***

Наконец, мои худшие опасения сбылись: Тина всё же догадалась, кто стоял за всеми этими событиями на озере. Глупо было бы надеяться на то, что она вовсе не задумается над этой темой, но как бы то ни было, её вопрос застал меня врасплох. В тот несчастный вечер пятницы, когда я, измученный очередным безрезультатным занятием с Поттером, услышал её опасения, моя душа словно покрылась толстым куском льда.

Я трясся перед ней как осиновый лист, ожидая, когда Тина расскажет всё, о чём именно она догадалась. Я так боялся, что она вспомнила, что на льду в тот роковой вечер видела своего бывшего мужа. Но даже в ожидании её ответа умом я понимал, что вспомни Тина всё до конца, то я бы сразу об этом узнал. Как же я пожалел, что именно на неё не действует магия! Как же я пожалел, что не могу проникнуть в её сознание, не могу понять ход её мыслей, не могу увидеть её воспоминаний. Но нет, Тина не вспомнила. Она просто сложила дважды два и поняла, что перед ней в тот вечер был именно Волан-де-Морт. До этого я, как мог, избегал с ней обсуждения моей второй жизни, но, видимо, этот момент всё же настал. И я так переживал, что неосторожно подсказал ей, что творилось за кулисами всей этой спокойной жизни на сцене.

Впервые в жизни мне пришлось врать Тине. Точнее, я сказал любимой только часть правды, ту часть, которую мог рассказать ей. И мне пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы убедить её, что мне не угрожает опасность. Что я всё держу под своим контролем. Какой же страх увидел я тогда в её глазах… но я не мог рассказать ей всё до конца. Я не мог позволить ему, Тому, второй раз забрать у меня мою любовь. И поэтому я врал Тине.

Тина попыталась взять с меня обещание, что я расскажу ей, если вдруг моей жизни будет угрожать опасность, но я не мог дать его ей, не мог настолько сильно обмануть её, ведь эта опасность вот уже месяц как нависла надо мной. Я всегда держу свои обещания, слово значит для меня очень многое, поэтому я просто отвлёк Тину, отвлёк с единственной надеждой, что она никогда больше не вернётся к этому вопросу. Но с другой стороны, я был рад, что мы обсудили всё это. После этого непростого разговора мне казалось, что Тина вряд ли вернётся к этой теме, потому как теперь она знала, как это больно для меня — обсуждать её. И теперь она знала, как сильно я дорожил ей.

А ещё я действительно считал дни до её ответа. В ту пятницу их осталось ровно десять. И в ту пятницу осталось ровно семьдесят два дня до другого срока, до середины мая. Как же мало времени было у меня в запасе… Его было настолько мало, что я ценил буквально каждую секунду, проведённую с Тиной, каждое мгновение. И я даже не мог надеяться, что услышу заветные слова немного раньше.

В тот день, восьмого марта, на улице стояла чудесная погода: был прекрасный весенний день, и даже обещали такую же прекрасную и безоблачную ночь. Поэтому я решил отвлечь Тину от тех ужасов, которые она могла себе вообразить после разговора накануне, и вспомнил про ещё одно своё недавнее обещание. И я был безумно рад, когда за обедом она едва заметно одними губами прошептала «да» на мой вопрос в записке. В тот день у меня настолько разгулялось воображение, что я на секунду представил, что Тина сказала «да» на совсем другой мой вопрос.

Погода ночью действительно была прекрасной, как и обещали синоптики. Я как будто впервые летал, парил в ночи, хотя до этого уже много раз пользовался этой своей способностью. Но этот полёт был самым незабываемым, поскольку у меня на руках была она, сокровище, которое я не мог отпустить от себя. Мы медленно парили в бархате ночи, окутанные нежным серебристым лунным светом. Да, в те волшебные минуты полёта я был счастлив, абсолютно и бесконечно. Мне так казалось…

Мне так казалось, потому что абсолютно и бесконечно я был счастлив десять минут спустя, когда, стоя перед Тиной на одном колене и держа в руках кольцо, услышал заветные слова: «Я согласна». Вот уже месяц как, с того самого бала четырнадцатого февраля, я постоянно носил с собой футляр с кольцом, ведь купил я его вместе с кулоном, который подарил Тине в тот же день. Я терпеливо ждал её ответа, терпеливо ждал, когда смогу наконец подарить его ей. И вот, этот момент настал. Я был бесконечно счастлив.

Как же мне хотелось обвенчаться с ней на следующий же день, или по крайней мере через день, ведь у меня осталось так мало времени… Но Тина попросила отложить церемонию на выходные, и я не смог отказать ей в такой просьбе. Мне было мучительно осознавать, что я могу причинить ей боль, если у меня ничего не выйдет, если я проиграю, но, когда я услышал заветные слова, такие долгожданные слова, у меня в душе словно загорелся огонь. Да, в тот момент я решил, что не отступлю, ни за что. И ни за что не дам выиграть Тому, как бы силён он ни был. Теперь я вдруг осознал, что могу победить его. Что я был не менее сильным магом, чем он. Теперь мне было за что сражаться.

И я лишний раз убедился, что благодаря всё тем же бесценным рассказам Лестата всё-таки смог понять хоть немного загадочную натуру этого многогранного камня, что совершенно случайно попал мне в руки. Моя невеста сама мне призналась, что не хотела ничего лишнего на нашем венчании. Простое платье, отсутствие свидетелей, никакой лишней мишуры, пафоса. И я был полностью согласен с ней. Для меня было главным то, что она, стоя у алтаря, повторит своё «да». Остальное уже не имело никакого смысла.

Те три дня, что оставались до нашей церемонии, были весьма непростыми для меня. Хоть я и старался сохранить спокойствие, но глубоко в душе очень переживал, как же всё пройдёт. Я до сих пор не мог поверить, что Тина согласилась. А вот Тина явно выпала из колеи, что меня немного забавляло, потому как это у меня всё было впервые, а для неё такие вещи должны были быть уже… привычными. Но моя невеста стала вдруг такой рассеянной, такой забывчивой. Сбегала ото всех, пряталась у Чёрного озера и постоянно о чём-то размышляла. А я невозмутимо наблюдал за ней из огромных окон одного из школьных коридоров. Это её поведение только лишний раз подтверждало, что Тина в кои-то веки выходила замуж именно по любви и осознанно, а не по глупости, расчёту или назло. По любви и за меня.

Наконец, вечером пятницы мы сразу же после ужина отправились в Лондон, поскольку нужное платье, по словам Тины, было в их с Лестатом квартире. Да, мне определённо нравилась езда на байке, она даже чем-то напоминала мой свободный полёт, только не с такой бешеной скоростью. Но именно благодаря этой бешеной скорости я чувствовал… свободу. Наверное, именно из-за этого моя любимая так сильно и разгонялась.

Накануне субботы всё волнение Тины достигло своего максимума, но я невозмутимо гладил её по волосам, нежно целовал, успокаивал. Был рядом. И Тина, впитав моё спокойствие, наконец забылась сном, а вот я заснуть не смог. Я всю ночь спокойно лежал в кровати и перебирал рукой длинные каштановые пряди, считая минуты до одиннадцати часов дня. Наутро, быстро позавтракав, моя будущая жена положила в свой дорожный чёрный рюкзак аккуратно сложенный плотный чехол и надела почти такие же, как у Лестата, чёрные кожаные мотоциклетные брюки и кожаную куртку.

 — Там переоденусь… — растерянно пояснила она на мой вопросительный взгляд, — нам ещё доехать надо…

 — Хорошо, — спокойно согласился я, стараясь лишний раз не выводить её из хрупкого состояния равновесия. — Ты готова?

 — Честно? — голос Тины дрогнул, и я, усмехнувшись, приобнял её и легко поцеловал. — Нам пора… сколько по времени займёт дорога?

 — С твоей скоростью — часа два, — невозмутимо проговорил я, убрав выбившуюся прядь каштановых волос за ухо. — У нас ещё достаточно времени в запасе.

 — Я хочу ещё немного погулять по окрестностям… — рассеянно пояснила Тина, отведя взгляд в сторону. — Там красиво?

 — Да, — честно ответил я, внимательно наблюдая за каждой эмоцией, что была написана на лице моей невесты. — Это небольшой католический храм, почти на самом краю обрыва. Оттуда открывается прекрасный вид на море. Я часто ездил в детстве в эти края, к родственникам мамы, и священник — мой старый знакомый. Он ждёт нас сегодня, ровно в одиннадцать, как ты и хотела.

 — Хорошо… тогда у меня будет ещё немного времени, чтобы собраться с мыслями…

 — Как скажешь, любимая, — прошептал я, поцеловав её лоб. — Пойдём?

 — Да… — неуверенно ответила Тина, всё же улыбнувшись моим последним словам, и мы отправились в дорогу.

***

Как же меня трясло в ночь с пятницы на субботу. Я всё никак не могла успокоиться, никак не могла заснуть… Но Северус был рядом со мной. Именно его спокойствие, как целительный бальзам, привёл мои расшатанные чувства в порядок, подарил те бесценные несколько часов сна, которых мне так не хватало. К сожалению, с утра моё волнение усилилось стократно. Я дрожащими руками еле-еле заставила проглотить себя пару кусочков блинчиков, которые приготовил для нас Паттерсон, а затем бегом направилась в гардеробную.

Да, я не хотела заморачиваться с платьем, не хотела лишнего пафоса, поэтому, когда Северус попросил меня быть в белом, то я сразу подумала именно об этом наряде. Простое белое приталенное платье-футляр с квадратным не очень глубоким вырезом и длиной до колена из достаточно плотной, но мягкой ткани. Раньше я обычно надевала его на конференции или чтение лекций, а сейчас оно было тем самым платьем, в котором я пойду к алтарю. Я сложила «подвенечное» платье в плотный чехол, чтобы мой будущий муж не увидел его до начала церемонии, а чехол — в рюкзак, где уже лежали классические белые туфли на невысоком каблуке.

Как же я нервничала в то утро! Я бы, наверное, и вовсе сбежала, если бы не этот успокаивающий, невозмутимый взгляд чёрных глаз, с такой любовью смотревших на меня. Да, именно увидев его, я смогла взять себя в руки, и мы отправились в путь.

Северус не обманул меня: тот храм, про который он рассказывал, был самым подходящим местом, именно тем, что я рисовала в своих мечтах. Он находился в пятидесяти метрах от отвесного обрыва, в который с неистовой мощью ударялись морские волны. Мы прибыли около девяти часов утра, и священник, старый знакомый Северуса, был очень удивлён такому раннему прибытию. А ещё он был очень удивлён, увидев невесту своего воспитанника, полностью одетую в чёрную кожу.

Как и обещал, Северус дал мне немного времени, чтобы прогуляться по окрестностям и полюбоваться морским пейзажем. Дал немного времени, чтобы собраться с мыслями. Прекрасная весенняя погода стояла вот уже неделю, а именно в том месте, казалось, и того больше: вокруг уже зеленела первая трава, и даже цвели небольшие белые полевые цветы с маленькими соцветиями. Поэтому я, пригревшись на весеннем солнышке, задумчиво сидела рядом с обрывом и завороженно следила за бушевавшим морем. И сама не заметила, как стала собирать эти самые белые цветочки и плести из них венок.

«Что ж, всё равно фаты у меня нет, пойдёт и это», — растерянно подумала я, когда у меня в руках оказался аккуратный бело-зелёный венок из первых весенних цветов. Я собрала ещё немного цветов в маленький букет и, окончательно успокоившись от нахождения рядом с так мной любимой морской стихией, встала со своего места и пошла переодеваться, ведь назначенное время уже почти настало.

Ровно в одиннадцать часов я неспешно прошлась по проходу между пустынных церковных лавок в залитой солнечным светом церквушке, одетая в любимое повседневное белое платье и венок из весенних цветов. И ровно в одиннадцать часов меня у алтаря ждал мой будущий муж, одетый в простую белую сорочку с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами и чёрные классические брюки. Подойдя ближе, я изумлённо посмотрела на Северуса, потому как впервые увидела на нём какой-то предмет гардероба не чёрного цвета, но тот лишь тепло улыбнулся мне в ответ.

Священник, уже довольно пожилой человек в чёрном облачении, начал читать проповедь, затем начал совершать обряд венчания, но я почти и не слушала его, почти не следила за ходом церемонии. Я неотрывно, словно под гипнозом, смотрела в полные спокойствия и уверенности глаза, так мной любимые глаза, и всё больше понимала, что находилась здесь по своей воле, по любви. Северус, наверное, передал мои пожелания своему старому другу, поэтому мы не стали обмениваться традиционными обетами, которые были уже так противны мне, ведь я столько раз произносила эти несчастные слова. Вместо этого преподобный отец просто задавал нам традиционные для этой церемонии вопросы, обратившись сначала к Северусу. И при звуках спокойного, звучного, бархатного баритона, произносившего «да» на каждый вопрос, уверенность всё больше завладевала мной, поэтому, когда пришла моя очередь отвечать на эти же самые вопросы, я, не колеблясь, громко и чётко ответила то же самое.

Когда я ответила на последний, главный вопрос, Северус достал из кармана брюк ещё один маленький чёрный бархатный футляр, в котором было два простых кольца из жёлтого золота: одно побольше и потолще, другое тоньше и изящнее. Положив коробочку, он взял то, что поменьше, и надел его на безымянный палец моей левой руки, которую взял до этого в тёплую ладонь. Я аккуратно взяла оставшееся кольцо и, смотря прямо в глаза Северусу, надела на безымянный палец его левой руки. И не дожидаясь просьбы о первом поцелуе супругов, мой муж обхватил моё лицо тёплыми ладонями и пылко поцеловал меня. Я тут же забыла обо всём на свете и ответила ему, крепко обняв за плечи.

 — Миссис Снейп… — прошептал Северус, когда мы немного отстранились друг от друга.

Я мельком виноватым взглядом посмотрела на священника, поскольку настолько страстные поцелуи явно не приветствовались в храмах, но тот только пожал плечами и ласково произнёс:

 — Всё равно здесь никого, кроме вас, больше нет. Я, пожалуй, пойду… Северус, мой мальчик, прими мои искренние поздравления!

 — Спасибо, преподобный отец Роджер, — с благодарностью в голосе проговорил тот, а потом обратился ко мне:

 — Миссис Снейп, не хотите теперь уже со мной прогуляться по окрестностям?

 — Конечно, профессор Снейп! — проговорила я, искренне улыбнувшись от необычного обращения. Вдруг до меня опять донёсся голос отца Роджера:

 — Миссис Снейп, я занесу все необходимые данные в книгу бракосочетаний и буквально через полчаса отдам вам документы. Не забудьте поменять имя там, где это будет нужно.

 — Конечно, мы подождём снаружи, — улыбнулась я в ответ, и он удалился прочь в небольшую дверь в стене.

Мы, теперь уже вдвоём, неспешно прошлись по церковному проходу и вышли на свежий воздух, пропитанный весной и солнцем.

 — Как же хорошо… — прошептала я, вдыхая полной грудью аромат цветов и молодой травы и следя за безудержными волнами с края обрыва.

 — Ты так нежно выглядела в церкви… — тихо проговорил Северус, обняв меня со спины. — Тебе так идут эти цветы… лучше любых украшений.

 — Спасибо, — выдохнула я, а потом удивлённо спросила: — Белая?

 — Да! — он тихо рассмеялся над моим ухом. — Я подумал, что ради такого случая можно и принарядиться… Тебе не нравится?

 — Это так… необычно… — я повернулась к нему лицом и с улыбкой посмотрела в ласковые глаза, — но мне нравится. Очень.

 — Неужели я всё-таки дождался? — прикоснувшись губами к моим, спросил Северус. — Даже не верится…

 — Да, дождался, — улыбнулась я, ответив на поцелуй. — Северус?

 — Что, любимая?

 — Знаешь, я не очень люблю, когда на руках много украшений… — начала говорить я, но он, сразу догадавшись обо всём, невозмутимо спросил:

 — Ты хочешь носить только одно кольцо?

 — Да, — выдохнув, согласилась я. — Мне так будет проще.

 — Я не против. С сапфиром?

 — Да, — повторила я с такой же тёплой улыбкой на лице, — оно прекрасно…

 — Куда положишь второе?

 — Я хотела повесить его на цепочку с кулоном… чтобы оно всегда было со мной, — предложила я, и мой муж ласково поинтересовался:

 — Тебе помочь?

 — Да, — попросила я, и Северус, найдя застёжку от цепочки, расстегнул её и протянул мне.

Я сняла с безымянного пальца маленькое изящное колечко и, нанизав его на цепочку, снова отдала ему в руки. Он аккуратно помог мне надеть кулон с кольцом и обратно застегнул цепочку.

 — Вместе? — шёпотом спросил Северус, приобняв меня за талию, и я, повернувшись к нему лицом, так же прошептала в ответ:

 — Да.

И, улыбнувшись, нежно поцеловала своего молодого супруга, стоявшего на самом краю отвесного обрыва, а под нами с шумом разбивались волны о твёрдую горную породу.

***

В Хогвартс мы прибыли как раз к ужину. Мне так не хотелось расставаться с Северусом, теперь уже моим законным мужем, что я ещё полчаса целовала его в тайнике рядом с байком. И я уже была готова наплюнуть на все условности, готова была открыть всем правду и уехать уже куда-нибудь подальше отсюда, но… пока было не время, и эта мысль немного привела мой разум в порядок.

В итоге через час я, сияющая от счастья, села на своё обычное место за большим деревянным столом Когтеврана, и мои соседки, только заметив меня, сразу набросились с расспросами:

 — Тина, где ты была целый день?! — воскликнула Падма, сев рядом.

 — Тина, что с тобой? — так же взволнованно спросила Лайза, но я, широко улыбнувшись девочкам, спокойно ответила:

 — Ничего. Я целый день гуляла по окрестностям, вот вы меня и не нашли. На улице такая хорошая погода…

 — Ой, Тина, а я и не думала, что уже расцвели первые цветы! — воскликнула Луна, выцепив из моих густых волос, собранных в аккуратный пучок, небольшую веточку тех самых цветов.

 — Да, уже расцвели… — согласилась я, так же мечтательно улыбнувшись и ей.

 — Ты такая странная в последнее время, Тина… — немного удивлённо заметила Лайза, но я ещё более мечтательно пояснила:

 — Просто наступила весна…

 — Ясно всё с тобой… — рассмеялись девочки, правильно решив, что кроме улыбок они больше от меня ничего не добьются, и я звонко рассмеялась вместе с ними.

Еле-еле дождавшись окончания ужина, я незаметно проскользнула в такое родное подземелье и чуть ли не бегом направилась к кабинету своего мужа, поскольку знала, что он уже ждал меня там. Робко постучавшись, я приоткрыла дверь и увидела Северуса, опиравшегося ладонями на край стола и горящим взглядом смотревшего прямо на меня. Я тут же бросилась к нему в объятия и страстно принялась целовать его, а он всё крепче и крепче обнимал меня.

Не знаю, сколько времени мы так пылко целовались, но внезапно со стороны входной двери раздался мальчишеский голос:

 — Тина…

Я аж подскочила от неожиданности, потому как только сейчас вспомнила, что забыла закрыть за собой дверь. Но к счастью, в дверях кабинета стоял Невилл и растерянно смотрел на нас с Северусом.

 — Невилл, ты так испугал меня! — облегчённо выдохнула я и попросила его: — Проходи и закрой дверь, пожалуйста!

Он выполнил мою просьбу, а Северус изумлённо посмотрел на меня, осознав, что Невилл уже давно был в курсе наших с ним отношений.

 — Что? — невозмутимо спросила я, правильно истолковав его взгляд. — Не думал же ты, что все вокруг такие наивные и не догадаются о нас с тобой?

 — Ясно, — рассмеялся мой муж и вопросительно посмотрел на Невилла. — Мистер Долгопупс?

 — Тина сказала мне, что я могу поздравить её… вас… сегодня… — неуверенно начал говорить он, запинаясь через слово, а Северус с ещё большим изумлением посмотрел на меня, поняв, о чём именно говорил Невилл. Но я только закатила глаза на его выразительный взгляд и с искренней улыбкой подошла к другу и обняла его.

 — Спасибо тебе, Невилл! Мне очень приятно!

 — Поздравляю… — он неуверенно улыбнулся мне, а потом посмотрел в сторону своего преподавателя. Я тоже обернулась и увидела, как тот, немного улыбнувшись, тепло произнёс:

 — Спасибо.

 — Ладно, Тина, я пойду… не буду мешать… — смущённо проговорил Невилл, настолько ситуация была несуразной, а потом, ещё раз улыбнувшись, открыл дверь и покинул кабинет.

Но не успела я закрыть за ним дверь, как в кабинет проскользнул бумажный самолётик и приземлился прямо на рабочий стол декана Слизерина. Закрыв дверь, я вопросительно посмотрела на Северуса, а тот с усмешкой на лице развернул бумагу и прочитал вслух:

 — Приглашаю профессора и доктора Снейп к себе в кабинет в восемь вечера для того, чтобы лично передать свои самые искренние и тёплые поздравления. Постскриптум: у меня как раз залежалась бутылочка отличной медовухи для такого прекрасного повода!

 — Дамблдор… — одновременно произнесли мы, догадавшись об авторе записки.

 — Пойдём? — улыбнувшись, спросила я, и Северус с загадочной улыбкой ответил:

 — Тина, хоть ты и хотела без свидетелей, но поздравлений сегодня нам точно не избежать! Как раз почти восемь… вы готовы к такому непростому испытанию, доктор Снейп?

 — Конечно, профессор Снейп! — рассмеялась я, и мы вышли из кабинета прочь.

В этот раз мы даже и не прятались особо, а просто расслабленно шли по не очень-то и многолюдным коридорам, и все уже настолько привыкли периодически видеть нас вместе, что даже и не обращали особого внимания. Наконец, мы подошли к горгулье, охранявшей вход в кабинет директора, и мой супруг произнёс пароль. Горгулья отошла в сторону, а мы поднялись по винтовой лестнице на самый верх.

 — Тина, Северус! Мои поздравления! — воскликнул Дамблдор, одетый в нарядную мантию тёмно-фиолетового цвета, как только увидел нас, вошедших в кабинет директора Хогвартса.

 — Спасибо! — усмехнувшись, поблагодарила я, а Северус подошёл к Дамблдору, и они обменялись дружеским рукопожатием.

 — Спасибо! — произнёс он, и Дамблдор задорно подмигнул в ответ.

 — Дамблдор, а ты хоть откуда узнал? — немного возмущённо поинтересовалась я у своего старого друга, а тот тем временем подошёл к одному из шкафов и достал оттуда бутылку с золотистой жидкостью.

 — Неужели ты?.. — возмущённо начала говорить я, обратившись к Северусу, но он только рассмеялся в ответ:

 — Нет! Я ничего никому не говорил, клянусь!

 — Я сам обо всём догадался, Тина! — со смехом в голосе ответил Дамблдор, вернувшись к своему столу и поставив на него бутылку. — Ты сегодня за ужином просто светилась от счастья, а на руке нашего вечного холостяка я заметил обручальное кольцо. Поздравляю вас от всей души!

 — Спасибо, Альбус! — уже теплее поблагодарила я, подойдя к нему и приобняв. — Спасибо!

 — Ну что ж, давно смотрел на неё, теперь стоит и попробовать! — рассмеялся Дамблдор и, взмахнув волшебной палочкой, открыл бутылку и наколдовал три бокала.

Налив в каждый из них доверху тягучего золотистого цвета напитка, он взял один из них в руки и поднял перед собой. Мы с Северусом подошли к столу, взяли два оставшихся и тоже приподняли.

 — За вас, дорогие мои! Будьте счастливы! — и с этими словами Дамблдор отпил большой глоток медовухи, и мы, переглянувшись, повторили за ним.

 — Что ж, я жду подробностей! — рассмеялся тот и, сев в своё кресло, с нетерпением посмотрел на нас.

Северус, улыбнувшись, пододвинул к столу большое кресло и присел в него. А я расслабленно села к нему на колени, всё ещё держа бокал с алкоголем в руке. Мой супруг только открыл рот, чтобы начать рассказывать про сегодняшнее утро, как внезапно дверь в кабинет распахнулась, и в помещение ворвалась профессор МакГонагалл, а за ней замельтешил профессор Флитвик.

 — Альбус, это уже невыносимо! Долорес Амбридж… — начала разгневано вещать декан Гриффиндора, но осеклась на полуфразе, заметив вальяжно сидевшую на коленях у декана Слизерина меня с полупустым бокалом крепкого алкоголя. От неожиданности я поперхнулась медовухой, а Северус, рассмеявшись, прижал меня ближе к себе.

 — Альбус! — почти сопрано воскликнула она, а декан моего факультета только усмехнулся про себя и многозначительно на нас посмотрел.

 — Минерва, Филиус, у нас сегодня есть замечательный повод открыть ту самую превосходную бутылочку медовухи, что вы так любезно подарили мне на Рождество! — невозмутимо предложил Дамблдор, и на столе появилось ещё два бокала.

 — Какой повод, Альбус?! Это же… мисс Велль! Что вы себе позволяете?!

 — Вы хотели сказать «миссис Снейп», Минерва? — усмехнувшись, поправил её Северус, а я рассмеялась от того неподдельного изумления, появившегося на лице декана Гриффиндора.

 — Точнее, доктор Снейп, — уже я поправила своего мужа и, встав на ноги и поставив бокал на стол, впервые представилась своим полным именем. — Доктор Тиана Клодетта… Снейп, нейрохирург, старший преподаватель кафедры нейрохирургии Мельбурнского университета. Приятно познакомиться, профессор МакГонагалл!

 — Альбус?.. — уже шёпотом ошеломлённо повторила та, а Дамблдор, рассмеявшись, пояснил:

 — Минерва, я думаю, тебе стоит сначала отпить немного этого чудесного напитка и присесть рядом! Это очень длинная история, но невероятно интересная!

 — Это точно! — рассмеялась я, а затем вернулась на своё прежнее место в объятия Северуса. — Правда, любимый?

 — Конечно, доктор Снейп, — ласково произнёс в ответ он и нежно поцеловал меня.

Профессор МакГонагалл послушно выполнила просьбу Дамблдора и присела рядом на стул, появившийся из ниоткуда. Мой декан тоже расположился неподалёку, взяв в руки бокал с медовухой. И Дамблдор начал свой долгий рассказ, занявший у нас почти весь вечер. Но в этот вечер я почти не слушала его. В этот вечер я наслаждалась крепкими объятиями человека, с которым теперь навсегда неотрывно была связана моя судьба. Профессора Северуса Снейпа, моего законного и такого любимого мужа.