Глава 25
Анфиса ощущала дежавю: чуть больше недели назад её сердце вот так же колотилось, а в мозгу металась лихорадочная мысль «А что? А как?» Но в тот раз она ехала к Серёже, сегодня же Анфиса спустя мучительные несколько лет встретится с Дианой. И предстоящая встреча радовала и пугала одновременно.
Анфиса решительно не знала, чего ждать – какой будет Дианина реакция? Как быть с тем, что, оказавшись в затруднительном положении, они обе не пришли друг к другу за помощью? И смогут ли они когда-нибудь это друг другу простить? Смогут ли снова считать друг друга близкими людьми, когда оказалось, что в трудную минуту они просто предпочли остаться одни?
Когда они с Серёжей и Даней обсуждали, что им нужно вернуть Дианино доверие, наладить отношения – в этих разговорах всё выглядело просто. Но чем меньше времени оставалось до их встречи (перед которой Анфиса даже не позвонила подруге), тем яснее она видела, что никакого простого пути для воплощения этих замечательных планов нет, в том числе и потому, что, наверное, первый шаг стоило бы делать даже не ей, а Данилу, но он всё ещё просит молчать об его тайне, но если молчать дальше, Диана просто никогда не простит никого из них. Не будет никакого “вместе”! Не получится никакого блестящего будущего! Ни единого шанса у них не будет, если сейчас она пойдёт к Диане что-то налаживать, а потом Диана узнает о Даниле и о том, что Зеленовы всё знали. И сейчас Анфиса как никогда остро понимала и не осуждала потенциальную непримиримость.
Нет, если она сейчас приедет к Диане, снова получится какая-то херня, а херни в своей жизни каждый из них наворотил достаточно, а уж сколько той херни на четверых...
Анфиса вывернула руль, аккуратно разворачивая машину на сто восемьдесят градусов. Сейчас ей определённо нужно не к Диане, а совсем в другую сторону.
***
- Ну что, Яська, к Ритке на концерт идём?
Полина и Яра направлялись в школьную столовую. Яра, шедшая немного впереди, развернулась и непонимающе посмотрела на Зеленову.
- Концерт?
- Ну, Шопеновский. Ритка нас ждёт. Хотя у тебя вроде рабочий день… - Полина нахмурилась.
- А, не, не работаю. Должна была, но к Семёнычу сегодня электрик приходит, целый день с проводкой будут разбираться. Так что да, иду, хотя, откровенно говоря, не помню, во сколько.
- В пять, ещё успеем забежать домой, поесть и переодеться.
- Отлично, - Яра оглядела столовую в поисках свободного столика. – Чудесно, там в уголке пока никого нет. Дуй туда, а я очередь займу.
Яра вклинилась в поток у окошка, заняв место за Игорем Гуцуловым – их новым одноклассником.
- Становись передо мной. Таких красивых и серьёзных девушек приятно пропустить, - Игорь улыбнулся и поменялся с ней местами.
- Спасибо. Буду должна, - улыбнулась Яра.
– Сочтёмся. Вы вон с Полинкой столиком поделитесь со мной и Дэном.
- А где он сам?
- Так у информатика же завис: они чё-то там обсуждают. А я пришёл и сразу в очередь, а пока она продвинется, столы все займут. Вот к вам и напрашиваюсь.
- Да не вопрос. Значит, обед пройдёт в со всех сторон приятной компании. И Дэну надо что-то взять. И поскольку он прощёлкал возможность, буду полагаться на свой вкус и знание его привычек.
- Насколько я помню, он мечтал об отбивной.
- Значит, будет отбивная с пюре. А Полинке надо взять её любимый салат, сочник и…
- Вишнёвый сок, - подхватил Игорь. – Ну, насколько я заметил, она его довольно часто берёт.
Яра слегка поморщилась: внимание Игоря к привычкам Полины стало неприятным открытием.
- Верно, и вишнёвый сок. Не думала, что ты такой внимательный, - немного резковато отозвалась Яра.
- Ну, вообще, внимательный, да. Даже подозреваю, что ты возьмёшь гречку.
Яра нахмурилась, борясь с желанием назло Игорю заказать что-нибудь другое.
- А вот и наша очередь. Давай, ты закажешь, а я всё отнесу, - Игорь потянулся к подносам. – Если возьмёшь мне овощной салат и макароны с котлетой, будет замечательно.
***
Ковыряясь в тарелке с гречкой, Яра чувствовала, как аппетит стремительно её покидает: слишком уж оживлённой была болтовня Полины с Игорем и слишком уж блестели у него глаза, когда он на неё смотрел.
Вообще, до этого момента Яра не подозревала, что где-то внутри неё живёт маленький Отелло, но, как оказалось, все мы немножко мавры, когда всякие хмыри ошиваются вокруг девушек, которые нам нравятся.
Заботливый, даже солонку с соседнего столика утащил, когда Полина пожаловалась на недосоленный салат.
- Яська, ты чего такая смурная? Невкусно? – Денис слегка коснулся её руки.
- Да сухая гречка сегодня, - Яра отставила тарелку и потянулась к стакану с чёрным чаем.
- Могу томатный сок запить принести. Будешь? – Игорь привстал со своего места.
- Гуцул, ты так бегаешь – сам поесть не успеешь, - Яра покачала головой.
- Ерунда, мне приятно ухаживать за девушками.
- Да, я помню, за красивыми и серьёзными.
- Верно, за красивыми и серьёзными. Ну так как насчёт сока?
- Чаем перебьюсь, спасибо.
- Ну, смотри, моё дело – предложить.
За столом повисла пауза: Яра хмуро думала о собственной ревности, Денис с аппетитом уплетал пюре, Полина неторопливо пила сок, а Гуцул, вроде как, ел свои макароны, но, кажется, большее внимание уделял угрюмой Яре. Время от времени взгляд тёмных глаз отрывался от её лица и перемещался на Полину.
- Игорёк, а что ты сегодня вечером делаешь? – спросила Полина, всё с той же неспешностью доедая сочник.
Пальцы Яры сжались на стакане с чаем.
- Работаю. А что? - Игорь подарил Полине очередную улыбку.
- Жалко. А мы хотели предложить тебе пойти с нами к Рите на концерт, - Полина и впрямь выглядела слегка расстроенной.
От непринуждённого «мы» Яра едва не поперхнулась чаем: она-то уж точно никуда не собиралась его звать.
- Я бы очень хотел, Полинка, но у меня смена. Но я думаю, вы скажете от меня Рите, что она большая молодец.
- Гуцул, ты же даже не слышал, как она играет, - педантично заметила Яра.
- Знаешь, Ясь, по-моему, любой, кто может выйти на публику и что-то исполнить – уже молодец. У меня вот перед каждым выступлением мандраж.
- Вообще-то, Ясей меня называют только близкие.
- Понял. Но, может, я надеюсь с тобой подружиться, - Игорь доброжелательно подмигнул. – Поэтому я буду называть тебя Ясей. Знаешь, в древности считалось, что знать чьё-то имя – уже наполовину его приручить.
- Вообще-то, это относилось к демонам.
- Не только, но, в общем, я могу сказать, что с твоей красотой ты вполне потянула бы на суккуба.
- А Полинка тогда кто? – Яра почти нарывалась.
- Фея, это же очевидно.
Щёки Полины слегка порозовели.
- Ты очень галантен, Игорёк, - Полина улыбнулась и отвела взгляд.
Запивая горячее пюре яблочным соком, Денис ловил себя на чувстве дежавю: где-то он подобную битву ревнивых титанов уже видел, когда-то в детстве.
***
- Ты серьёзно, нетопырь? – Данил, прищурившись, смотрел на Анфису.
- Я абсолютно серьёзно, если мы хотим, действительно хотим вернуть Диану, то это не моя ответственность – делать первый шаг, это твоя обязанность.
- Да я и не прошу тебя рассказывать Диане обо мне! Более того, я настаиваю, чтобы ты этого не делала! – Даня почти кричал.
- В том-то и дело, Смирнов, что ты просишь молчать. Но как ты себе это, блять, представляешь? – Анфиса голоса не повышала. – Я приду, буду ей рассказывать, как скучала, стану расспрашивать о Кирилле, о котором уже всё знаю, предлагать помощь, и всё будет заебись. Так, по-твоему? Ты обо мне подумал – как я буду в глаза ей смотреть?
- А ты обо мне подумала? – Данил уже в который раз за разговор схватил со стола сигареты.
- Смирнов, только о тебе я и думаю. И, кажется, будет справедливо, если хоть раз мы подумаем обо мне и о Диане. Ты представляешь, с какой силой она нас возненавидит, если мы сделаем так, как хочешь ты, а потом всё выяснится? По-хорошему, ещё тогда надо было сказать, но я сама сидела в подполье и пьющая Ди не могла бы помочь ни мне, ни тебе, и, что самое важное, мы бы ей никак не помогли. И теперь, когда ты почти на своих ногах, я открылась семье, а Диана завязала, молчать? Это самое тупое решение из возможных. Ты понимаешь, что твоя полная реабилитация может занять годы? Как ты себе это представляешь – что ты придёшь к ним, когда Кириллу будет лет пятнадцать, и тебя примут?
- А ты понимаешь, что я не хочу всю жизнь терзаться мыслью, а не простили ли меня из жалости?!
- Понимаю, - Анфиса взяла со стола пепельницу и аккуратно вытряхнула её в мусорное ведро. – Но тут, Смирнов, ты либо принимаешь тот факт, что твои близкие, внезапно, могут тебя жалеть, и из этого тоже может вырасти многое, либо непримиримо и гордо отказываешься от них – третьего не дано. И если сейчас ты всё-таки заупрямишься и откажешься Дианке хотя бы позвонить, через три дня я поеду к ней сама и молчать не буду, потому что я не хочу быть перед ней виноватой. И больше того, я не собираюсь потакать твоему дурацкому упрямству теперь, когда ты вполне на костылях до сигаретного ларька прыгаешь. Ты ждёшь чуда, ты ждёшь полной и бесповоротной реабилитации, как я уже сказала, но штифты и пластины из твоих костей никуда не денутся. Никуда. Не. Денутся, - жёстко повторила Анфиса.
- Просто помолчи, а?! – зло выдохнул Данил.
- Да я не собираюсь молчать. Смирнов, я тебя люблю, и я сделала максимум, который возможен в этой ситуации. Но я не собираюсь тебя обманывать и говорить, что ты станешь таким, как прежде. Ты сможешь ходить, безусловно, ты уже можешь ходить. Твоя воля и мастерство врачей совершили чудо. Но, блять, ты так до конца жизни и будешь пить обезболку, выть в непогоду от боли, прощупывать пальцами каждый винт, который в тебя вкрутили. Поэтому нет разницы – придёшь ты к Диане сейчас или через пятнадцать лет. Пятнадцать лет дадут тебе всего лишь пятнадцать лет упущенного времени. Приди ты к ней через пятнадцать лет – увидишь своего сына двадцатилетним, свою дочь – тридцати двухлетней и свою женщину, скорее всего, замужней, ну или хотя бы состоящей в отношениях. И ты будешь тогда уже там никому не нужен, и проблема окажется вовсе не в инвалидности, а в том, что ты сам сознательно выбрал не прийти к ним, когда тебе плохо. И, откровенно говоря, я даже сейчас не знаю, простят они нас или нет.
- Ну что ж ты со мной делаешь, нетопырь, - взвыл Данил, хватаясь обеими руками за голову.
- Я делаю то, что делают для тех, кого любят – говорю тебе правду, - Анфиса отложила докуренную сигарету и обняла Даню. – И я хочу, Данюш, чтобы ты подумал над тем, что я сказала. У тебя три дня. Позвони и скажи, что решил. И просто позвони, - Анфиса встала, чмокнула склонённый тёмный затылок и вышла в коридор, надеясь, что Данил услышал её.
***
- Ди! – Яра влетела в квартиру и с шумом закрыла дверь.
- Где пожар? – Диана вышла в коридор и забрала у дочери рюкзак.
- Ди, как очаровать девочку? – Яра сняла берцы и буквально метнулась в собственную комнату.
- Мне казалось, у тебя нет с этим проблем, - Диана проследовала за Ярой, которая, открыв шкаф с одеждой, принялась критически оглядывать его содержимое.
- Вообще-то, нет, но тут особый случай.
- Особенная Полинка?
- Э-э-э… Я настолько очевидна, да? – Яра вытащила светло-голубые джинсы и бросила их на кровать.
- Ну, скажем так, Ясь, я никогда не исключала такой вероятности.
- Окей, и как мне очаровать особенную Полинку?
- А ты разве ещё не? – Диана присела в кресло за письменным столом.
- Если бы да, я бы не спрашивала.
- Оу… Понимаешь, Ясь, с Полиной всё и проще, и сложнее. Проще, потому что вы давно друг друга знаете, если ты ей нравишься, то всё не так трудно. А сложнее, потому что вы друг друга знаете, и если ты ей не нравишься, то, что бы ни делала, ты всегда будешь её другом.
- Меня больше волнует, что она может оказаться натуралкой, и скорее всего.
- Может, но большинство из нас натуралки до первой девушки. Нет, бывают, конечно, случаи, когда девочка довольно рано осознаёт своё влечение к собственному полу и чуть ли не с детства понимает свою радужность. Но зачастую…
- А когда ты о себе всё поняла? – Яра хмуро рассматривала висящие на плечиках худи и рубашки.
- Ну, уже после Коваля. Вот встретила Анфису и ка-а-ак поняла…
- Да ладно?! – Яра круглыми глазами уставилась на мать.
- Да, так тоже бывает, мне было семнадцать, и я ещё не самый поздний вариант. Знаешь, есть один замечательный фильм, основанный на реальных событиях. Там целый полковник медицинской службы вооружённых сил США понимает, что лесбиянка, уже в очень взрослом возрасте, имея двух взрослых детей, и её дилемма даже не в её ориентации, а в том, что она хочет продолжать служить. А там, на секундочку, время действия закона «не спрашивай, не говори». Так что, Яська, по-разному бывает.
- А есть какой-нибудь экспресс-индикатор гейства? А то вокруг Полинки всякие хмыри трутся.
- Ну-у-у… Мой собственный радар определяет её как «всё возможно», но тут ещё давай списывать на погрешность, потому что я всё-таки пелёнки ей меняла, а потому даже на уровне радара не могу рассматривать Полинку как потенциальный сексуальный объект. В общем, если хочешь, можешь попробовать.
- Так а что попробовать-то? – Яра сняла с себя брюки, в которых ходила в школу, и стремительно натянула вытащенные джинсы.
- Ясь, давай ты мне скажешь, почему ты мечешься как в жопу ужаленная. У вас свиданье?
- Если бы, - фыркнула Яра и снова подошла к шкафу. – Мы просто идём на концерт, причём, если бы была на то Полинкина воля, мы бы пошли не вдвоём, а с этим хмырём.
- С каким хмырём?
- С Игорьком, - Яра скривилась и изобразила живописную пантомиму неудержимой тошноты. – Одноклассник наш новый.
- А, вот чё ты активизировалась. А какова тематика концерта?
- Шопеновский конкурс у Ритки.
- Угу. Значит, отставить джинсы.
- Почему? Я в этих - секс.
- Ясь, потому что это классический концерт – прояви немного уважения к Рите и к Шопену. Ты наденешь, - Диана встала и подошла к гардеробу. – Хм-м-м… Вот эти брюки, - она сняла с плечиков чёрную классику с высокой талией. – Вот… Хотя нет… Секунду, - Диана вышла из комнаты, чтобы меньше чем через минуту вернуться со светло-серой рубашкой и изумрудно-зелёным узким галстуком. – Вот это. Я, конечно, немного ниже тебя, но эта рубашка – оверсайз. Одевайся, я тебя переплету и накрашу.
- А этот галстук не слишком смелый? – Яра принялась расстёгивать джинсы.
– Нет, ты всё-таки не парень, чтобы придерживаться правил на сто процентов, а он подойдёт и к рубашке, и к твоим глазам. А контраст, который создадут тёмные волосы – вообще песня. Плюс я тебе ещё глазки изумрудными тенями подкрашу.
- А морду размалёвывать обязательно?
- Ты у меня ещё и каблуки обуешь.
- Чего? – Глаза Яры наполнились священным ужасом.
- А ты как думала? Это парни могут позволить себе классику с низким ходом. А женщина, чтобы смотреться при галстуке эффектно, обязана дополнить его каблуками.
- А-а-а! – Яра слегка побилась головой о дверцу шкафа.
- А шо ж поделать? Хочется девушку очаровать или нет?
- Хочу, но своей неуклюжестью на каблуках я, походу, добьюсь прямо противоположного эффекта.
- Ты так говоришь, будто я тебе шпильки предлагаю. Наденешь мои, чёрные, на каблучке сантиметров пять.
- Ну это ещё туда-сюда, - шумно выдохнула Яра, застёгивая рубашку.
- Не дрейфь, он устойчивый. Иди сюда, я тебе галстук ровно повяжу. К нему, кстати, булавка нужна, но это потом…
***
Из дому Яра выходила во всеоружии: невысокий каблук, идеально повязанный галстук, волна локонов по плечам, лёгкий макияж и деньги на цветы и такси в кошельке. Причём Диана отдельно заострила внимание на том, что цветы на концерт нужно купить для Риты, а вот Полине презентовать букет можно по дороге домой, когда Яра будет её провожать.
Оставалось самое простое – не убиться на каблуках и не облажаться с выбором букетов.
***
Аня подпрыгивала от нетерпения в зале ожидания аэропорта. Вообще-то, до прилёта Евиного самолёта оставалось целых полтора часа, но она просто не усидела дома. Ане стоило чудовищных усилий не теребить букет нежно-розовых эустом, который она держала в правой руке. В конце концов, устав бороться с искушением, она спрятала левую в карман ветровки.
Когда табло загорелось в очередной раз, Аня досадливо фыркнула: конечно, снова не тот самолёт. На этот раз от томительного нетерпения не спасала даже музыка в наушниках. В конце концов, Аня сдалась и отложила плейер в свободный карман.
***
- Анютка!
когда через мучительных два часа десять минут (естественно, самолёт из Новосибирска задержался) улыбающаяся Ева в тёмно-синем брючном костюме вышла из терминала, Аня не поверила своим глазам и ушам.
- Евка! – Аня вытащила руку из кармана, чтобы обнять любимую певицу.
- Моя девочка, - Ева отпустила ручку чемодана и заключила Аню в собственные объятья.
- Слушай, я тебя заждалась!
- Ну прости, развести тучи руками – это не ко мне, это к Ирине Александровне. А моего скромного обаяния не хватило для улучшения погодных условий, хотя я очень старалась, - голос Евы звучал слегка приглушённо из-за облака Аниных волос, которые щекотали ей лицо.
- Я ужасно соскучилась! – Аня прижалась к Евиному плечу и слегка прикрыла глаза.
- Я тоже, солнышко, но я здесь и я тебе счастлива.
- Это тебе: любимые цветы для любимой певицы, - кое-как найдя в себе силы, чтобы вынырнуть из кольца тёплых рук, Аня протянула Еве букет.
- Спасибо, Анютка. Действительно, любимые.
- Я помню. Ты вызовешь водителя или заказать такси?
- Давай, такси: чего Мишу дёргать зазря.
Аню обрадовало Евино решение: они будут почти вдвоём, незнакомый таксист – не в счёт.
***
Когда они ехали к Еве, Аня вопреки обыкновению не рассматривала пейзаж за окном, ей хотелось совсем другого – не сводить глаз с Евы, впитывая каждую чёрточку лица, по которому за две недели она успела адски соскучиться, но и с этим искушением Аня почти справилась, если не считать взглядов, которые бросала украдкой. Она не могла не думать о том, что Ева сидит так близко, что её пальцы легко сжимают Анину ладонь.
Ане хотелось без умолку говорить: о том, что происходило в её жизни, о том, как сильно она скучала, о новой песне, которую написала прошлым вечером. Но она молчала, позволяя Еве, которая откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, немного отдохнуть.
Но если Аня проявляла чудеса сдержанности и такта, то настырный абонент, которому приспичило позвонить Еве прямо сейчас, подобными качествами не отличался.
Не открывая глаз, Ева достала телефон из кармана пиджака и нажала кнопку приёма вызова.
- Да, Васенька, - лениво заговорила она.
Аня передёрнулась: да как она поняла, что это именно он?! И почему, чёрт возьми, это именно он?!
- Да, уже приземлилась, еду в такси… Нормально долетела… Хотя боялась, что застряну в Сибири навечно…
Да чтоб он застрял в этой Сибири навечно! Или где он там летает! Аня с трудом удержалась от зубовного скрежета.
-Нет, Васька, сегодня – точно нет, и даже завтра – нет. Как бы сильно я по тебе ни скучала, но ближайшие два дня никуда не выйду… Нет, котяра, всего твоего обаяния не хватит, чтобы вытащить меня куда-то.
Рано ещё для котов – чай не март! Аня хрустнула пальцами свободной руки.
- Васенька, я тебе перезвоню, когда буду готова. Но сейчас я не одна… И пока со мной единственный человек, который не раздражает меня после перелётов.
Сердце Ани забилось быстрее и так громко, что она испугалась, что этот лихорадочный грохот слышит даже водитель.
- И я тебя мур. Я перезвоню, - Ева завершила звонок и, всё так же не открывая глаз, отключила телефон.
Аня облегчённо и где-то даже мстительно улыбнулась: может, он и «мур», но сегодня Ева выбрала её.
***
Проводив дочь, Диана посмотрела на часы: уже можно было идти за Киром в садик.
Когда до сада оставалась одна улица, Диана услышала знакомый голос за спиной.
- Ди?
Князева обернулась.
- Ириша, - на её губах заиграла радостная улыбка.
- Рада тебя видеть.
- А как я тебе рада, - Диана развела руки для объятия. – А ты как здесь?
- Нужно было зайти в паспортный стол, теперь я освободилась и, если не занята ты, можем прогуляться, - Ира легко приобняла Диану и отстранилась.
- Я не занята, но мне надо сына из садика забрать, тут недалеко.
- Да, я знаю, через улицу, «Аистёнок».
- Он самый. Составишь нам компанию?
Вместо ответа, Ира слегка нахмурилась и закусила губу.
- Что-то не так? Ириш, если мы как-то слишком быстро… Это всего лишь прогулка… - Диана растерянно посмотрела на Иру.
- Диана, - негромко выдохнула Ира. – И сын у тебя в «Аистёнке». Кир?
Диана слегка побледнела и растерянность на её лице сменилась пониманием.
- А ты, значит, «мама Ира».
- Будем знакомы. Господи, как я раньше два и два не сложила?! – Ира досадливо поморщилась. - И что мы теперь будем делать?
- Ну… Если моя компания вызывает у тебя неприятные чувства, я могу уйти, ты заберёшь Кира сама – в конце концов, вряд ли ты не делала этого раньше. «Тётя Ира» - ну, для воспитателей.
- В смысле, заберу сына сама? Ты хочешь сказать, что готова просто развернуться и уйти?
- Кирюша не знает, кто за ним придёт: он будет одинаково рад и тебе, и мне, тебе, наверное, даже больше. И да, я готова развернуться и уйти, потому что вы не виделись с Киром со вторника, потому что я знаю, что любой из моих детей с тобой в полной безопасности, потому что я тебе благодарна и потому что ты имеешь право на презрение. А ещё ты имеешь на Кирюшу такие же права, как и я, если не большие. К тому же, даже если я херовая мать, я люблю своих детей и сделаю всё, чтобы их не травмировать и не перетягивать, - произнося эти слова, Диана ни разу не отвела взгляда.
Ира долго молчала, пристально разглядывая собеседницу. Потом посмотрела на часы:
- Четыре. У нас есть ещё час или полтора, чтобы поговорить. Когда мы придём за Киром, он не должен почувствовать, что что-то не так. Пройдёмся?
- Хорошо, - Диана кивнула, понимая, что следующий час будет, скорее всего, очень нелёгким для неё. – Что ты хочешь узнать? – спросила она, когда они оказались в парке, где прошло их предыдущее свиданье.
- Ну, во-первых, я хочу узнать, какого хрена? Я понимаю, что фактически не имею права быть такой агрессивной, но… Чёрт, Диана, ты понимаешь, что твои дети оказались… Ну, почти беспризорниками?!
- Разумеется, понимаю, - если голос Иры звенел от напряжения, то Диана говорила очень тихо, - и понимаю, что это моя вина.
- Но им-то не легче, от того что ты понимаешь свою вину.
- И это я тоже понимаю, - Диана достала сигареты и закурила.
Ира забрала у неё пачку и вытащила сигарету для себя.
- Ты же не куришь?
- Считай это форс-мажором, Ира взяла протянутую зажигалку.
- Ириша, давай для начала проясним, что ты знаешь.
- Что я знаю… - Ира сделала пару затяжек, прежде чем продолжить. – Знаю, что у тебя пропал отец, знаю, что у тебя был пьющий мужик, который ударил Ясю, ты его выгнала и с тех пор пила… Яся думает, что ты жалеешь, что выбрала её.
- Ч-что? Какие глупости! – теперь голос Дианы приобрёл металлические нотки. – Давай проясним раз и навсегда – мне действительно очень не хватало Данила, но я ни разу не жалела, что выгнала человека, который поднял руку на мою дочь. И если я о чём и жалела, так это о том, как сильно он изменился. Чтобы ты понимала, Данил… Они с Ясей далеко не сразу поладили, но… Когда они всё-таки нашли точки соприкосновения, я была счастлива, потому что у Яси наконец появилась отцовская фигура, потому что Данил был идеален для неё и совершенно безопасен.
- Откуда ты знаешь, что безопасен? Если Яся тебе чего-то не говорила, не значит, что этого не было! Конечно, она и мне ни о чём таком не рассказывала, - помолчав, признала Ира.
- Не рассказывала, потому что ничего не было. Ир, их притирка была абсолютно нормальной: они делили территорию, делили моё внимание, но не более того. И я знаю, что в сексуальном смысле он был абсолютно для Яси безопасен, потому что был один очень говорящий эпизод.
***
Одиннадцатилетняя Яра скептически наблюдала за Данилом, застывшим у книжного шкафа.
- Ищешь букварь? Я его ещё в конце первого класса в библиотеку сдала, - Яра не удержалась от подначки.
- Хм-м… Нет, рискну взяться за что-то посложнее букваря, - отозвался Даня, не отрывая взгляда от корешков книг.
- Прости, внеклассного чтения для первоклашек тоже нет.
- Что ж, тогда меня постигнет разочарование… - Данил медленно, как бы нехотя, вытащил сразу две книги, чтобы осмотреть второй ряд. – Что бы нам сегодня почитать… - он поставил тома на места и вытянул следующую пару. – Рабле, серьёзно? Не думал, что у Дианки что-то такое есть. Дефо… Нет, я уже перерос.
- По тебе не скажешь, - Яра показала язык задумчивой спине.
- Сама такая, - отстранённо отозвался Данил. – О! Кинг! Отлично, значит, вечер не будет томным.
- Порнуха, что ли? Как раз твой уровень, - фыркнула Яра и плюхнулась на диван.
- Нет, порнуху у нас печатают в «СПИД-инфо», причём не самого лучшего качества, так что не советую. Мелкая, ты что, правда, ничё про Кинга не слышала? Какое невежество!
- Сам такой! – обиженно буркнула Яра.
- Кинг, маленькая нахалка, это король ужасов, ну, по крайней мере, по мнению некоторых. Даже хорошо, пожалуй, что ты о нём не слышала: тебе пока рано.
Если бы Даня удосужился повернуться, он бы увидел, что глаза Яры загорелись ничего хорошего не обещающим любопытством.
- А что за крендель такой?
- С кренделями ты во дворе на маминой гитаре бренчишь. А это американский писатель. Пишет в жанре «Ужасы», и плодовито, я тебе скажу, пишет. «Оно», «Сияние», «Кладбище домашних животных», «Кэрри» - неужели реально не слышала?
- Ну, допустим, не слышала.
- Да как так? Даже дома есть кассеты с фильмами по его книгам, то же «Сияние», например. Но, опять-таки, не советую, потому что стрёмен, как моя жизнь до Дианки.
- Ну, может, ты просто впечатлительный.
- Нет, мелкая, он и правда очень страшный. Тебе ещё лет пять хорошо бы его не смотреть. Ладно, я на кухню: у меня там тесто подходит. На тебя чай ставить, ехидна?
- Я не ехидна.
- Ехидна, ехидна, и вообще, скажи спасибо, что не утконос.
- Ставь, - односложно отозвалась Яра.
- «Спасибо, Данил, я с удовольствием выпью чаю» - будем считать, что твой ответ звучал как-то так.
Едва Даня вышел из комнаты, Яра метнулась к ящику с видеокассетами. Она не трусиха. И не невежда. И не маленькая, в конце концов! Если у этого… Упыря нервишки шалят, это ещё ничего не значит.
Пользуясь тем, что Диана на ночном дежурстве в больнице, а Данил с головой ушёл в приготовление булочек и чтение, Яра включила видик.
***
- А-а-а-а-а! – от лепки очередной партии Данила оторвал истошный вопль.
Как был, с руками в тесте, он понёсся в спальню.
- Яська, что случилось? – Даня испуганно оглядывал комнату.
Он всё понял, когда его взгляд остановился на экране телевизора: залитый кровью коридор отеля, окровавленные тела на полу, а в следующее мгновение – перепуганное лицо мальчика на велосипеде.
Данил Метнулся к телевизору и выключил его.
- Яська, ёб твою мать, - дрожащим голосом проговорил Даня: даже на него взрослого эта сцена всё ещё навивала липкий ужас, но гораздо больший страх вызвал именно Ясин крик. – Ёб твою мать, Яська! – Данил нервно рассмеялся. – Я же говорил.
Побледневшая Яра испуганно смотрела на тёмный экран телевизора.
- Бля-бля-бля-бля-бля… - дрожащими губами шептала она.
- Пошли, - Данил дождался, пока Яра встанет с дивана, и неловко приобнял её, стараясь не запачкать воротник футболки тестом. – Будешь со мной сидеть, пить чай.
- Ага… - растерянно отозвалась Яра.
- Возьми вон Волкова, почитаешь мне вслух – самый мой уровень.
Яра слабо улыбнулась, но сил на шпильку у испуганного ребёнка не нашлось.
***
- Дань, а можно… Можно, я с тобой лягу сегодня? – робко заговорила Яра, когда булочки допеклись, посуда была вымыта и Данил объявил, что им пора спать.
Даня опустил голову, чтобы спрятать улыбку. Ну, в принципе, это его вина, так что…
- Можно, только если ты не храпишь и не лягаешься, - Данил подозрительно прищурился. – Не храпишь же?
- Ты сам храпишь, я слышала, - надулась Яра, но ехидничать не осмелилась.
- Откуда ты знаешь, что это я? Может, это мама храпит?
- Мама не храпит, а ты – врушка, - голос Яры зазвенел от возмущения.
- А вот и храпит, бе-бе-бе, - Даня показал падчерице язык.
Яра открыла рот, но, видимо, не найдя подходящих слов, чтобы противостоять такому наглому вранью, закрыла его.
- Ну, в любом случае, вот ночью и выясним, кто из нас храпит. Пошли, чур, я у стеночки.
- Не-е-ет! Я не буду спать с краю! - Яра больше ничего не добавила, но этой реплики Данилу хватило, чтобы спросить себя: неужели ребёнок настолько испугался?
- Ладно, уступлю стеночку тебе, побуду лапочкой.
Когда Даня уже засыпал, Яра спросила:
- Дань, а близняшки меня точно не утащат?
- Ну если хочешь, я могу держать тебя за лапу, чтобы тебя точно не утащили.
- Тогда они утащат нас двоих, - Яра потянулась и крепко взяла Данила за руку.
- Яська, ты начала своё знакомство с Кингом совершенно не с того произведения. Если бы, к примеру, прочитала «Оно», ты бы знала, что никакие жутики взрослых не утаскивают.
- А почему?
- Монстры охотятся на детские страхи, на живые, яркие и фантасмагоричные.
- Какие?
- Не связанные с реальностью, сказочные, если хочешь. А взрослые страхи им совершенно неинтересны, как и сами взрослые, потому что мы боимся счёта за коммуналку, безработицы, дефолта и других скучных-скучных вещей. Так что нет, пока я рядом, никто тебя не утащит. Но обещай мне одну штуку.
- Какую? – Яра доверчиво посмотрела на взрослого, пообещавшего защиту.
- Ты не станешь пытаться читать «Оно», по крайней мере, лет до тринадцати.
- Обещаю! – торжественно провозгласила Яра. – Я, кажется, вообще за этого Кинга не возьмусь.
- И будешь неправа: пару-тройку книг можно прочитать, хотя бы для общего развития. Правда, после пары-тройки он начинает казаться однотипным. Спи, детёныш.
***
- Да-а-ань, Да-а-ань, просыпайся!
Данил с трудом оторвал голову от подушки и что-то невнятно промычал.
- Да-а-ань! Ну Да-а-аня! – Яра принялась легонько трясти его за плечо.
- О Господи, Яська, чего тебе?
- Дань, я писать хочу… - с паникой в голосе прошептала Яра.
- Ну так перелезай через меня и иди.
- Ага-а-а, там темно, между прочим, в коридоре, - жалостливо проскулила Яра.
- Господи, я завтра вкручу ночник. Пойдём, - Данил сполз с дивана, не обувая тапочек, первым вышел из комнаты и щёлкнул выключателем.
***
- Данюша, я дома, - Диана вошла на кухню, когда Данил жарил картошку к завтраку.
- Привет, солнце моё, - Даня отложил лопатку и обнял уставшую Диану. – Ты сегодня рано.
- Меня отпустили. Тарасова пораньше пришла.
- Спасибо Тарасовой, но завтрак ещё не готов, поэтому тебе придётся чуть-чуть подождать, - Данил отстранился, чтобы подойти к ящику с луком.
- Я совершенно не против составить тебе компанию: обожаю, когда ты готовишь.
- Ну тогда переодевайся и приходи – скрасишь моё утро.
Обратно Диана не вошла и даже не вбежала – влетела, меньше чем через полминуты. Лицо её было перекошено не гневом даже, а чистейшей яростью.
- Урод! Убью! – Диана выхватила из сушилки нож и двинулась на Данила.
Даня шарахнулся назад и непонимающе уставился на свою женщину.
- Ди… Ты чего?
- Как ты мог? Тварь ты, а не человек! – Диана снова взмахнула лезвием, так что Даня был вынужден сделать ещё шаг назад и вжаться спиной в подоконник.
- Не понял, бля! Дианка, какая, блять, муха тебя укусила?
Очередной взмах ножа, и Данилу пришлось вспомнить кое-что из того, чему научила улица. Он прикрылся одной рукой, взмахнул другой, чтобы отвлечь Диану, а в следующую секунду вышиб нож из её ладони и обхватил Князеву обеими руками, прижимая её собственные руки к туловищу.
- Ёбаный свет! Ты можешь объяснить, какого хуя происходит?
- Ты ещё спрашиваешь?! Да как вас таких земля носит?! – Диану начало трясти. – Я всё равно тебя убью, подонок! – прошипела она, вырываясь.
- Князева, блять, перестань истерить и объясни! – глаза Данила загорелись нехорошим огнём.
- Я нахожу свою одиннадцатилетнюю дочь в нашей постели, а ты просишь что-то объяснить?! Смирнов, ты охуел?
Даня облегчённо выдохнул и почти засмеялся, однако в последнюю секунду удержал смех: Дианка сейчас его не поймёт.
- Ди, может, для начала меня выслушаешь? Я не педофил, но Яся действительно сегодня ночевала со мной.
- И ты считаешь, это нормально? Ты считаешь, что я тебе поверю сейчас?
- Ну, я на это надеюсь, - Данил ослабил хватку, но упавший нож предусмотрительно пнул ногой куда-то под плиту. – Сядь, я всё объясню.
***
Когда Данил закончил рассказ о неудачном знакомстве Яры с королём ужасов, Диана заговорила с явным подозрением:
- Звучит как складный пиздёж.
- Я понимаю. Но ты можешь сейчас включить видик и посмотреть, какая кассета там стоит и на каком моменте я её остановил. Только я бы всё-таки предпочёл, чтобы ты подождала, пока Яська проснётся: ей хреново спалось. Не лучшая идея будить её тем самым кадром, от которого я её вчера «спасал». Посуди сама, ребёнок помнит, что я точно выключил телевизор, и вот она проснётся, а с экрана на неё пялятся вот эти два монстра в голубых платьишках. Мы ж потом дитё от заикания не вылечим.
Судя по взгляду Дианы, она и правда собиралась проверить видеомагнитофон.
- Если я щас повернусь и попробую спасти нашу картошку, ты меня в спину ножом не ударишь? – взгляд Данила был жёстким, но не обвиняющим.
Ответить Диана не успела: они услышали шлёпанье босых ног, а в следующую секунду Яра появилась на пороге кухни и сонным инквизитором воззрилась на Данила.
- Ты ушёл, - буркнула она и обняла Диану. – Что бы ты сказал маме, если бы они меня утащили?
- Думаю, я ничего не успел бы сказать, потому что мама меня попросту зарезала бы. Но, как видишь, тебя никто не утащил, маленькая ехидна.
- Ма, он бросил меня на съеденье стрёмным близняшкам.
- И это твоя благодарность за ночь моего бессонного бдения? – Данил обиженно посмотрел на Яру. – Вот хрен тебе, а не твои любимые блинчики.
Диана рассмеялась, облегчённо и одновременно нервно. Она виновато посмотрела на Данила.
Сонная Яра ничего странного не заметила.
- Ты знаешь, мам, он – ничего, - Яра подошла к Данилу со спины и ткнулась носом ему в лопатку. – Он держал меня за руку, чтобы меня не умыкнули куда-нибудь в Тимбукту.
- Ну, «ничего» - это прогресс, - фыркнул Даня и завёл назад руку, чтобы потрепать Яру по щеке. – Но ты всё равно мелкая ехидна.
Яра убежала в душ, а Диана ещё долго не решалась заговорить. Она чувствовала себя предавшей и чертовски виноватой – в конце концов, она едва Даню не порезала.
- Дань, я… - Диана наконец вытолкнула из себя пару слов, но осеклась, потому что что тут скажешь: «Я сумасшедшая идиотка, которая чуть что – хватается за нож»?
Она не удивилась бы, если бы Данил просто собрал вещи и ушёл.
- Ди, всё нормально.
- Нет, Данюш, не нормально.
- Помолчи и послушай меня. Хвататься за нож и пытаться кого-то зарезать, не выслушав – это отвратительно, и это наталкивает меня на определённые опасения. Но знаешь, что было бы ещё более омерзительно, чем это? Если бы ты, увидев Ясю в нашей постели и предположив то, о чём подумала, сделала бы вид, что ничего не произошло. Вот это было бы отвратительно. И если бы я понял потом, что ты подозреваешь меня в педофилии и миришься с этим, или игнорируешь это, я бы сразу ушёл, потому что любой педофил заслуживает смерти. Нельзя трахать одиннадцатилетних детей. И нельзя мириться с тем, что твоего одиннадцатилетнего ребёнка трахают, просто ради того, чтобы в доме был мужик. Но если ты ещё раз позволишь себе мне угрожать, мы с тобой расстанемся. И в следующий раз я не погнушаюсь разбить тебе лицо. Да и вообще, буду считать себя вправе на любую самозащиту, - Данил говорил тихо и удивительно спокойно, но от этого спокойствия по Дианиной спине бежали мурашки. – Надеюсь, Диана, мы друг друга поняли.
- Дань, я просто очень испугалась… Прости…
- Твой страх и твоя реакция характеризуют тебя как хорошую мать. Просто никогда нельзя терять головы. Если я захочу тебе изменить, я сделаю это с кем-то взрослым. Но я никогда не сделаю этого без причины.
***
- И я поверила, и ему, и ясе, - Диана смяла пустую сигаретную пачку и сунула её в карман куртки. – Все подробности я знаю от самой Яськи. Она находила историю их сближения с Данилом очень забавной и яркой. Но она не сразу мне рассказала. У меня было достаточно времени, чтобы понаблюдать за тем, как она на него реагирует: на его приближение, на прикосновения, я видела, что ей нравится его обнимать. Поэтому, что бы ни случилось после, но я не хочу, чтобы кто-либо, особенно ты, важный для Яси человек, важный для меня человек, хотя бы подозревал Смирнова в педофилии.
- Важный для тебя? Мы почти не знакомы, Диан.
- И скорее всего, наше знакомство, к сожалению, дальше не продвинется. Если это будет твой выбор, я тебя пойму. Но почему ты думаешь, что важность измеряется только романтикой? Ты дала моим детям заботу, защиту и любовь. Как ты можешь быть для меня неважна? Я хочу, чтобы ты понимала: я пила вовсе не потому, что Данил ушёл, хотя это и было больно – знать, что Яся и Кирилл потеряли отца, а я – человека, которого любила. Просто… События того времени были в основном очень чёрными, и всё одно к одному: папочка – единственный мой родитель… Ну окей, единственный родитель, который меня любил, пропал без вести, и, в общем-то, нам почти прямым текстом отказали в его поиске – не официально, конечно, но тем не менее. Кирилл для Данила оказался нежеланным ребёнком, а для меня – наоборот, очень желанным, и это заставило нас отдалиться. Собственно, Кирилла в этой семье хотела только я.
- Но Яська очень любит Кира, - растерянно прошептала Ира.
- Сейчас – да. И Даня его полюбил. Но рождение Кирюши – это отдельная история, я просто не успею тебе её рассказать. Пока поверь, что это было очень тяжело – то, что твой любимый человек не хочет от тебя ребёнка, и в упор не понимает, почему ты просто не можешь сделать аборт. Появление Кирилла отдалило от меня и Ясю. К тому же так получилось, что мы перестали общаться с родителями Полинки и Дени – тоже очень важными для меня людьми: они не вывезли наш алкоголизм, в чём их сложно упрекнуть, но факт есть факт – их я тоже потеряла. Потом была потеря Данилом работы, его усилившаяся тяга к спиртному, к которой я тоже подключилась, за что ответственности с себя не снимаю. Потом мы Данила потеряли. И с чисто медицинской точки зрения я думаю, что у меня была, если не депрессия, то какой-то послеродовой гормональный сбой, помноженный на всё перечисленное. И это меня не красит, совершенно не красит меня то, что я не вывезла, не смогла оставаться сильной, и я себя ненавижу. Но как взрослый человек я знаю, что не могу изменить прошлого. Но сейчас, в настоящем, я могу, хочу и буду заботиться о своих детях – о Кирилле и о Ясе, насколько она это позволит. И я больше не хочу их подвести. И я не позволю себе их подвести, чего бы мне это ни стоило.
До знакомства с Дианой Ира представляла её как жалкую, почти опустившуюся, безвольную женщину, жизнь которой окончилась с уходом мужика. Но Диана, которая стояла перед ней, совершенно не вписывалась в эту картинку – она буквально разнесла её вдребезги. Перед ней стояла мать, которая раз за разом выбирает своих детей; дочь, которая потеряла любящего папу, а с ним - последние остатки детства и чувство защищённости, которое отец, очевидно, давал даже взрослой Диане, по крайней мере, если вспомнить рассказы Яси о дедушке; перед ней стояла смелая женщина, которая без страха смотрела в лицо своим ошибкам; перед ней стояла красивая женщина, полная жизненной силы и юмора; перед ней стоял человек, бесстрашно принимающий ответственность и готовый сделать всё, чтобы жизнь его детей и его собственная дальше складывалась хорошо.
И этого человека, зная теперь, если не полную картину, то хотя бы более обширный её пласт по сравнению с тем, какой в силу возраста могла описать Яся, Ира не могла ненавидеть или презирать. Обвинять тоже не могла, потому что Ира никогда не была на её месте: она никогда не была любимой дочерью, потерявшей любящего родителя, никогда не слышала от любимого человека «Я не хочу ребёнка. Аборт – наилучшее решение» или что-то в этом роде, никогда, в конце концов, не теряла работу, которая для неё была бы делом всей жизни. И, если быть честной, Ира не знала, даже понятия не имела, как сама справилась бы в подобных обстоятельствах.
Поэтому она просто протянула Диане руку.
- Пойдём, нас ждёт сын.
Диана нерешительно смотрела на протянутую ладонь.
- Ди, как я и говорила, мы почти незнакомы. Но веришь ты или нет, но я очень хотела бы, чтобы наше знакомство переросло во что-то большее.
Лицо Дианы озарилось улыбкой. Она вложила собственные дрожащие пальцы в тёплую ладонь Иры.
Их ждёт сын. Их сын.