Вот уже в который раз я неподвижно стояла на верхней площадке Астрономической башни и смотрела вдаль, погруженная в свои мысли. И вот уже в который раз ледяной ветер, предвестник дождей и туч, дул мне прямо в лицо, а звёзды казались особенно далёкими и холодными.

«Ничего здесь не поменялось, — подумалось мне, когда я наблюдала за равномерным покачиванием тёмных крон деревьев вдалеке. — Запретный лес всё такой же запретный, а Чёрное озеро всё такое же чёрное».

Всё-таки есть в мире места, в которых время течёт особенно медленно, и школа Чародейства и Волшебства отлично подходила под это описание. Место, в котором можно было отдохнуть от бурных потоков жизни и просто подумать.

«Самое то в ситуации, в которую ты себя загнала», — ехидно прозвучало в голове, и я была полностью согласна со своим подсознанием.

Прошло уже почти пять недель, как я начала учёбу в Хогвартсе. Конечно, было бы верхом глупости сразу же потерять кучу баллов за мои ночные прогулки по замку и испортить отношения с сокурсниками, но меня всё время охватывали всё те же приступы то ли ностальгии, то ли меланхолии, а в таком настроении нужно было находиться в одиночестве. И как показала практика, только на самом верху Астрономической башни и только глубокой ночью я могла позволить себе такую роскошь. Во всех остальных укромных уголках были или страстные парочки, или пауки и плесень. А по сравнению и с первым, и со вторым, гипотетическое наказание казалось мне сущим пустяком. Тем более, я была абсолютно уверена, что меня не поймают с поличным. Во-первых, я как свои пять пальцев знала все потайные ходы в этом замке, а во-вторых, мне не составило бы труда прикинуться наивной дурочкой, которая ещё не успела ознакомиться с правилами.

На самом деле, было так странно снова оказаться здесь. Так странно было мне, взрослому человеку, стоять между трясущимися первокурсниками в ожидании распределения. «Так нелепо и глупо! — пронеслось в голове. — Неужели нельзя было обойтись без этой формальности или уж сделать это заранее, мне же не одиннадцать лет, в конце концов?! Ох уж этот затейник Дамблдор!» Так странно было оказаться по другую сторону медали: сидеть за партой, а не за преподавательским столом, готовить домашние задания, штудировать ветхие фолианты в поисках древних секретов. Как же я от всего этого отвыкла… но сейчас у меня просто не было сил на то, чтобы преподавать, как изначально предлагал мой старинный (во всех смыслах этого слова) друг, так что роль ленивой и немного тормозившей ученицы была как раз тем, что мне было очень-очень нужно.

Хотя мне всё казалось таким родным и знакомым, остальные явно чувствовали изменения. А я чувствовала беспокойство остальных. Особенно в отношении той стервы в розовой одёжке, которая разразилась безумно скучнейшей речью в первый же день и так активно закрепляла понравившийся ей результат коллективной ненависти в последующие дни.

«Лично бы придушила её за этот безумный оттенок розового, у меня при виде него уже начала дёргаться бровь! Как маленькая девочка, честное слово! — меня передёрнуло от одного воспоминания того ужасного платья, которое я увидела накануне. — Всё-таки дресс-код нужно вводить не только для учащихся, но и для преподавателей. И думаю, абсолютное большинство находящихся в этом здании меня поддержит».

Стараясь заглушить негативные мысли, потянувшиеся за воспоминанием о профессоре Амбридж, я ещё раз окинула взглядом Чёрное озеро, на котором не было ни малейшей ряби, несмотря на сильный ветер. Но не успела я удивиться этой невероятной находке, как позади меня раздался мягкий бархатный голос:

— Похоже, кто-то не очень тщательно изучил правила поведения в школе, мисс Велль? — незримый яд сочился буквально из каждого слова, а у меня от каждого слова сердце плавно меняло местоположение, перемещаясь из грудной полости ближе к нижним конечностям. — Или вы страдаете лунатизмом? Я уже не первый раз наблюдаю, как вы поднимаетесь сюда. Многие за гораздо меньшие проступки получают весьма суровое наказание…

— Вот как! — наигранно удивлённо воскликнула я, поворачиваясь лицом к появившемуся из ниоткуда собеседнику, изо всех сил пытаясь скрыть своё отчаяние. — То есть вы уже не первый раз видите, как я нарушаю устав школы, но если вы такой рьяный блюститель правил, профессор…

— Снейп, — мужчина передо мной холодно напомнил свою фамилию, поскольку я сделала продолжительную паузу и вопросительно посмотрела на него. — За пять недель вашего пребывания здесь можно было бы и запомнить фамилии преподавателей.

— Разумеется, я прошу прощения. Что ж, раз вы такой рьяный блюститель правил, профессор Снейп, почему же вы тогда не предприняли ни одной попытки до этого вернуть меня на путь истинный? — на этих словах на моём лице расцвела лучезарная улыбка.

«Чёрта с два ты увидишь, что загнал меня в угол!» — с ещё большим отчаянием подумала я, постепенно осознавая, в каком переплёте вдруг оказалась. Сразу вспомнив, что передо мной стоял самый нелюдимый и один из самых строгих преподавателей в школе, и, учитывая то обстоятельство, что поймал он меня непосредственно на месте преступления, так сказать, с поличным, я уже издалека слышала звук щётки, полирующей котлы в сыром подземелье. А чего-чего, но вот ненавистной уборкой заниматься совершенно не хотелось, так что надо было включить всё своё обаяние на максимум. И молиться богам Удачи, которые почему-то всю жизнь меня сторонились.

 — К вашему сведению, мисс Велль, в первый раз, когда я заметил, как вы направляетесь сюда, я подумал, что вы заблудились… хотя это было весьма странным, учитывая тот факт, что мои часы показывали без пяти минут час, а отбой был в девять вечера, — от тона, с которым произносилась эта фраза, съёжилась бы даже стальная труба, но я старалась максимально правдоподобно изображать невозмутимость и спокойствие, будто мы были старыми знакомыми и пили чай на летней веранде, а не играли в надзирателя и заключённого. — Во второй и последующие разы я предположил, что вы ходите во сне и не можете контролировать своё поведение, но было так же странно наблюдать, как вы пользуетесь тайными тропами и проходами, о которых не подозревают даже некоторые преподаватели…

И не дав мне даже шанса начать оправдываться, он всё тем же полным льда и яда тоном продолжил развивать свою мысль, больше похожую на обвинение в суде, нежели на простое пояснение хода своих мыслей:

—…поэтому, раз уж вы настолько хорошо осведомлены об устройстве этого замка, я делаю весьма разумный вывод, что правила известны вам весьма подробно и детально, и вы прекрасно понимаете, что находиться в этом месте и в это время суток, мягко говоря… не вполне разрешено уставом школы, — в этот момент на его лице читался неописуемый триумф, и каждое слово было произнесено невероятно чётко и мягко.

Фальшивая улыбка словно маска замерла на моём лице, а сознание судорожно пыталось найти спасение.

«Тут явно не получится прикинуться наивной дурочкой, какой глупый был план! Нужно сохранять спокойствие». Я выпрямила спину, расслабленно прошла мимо фигуры в развевавшейся на ветру чёрной мантии и села на холодный пол, прислонившись к шершавому камню. В итоге от того, что я сменила своё месторасположение, ветер почти перестал продувать меня насквозь, и думалось гораздо лучше.

 — Вы не ответили на мой вопрос, профессор Снейп, — миролюбиво напомнила я, стараясь оттянуть время от того момента, когда на меня наложат штраф и наказание. А неизбежность этого момента я прекрасно осознавала, и мой новый знакомый, к сожалению, тоже.

Снейп повернулся ко мне лицом, и в лунном свете я могла разглядеть его лучше. И почему-то улыбка триумфа медленно сползла с его губ. Если честно, трудно было вообще назвать это поднятие углов рта на пару миллиметров улыбкой, но по-другому он явно не мог.

— Я не ответил на ваш вопрос? — его тон был явно холоднее того камня, на котором я сидела, видимо, Снейп никак не ожидал, что кто-то из учеников посмеет когда-нибудь разговаривать с ним подобным образом.

— Почему вы так долго мешали свершиться правосудию? — стараясь говорить максимально спокойным тоном, повторила я.

Буквально на несколько миллисекунд в его взгляде промелькнула растерянность. Если бы Снейп хотел наказать меня, он сделал бы это сразу или на второй раз, я прекрасно видела, что никакие муки совести не мешали ему издеваться над учащимися, кроме своего факультета, разумеется. А сейчас, когда он всё-таки застал меня на месте преступления, то почему-то тянул время. «Растерянность?.. Кажется, пришло время действовать».

— Но я подозреваю, — невозмутимо продолжила говорить я, тщательно растягивая каждое слово, чтобы подчеркнуть всё своё пренебрежение к сложившейся ситуации и его угрозам наказать меня, — что ответ мне прекрасно известен…

И, постаравшись напустить на себя загадочный вид, легко откинула голову назад, как бы наплевательски относясь к действительности.

— Неужели? — концентрация яда в его словах точно превышала предельно допустимый уровень, но он всё ещё тянул время.

«Лучшая защита — это нападение, — сознание сформулировало новый план действий, но если честно, ни одному здравомыслящему человеку никогда не пришло бы в голову нападать на профессора Зельеварения. К счастью, я явно не относилась к категории здравомыслящих людей, исходя из обстоятельств нашей беседы, так что продолжила развивать свой безумный план. — Нужно выждать немного. Он же играет со мной как кошка с мышкой перед тем, как её съесть. А вот не дождётесь, профессор Мрачная Туча, вы ещё не знаете, с кем связались!»

В воздухе повисла продолжительная пауза, но я не хотела нарушать её, поскольку тишина была гораздо лучше фразы: «Минус энное количество баллов с Когтеврана и уборка в моём подземелье до конца года».

 — Не могли бы вы, мисс Велль, пролить свет на эту тайну? — с усмешкой попросил Снейп спустя минуту, а мои тараканы в голове радостно потирали лапки в предвкушении.

«Тянет время!» — обрадованно закричало моё подсознание спустя ещё полминуты. Фантомные звуки полировки щёткой котлов становились всё глуше и глуше, а надежда выйти из сложившейся ситуации без потери репутации перед сокурсниками вдруг забрезжила передо мной.

Я снова повернулась к нему и с тоном взрослого, объясняющего ребёнку пяти лет, что Земля круглая и вертится вокруг Солнца, пояснила:

 — Любопытство… — моя улыбка могла озарить всё ночное небо. — Поскольку вы, профессор Снейп, не единожды наблюдали, как я нарушаю правила, но не сделали ни одной попытки остановить меня, и даже сейчас не пытаетесь, хотя давно бы уже сняли эти несчастные сотни со счёта Когтеврана, которых ещё и нет… Я делаю разумный вывод, что вами движет любопытство.

Я поставила всё и пошла в ва-банк, а вечно угрюмый и нелюдимый профессор Зельеварения явно не ожидал такой наглости. Более того, смею предположить, что подобной наглости он ещё вообще не видел. Но победа в этом сражении была нужна мне любой ценой: терять было нечего.

Растерянность задержалась на его лице уже на несколько секунд, но мне нельзя было допустить, чтобы он пришёл в себя, поэтому я продолжила свои размышления:

 — Не правда ли, есть определённая романтика в том, как медленно умирает природа? Как медленно и очень постепенно летний воздух становится холоднее, небо прозрачнее, а ветер сильнее? И ты прекрасно знаешь, что в конце концов всё умрёт, будет погребено под белым саваном снега, но сейчас… Сейчас ещё слышны отголоски лета. Сейчас ещё чувствуется жизнь. Это прекрасно…

Я мечтательно посмотрела в небо и многозначительно замолчала, а затем прислонила голову к стене и закрыла глаза. Меньше всего на свете в тот момент мне хотелось откровенничать с этим человеком, по сути, даже незнакомым мне, но та ностальгия, меланхолия, тоска, то чувство, что заставляло меня искать уединения, что привело сюда, в конце концов, то чувство, с которым я смотрела вдаль на лес, вдруг вырвалось наружу. Интуиция или, может, ангел-хранитель, подсказывали мне, что лучше не темнить и не вилять, а сказать всё так, как оно есть.

Наступила тишина. Её нарушали только завывания ветра и уханье сов, изредка пролетавших мимо. Внезапно на меня накатила волна спокойствия. Если бы я не знала, что передо мной находится человек, я бы подумала, что снова осталась одна. Но, открыв через какое-то время глаза, я увидела всё ту же фигуру, облачённую в плотную мантию. Снейп облокотился на край стены, ограничивавший башню, и флегматично смотрел вдаль, туда же, куда десять минут назад смотрела я, с того же самого места.

К моему невероятному изумлению, моя весьма сомнительная стратегия сработала. Я всё ещё не была официально наказана, ведь, насколько мне было известно, наказание всё же нужно озвучить вслух. Но внезапно я также осознала, что, собственно говоря, никто и не собирался меня наказывать. Да, я нарушила довольно много правил, гуляя ночью по замку, к тому же пробралась на Астрономическую башню, где в принципе находиться запрещено даже днём, кроме уроков Астрономии. Но наказания не было. Как и ответа на мои мысли. И вдруг…

 — Вы следили за мной всё это время?.. — ошарашенно произнесла я, придя к одному довольно логичному заключению.

Слова сразу рассекли воздух, и прежде, чем я до конца осознала смысл сказанного, Снейп резко повернулся ко мне. В его глазах читалось недоумение, но я решила придерживаться выбранной ранее стратегии и продолжила говорить, не дожидаясь ответа:

 — Вы сами сказали, что не раз видели, как я поднимаюсь сюда, но мне казалось, что это просто момент во времени. Но вы ведь не просто увидели, что я поднимаюсь сюда, вы поднимались следом и наблюдали за мной, — я перевела дыхание. Мой тон был спокойным и медленным, словно я говорила в трансе. — Очевидно, что вы не наказали меня до сих пор по той причине, что не понимаете моей… мотивации?

Зельевар задумался на минуту. Прядь длинных чёрных волос упала ему на лицо, и он медленно убрал её. Затем мягкий бархат его голоса вновь достиг моего слуха:

 — Мисс Велль, я хотел содрать с вас три шкуры, ещё когда в самый первый раз увидел вашу фигуру в коридоре ночью. Но вы так спешили, что окрикнуть вас не представлялось возможным, и я посчитал, что получу гораздо больше удовольствия, если застану в конечной точке маршрута. Каково же было моё удивление, когда вы привели меня сюда.

 — Почему вы тогда не исполнили задуманное? — недоуменно спросила я, продолжая изучающе смотреть на него.

 — Потому что когда я пришёл сюда и стал наблюдать за вами, я ожидал увидеть…

Мои брови поползли вверх, а недоумение нарастало.

 —…я ожидал увидеть, как вы собираетесь сделать что-то незаконное, что в полнейшей мере оправдывало бы риск очень сурового наказания, в плане свидания в укромном месте, приготовления запретного зелья или отправки контрабанды…

 — Но вы никак не ожидали, что я просто буду смотреть на природу? — закончила я его мысль, поскольку Снейп сделал в конце фразы паузу. Флегматичность снова поглотила меня с головой.

 — Никак не ожидал, — подтвердил он, прислонившись к парапету и оперевшись на него ладонями. — Зачем? Вы недавно в школе, но прекрасно знаете правила. Прекрасно знаете, что в случае большого снятия баллов вас в лучшем случае будут игнорировать всё оставшееся обучение, в худшем… Зачем?

Услышав эти слова, я не на шутку задумалась. Тон, в который перешла беседа, если её, конечно, можно было так назвать, навёл меня на определённые мысли. Вряд ли Снейп пытался понять женскую логику или логику студента, нарушившего правила. И сразу было понятно, что такому человеку, как он, было наплевать на чувства студента, у которого он списывал баллы за малейшие промахи.

«Почему он спрашивает?» — всё не давал мне покоя один-единственный, вполне логичный вопрос.

 — Я просто хочу побыть в одиночестве. Мне не хватало воздуха, и я пришла сюда. Я… — пытаясь подобрать слова, я всё ещё искала ответы на свои вопросы. Почему-то мне казалось, что, как только я их найду, всё сразу встанет на свои места, и картинка сложится. — Как долго вы просидели здесь два дня назад? Вы же были здесь, верно?

Наверное, зельевар опешил от искренности, которую я вкладывала в свои вопросы, поэтому ответил быстро и без язвительности:

 — Я просидел здесь три часа до самого рассвета и ушёл незадолго до вас.

 — Вы не замёрзли?

 — Замёрз.

 — Но тот рассвет стоил того, не правда ли?

 — Да, — коротко ответил он, и теперь в его глазах застыл немой вопрос: «Почему она спрашивает об этом?»

У меня в голове не укладывался тот факт, что Снейп состоял в клубе любителей природы. Здесь явно было что-то другое. Тем более, когда человек мёрзнет, он предпринимает попытки изменить ситуацию, а я его даже не заметила. Меня терзали сомнения.

Чтобы найти ответ на свой вопрос, я попыталась вспомнить, что же делала такого все эти ночи, раз пробудила интерес в настолько мрачной личности. Но проблема была в том, что я не делала ровным счётом ничего. Бо́льшую часть времени я просто сидела на холодном камне, как сейчас, и размышляла. Даже, скорее, предавалась той самой тоске-меланхолии, которая окружала меня до того момента, пока не появился зельевар.

Я снова мельком взглянула на него, и на долю секунды мне показалось, что я уловила то же самое настроение в его глазах. Возможно, он не хотел, чтобы я знала о его присутствии. Возможно, где-то в глубине души он чувствовал то же самое, что и я. Возможно, в моём взгляде он уловил ту невообразимую тоску, которая поглощала меня в последнее время. Возможно, у него была собственная тоска.

«Замёрз… — промелькнуло в голове. — А на улице и правда холодно… Почему я не чувствовала этого раньше?»

И тут я представила картину, которая предстала перед Снейпом три недели назад, да, впрочем, и сейчас: студентка пятого курса сидит в лёгкой кофте и джинсах на холодном полу Астрономической башни и с тоской наблюдает за горизонтом до рассвета. Есть над чем задуматься.

Я не чувствовала холода. Хотя на улице был далеко не май, я ни разу до этого не почувствовала, что замёрзла.

 — Мисс Велль, — бархатистый голос донёсся до меня, как будто издалека, и вырвал из размышлений, — я надеюсь, что больше не увижу вас здесь, особенно в таком виде.

Произнеся последнюю фразу, он наконец нарушил молчание, висевшее минут десять. Снейп напоследок окинул меня оценивающим взглядом и скрылся в темноте винтовой лестницы.

«Всё чудесатее и странноватее», — в качестве итога этой неожиданной встречи пронеслось у меня в сознании, когда я снова осталась одна на продуваемой северным ветром смотровой площадке.

Внезапно мне показалось, что тот мимолётный страх наказания, который меня охватил в начале нашей беседы, не стоил ровным счётом ничего. На самом деле, мне было ровным счётом наплевать, накажет он меня или нет. И мне было ровным счётом наплевать, простужусь я или нет. Вот и ответ на мой вопрос. Он знал. Он как-то чувствовал, что в таком настроении его наказания для меня пустой звук, и воспитательного момента точно не выйдет. «Но зачем он приходил сюда всё это время?»