Предложение

При его появлении зависть подавляла остальные чувства. Она вскипала и бурлила, точно подогретое на сковороде масло, а Антон был каплей воды, из-за которой жидкость начинала «выстреливать» масляными капельками, попадая на предметы и людей вокруг. Злорадные смешки, язвительные комментарии и неприязненные взгляды были теми самыми капельками. Они достигали окружения Димы, изредка задевая и других студентов. Хорошо, что обычно всё ограничивалось случайными пересечениями, которые не выливались ни во что серьезное.

Так было до того случая.

Тогда Дима и не понял даже, как шампур оказался в его плече. Глупая случайность. И его друзья не нашли ничего лучше, кроме как позвонить магистру. Тогда ему было абсолютно всё равно, с кем и как добираться до травмпункта. Когда кроме хриплых вздохов и болезненных стонов ничего из себя не можешь выдавить, становится не до каких-то там Антонов Звёдочкиных. Но после операции, когда мозг постепенно прояснился и дымка, навеянная препаратами, чуть рассеялась, безразличие покорно уступило эмоциям.

Дима не хочет слышать вопросы Антона, не хочет видеть это волнение, плескавшеейся на дне янтарных радужек, не хочет его присутствия здесь, сейчас, в своей жизни. Пусть он испарится как кошмар по утру, сгинет, как галлюцинация, уйдёт, как непричастный. Ему же дела нет. Так почему он все ещё здесь, спрашивает о самочувствии после операции, смотрит с затаенным сочувствием? Ждёт чего-то?

«На благодарность и не рассчитывай»

Это же просто представление для других, чтобы в очередной раз выставить себя в выгодном свете. Ещё одна галочка у списка пунктов с заглавием: «Восхищайтесь мной!». Просто необходимость. Ничего больше. Дима убежден в этом и, даже не пытаясь вникнуть в последний прозвучавший вопрос, раздражённо и хрипло спрашивает:

— Долго ещё торчать здесь будешь?

Антон моргает, в чертах на миг проявляется то ли удивление, то ли недовольство, но он быстро берёт себя в руки.

— Простите, Дмитрий, — намеренно выделяет имя, — я не совсем понимаю, что вы хотели этим сказать.

Диму корёжит от официоза, от своего полного имени из уст Звёздочкина, и он кривиться. Намеренно и демонстративно. Антон умный мальчик, даже без слов поймет, что человеку нужно, но специально строит из себя несведущего, чтобы вытянуть из него познание. Признание того, что ему неприятно находиться с магистром наедине, и его присутствие в палате не вызывает ничего, кроме раздражения. Рана неприятно тянет, голова гудит, настроения подбирать слова совсем нет и Дима решает не церемониться.

— Свали, говорю, — жаль, что рана не даёт перевернуться на другой бок, — Глаза мозолишь.

Антон выглядит спокойным, как чёртов камень. Любой другой уже высказал бы Побрацкому всё, что он о нём думает и послал бы куда подальше. Но он сидит спокойно. И это молчание напрягает. Дима ждёт реакции, а что твориться в голове у Звёздочкина и предполагать не берется.

— Не хотите сказать что-то ещё?

Голос тихий, но в нём слышен намёк. И Диме это не нравится. Очень. Против всякой логики, приподнимаясь на койке и тем самым провоцируя боль, он смотрит в глаза открыто, не скрывая ни единой эмоции.

Смотри, сука, и понимай.

Не отвертиться же. Антон всё понимает, лишь строишь из себя тупого. Уж Побрацкий-то об этом знает.

— Пойди сосни хуйца у продавца, мне поебать, только свали отсюда!

И он действительно уходит. Желает скорейшего выздоровления, прощается сухо и выходит из палаты. Напряжение ослабевает, Дима валиться на койку, тут же жалея о резком движении. Ослабевает, но не уходит полностью. Уж не знает он, пошёл ли Антон исполнять «предложение», но это и не важно. Нужно забыть об этом павлине, забыть о сегодняшнем разговоре и делать вид, что ничего не произошло. Скорее всего, уже через пару дней Звёздочкин снова будет «выкать», обращаться полным именем, и никоим образом не показывать, что между ними вообще что-то происходило. Такой расклад его более чем устраивал.

***

Писк сканера становиться настолько привычным, что Дима уже не замечает его. Кажется, будто через его кассу за день проходит население всей Москвы. Хотя, всё может быть. За его недолгое время работы, Побрацкий повидал немало лиц и повадков. От парочки постоянный посетителей, которые жили неподалеку, он уже знал что ожидать, иногда встречались запоминающиеся личности, основная же часть забывалась уже через пару секунд после того, как забиралв покупки.

На ленте кассы Дима замечает разделитель, привычным движением убирает его, и проталкивает к следующим. На ленте скудный набор: сдоба из отдела выпечки, бутылка минералки. Снова писк. Он даже не взглянул на покупателя. Чтобы хоть как-то разбавить скуку, Дима придумал незамысловатую игру: перед тем, как посмотреть на человека, он пытался угадать кто совершает покупку с помощью товаров. Такой простой набор мог иметь кто угодно. Кроме тех, кого послали за чем-то опреленным. Можно ткнуть пальцем в небо, но это не так интересно.

Не поднимая взгляда, он спрашивает ровно, безэмоционально:

— Пакет нужен?

— Спасибо, свой, — низкий и глубокий тон голоса.

Мужчин с похожими голосами великое множество, не может же судьба его так подъебать. Побрацкий поднимает взгляд и понимает, что ещё как может.

Это Звёздочкин.

Всё тот же деловой вид, собранность и ровный взгляд. Повисает молчание, рука Димы продолжает сжимать сканер, так, будто покупатель решил добавить что-то к имеющимся товарам. Он видит, как зрачки Антона чуть двигаются при чтении.

«Бейджик что ли?»

Тонкие губы складываются в усмешку, а он никак не поймет такую реакцию. Плюя на то, что стоящие за магистром покупатели уже начинают что-то беспокойно нашептывать, Дима приподнимает бейджик и проверяет, не нацепил ли чужой. Но видит свое имя и всматривается в злосчастные буквы, будто они могут чем-то помочь.

— Ваше предложение ещё в силе, Дмитрий?

Взгляд застывает на «продавец-кассир» и до него наконец доходит. «Блять» – вот и все мысли. Какая-то старуха поторапливает неродивого кассира, жалуясь на всеобщее отупение от смартфонов, но Диме откровенно поебать. Всё, что его сейчас волнует – фраза, сказанная им же два месяца назад и вопрос Антона.

Что на это, чёрт возьми, нужно ответить?

— Я-то думал ты слинял потому, что скорее исполнить его хотел.

Он не хочет терять работу, поэтому будет выражаться как можно «мягче» о том, что думает. А думает от только отборным матом.

— Ох, нет, я решил приберечь его для вас.

Это что сейчас, сам Антон Звёздочкин предложил отсосать ему? Побрацкий непрочь послать работу куда подальше и выбить из магистра всё засевшее внутри дерьмо собственными руками, но к ним уже направляется охрана, чтобы выяснить причину застоя. Дима выкручивается, быстро принимая оплату и слишком уж резко отрывая чек. Перед уходом Антон смотрит двусмысленно (аж тянет блевать) и проговаривает тихо:

— Зайду сюда как-нибудь ещё, может, передумаете.

Обычно, в перерыв он выкуривал одну-две сигареты. Во время стресса количество затушенных бычков увеличивалось. Интересно, сколько пачек ему будет стоит этот разговор с Звёздочкиным?