Примечание
Бета: Лиаша
Не знаю, смерть ли ты нежданная
Иль нерожденная звезда,
Но буду ждать тебя, желанная,
Я буду ждать тебя всегда.
(К. Бальмонт)
И он действительно ждал. Все четыре года. Спускался к ней в подземелье, каждый раз, как выдавалось свободное время. Рассматривал ее часами. Глубоко спящая, с распущенными волосами, такая красивая, такая волшебная в преломляющихся бликах многочисленных кристальных граней. Он частенько неспешно кружил вокруг гигантского яйцеобразного кристалла, в который она была заключена, водил пальцами по его прохладной поверхности, но ни единой трещинки. Идеально гладкий. Ничто не могло оставить на нем даже мелкой царапины. Год за годом он приходил, разглядывал ее, что-то рассказывал, читал или просто молчал, прислонившись лбом к прозрачному камню, и вспоминал. Их тренировки. Их первый раз. Как он голову потерял от неземного счастья, ведь Энни выбрала его. Из всех сильных, остроумных и симпатичных парней в отряде она выбрала его – самого слабого, самого застенчивого и неопытного. Она сказала, что ее подкупила его забота. В армейских условиях, где все были равны, где все должны были выполнять четкие указания независимо от пола, роста и телосложения, он единственный, кто относился к ней исключительно как к девушке. Пропускал первой, подавал руку, хотя рука помощи скорее нужна была ему самому. Подарил ей цветы на какой-то там дурацкий праздник. Она сказала, что только рядом с ним она чувствовала себя привлекательной, женственной, принцессой. И что он очень милый. Ее щеки обворожительно порозовели, когда она говорила ему это на крыше конюшни в первых бледных предрассветных лучах. После их первого и единственного раза. Через несколько дней случилась атака на Трост, и она вновь замкнулась, а потом их и вовсе раскидало по разным корпусам.
Он вспоминал ее лицо, когда завлек ее в засаду. Этот момент отпечатался в его памяти намертво.
«С каких пор ты стал смотреть на меня такими глазами?»
«Тогда… Почему я тебя не убила?»
Он видел искреннюю боль в ее взгляде. Он хотел с ней поговорить. На чистоту. Он хотел спасти ее. И он бы спас, но…
«Я не могу туда войти… Я… Не воин» - сказала она, не смея посмотреть на него.
Однако Армин отчетливо видел, как она колеблется. Все испортила Микаса своим нетерпением и гневом, а может и ревностью. Энни пыталась отнять у нее Эрена, без которого эта невероятная восточная девушка просто не могла жить. Нет, он отлично понимал ее. Он тоже любил Эрена. Эрен был тем, кто всегда защищал его, он был больше, чем лучшим другом, он был его семьей.
Армин задумчиво вертел в руках морскую раковину. Сегодня ему было тяжело, как никогда. Может даже тяжелее, чем когда он очнулся колоссом и узнал, что из всего разведотряда из 199 человек, выжили лишь девять. И что вместо Эрвина вернуть к жизни выбрали его.
- Думаю, тебе будет тяжело это слышать, – произнес он, теперь уже мало веря в то, что Энни действительно может его слышать, – о том, что произошло три года назад. Если бы можно было повернуть время вспять, то мы еще сумели бы что-то изменить. Я все думаю, может, был иной путь. Только об этом я и могу думать… - Армин перевернул раковину и легонько провел пальцем по внутренней ее стенке, уходящей в глубь. – Сегодня прошла церемония погребения восьми павших в последней операции. Включая Сашу. Я всегда наивно полагал, что понимаю Эрена лучше всех, даже лучше Микасы. Но… Это уже не так. Эрен был намерен привести план в действие даже в одиночку. Поддержи мы его или отвернись от него. Исход был бы одинаково ужасен. Так или иначе, сколько людей погибло… И среди моряков, среди пехоты и гражданских, мы вовлекли в это всех. И отняли у них все. Так же, как у нас отняли все в тот день. Однако… Останься их военный порт нетронутым, ответное вторжение не заставило бы себя ждать. Путь мира для нас закрылся. Иного не оставалось. Как и вам тогда, - Армин поднял глаза, полные печали и страдания. - Верно, Энни? Скажи хоть что-нибудь.
В который раз он с надеждой всмотрелся в кристалл, в ее светлое лицо. Точнее, пытался надеяться. Титаны в стенах стоят уже сотню лет, и их можно оживить в любой момент. Так может и она все еще жива? Все еще сможет выбраться из этой проклятой стекляшки? И сколько ей останется жить тогда? Армину было больно думать об этом. Он сжал зубы и отвернулся. Конечно же, она не отзовется. Как не отзывалась все эти долгих четыре года. Он поднялся с пола и собрался было уходить, как что-то заставило его остановиться. Его подсознание говорило, что что-то было не так. Что-то он упустил. Он обернулся и вновь вгляделся в кристалл. И увидел. Армин тут же рванул с места, уперся ногой в подпирающую камень балку и потянулся к нему всем телом как можно ближе. Трещина. Тонкая и длинная, пересекающая ключицы Энни и уходящая куда-то вверх. Армин обогнул кристалл. Сзади обнаружились еще трещины, мелкой сеточкой сходящиеся где-то на вершине. Сердце панически забилось, как в первый его полет на УПМ.
- Стража! – крикнул он. Почти заорал. На его зов тут же сбежались часовые. – Кристалл падал? – нетерпеливым тоном задал он вопрос и впился в охранников напряженным внимательным взглядом. Он уже давно перестал быть робким, неуверенным мальчишкой.
- Никак нет! Как его поставили четыре года назад, так он и стоял до сих пор, – не дрогнув ответил один из дозорных.
Армин пытался вспомнить: были ли трещины вчера вечером, когда он посещал Энни.
- Кто-то кроме меня и командора Ханджи тут был?
- Нет. За последние полгода командор ни разу не зашла. Только вы сюда и ходите.
Армин удивленно вскинул брови. Видимо Ханджи настолько запарилась со всей этой политикой, что совсем забросила свои изыскания насчет кристалла. Да и куда бы он делся? Стоит тут уже четыре года, и ничего не происходит. Не происходило…
- Найди командора и срочно вызови сюда, – распорядился Армин. – Остальные позовите еще людей и помогите мне опустить кристалл на пол.
Все бросились выполнять приказ.
- Осторожно! Помедленней! – все время одергивал их Армин, тяжело отдуваясь, изо всех сил удерживая цепь, держащую камень.
Наконец, его опустили, и Армин тут же подлетел к нему и склонился там, где находилась голова девушки. Он с ужасом увидел новые трещины, и они все удлинялись и ширились. Страх морозной рукой сжал его сердце. Что если она давно мертва? Что если кристалл разломается на куски вместе с ее телом? Послышался громкий треск.
- Нет! – вскрикнул Армин и засуетился вокруг кристалла, лихорадочно пытаясь что-то придумать, что-то предпринять. – Нет, нет, нет! Энни!
И тут ее глаза резко распахнулись.
- Твою ж мать! – испуганно воскликнул кто-то из стражников. – Титанша очнулась!
Поднялся переполох, но Армин был полностью поглощен широко раскрытыми глазами Энни. Ему вдруг показалось, что ей больно, что она хочет кричать. Он просунул пальцы в расширившуюся трещину, впился в камень и, к его удивлению, отломал от него кусок.
«Чем ближе к сроку, тем меньше сил у носителя, регенерация замедляется, частые превращения становятся затруднительны или даже невозможны, броня постепенно слабеет...»
Армин вышвырнул из головы всплывшие строки из дневников Гриши Йегера и тут же принялся выдирать ошметки из кристалла. Неважно, почему кристалл стал разрушаться. Главное, чтоб Энни была в порядке.
- Ломайте камень! Только осторожно, нужно помочь ей выбраться! – встревоженно прокричал он, продолжая отковыривать кристалл. – Потерпи, Энни, я сейчас!
Он увидел, как Энни сильно зажмурилась. Камень захрустел, словно тонкий весенний лед, гладкая поверхность быстро покрылась крошечными трещинками. Кристалл будто бы набух у него под ладонями, и Армин успел лишь инстинктивно прикрыть лицо, перекрестив перед собой руки за секунду до того, как кристалл взорвался облаком искрящейся пыли. Осторожно приоткрыв веки, Армин стал искать глазами Энни в радужном тумане из мелких частичек кристалла. Она вынырнула внезапно. Ошарашенная, точно безумная, бросилась на него с кулаками, но удар вышел настолько слабым, что даже не сбил его с толку. Тело Энни плохо слушалось ее, ноги заплелись, и она упала бы, если бы он не перехватил ее за запястья и дернул на себя. Она повалилась ему на грудь, и он обнял ее, крепко прижимая к себе.
- Энни, это я! – пытался он утихомирить трепыхающуюся в его объятиях девушку. – Энни, успокойся! Все хорошо! Тебе ничего не угрожает!
К ним подбежали солдаты с кандалами, обмотками для рук и кляпом. Один из них уже было собрался накинуть кляп на ее лицо.
- Не сметь!!! – гаркнул Армин яростно. Сильнее обхватил Энни, отворачиваясь от солдат, пряча ее от них собою. Он увидел, как те недоумевающе и подозрительно глядят на него и, взяв себя в руки, произнес уже более спокойно. – Она не сможет превратиться, она слишком слаба.
- У нас четкий приказ…
- Вся ответственность на мне! – жестко оборвал Армин стражника и услышал, как Энни с хрипом втягивает воздух в легкие. Он тут же подхватил ее под колени, поднял на руки и поспешил к выходу.
Он не слышал окрик охранника о том, что так не положено. Грубо отдернул плечо, когда тот попытался его остановить. Он знал лишь то, что Энни нужно на воздух, немедленно. Выбежав во двор, Армин опустился со своей ношей на траву и слегка откинул голову девушки назад.
- Тише-тише, – успокаивающе приговаривал он, гладя ее по волосам. – Дыши глубже. Все хорошо. Тебе больше не нужно сражаться. Ты в безопасности.
Энни слушала его тихий, бархатистый голос и обнаружила, что он больше не ломается. Она не сразу осознала, что смотрит не в небо, а в его голубые глаза. Они завороженно созерцали друг друга, обсыпанные кристальной крошкой, оба светились алмазным сиянием в ярких лучах солнца. Вокруг них суматошно собирались люди. Где-то неподалеку громко бранилась Ханджи. Но они ничего не замечали, полностью увлеченные друг другом. Дыхание Энни стало ровнее, она подняла руку и дотронулась до коротко стриженых волос Армина. Там в подземелье она не узнала его. Такого подросшего, осанистого. Чувствуя неимоверную усталость, Энни разомкнула пересохшие губы и слабо прошептала:
- С каких пор ты стал… - она провела пальцами по его щеке, медленно соскальзывая в забытие - … таким сильным?
***
Она очнулась в лазарете. Не связанная. Даже не окруженная стражей. Лишь Армин сидел в кресле, как обычно захваченный очередной книгой. Она не стала его звать. Внимательно рассматривала его повзрослевшее лицо. Ей непривычно было видеть его с короткими волосами. Изменились и его глаза, хотя на первый взгляд, они как будто были такими же – большими и пытливыми. Но из них исчезла былая мечтательность и жизнерадостность. Когда он читал, его зрачки блестели от неподдельного восторга и живого интереса, но сейчас они были серьезные и вдумчивые. Однако милая привычка теребить прядь волос во время чтения так и осталась. У Энни помимо воли вырвался короткий смешок. Армин тут же вскинул голову, и у нее сердце ушло в пятки. Она не была готова говорить с ним. С кем-либо вообще. Но с ним особенно. Он всегда был особенный. Особенно для нее.
- Энни! – Армин взволнованно подскочил к ней. – Как ты себя чувствуешь?
- Не знаю, – честно выдала она, удивленно отметив его высокий рост и широкие плечи. Только сейчас она вспомнила, как он нес ее на руках. С такой легкостью…
Армин сел на кровать и всмотрелся в нее так пристально, что Энни стало неловко. Она попыталась вернуть самообладание, но не нашла его в себе. Оно начисто исчезло, будто распалось и развеялось вместе с кристаллом.
- Ничего не болит? – поинтересовался Армин, ни на миг не отрываясь от ее глаз. Энни отрицательно помотала головой.
- Что ты помнишь? – осторожно спросил он и заметил, как Энни напряглась.
- Это допрос?
- Нет, – спокойно ответил Армин. – Ничего не говори, если не хочешь.
Ему и правда поручили допросить Энни. И только потому, что он категорично настоял на этом, мотивировав тем, что он единственный, кому Энни доверяла.
«- Ты не можешь, – возразил вдруг Жан, раскусив его намерения защитить Леонхарт. – Ты предвзят. Это ведь она, да?
Армин не стал притворяться, что не понял его. Жан имел в виду ту ночь, когда поймал его, сбегающего из казарм после отбоя. Армин, тогда еще пятнадцатилетний, зеленый кадет, должен был встретиться с Энни, чтоб она научила его нескольким полезным боевым приемам. Но Жан был уверен в том, что Армин улизнул на свидание. И он не сильно ошибся. Тренировка завершилась самым потрясающим событием во всей его жалкой, непродолжительной жизни. Он так никому не рассказал, кто была та девушка, что лишила его девственности и украла его большое невинное сердце, хоть Жан и Эрен так допытывались, что чуть не помешались на этом. Этими сокровенными моментами Армин ни с кем делиться не собирался. Даже со своим лучшим другом. Это была его святыня, и рассказать кому-то для него было равносильно осквернению. Но друзья не могли не заметить его слишком частые визиты в подземелье и полное отсутствие романтических связей, не говоря уж о его чрезмерной заботе об Энни, когда кристалл разрушился.
- Она, – признался Армин. – И это я спланировал и устроил ей засаду, Жан, – он холодно уставился на друга. – А теперь скажи еще раз, что я предвзят.»
С этим аргументом не могла поспорить даже Ханджи. За четыре года Армин отточил не только навыки превращения и тактику, но и блеф. Блефовать он умел лучше всего.
Энни снова обвела его изучающим взглядом. Она сглотнула подступивший к горлу ком, не зная с чего начать. А начать нужно было. Она была не в том положении, чтоб тянуть время. Время, которого у нее было все меньше с каждым днем.
- Ты изменился, – выдавила она, наконец.
- А ты ни капли не изменилась, – улыбнулся Армин, но его улыбка тут же окрасилась печалью, и он добавил. – Ни капли за четыре года.
Веки Энни дрогнули. Четыре года забвения. Четыре драгоценных года утеряны в никуда. На языке завертелся вопрос о Райнере и Бертольде. Однако спрашивать ей не пришлось. Армин заговорил сам.
- Мы уничтожили всех титанов и добрались до подвала. И до моря. Мы все знаем, Энни.
Она недоумевающе нахмурилась. Не может быть, чтоб они одержали вверх над Марле. А о заключении мира вообще не могло быть и речи. Это было так же невозможно, как если бы солнце встало на закате.
- Тогда почему ты сказал, что мне больше не нужно сражаться?
- Потому что Зик на нашей стороне. Эрен завладел силой Молота Войны, - Армин сделал небольшую паузу. – А я - Колоссом.
Энни точно упала в глубокую сырую яму. Зик, их вдохновитель, их наставник, переметнулся. А Армин медленно умирает. Бертольд и Райнер почему-то стали волновать ее меньше всего. Все, через что она прошла, все, что она сделала, вся кровь на ее руках – все это потеряло смысл. Она внезапно уяснила, что все это в итоге того не стоило. Звание героя, привилегии, возможность для ее семьи вырваться из гетто и стать полноправными гражданами Марле и жить в достатке – это не стоило того, чтоб загубить жизнь маленькой одиннадцатилетней девочки. Ее жизнь. Которой уже почти не осталось.
- Зачем ты сделал это? – дрожащим голосом произнесла она.
- Я не выбирал этого, – Армин накрыл ее руку своей ладонью. – Так же, как и ты.
От его прикосновения сердце Энни заныло. Она почувствовала, как начинают гореть щеки.
- Как давно? – спросила она, опустив голову, чтобы скрыть от него свой неуместный румянец.
- Четыре года назад. Колоссом должен был стать командор Эрвин, но в итоге выбрали меня. Мы оба были при смерти. Так что сила титана не забирала у меня годы жизни, а наоборот – прибавила. В этом наша с тобой разница. Хотя мне до сих пор иногда кажется, что жить должен был командор.
- Как? – помимо воли вырвался у нее вопрос, ответ на который она не была уверенна, что хочет знать.
И Армин вдруг впервые в жизни почувствовал ревность. Энни спрашивала о том, как умер Бертольд Гувер. Мерзкое ощущение, заставляющее хотеть причинить боль тому, кого любишь.
- Я с ним схлестнулся, – сухо произнес он и отвел взгляд. Было неприятно даже говорить об этом. Он до сих пор не мог забыть, как горел заживо. – Отвлекал его внимание от Эрена. Он его и добил и извлек из титана. К тому времени я выглядел как уголь. Удивительно, что я вообще дышал.
Энни судорожно вцепилась в одеяло, собирая руки в кулаки, и опустила голову еще ниже. Этот мелкий, добродушный, эмоциональный мальчишка оказался таким смелым и сильным. Сильнее и смелее их всех.
- Прости меня, Армин, – отрывисто всхлипнула она.
Армин встрепенулся и оторопело воззрился на нее. Он увидел, как на одеяло капнули слезы.
- Ох, Энни, не плачь! Не надо! – Он бережно взял ее за руки и склонился ниже, стараясь заглянуть в ее лицо.
Энни резко отдернулась от него и зарыдала. Она была недостойна его доброты, его прикосновений. Не после всего, что было.
- Прошу, Энни, не плачь. Пожалуйста. Все в прошлом, все хорошо! – Армин обхватил ладонями ее лицо, поднял и смахнул слезы, катящиеся по ее щекам. – Я видел воспоминания Берта. Я видел через что тебе пришлось пройти. Они вынудили тебя забрать у Марко привод. Я видел, как ты страдала, Энни. Этот подонок все видел, но не защитил тебя!
Горечь в последних словах заставила Энни широко раскрыть глаза. Армин смотрел на нее так искренне, так проникновенно-ласково.
- Я все знаю, Энни, и не дам тебе больше плакать. Я защищу тебя.
Их сердца забились чаще. Их неудержимо притянуло друг к другу, словно они были две половинки одного целого, и они соединились в долгом, упоительном поцелуе. Огромное всеобъемлющее чувство разраслось в них до неимоверных размеров. Не страсть, а нечто куда более высокое, безмерное, ослепительно-чистое. Армин, сам того не понимая, целовал горячо, напористо, выплескивая наружу всю свою любовь, накопленную за годы ожидания, всю свою тоску по ней. Он привлек ее к себе, обнял так жадно, что Энни с трудом могла вдохнуть, но она была не против. Она была бы не против, если бы у нее даже треснули ребра.
«Энни! Если на этот раз меня не убьешь, то больше не сможешь говорить, что пришло время твоей ставки!»
Когда он прокричал ей это, что-то внутри нее вдруг оборвалось. Слишком поздно она поняла, что проиграла. Проиграла еще тогда, в душевой, когда отдалась ему. А может и раньше, когда он, мило краснея, подарил ей букет цикория. Простенький, но такой невероятно голубой. Как мечта. Как море на горизонте…
«Армин, я рада, что смогла побыть для тебя хорошим человеком.»
Было что-то в этом парне, вызывающее на откровение, располагающее к себе. Она была настоящей только с ним. Не дома. Не с отцом. Ни с кем. Только с ним. Наверное, потому, что он мог видеть все, даже сквозь маски. С ним не было смысла притворяться. С ним легко было быть собой. С ним она была свободна...
Они настолько увлеклись друг другом, что даже не заметили, как избавились от одежды. Их руки действовали словно сами по себе, исступленно блуждали по разгоряченным телам, гладили, ласкали, холили. Энни бросало в жар от вида поджарого, гибкого торса и сильных рук Армина. Она заново познавала его, изучала новые изгибы на его возмужавшем теле. Это уже не был тот робкий угловатый парнишка, а взрослый молодой человек, точно знающий, чего он хочет. Она громко и сладко выдохнула, когда он приник к ее груди, подалась навстречу его поцелуям, его широким твердым ладоням. Ощутила его напряженный член меж своих бедер и выгнулась, принимая его в себя. Оба застонали от наслаждения друг другу в губы.
... С ним она была по-настоящему дома...
Армин сходил с ума от того, как она всецело тянулась к нему, отдавалась ему. Распаленный ее тихими томными стонами, он двигался в ней быстро, несдержанно. Щекотал ее ухо своим горячим, глубоким дыханием, шептал ее имя, шептал, что она его, только его, прекрасная, красивая, невероятная, потрясающая, что он ждал ее так долго, так ужасно долго, но он был готов ждать ее хоть тысячу лет...
Счастье, такое великое, такое бесконечное. Оно заполнило каждую трепещущую клеточку Энни и Армина. Казалось, их сердца не выдержат такого восторга. Рвано дыша, Энни порывисто обвила Армина за шею, а он прильнул к ней, сгреб крепко-крепко, и вспыхнувшее блаженство вырвалось из них тягучим, полным любви стоном.
Это был настоящий Рай. Они были Раем друг для друга.
***
Одного раза им не хватило. И даже двух. Они никак не могли утолить свою жажду друг по другу. Но после третьего раза Энни все же вспомнила, что не ела целых четыре года. Армин тут же подскочил и принялся торопливо напяливать на себя одежду. Закусив губу, чтобы не засмеяться, она наблюдала за тем, как он забавно скачет на одной ноге, натягивая узкие форменные штаны. В этот момент он был тем самым милым, неуклюжим парнишкой, который умудрился угодить головой в ветвистый сук, стыдливо сбегая от нее. И тут Армин наступил на торчащую штанину, не удержал равновесие и комично грохнулся на пол. Энни не сдержалась и прыснула со смеху.
- Лучший ловкач человечества – мое второе имя, – смущенно заулыбался Армин, краснея до самых корней волос.
Энни смеялась, а Армин зачарованно смотрел, как красиво качаются ее светлые волосы, как вздрагивают ее обнаженные плечи, как блестят ее глаза из-под полуприкрытых век. Он впервые видел ее искренне смеющуюся. Потому что это был первый раз в жизни Энни, когда она действительно так смеялась.
В этот день он совершил свою первую в жизни кражу и даже глазом не моргнул. Он хотел увидеть ее радость, когда он принесет ей дефицитный шоколад. Он хотел, чтоб она смеялась как можно больше.