Он совершенно не хотел просыпаться. В голове вертелся только один вопрос: «Что за мудачье мешает мне спать?». А действительно? Что за мудачье? Когда он ложился спать... Нет, не ложился. Он был где-то...
МАНДАРИН
В ушах шумело, кто-то подхватил его под мышки и потащил. Мандарин вспомнил поезд, смерть брата, вопли мерзавки в розовом, болвана с не вовремя проснувшимся желанием помогать ближнему. «А ведь показалось, что промелькнуло» – подумал Мандарин прежде, чем отключиться.
– Ты все равно был скорее как Томас, ‒ где-то в туманной дали сказал Лимон.
Если Мандарин умер и встретил Лимона, то почему он все еще валяется на полу и не может собраться с силами и хотя бы сказать что-то? А может предсмертные галлюцинации? Наверное они. Не может же Лимон просто взять и воскреснуть? Мандарин пытается сделать хоть что-то, но его хватает только на то, чтобы безмолвно слушать отчаянный крик рядом.
– Ты убил моего брата!
– Лим-м... – булькающий шепот с легкостью потонул в ругани и звуках начинающейся драки.
– Слива злится не на голодного...
– А ты что будешь делать, Йоханенсбург?
– Выиграю нам время.
Все разошлись, но кто-то вернулся, тихо подошел к нему и так же тихо ушел. Мандарин наконец открыл глаза. Рассветные лучи слепили глаза, и он опустил веки. Его отпихнули от стенки, пинком подвинули мешающиеся ноги. Левая голень застряла под сиденьем. В глазах двоилось, троилось, черт знает сколько раз умножалось. Мандарин пытается вытащить ногу, но не выходит. Мешанина из взрыва, криков, стрельбы, грохота сменяется короткими периодами забытья. Сознание включается, ему чудится полет, нет, не чудится, тело летит, воздушным шариком, привязанным за ногу, резкая боль в голени и тело падает обратно на пол. Тело швыряет неведомо куда, бьет о стенку, прикладывает грудью о дверной проем и бьет о стену.
Он всегда отчаянно цеплялся за свою жизнь. Искал способы вылезть из самой безвыходной передряги и ведь находил (конечно, частенько влезал в них сам, но кого это вообще волнует). Он очнулся от настойчивой боли в ноге, сосредоточился на ней, не позволяя сознанию увязнуть в туманной темноте, и сказал себе: «Найду и сейчас. Лишь бы меня нашли поскорей». Множащимся зрением он отыскал выход из вагона, медленно перебирая слабыми руками, потянул за собой ватное тело. Ухватился слабыми пальцами за дверной проем и подтянулся. Мимо поезда шла парочка, медленно, под руку, как будто искореженный поезд черт знает где самое обычное дело. Мандарин сделал еще усилие, напряг мышцы так сильно как мог и вывалился кулем на асфальт, больно приложившись сначала головой, а потом и сломанной ногой.
Держаться, держаться. По ноге методично стучал невидимый молот. Прилив боли, волна отступает, забирает тепло, а потом обрушивается снова. Над ним кто-то склонился. Загорелое лицо с белой полоской зубов. Он пытался сфокусировать зрение, щурился, и наконец увидел. Сучья коровка.
– Ты меня подстрелил, сука, – губы и язык слушались плохо, а хотелось сказать много больше. Хотелось врезать несколько раз, но его нашли, а сил больше не осталось.