой легкостью и грацией англичанин встретил его после тех сотворённых им же ужасов. Словно это была такая игра понарошку, и в реальности не было никакой пустыни и никаких пройденных миль. — Всё, что я видел своими глазами…
— А, — Артур мигом принял более серьезный вид, хотя игривая усмешка продолжала невозмутимо светиться на его красных губах. Помимо этого Франциск начал замечать и ещё кое-какие детали, которые могли его обеспокоить — круглая лупа, к примеру, была разделена десятками тонких, белых трещин, которые медленно, но постепенно заполнялись черной жидкостью. Волосы молодого человека выглядели неопрятными и сильно взъерошенными, да и сам он был какой-то… слишком оживлённый, чрезмерно активный, резкий в жестах и в словах. Словно это был и не Артур Керкленд, а его неудавшийся клон. — Это был обычный гипноз. Я отправил вас в свой вымышленный мир, но, разумеется, на некоторое время. Не хотел, чтобы вы помешали моим планам. А, и да… Простите, что я посмел себе столь наглую вольность. Помню, что обещал никогда вас не гипнотизировать, но в этом случае у меня не было времени на размышления. Нужно было действовать, а не думать! — Артур резво скинул с себя жидкий чёрным плащ, и тот с хлопком сложился на полу. — Здесь было так много народу, так много лиц, просто бесчисленное количество сильных умов… я не мог церемониться с каждым из вас, да и, признаться, не хотел. Поэтому забрал вас всех разом. Вот так! — он щёлкнул пальцами и дико хохотнул, словно в его словах было что-то смешное.
— Нас всех? — Франциск бегло посмотрел по сторонам. Вся арена была забита покрывалом из спящих людских тел. Некоторые из них что-то бормотали во сне, а кто-то, закинув голову на плечо соседу, бессовестно храпел. Если бы Франциск не чувствовал себя морально замученным, данное зрелище его бы повеселило от души.
— О да, — воскликнул Артур, обнажая верхние зубы в улыбке. — Круто, не так ли? Не думал, что у меня это выйдет, но, как видите, вышло! Вышло на ура! Я большой молодец! — он хотел было игриво хлопнуть француза по плечу, но вовремя опомнился и в спешке стукнул кулаком пустое пространство. — Эм, в общем… жалко, что вы не позволили мне в полной мере насладиться собственным триумфом. Я уже начал немного забывать о вашем недюжинном упрямстве, и ещё об этой … нездоровой тяге спасти всех от неизвестного зла. Даже если этого зла нет и в помине.
— Очередной камень в мой огород? — ответил ему вымученной улыбкой Франциск. — В любом случае, я рад вас видеть, друг мой. Вы сумели сдержать слово. Спасли Элис и её сестру от казни.
На мгновение на лице Артура выступило странное выражение — его губы напряженно поджались, участилось дыхание. Но затем англичанин широко улыбнулся и постарался придать своему облику чуть больше веселья и беспечности, даже слегка с этим переборщив.
— Кстати, о вашей даме, — он указал на Элис, которая глазела на Артура так, словно тот всё ещё был в облике бесплотного монстра. — Вижу, вы уже смогли воссоединиться. Поцелуи, объятия… — он поморщился. — Это… похвально. Я рад за вас. И тебя я тоже рад видеть, Кьяра.
— Добрый вечер, сэр, — широко улыбнулась ему в ответ девушка. Франциск с изумлением уставился на Кьяру. «Они что, знакомы?» — подумал он. — Я очень рада, что вы нам помогаете. Даже после того, что королева…
— О, полно! — спешно засмущался англичанин. — Я обещал Франциску Бонфуа, что приведу ему Дьявола. Верно, Фр…мсье Бонфуа? Обещал? Обещал. И, как видите, привёл! Формально, конечно, вашу башню штурмует всего лишь игрушечный дракон, но разве кого-то заботят такие детали, гм? Наверное, только вашего судью. К слову о нём… — он обернулся назад и застыл, озадаченно уставившись на тёмное пятно, от которого шёл чёткий след мужских подошв, а возле пятна лежало бездыханное тело митрополита. — Ох, черт! — Керкленд хотел рвануть за беглецом, но Франциск успел схватить юношу за рукав.
— Постойте, мсье! Зачем он вам сдался?
Впервые за время их встречи в глазу англичанина вспыхнул настоящий гнев.
— Потому что я с ним ещё не закончил!
— Разве? Я видел, как вы выпытывали у него местоположение вашего брата. Полагаю, вы умудрились напугать его до такой степени, что он выведал вам всё без малейшей утайки. Так зачем вам его преследовать?
Артур взглянул на Франциска в упор, словно его красноречивый взгляд должен был как-то воздействовать на друга. Ну, хоть как-то…
— Неужели вы думаете, мсье Бонфуа, что меня это может удовлетворить? — его губы скривились в усмешке. — Правильный ответ — нет. Этот человек заслуживает смерти! Без вариантов!
Керкленд рассерженно отмахнулся от француза и вдруг рассеянно посмотрел на свою руку. Затем в изумлении оглядел усеянный спящими телами пол.
— А… куда делся мой пистолет?
Элис внимательно наблюдала за его другом, совершенно не сводя с него глаз. Её брови настороженно сошлись на переносице, когда она обратила внимание на его лупу.
— Почему мне кажется, что я его знаю? — спросила она, аккуратно беря Франциска под локоть.
До чего же странно было наблюдать знакомство этих двоих. Словно два мира, абсолютно разных по своей энергетике, по своей логике, по своей сущности, внезапно надумали столкнуться и стать одним целым. В любом случае, Франциск понимал, что их сопряжение было неизбежным явлением. Но только он не думал, что это произойдёт так быстро и внезапно.
— Ты чего! — воскликнула Кьяра, тараща на сестру обезумевшие глаза. — Это же Керкленд! Настоящий! Помнишь, я тебе о них рассказывала?
— Да?..
— Ох, и правда. Нехорошо, что нас до сих пор друг дружке не представили. Меня зовут Артур, — и вот, словно следуя по строкам давно заготовленного сценария, Керкленд заметно приободрился, заулыбался и совершил перед Элис низкий поклон.
Как ни странно, но сей очаровательный жест совершенно не произвёл на Элис какое-либо впечатление. Она продолжала напряжённо вглядываться в молодое лицо их спасителя, словно очень сильно пыталась что-то припомнить. Её лоб заблестел от испарины.
— Тем не менее, — прошептала она, щуря свои янтарные глаза. — Мне кажется, что я уже когда-то вас встречала…
К счастью, неловкую ситуацию быстро разрядил громкий голос Кьяры. Девушка уже сидела возле красиво ряженого тела, из белоснежных рукавов которого выглядывали совершенно несимпатичные серые руки старца.
— Митрополит, — сказала Кьяра, когда остальные повернулись к ней лицом. — Он мёртв.
— Разве? — без особой жалости в голосе спросил Артур. — А ты проверь получше. Может, он просто очень крепко спит?
— Наверное, у него не выдержало сердце, — в свою очередь предположил Бонфуа. Но затем его глаза расширились, и в их отражении проскочил ледяной ужас. — О, нет… это ведь значит…
— Мы остались без главы? — спросила недоверчиво Элис. Как оказалось, смена темы быстро отвлекла её от разглядывания таинственного парнишки с большой лупой. — Это же ужасно! Что с нами будет дальше?
— Снова полетят головы… — подхватил её мысль Франциск, и в его тоне совершенно не ощущалось и крупицы восторга. — Как было когда-то с королём.
Кьяра тут же отпрянула от тела, как будто боялась, что старик оживёт и набросится на неё.
— Но ведь… не этого ли мы все так сильно и неистово хотели? — озадаченно произнёс Артур. — В любом случае, это не моя вина. Признаться, я вообще понятия не имел о его паршивом здоровье. Вы уверены, что он скончался именно от моего гипноза? По его виду можно подумать, что он умер ещё задолго до сегодняшнего дня…
Франциск укоризненно посмотрел на Артура, и тот поспешил стушеваться:
— Впрочем, мы можем поговорить об этом в другое время, не так ли?
Опомнившись, Бонфуа услышал странный гул, который мешался с истеричными криками, шумом летающих в небе аппаратов, странных скрипов и хлопков. Пока они здесь мило беседовали в горе дремлющих тел, мир продолжал постепенно скатываться в пропасть. Люди боролись друг против друга с таким отчаянием, словно это была война века.
— Да что там вообще происходит?! — воскликнула Кьяра, когда в окно влетел загоревшийся кусок от пропеллера и воткнулся в пустующую трибуну. К счастью, никто в округе не пострадал. Народ продолжал сладко посапывать, лежа ничком на грязном полу.
— Думаю, последствия самой внезапной гражданской войны в истории человечества, — сказал Артур. — Лучше вам покинуть этот храм, пока он не превратился в одни руины.
— Мсье Керкленд дело говорит: быстрее уходим отсюда! — тут же живо подхватил его идею Франциск, грубо беря Кьяру за локоть и выводя её вместе с Элис к воротам. Сёстры начали неуверенно переступать через спящие тела.
— А… а как же остальные? — Элис непонимающе развела руками. В ее соображении никак не укладывался тот факт, что им приходилось оставить спящих горожан в зале храма, который с минуты на минуту мог свалиться с башни.
— Хороший вопрос, миледи, — криво улыбнулся ей англичанин. — Сейчас всё будет.
Он сильно хлопнул в ладоши, однако звук, который раздался при ударе двух рук, вовсе не напоминал обычный хлопок. Это было нечто тонкое и чистое, и оно густыми волнами пронеслось над спящими телами, снося шляпы и цветастые платки с их лохматых голов.
— Вот-с. Сейчас проснутся. А теперь пошевеливайтесь, если хотите жить! — крикнул Керкленд напоследок Франциску и двум сёстрам, а сам помчался ко вторым дверям, которые вели к его заклятому врагу.
Франциск хотел было послушаться Артура, но что-то шевельнулось у него в желудке в самый последний момент. Он остановился и непонимающе посмотрел на свои ноги, словно это они были повинны во всех его сомнениях, а не мозг. Когда Элис заметила, что Франциск колеблется, она крепче ухватилась за его руку и потянула его за собой.
— Что с тобой, Франц? — непонимание и боль от искалеченной ноги вспыхнули под ворохом чёрных ресниц. Девушка совершила ещё одну безуспешную попытку сдвинуть Франциска с места. — Ну же, идём! Скорее!
Но Франциск не мог идти. Не мог себя даже заставить.
Он посмотрел назад, окинул туманным взором арену, которая начала постепенно оживать и заполняться голосами, полными непонимания и сонного гнева. Что-то опять шло не так. Не так, как хотелось бы ему.
— Франц?
— Я догоню его.
Он мягко отнял от Элис свою руку и уверенно шагнул назад. В голове всё ещё творилась какая-то каша, от которой становилось и тошно, и душно.
— Что? — вскрикнула девушка, не веря в происходящее. — Ты с ума сошёл!
Возможно, так оно и было — Франциск Бонфуа сошёл с катушек. Добравшись до тела охранника, который лежал ничком возле мёртвого митрополита, он сорвал с его пояса пистолет. Спокойно провёл барабаном по локтю, посчитав в уме двенадцать щелчков. Ну, что ж. Если ему предстоит стрелять в людей, то, наверное, хотя бы в одного из них он попадёт.
— Постарайся держаться ближе к толпе. Тогда вас не вычислят солдаты, — он продолжал раздавать инструкции, совершенно не замечая истерику Элис.
— Нет, Франц… пожалуйста. Ты что, разве не помнишь о том, что я говорила тебе во время того… сна? — захромав, она прильнула к Франциску и в отчаянии попыталась найти его губы.
— Это был не сон…
— Да и бог с ним! Сон, не сон! То, что я тогда сказала тебе, не было сном! Не было, понимаешь?
— Понимаю, — на самом деле Франциск ничего не понимал. Единственная мысль, которая продолжала яростно стучать молотком в его мозгу, была связана только с поимкой Артура. Всё остальное как-то быстро и лихо отправилось на второй план. — Но и ты меня пойми — я должен пойти за ним!
— Ой ли? — девушка горько улыбнулась, целуя его в губы. Её дыхание было горячим, словно в её горле пылал живой огонь. — И кому же ты должен? Ему? Кто он вообще такой, этот… Артур Керкленд? Ты его знаешь? Вряд ли. А вот я знаю, — быстро добавила она, увидев, что Франциск захотел ей возразить. — Я только что вспомнила, кто он и что из себя представляет. Франциск, ради всего святого, не доверяй ему!
— Что?
— Не доверяй ему! Он очень опасен!
— Ну… разумеется, опасен, — на губах Франциска заиграла нервная усмешка. — Он же Керкленд! Для этого я его и искал.
— Нет, Франц, это совершенно не то…
— Вы долго тут ещё будете молоть языком? — сурово гаркнула на них Кьяра. — Нам давно следовало покинуть это паршивое место, а вы всё тут треплетесь не по делу.
— Ты права.
И Франциск легонько подтолкнул невесту в объятия её недовольной сестры.
У Элис уже не осталось сил кричать, она охрипла, из груди раздавался лишь сухой кашель. Не зная, как усмирить её смятение, Кьяра осторожно положила руку на её дрожащее плечо.
В воздухе витал нескончаемый гул трёх сотен людских голосов. Мужчины помогали своим жёнам встать с пола, собаки непонимающе скулили и поджимали хвосты, а старики разглядывали разбитые витражи и досадливо качали головой. На Элис и Кьяру никто даже не смотрел. После случившегося им всем явно было не до двух искалеченных преступниц.
— Идём, — сказала Кьяра ровным голосом, хотя глаза продолжали беспокойно бегать по сторонам.
— Но Франциск…
— Прекрати уже упираться, а? Хоть раз подумай о своей шкуре, а не о его!
Их тени робко тронули деревянное покрытие высоких дверей, и те внезапно отворились, впуская в зал вихрь горячего воздуха, насыщенного запахами костра и железа. Элис испуганно вжалась в тело своей сестры, ища в ней защиту. К ним навстречу бежала толпа неестественно высоких солдат в чёрных плащах. На головах черные шляпы с длинными полями, вместо лиц противогазы, похожие на черепа чудовищ, на плече у каждого мерцала пришитая символика церкви.
Элис никогда в жизни не видела такую зловещую униформу, оттого её тело и задрожало в немом страхе. Кьяра же уже видела их когда-то, оттого её брови лишь враждебно нахмурились.
Один из таких солдат механическим шагом добрался до сестёр Варгас. В руках у него гремел пистолет. Кьяра инстинктивно загородила Элис своей спиной и, когда солдат подошел к ним вплотную, гордо подняла свой острый подбородок, явно готовая принять весь удар на себя.
— Нам был дан приказ вывести горожан в безопасное место, — сказал вооруженный солдат своим низким голосом. Затем он указал чёрной перчаткой на Кьяру, а, вернее, на её печать, что алела под её ключицей. — Но не вас. Вы обе преступницы.
— Да ну! — Кьяра попыталась прикрыть грудь густым ворохом волос.
— Вы обе остаетесь здесь. Отойдите в сторону и не мешайте операции.
Солдат говорил так равнодушно и быстро, словно зачитывал предварительно заученный текст. Отчего-то Кьяру сильно повеселило такое сравнение.
— Так я вас и послушалась! — криво ухмыльнулась она и собралась было отмахнуться от могучей мужской руки, облечённой в плотную перчатку, но солдат оказался не из пугливых. Как только преступница начала проявлять агрессию, он быстро замахнулся ружьём и со всего маху ударил её прикладом по виску. Покачнувшись, девушка со стоном упала на мраморный пол и больше не поднималась.
***
Франциск всё бежал и бежал по длинному изгибу коридора, минуя ряды ряженых статуй, охранявших золотистые балдахины. Косые лучи красного света пронизывали дробленые окна и аккуратно ложились на стены и мягкий ковёр. В помещении веяло густым запахом воска, но Франциск не видел в округе ни одной свечки или подсвечника. Его хриплое и уставшее дыхание быстрым эхом блуждало по стенам собора и как бы аккуратно намекало на то, что здесь — в этом мире напускной роскоши — Бонфуа был снова абсолютно один.
На первый взгляд можно было подумать, словно этот причудливый храм был слишком сюрреалистичен. Ведь со стороны улицы он выглядел не таким уж и громоздким, а очень даже скромным по меркам верунов, что не скажешь о километровых коридорах, которые в принципе никак не могли поместиться в нутре здания. И всё же эти коридоры были, и они были вполне себе реальными. Гораздо реальнее, чем хозяин всего этого безумства — то бишь, Бог.
У этих коридоров имелось интересное свойство — они не замыкались и были похожи на спираль, один конец которого начинался где-то далеко внизу, с лифта, а другой конец заканчивался на золотистой крыше храма.
И вот теперь Франциск бежал по этой спирали, совершенно не ощущая никакого наклона или смены температуры. Он просто бежал… потому что это было необходимо. Только вот кому?
Правильный вопрос задавала Элис, когда пыталась удержать его от странной затеи догнать Артура.
Неужели ему действительно нужна была эта гонка? Ведь Элис уже спасена… его миссия завершилась, не так ли? Так ли.
Тогда почему Франциск никак не мог остановиться?
Коридор снова покачнулся. За стенами храма раздался какой-то оглушительный взрыв, от которого испуганно задрожали балдахины. И затем всё резко прекратилось, словно кто-то подхватил все звуки и сжал их в свой кулак. За окнами алели облака.
Из губ Франциска срывалось тяжёлое дыхание. Рубашка прилипла к коже так плотно, словно стала её неотделимой частью.
Единственное, что озадачивало его также сильно, как и внезапное желание помочь Керкленду, это слова Элис, оброненные на арене. Что якобы Артур Керкленд опасен. Но ведь оно было и без того очевидно, разве нет? Артур Керкленд невероятно опасный тип, и то, что он совершил с тремя сотнями людских душ, было явственным подтверждением его неоспоримого коварства. Тогда почему в глазах Элис таилась такая тревога? Чего же она на самом деле боялась?
Его бурный поток мыслей оборвался, когда в витражах начали лопаться стекла.
Бах!
Бах!
Бах!
В воздухе заблестели осколки.
От испуга Франциск сначала застыл, как вкопанный, а когда увидел, как через небольшой оконный проем пролезают чёрные фигуры, бросился в укрытие.
Униформа военных была смутно ему знакома; будто когда-то по молодости он уже видел нечто подобное. Кажется, это была форма «Феникс». Такую форму обычно носили люди, которые на самом деле не имели ничего общего с войной. Это были здоровые и неуправляемые верзилы с железной хваткой и широкой шеей, и в целом они считались самой опасной частью Инквизиции.
С обычными людьми фениксы не церемонились. Если те начинали возмущаться или идти наперекор приказам, их хладнокровно расстреливали. Разумеется, по велению Бога.
И вот теперь эта орава живодёров очутилась в коридоре — именно на том месте, где минутами ранее был Франциск. Ну разве не ирония судьбы?
— Осмотритесь, — велел лидер своей группы, который отличался от остальных темно-алыми погонами на плечах и более ужасающей маской на лице. Его команда покорно разбрелась по помещению. Топот тяжелых кожаных ботинок гулко барабанил по расписным стенам коридора.
Франциск забился поглубже под ноги статуи воинственного ангела и постарался не дышать. Он знал, что рано или поздно его обнаружат, и всё равно надеялся, что ему повезёт.
Стоило ему в красках представить свою собственную смерть, как статуя, за которой он скрывался, содрогнулась от нового уличного взрыва. Франциск едва не ударился затылком о массивную мраморную статую. В следующую секунду он уже слышал приглушенные крики фениксов. В коридор ворвались порывы ледяного воздуха, которые начали уволакивать за собою ковер, хрустальные люстры, осколки от витражей и дорогие балдахины.
— Огонь! — гаркнул лидер. Заполненный пылью и пеплом воздух мгновенно разрядился громкой стрельбой.
Не сумев удержаться от любопытства, Франциск высунулся из-за статуи, чтобы поглядеть, с чем же таким крупным и сильным отчаянно сражались лучшие солдаты Инквизиции.
Первое, что он увидел спустя несколько секунд вглядывания сквозь завесу снега и пепла, была лапа. Чёрная, блестящая от влаги, и невероятно здоровая драконья культя, под длинными когтями которой сухо хрустели мраморные плиты.
Троих солдат уже унесло цепким ветром за пределы храма, а остальные продолжали безжалостно расстреливать лапу чудища, словно от их пулей был какой-то прок. К несчастью, как бы они ни старались отвоевать свою территорию, лапа даже не думала сдвинуться с места.
Вскоре у фениксов закончились патроны. Они отошли ещё на шаг от образовавшейся пропасти и попытались быстро перезарядить оружие, пока россыпь трещин не добралась до их тел.
Тут-то лапа снова зашевелилась. Разомкнув острые когти, она медленно проскользнула через образовавшуюся рваную дыру в стене и повалилась на пятерых солдат, придавив их тела своим тяжелым весом. Через скрежет и ветреный вой рушащего здания прогремели их предсмертные крики.
— Отступаем! Отступаем! — закричал во всю глотку лидер группы, но его крик быстро растворился в кипе других более громких и более ужасающих звуков.
Со скрежетом статуя, за которой прятался Бонфуа, сдвинулась на несколько дюймов, вот-вот грозясь свалиться со своей подставки.
«Проклятье, ну только не сейчас!»
Поднявшись с пола, Франциск быстро рванул сквозь водопад сыплющегося белого снега. Ветер лишь подгонял его вперёд, и на секунду Франциск почувствовал себя окрыленным. Сомкнув плотно челюсть, он прорывался через чёрные тела фениксов, грубо расталкивая их локтями. В голове билась лишь одна мысль — бежать. Бежать и не останавливаться. Не важно куда, главное — быстро!
Круто обойдя последнего солдата, который лениво топтался на месте, не в силах быстро перезарядить свой пистолет из-за жуткой тряски, Франциск резко поднял ногу вперёд и почувствовал, как утопает в складках грязного ковра. Из легких вырвался болезненных выдох, его тело тяжело рухнуло на пол, и по костям прошелся заряд сильного тока. От удара в его голове загудело, а во рту скопилось что-то густое, имевшее медный привкус. Откинув длинные и непослушные волосы назад, Франциск кое-как вобрал в себя остатки сил и отлепил своё тело от ковра.
Он уже не ощущал холода в помещении, даже наоборот — ему стало настолько жарко, что всё тело стало влажным и скользким от пота. Где-то за ним снова загрохотала лапа.
Франциск учащенно задвигал ногами, отдавая в свой бег все свои силы, на которые был способен. Боковым зрением он видел, как по стене постепенно расползается здоровая рана, а через неё рвётся что-то красное и большое. Это проклятое небо — кровавое и пульсирующее — оно гонялось за Франциском, желая утащить его за собой. Забрать в свои объятия вовеки, как бесценный трофей.
«Нет, нет, нет!» — подумал Бонфуа, когда нога провалилась в непонятно откуда взявшуюся в полу дыру. От нетерпения хотелось кричать, ругаться и плакать. Но Франциск не мог сделать ни того, ни другого, ни третьего. Потому что в легких уже не оставалось кислорода, а горло будто опухло от стонов.
Руки вслепую нащупали в противоположной стене круглую дверь, закрашенную в цвет слоновой кости. Она оказалась невероятно тяжелой и толстой, и всё же Франциску удалось приоткрыть её на небольшую щель и прошмыгнуть её ровно за секунду до того, как красное небо схватило его за ногу.
Новое место было темным и тихим. Здесь шум внешнего мира был похож на слабый рокот, похожий на всплески праздничного салюта. Франциск повалился на пол, сотканный из ржавых лесок, и жадно втянул воздух через запачканный кровью рот. Неужели всё кончилось?
«Нет, — подумал он. — Нет. Всё только начинается…»
***
— Плохо дело! — Гарри раздражённым рывком скинул с головы свой перископ. Секунду назад его глаза видели нечто огромное и ужасающее, которое неспешно надвигалось на их корабль. Тут не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы предсказать дальнейшие события.
Ведь это же было до смешного очевидно.
Снова раздастся огненный залп.
Снова произойдёт какая-то мелкая поломка, которая потом перерастёт в огромную катастрофу.
И снова их дракон окажется на волоске от гибели.
Гарри всё это знал настолько хорошо, что ему даже стало не по себе от таких знаний.
Избавившись от перископа, он попытался завести машину, но та лишь булькнула ему в ответ и замолкла. Этому капризному кораблю опять чего-то не хватало! Более того, Кевин так и не вернулся из морозильной комнаты, и лишь он один был в курсе того, что с ним там произошло.
Разумеется, Гарри очень сильно переживал за этого паршивого ирландца. Иначе было никак. Но он не мог бросить кресло пилота и отправиться на поиски Кевина, и вовсе не потому, что он боялся за свою жизнь. Отсутствие на нужном месте могло стоить Гарри жизни, а также жизни сотни других людей, которые наверняка шныряли где-то внизу и таращили глаза на огромного монстра, засевшего на башне.
Однако кое-что всё-таки случилось — прошло уже больше десяти минут, и их корабль всё ещё был цел и невредим. Это означало, что Кевину всё же удалось починить трубу. Но тогда почему он не вернулся на мостик? Может, он был тяжело ранен?
Когда волнение достигло своего апогея, Гарри вдруг вспомнил о трубе-передатчике, которая уходила прямо к нижним отсекам. Через неё можно было бы связаться с Кевином, если тот, разумеется, был ещё жив.
Она находилась под экраном и панелями управления. Гарри стоило лишь покрутить два маленьких ребристых колесика, чтобы коробка, подобно шкатулке, отворила боковую крышку и выпустила трубу на свет.
— Кевин! — Гарри, приложил к краю трубы свою забинтованную ладонь. На ощупь эта штука напоминала носик большого чайника. Из неё даже вытекала тонкая седая дымка. — Кевин, ты слышишь меня? Алло! Ответь!
Труба отвечала ему невнятным потрескиванием.
— Кевин! — мальчик продолжал не терять надежду.
Затем он откинулся на большую спинку кресла и позволил волосам упасть мокрыми прядями на его бледно-желтоватый лоб. Во рту ощущался привкус чего-то кислого, совсем неприятного. Хотелось поспешно сплюнуть и избавить себя от этого вкуса.
— Ну, где же ты? — спросил он вслух, словно оборудование мостика могло ему ответить на этот вопрос. — Ну, ответь, чёрт бы тебя побрал! — он кинулся обратно к трубе, жадно обхватил её больными рукам и закричал в её овальную пасть. — Кевин! Умоляю тебя! Скажи, что с тобой всё хорошо! Пожалуйста…
В этот же момент корабль тряхнуло так сильно, что Гарри едва не потерял равновесие и не свалился со стула. Замигали датчики, заверещала сирена, о существовании которой Гарри даже не предполагал. Видимо, это было что-то новомодное. Привет от пиратских дружков.
Только вот она ни черта не помогала, а лишь ещё сильнее усугубляла и без того волнительное положение. Гарри был один — абсолютно один в огромном мрачном помещении. Все звуки, которые продолжала издавать машина, казались ему до ужаса незнакомыми, они пугали его так сильно, что он готов был бросить все эти взрослые игры и дать волю своим обычным слабостям.
Он никогда ещё не чувствовал себя настолько одиноким и никому ненужным мальчишкой. Каждый раз, когда неподалёку происходило что-то опасное или грандиозное, рядом с ним находился кто-то, кто мог успокоить его душу либо тихо произнесённым словом, либо мягко положенной ладонью на плечо. Чаще всего этим «кем-то» был Кевин. Разумеется, при любых обстоятельствах он оставался тем самым раздражающим ирландцем, умевшим сочетать в себе глупый юмор, нетипичную для Керклендов трусость и ещё более нетипичную для Керклендов заботу. Но он умел быть для Гарри всем разом. Он был его миром.
И сейчас этот мир рушился так легко и быстро, словно он был сделан из хрупкого стекла. Гарри ничего не мог с этим сделать, кроме как стоять на его руинах и трястись в беззвучных рыданиях.
Но вот в трубе раздался голос. Такой громкий, что от его звучания невольно завяли уши.
— Да чтоб тебя… Как эта дрянь вообще работает?!
Гарри тут же бросился к трубе и, игнорируя боль в суставах, обхватил пальцами её тонкую железную шею.
— Кевин! Кевин… — что-то внутри него надломилось в тот момент, и беззвучные рыдания мгновенно начали обретать звук. Он прислонился лицом к отверстию в трубе, и заплакал с такой силой, о какой даже сам не подозревал. Его щёки горели огнём.
— Я тут… в общем… труба оказалась до ужаса капризной, но я… эй, ты чего там? С тобой всё хорошо?
— Да! Да… хорошо… а ты как?
— Я? Да ужасно! — прорычал ирландец. Похоже, он был в бешенстве. — Руку обжег! Почти пальцев не ощущаю! Но трубу, разумеется, починил.
Не дослушав Кевина, Гарри решил проверить двигатели. Он дёрнул за рычаг, и мотор ответил ему покладистым урчанием. Лампочки потускнели, но сирена продолжала безумно визжать. Враги неумолимо приближались к кораблю.
Натянув на голову шлем, чтобы наблюдать за тем, что происходит вокруг, Гарри зажег двигатели и приказал дракону отпустить башню. Плавно изогнувшись, корабль начал медленно ползти по железной вышке, впиваясь в него когтями, чтобы случайно не соскользнуть.
— Ай! Ой! Эй! — панически закричала труба.
— Что случилось?
— Просто как-то…ох…резко…всё запрыгало, зашаталось! Неудобно! И рука болит! Слушай… Если я умру… Я ведь даже завещание под конец не составил!
— Ты не умрёшь, — Гарри надавил на желтую кнопку с крючком, а затем повернул её против часовой стрелки. Над стенами корабля послышался беспокойный шорох. Это драконьи крылья набирали рост и силу. — Я тебе не позволю.
— А ещё я очень сильно проголодался!
Гарри настолько сильно удивился этому заявлению, что даже решил снять с себя шлем и удивленно уставиться на трубу. На самом деле ему было так страшно в душе, его так внутри трясло, что он даже подумать не смел о том, что когда-нибудь снова захочет есть.
— Сейчас бы жареного цыпленка…
Гарри представил себе, как жадно вгрызается зубами в нежное мясо птицы, и его желудок неожиданно болезненно скрутился в тугой узел. Мальчик прилег затылком к мягкому сидению и попытался отвлечься от неприятных мыслей.
— А сверху бы ещё маслицем полить… И перцем брызнуть…
Парень не поленился дотянуться до трубы и направить её в свою сторону.
— Кевин.
— А?
— Прекрати!
— Ну почему?!
А потому, что неизвестные объекты открыли по ним огонь. Гарри попытался взмыть в небо, но пока его неуклюжие пальцы пытались придавить к животу штурвал, огненные ядра достигли своей цели. На это ушло всего немного времени. Гарри почувствовал, как что-то сильно толкнуло их в бок, огоньки затухли, заткнулась сирена.
Дракон всё ещё держался целехоньким, однако одно его крыло отделилось от спины и осталось виснуть на проводах, словно какой-то жалкий кусок тряпки.
— Да вы, видно, издеваетесь, — проворчал Гарри, вновь избавляясь от перископа и попутно морщась от боли в локте.
— Чего это ты там бурчишь? — возбужденно заголосила труба. — Гарри, ты там цел?
— Угу, — Гарри отпустил штурвал и позволил тому скакать вверх-вниз, как безумному.
— Что-то случилось?
— Мы остались без правого крыла, — не было смысла лгать. Горечь, похожая на комок, набитый иглами, застряла у него в пищеводе. — А без него мы не сможем набрать высоту.
На пару секунд труба замолкла. Но потом заговорила вновь, но на сей раз негромко и даже как-то неуверенно.
— Ты… ты уверен?
— Разумеется, — пожал плечами Гарри. — Я видел это собственными глазами. Если мы не починим крыло, нам…это… ну, как его? Твоё любимое слово, Кевин.
— Нам кранты?
— Нам кранты. Точно.
— Тогда нужно срочно это исправить. Я пошёл.
Гарри не сразу понял, что это могло значить. А когда догадка добралась до его разума, он в испуге расширил заплаканные глаза.
— Нет! — выдохнул он. — Кевин, даже не думай… Только не снова…
— Уже.
Жесткость в его голосе поразила мальчика, и когда он хотел остановить брата, Кевин покинул холодильную камеру. Труба полностью озвучила его тяжелый подъем по ступеням лестницы.
***
Насчет руки он не лгал — та выглядела достаточно паршиво. Замерзший верхний слой защитного костюма умудрился прорваться сквозь куртку и кофту, и попасть на кожу. Выглядело это, как если бы ему по руке хлестнули красной кляксой.
Хорошо, что он не рассказал Гарри про свою грудь — ледяной пар добрался даже до неё. Кевину пришлось потратить достаточно много времени на то, чтобы избавить себя от верхней одежды, минуя неприятные вспышки жжения. Зато теперь кожа на его теле делилась ровно на два цвета — бледно-бежевый, окропленный крохотными медными веснушками, и тёмно-алый. Кевин не знал, пройдут ли когда-нибудь эти ожоги, но думать об этом не хотел. По крайней мере, сейчас.
Прежде чем отправиться на поверхность, он в последний раз взглянул на остатки своей одежды, что валялись у его ног и от которых всё ещё веяло неестественным холодком, а затем перевёл взгляд на свою обнажённую грудь — влажную от пота, затянутую чёрными ремнями, на конце которых болтались сумка с инструментами, верёвка с крюком-кошкой и нагретая паяльная лампа. Да, в таком виде ему, пожалуй, не стоило соваться наружу, где царствовали декабрьские холода (или уже январские?), но бегать по кораблю в поисках нового комплекта одежды тоже как-то не особо хотелось. У Кевина имелась куда более важная задача, которую он должен был выполнить если уж не ради сохранности собственной шкуры, то хотя бы ради Гарри.
Сняв с вентиляционного люка крышку, Кевин взобрался в узкий, квадратный тоннель и обиженно зашипел на яркие вспышки боли в руке. Он попытался сжать и разжать пальцы, и с тоской заметил, что те почти его не слушаются. Вот только этого сейчас не хватало…
— Кевин! — тревожный голос младшего Керкленда задребезжал в тонких стенках тоннеля.
— Что? — удивился ирландец. — Как ты…?
— Забыл тебя предупредить о том, что эта труба транслирует мой голос по всему кораблю, — ответил Гарри. — Это что-то вроде самодельного радио. Я тебя не слышу, зато я знаю, что ты слышишь меня. Кевин, пожалуйста… не делай этого! Не ходи наружу!
Кевин продолжил ползти. Рана на руке и груди отвечала каждому его движению болезненными щипками.
— Разумеется, без крыла нам не улететь от обстрела, но мы можем покинуть Париж и без дракона, разве нет? Мы и так сделали всё, что от нас требовал Артур. Мы прилетели сюда… сели на эту проклятую башню. Большего от нас и не ждут, понимаешь? Кевин… Кевин, я знаю, ты сейчас думаешь о том, что этот дракон — наша фамильная ценность, и мы должны беречь его, как зеницу ока, и всё же…
— Ошибся, я сейчас думаю о том, как мне тут чертовски тесно! — вымученно ответил Кевин. — А ещё о выпивке… о да, об эле из «той самой» забегаловки, где посетителей обслуживает белокурая красотка Дороти. Уверен, она была ко мне неравнодушна, раз угощала пинтой за счёт заведения.
Он почувствовал телом, как дракон снова зашевелился, снова поменял положение. Колени не зря заскользили по отполированному полу.
М-да, кто бы что ни говорил, но этот дракон был той ещё развалюхой. Разумеется, красивой, местами необычной, не такой, как остальные летательные аппараты, но всё равно развалюхой. Пираты, конечно, поработали на славу — постарались скрыть все видимые недостатки, залатать опасные пробоины, смазать шестерни, но исправить расхлябанное нутро им было явно не по зубам. Чего уж тут добьешься за пару коротких дней? От некоторых отсеков до сих пор воняло протухшими водорослями.
Стены волнительно заколыхались, когда Кевин начал взбираться вверх по лестнице. Вдалеке показался долгожданный люк. Встав ногами на ступени и прижавшись спиной к противоположной стене, Кевин выкрутил ручку в люке, и тот тяжело отворился, выпустив на свободу белый пар.
Снаружи его ожидали потоки холодного ветра, которые скользили по обтекаемой фигуре корабля и норовили пролезть в любую приоткрытую щель. Как только Кевин соизволил высунуть голову наружу, холодный ветер тут же растрепал волосы, сотворив на голове жуткое рыжее гнездо. Его щёки никогда не были пухлыми, но в данный момент они колыхались так сильно, будто висели у него, как у бульдога.
Кевин огляделся по сторонам и к своей большой скорби понял, что до крыла ему придётся добраться на своих двоих. Никто из Керклендов опять же не додумался приделать по бортам хотя бы некое подобие лестницы, по которой можно было бы взобраться на спину дракона.
Аккуратно сняв с плеча моток верёвки, Кевин размахнулся ею и швырнул на небольшой выступ, который слегка выпирал среди гладкой и блестящей чешуи. Расстояние от него до выступа заходило за шесть метров. Это примерно пара этажей. Убедившись в том, что железный крюк крепко держится на выступе, Кевин сжал верёвку обеими руками и напряг мышцы на руках.
Если он ошибется хоть раз, то свалится вниз…
А что его ждало внизу?
Больше трёх сотен метров полёта, а в конце жёсткий асфальт. Люди с такой высоты казались чёрными точками, которые беспокойно слонялись под храмом, не зная, куда себя деть. Тень дракона укрывала их своим большим одеялом.
«Лучше не смотри туда, Кевин, — испуганно подумал ирландец, резко подняв голову наверх и постаравшись сфокусировать всё свое внимание на крюке. — Не смотри, не смотри, не смотри!»
Он начал медленно взбираться по верёвке. Ветер нещадно холодил пальцы и мокрую от пота спину. В груди стучал безумный пульс.
Главное не смотреть вниз.
Даже если так и норовит опустить глаза…
Даже если от этого будет зависеть его жизнь…
Добравшись до выступа, Кевин уцепился за него одной рукой, которая начала ну просто адски щипать, а другой снова размахнулся собранной веревкой и швырнул её ещё выше. После двух или четырех неудачных попыток, крюк нашёл то, за что мог зацепиться. Верёвка снова напряглась, как струна.
— Я делаю это только ради тебя, Гарри. Только ради тебя! Надеюсь, ты видишь, как я стараюсь!
Сжав челюсти до болезненной пульсации, Кевин продолжил свой нелёгкий подъём.
***
Сетчатый пол грел его правую щёку. Он чувствовал всем телом вибрацию от взрывов и перестрелок, которые продолжались за пределами этого тёмного и страшного тайничка. Кажется, он даже слышал вдали чьи-то крики, но не мог разобрать, кому они могли принадлежать. Врагу или союзнику?
Тело разрывалось от жаркой пульсации. Сердце гнало кровь по его венам с такой скоростью, будто боялось опоздать на рейс. Немного поднатужившись, Франциск перекатился на спину.
Нужно было вставать и, игнорируя внутренний страх, идти дальше. Вперёд, искать Артура. Полежать можно и после.
Его тело с большой неохотой повиновалось хозяину. Сначала Франциск поднялся на локтях и ощутил тяжесть, весом подобную парочке булыжников, которая налегла сверху на его грудь. Но это его не остановило, хотя мышцы продолжали жалобно изнывать.
Место, куда завели его ноги, напоминало большую темно-медную пещеру с круглыми стенами, за толщей которых гудела вода. Кое-где виднелись таблички, на которых был изображён огонь, а под ним шла надпись на французском языке — «inflammable».
С потолка свисали маленькие керосиновые фонарики, которые истончали тусклый, карамельный свет. Вытянув вперед руки, дабы боясь натолкнуться на что-то, Франциск пошел дальше по тоннелю, который поднимал его всё выше и выше, попутно сужаясь, словно через стёкла лупы.
Воздух был тёплый, даже горячий, и очень влажный, как в бане. Каждый проделанный шаг отзывался коротким эхом в красных стенах коридора.
Один раз Бонфуа остановился, ибо увидел под ногами пятна крови, на их отражении поигрывали блики от фонарей. Франциск осмелился окунуть в лужу указательный палец и сделать вывод, что кровь была совсем свежая. Затем он внимательно оглядел помещение — благо, оно было достаточно узкое — и увидел на противоположной стене пару зияющих круглых дыр. Приблизившись к своей очередной находке, Бонфуа осторожно принюхался. Слабо отдавало порохом.
Вытерев окровавленную руку о штаны, Франциск в спешке вынул из-под плаща заряженный пистолет и беззвучно двинулся дальше. Чем выше он поднимался, тем громче становилось вокруг. Словно он оказался в центре огромного водопада.
Спустя сотню шагов на другом конце коридора показался тупик, заставленный красными бочками с уже знакомыми пометками «inflammable», железными балками, инструментами и другим мусором, явно оставленным рабочими ещё во времена постройки башни. К счастью, возле этого скромного склада виднелась лестница, которая вела к люку в потолке. Кровавые следы были и здесь.
Не раздумывая над тем, верно ли он поступает, Бонфуа устало взобрался на ступеньки. Как он и ожидал — люк уже был открыт, и на его плоской ручке виднелся довольно отчётливый отпечаток кровавой руки.
Волнение в груди постепенно нарастало.
На новом ярусе Франциск обнаружил круглую сцену с обтянутым сетью потолком, над которым равномерно двигались плоские крылья вентилятора. Движения его были настолько медленными, что воздух всё равно оставался горячим, как в парилке. Вздохнув, Франциск взялся за перила и одним быстрым рывком выбрался наверх.
Помещение было снова до краёв забито большими железными коробами, украшенных пометками об опасности. На полу змеились толстые красные трубы.
Услышав шорох позади себя, Франциск резво обернулся. За пирамидой из бочек промелькнул чей-то силуэт.
— Мсье Керкленд? — Франциск тут же рванул по следам беглеца. — П… Постойте! Мсье Керкленд! Это я!
Сначала он не услышал ничего нового, кроме хора гудящих труб и шума ветра, сливающегося с мотором летающих аппаратов. Но затем его ухо уловило ленивую возню. Где-то рядом. Разведя руки в стороны, Франциск аккуратно завернул за угол образовавшегося лабиринта из мусора. В воздухе витал горячий туман.
Шорох снова повторился. На этот раз очень громкий и грубый. Затем учащенное дыхание, сменившееся кашлем. Франциск остановился и задержал дыхание.
Впереди он увидел Артура.