Примечание
Мы начинаем начинать эксперипентривать с новыми платформами!
Оливер устал. Очень.
«Это ведь последние концерты... Я устал, но... Чертовски не хочется, что бы это заканчивалось!»
Ридель оглядел толпу, сцену, своих друзей, аппаратуру, персонал и внутри зашевелилось что-то тёплое и такое трепещущее.
«Нет-нет-нет! О первом концерте, о знакомстве и всём прочем я буду вспоминать на последнем концерте! Этот не последний. Не время!» - подумав об этом Оливер поклонился и отвернулся от людей.
Вдруг он увидел какое-то движение.
«Рихард! Твою мать!»
— Was zum Teufel machst du da draußen?! Warte, du Schlampe! (ты что нахуй делаешь?! Стой, сука!) — крикнул он, подбегая.
Его не было слышно, он это понимал.
Почти сразу же подбежал Пауль.
Оливер смотрел на Круспе и протягивал ему руку. Рихард просто лежал, на лице были какие-то смешанный, но явно не положительные эмоции...
«Бедный Ришаник...»
Гитаристы подняли своего лидаря, и тот сразу вскинул руки вверх, широко улыбаясь.
«Рихард... Рихард, Рихард, Рихард... Бедный ты мой лидарик...» — думал Оливер, уходя со сцены к платформе.
***
Группа спустилась за сцену, попрощавшись со своим народом.
— Эй, Рихард! Задница Тилля настолько сногсшибательна? — смеялся Пауль, толкая Круспе в плечо.
Он прекрасно знал о его состоянии, но пытался быть на позитиве и как-то расшевелить скисшего Круспе.
— Да, она великолепна! — рассмеялся Рихард.
— Что? А? — Тилль набросился на Цвена сзади и начал обнимать. — А-а-а-а-а! Кайф какой! А «Heirate mich»? Рике, ты видел?! Ха-ха!
Он разобнимал Круспе и пошёл дальше по коридору.
«Сейчас затащу тебя в гримёрку. Нам надо поговорить» — решил Ридель.
«Мне. Мне надо с тобой поговорить».
— Рихард!
Круспе обернулся.
— Тоже будешь со мной обниматься? — улыбнулся он.
— Цв... Рич, поговорить надо. Можешь?
— Ох-х... Хорошо, Оллик, пойдём.
Гитаристы зашли в первую попавшуюся гримёрку и закрыли дверь.
— Ну, давай, — Рихард осторожно присел на край круглого стула.
— Я... Я не знаю, что сказать. Просто я хотел как-нибудь донести, что мне тебя жаль. Мне жаль, что так получилось. Ты знаешь что это, почему, что с этим делать?
— Зачем тебе это? Ненужная информация. Я, — он начал смеяться и сквозь смех и слëзы сказал. — Взрослый человек, разберусь, не переживай.
Ридель так и стоял у двери, перебирая пальцами цепочки на ошейнике.
— Я не знаю, что это. Это последствия молодости. Последствия съёмок клипа. Вот это всё и возраст. Столько всего...
Бас-гитарист медленно подошёл к Рихарду.
— Ты не переживай. Это нормально. Даже не думай расстраиваться. Знаю я тебя, будешь сейчас истерить. Не надо, Рихард. Не надо.
Оливер нагнулся и обнял Круспе, сильно прижимая к себе.
— Знаю, что это неприятно. Проблемы со здоровьем это обидно, больно, очень мешает. Но ты пойми, что ты нужен, важен. Ты создатель «Rammstein», «Emigrate», Рихард! Ты легенда! Скажу тебе, — Оливер улыбнулся. — Секс-символ Германии. А?
— Иди ты, — усмехнулся Круспе. — Я был им лет в тридцать.
Гитаристы обнимались и шутили.
— Олли... Да, я очень расстроился. Больно, обидно, стыдно. И Пауль с шутками, Тилль, толпа... Всё это, но давит.
— Как узкачи на член... — вспомнил молодость басист.
— Зачем напомнил? Ха-ха, модный клëш, который фиг натянешь на задницу, а потом Кристоф приходит за своими гейскими заигрываниями. Боже, после «Mein Teil» я не мог носить узкачи, у меня всё время вставал, и вот это оно врезается...
— Кристоф в «Mein Teil»? Ри-и-и-ихард! Как не стыдно?!
— Стыдно! — Рихард, смеясь, укусил Риделя за плечо, чтобы не издевался. — Никому не говори! Совсем меня зачморят.
Оливер отпустил Круспе и отошёл.
— Ладно, ты только не, — он посмотрел в лицо Рихарда и замер. — Ну чего ты плачешь? Не надо.
Оливер снова наклонился и легко коснулся губами дорожек от слëз. Рихард взял Риделя за запястья и легонько потряс руки.
— Всё, всё... Я не буду плакать. Спасибо тебе....