Ривай, разморенный и умиротворенный после горячей ванны, только-только натянул домашние штаны, когда входная дверь вдруг распахнулась, громко ударившись о стену. В темном проеме возникли очертания чего-то всклокоченного. Показался плотоядный оскал. Хищно блеснули овальные очи.
- Ри-и-и-и-в! – протянуло существо безумным голосом.
- Ханджи, – своим обыденно-презрительным тоном произнес Ривай, – прекращай косить под титана, дурная ты баба.
Капитан разведывательного отряда, как ни в чем не бывало, радостно впорхнула в жилище капрала и восторженно защебетала:
- Рииив! Ты не представляешь, какие опыты…
- Ни с места! – строго скомандовал Ривай старшей по званию и указал пальцем на ее сапоги. – Быстро сняла!
- А-а черт, ты и твое чистоплюйство, – проворчала Ханджи, подпрыгивая на одном месте и торопливо стягивая обувь. – У меня столько всего есть тебе рассказать! Мы ставили опыты на титанах и…
Мозг Ривая тут же принялся отсеивать ненужную информацию, превращая слова в монотонно-бубнящий поток «бла-бла-бла». Эта помешанная на титанах женщина могла говорить о них часами, днями и неделями не прерываясь, ни на что не отвлекаясь и постоянно повторяясь. Он уже мог дословно пересказать все ее истории и даже отчеты об экспериментах над гигантами. Разбуди его кто-нибудь ночью и попроси рассказать такой-то доклад, он без малейшей заминки выпалил бы его скороговоркой. Казалось, больше ни о чем другом его капитан не могла ни думать, ни разговаривать. Но как-то раз Риваю удалось-таки заставить ее заткнуться: просто схватил эту чокнутую дамочку за волосы и поцеловал так, что у нее разноцветные звезды замелькали перед глазами. Тогда-то и начались их тайные и бурные отношения. Ханджи даже на некоторое время забыла о тупых, уродливых громадинах, чем удивила и встревожила весь отряд. Но вскоре она раскусила ловкий трюк капрала, и теперь приходилось терпеть ее треп, и, не дай бог, она заметит, что ее не слушают, начнет всю свою эпопею заново! Поэтому Ривай для видимости время от времени вставлял дежурные фразы и вопросы.
- А потом мы поставили титана «бла, бла, бла».
- Правда? – произнес Ривай, пристально наблюдая за тем, как Ханджи расстегивает ремешки амуниции на груди.
- Да! А потом мы подвесили его за «бла, бла, бла, бла».
- Да что ты говоришь, – равнодушно сказал он, созерцая, как капитан завлекательно наклонилась, чтобы снять с бедер крепления для карабинов и предоставляя отличный обзор на свою попку.
- Ага, а потом мы засунули ему «бла, бла, бла, бла, бла».
- Да неужели, – все так же безразлично выдал Ривай, подхватывая рубашку Ханджи, которую та скинула по дороге в ванную. Научить эту женщину аккуратности – дело совершенно безрезультатное и неблагодарное.
- Ага, а после этого мы вырвали ему «бла, бла, бла, бла»! – увлеченно вещала Ханджи из ванной.
- Охренеть! – крикнул Ривай из спальни, где уже стелил кровать безупречно чистыми простынями.
- А под конец мы его «бла бла бла бла», - зайдя в комнату, продолжала Ханджи, заодно вытирая волосы махровым полотенцем.
- Шикарно, - на этот раз с чувством произнес Ривай при виде капитана в одном нижнем белье, едва скрывавшем заманчивые прелести.
- А то! И тут мне пришло в голову…
- Заткнись, женщина, и иди уже в постель! – нетерпеливо прервал ее капрал, посчитав, что свой долг внимательного и любезного кавалера он на сегодня выполнил, и ему не терпелось приступить к другим, более приятным своим обязанностям. Но Ханджи смахнула с себя его руки.
- Да подожди ты! Я как раз подошла к самому главному! Сейчас я тебе покажу! – воодушевленно произнесла она и умчалась в гостиную, где остался ее ранец.
Ривай недовольно цокнул языком и хмурым взглядом проводил исчезнувшую за дверью подтянутую попку капитана. Иногда ему казалось, что Ханджи специально его так изводит, как будто напрашивается на то, чтоб он однажды взял ее силой. А Ханджи просто до жути нравилось, когда вся напускная отчужденность и равнодушие капрала летит к чертям под натиском его настоящей горячей и неукротимой натуры.
Обратно она прибежала с длинной подушкой в руках.
- Та-да! – пропела она, сияя от счастья. – Правда, мило?
Ривай уставился на так называемую в простонародье подушку-обнимашку, на которой был изображен титан-колосс.
- Я случайно наткнулась на одну курсантку-художницу! – радостно верещала Ханджи. – У нее такой талант! По одному лишь описанию смогла нарисовать мне колоссика! Теперь я каждую ночь буду спать с ним, тискать его, обнимать! Ах, колосс! Как бы я хотела «бла, бла, бла, бла».
У Ривая дернулась бровь. Он смотрел, как Ханджи восторженно сжимает подушку и чуть ли не трется об нее, а внутри весь кипел от негодования. Во-первых, уродских титановских рож ему до кровавой усрачки хватало и за стенами, и он точно не горел желанием видеть их еще и в своей постели. Во-вторых, эта долбанутая женщина приперлась к нему домой, валяется рядом с ним полуголая, беззастенчиво сверкая своими округлостями, и обнимает хренову подушку с хреновым рисунком колосса. Она, черт подери, предпочитает гребаный мешок, набитый перьями, одному из самых сильных мужчин человечества! Она сейчас предпочитает думать о сраном колоссе, а не о нем!
Ривай вцепился в злополучную подушку и, вырвав ее из объятий Ханджи, бросил в сторону.
- Какого… - но не успела Ханджи толком понять, что происходит, как оказалась прижатой носом аккурат к портрету ее любимого титана и с задранной кверху задницей.
- Рив, ты что творишь?! – глухо выговорила она.
- Собираюсь, наконец, тебя трахнуть! Целуй свое красножопое чмо и не рыпайся!
- Каков бандит! – игриво усмехнулась Ханджи.
Ривай рывком подмял ее под себя и, навалившись на нее всем весом, придавил к постели.
- Ты себе даже не представляешь, – произнес он почти у самого ее уха.
Опасные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили Ханджи покрыться приятными мурашками. Все в отряде знали, что он бывший преступник, но о подробностях был в курсе только Ирвин. И Ханджи была без ума от этой мрачной и таинственной ауры, исходящей от капрала.
А Ривай всегда подозревал, что капитан связалась с ним, по большему счету, из-за его криминального прошлого. Она просто обожала риск и дико возбуждалась от малейшей опасности. Такую бесшабашную и отважную женщину он еще никогда не встречал.
Ханджи заерзала под ним, играя в сопротивление, распаляя и без того разгоряченного капрала, чьи твердые намерения она в буквальном смысле могла почувствовать на своих ягодицах. Затрещала разрываемая ткань, и треугольный лоскуток полетел на пол.
- Мои трусы! Ты порвал мне трусы! – возмутилась Ханджи. – И в чем мне идти в штаб завтра!
- А ты собралась наведаться туда в одних трусах? – насмешливо произнес Ривай, проводя ладонями по ее животу и задирая ей майку.
- Нет, конечно, но…
Ханджи непроизвольно охнула, когда сильные руки капрала коснулись ее груди. Этими руками он убил больше титанов, чем кто-либо другой. А может, он ими когда-то убивал и людей. И эти же руки сейчас умело и настойчиво ласкали ее, повторяя каждый изгиб ее тела, пробуждая в ней безумные, пьянящие своей распутностью желания.
- …но… без белья не гигиенично, – наконец вымолвила она, задыхаясь и изнемогая в жарких объятиях Ривая.
- Заткнись, – хрипло рыкнул он и принялся покрывать шею, плечи и спину капитана долгими, горячими поцелуями.
Ханджи бросало в дрожь всякий раз, как он проводил языком по чувствительной ложбинке между лопатками или слегка прикусывал кожу на талии и пояснице, оставляя едва заметные отметины. Ривая же просто сводили с ума ее сладострастные, тягучие стоны, когда он скользил пальцами меж ее подтянутых бедер, а она соблазнительно покачивала ими, отзываясь на нежные, но уверенные поглаживания, и сильнее прижималась к его паху, раздразнивая еще больше, заставляя капрала пылать диким, необузданным пламенем. Он взял ее резко и властно, и с губ капитана сорвался томный вскрик. Их пальцы тесно переплелись до хруста, их поцелуи становились все исступленнее и грубее, прерывистые вздохи все громче, все несдержанней, а движения все более безудержными и порывистыми пока, наконец, стремительный поток эйфории не растекся по венам дурманящей истомой.
***
Все совещание Ривай то и дело косился на стройные бедра капитана. У нее под брюками не было белья. Совсем. И он один знал это. А Ханджи говорила, четко, ясно и бойко, и казалось совсем не чувствовала дискомфорта, хотя полночи нудила об обратном, мол, титану в глотку со стыда провалится. Но почему-то дискомфорт чувствовал только Ривай. Штаны нещадно жали ему в области ширинки, но он и бровью не повел. В конце концов, в зале находились одни мужчины. Кроме Ханджи. Которая была без трусов. В полном зале мужчин. И говорила она так уверенно…Без трусов… И командор Ирвин что-то удовлетворенно сказал ей в ответ… А она была без трусов… А потом она улыбнулась ему… Будучи совершенно без трусов…
Он едва дождался окончания совещания и хотел уже было под каким-нибудь важным предлогом уволочь Ханджи подальше от битком набитого мужчинами штаба, как вдруг раздался звучный голос командора:
- А вас, капитан Ханджи, я попрошу остаться.
Капрал так и застыл в дверях с занесенной через порог ногой. «БезТрусовБезТрусовБезТрусовБЕЗТРУСОВ!!!» - лихорадочно завертелось у него в голове, и, резко повернувшись на пятке, он устремил холодный взгляд на командора.
- Нет, командор Ирвин. Капитан Ханджи Зоэ пойдет со мной.