Ma faute

Счастье никогда не бывает постоянным.

Рембрандт Харменс ван Рейн

Собор Сен-Жан, Лион, Франция

  Озеро — это бездонный ковш между высоких и острых скал, желающий поглотить все в свой омут отчаяния...  

  Она не умела плавать.     

  Шарль стоял у входа в собор, сжимая в одной руке брошюру со словами священных песен, а в другой сигарету. Он вдыхал аромат свежести, смешанный с никотином. Легкие наполняла влага, появившаяся после прошедшего дождя. Мужчина провел рукой, которой держал сигарету, по русым волосам, тихо и устало простонав.    

Прошло две недели с тех пор, как Пакетт погибла. Сегодня были ее похороны, на которые Шарль заставил себя прийти. Ему не хотелось прощаться с ней, он не хотел видеть ее даже мертвой. Шарль убедил себя, что пришел сюда только ради их общих сыновей, которые безумно хотели увидеть свою маму в последний раз.     

  Она едва коснулась воды, как тут же передумала. Она молотила воду вокруг себя. Она хотела жить. Она пошла ко дну. Она ударилась ногами о камни. Ил на них был таким же мягким, как могила ее матери.      

  Видимо, погода была тоже не рада подобному исходу событий. С самого раннего утра бескрайние небеса затянули плотные мрачные тучи, через которые не пробивался ни один лучик солнца. Шарль бросил сигарету на мокрую траву, затушив ногой. Мужчина потер переносицу и открыл массивную дверь из темного дуба, заходя в собор.     

  Чуждый сострадания, влекомый пороком, Шарль старался успокоиться, но у него не входило. Его внутренняя злоба на все происходящее шла не только из-за смерти и похорон Пакетт, но и из-за того, что за прошедшие пару дней мужчину несколько раз вызывали в полицейский участок по подозрению в убийстве своей супруги.     

  «Уличные уроды», — эта мысль словно стала девизом или своеобразной мантрой, которую он повторял изо дня в день. Зеваки, что находились поблизости в тот день, когда произошел случай, что является главной уликой, говорящей против него, не подтвердили невиновность Шарля. Все считали, что он повредил бедную Пакетт в ту роковую ночь. Дав полицейским те же показания, что и прежде, еще раз подтвердив свое алиби и предложив повторно опросить свидетелей, мужчина ушел из участка, не забыв оставить подписку о невыезде из страны до того момента, пока его официально признают невиновным.     

  Перед началом траурной церемонии де Ливвит-Бенар внимательно оглядел всех пришедших в собор. Они стояли по несколько человек в ряд, выстроившись перед скамьями. Осмотрев людей еще раз, Шарль неожиданно для себя понял, что многих из присутствующих он толком и не знает, даже никогда не видел. Это осознание сильнее выбило мужчину из колеи. Ему казалось, будто он осведомлен о всей жизни своей умершей супруги. Казалось...     

  Шарль пропустил рассказ про судьбу и земной путь Пакетт, чему был несказанно рад. Он не желал слушать про то, какой она была хорошей и доброй. Мужчина знал, что это было не так. Она такая же порочная, как и все.     

  Священник подошел к закрытому гробу, стоящему на тележке рядом с алтарем, и зажег свечу. Абель, мать Пакетт, тряслась и иногда поглядывала в сторону Шарля. Она в глубине души обвиняла его в смерти своей дочери, хотя искренне не хотела в это верить. Женщина помнила те горящие глаза Пакетт в день свадьбы, в день рождения их сыновей. Эти воспоминания удерживали ее от ложных обвинений в сторону gendre.     

  Абель закрыла глаза и медленно прошла к священнику. Шарль, все еще стоящий рядом с последней скамейкой, внимательно наблюдал за каждым движением женщины с некой усмешкой. Она поставила свечу на гроб дочери и долго не могла отойти, приложив к нему руки.     

  Священник начал петь одну из песен, слова которой были в брошюре. Каждый, кто находился в соборе, начал подпевать богослужащему. Огромный зал залился органной музыкой и высокими нотами.     

  Шарль краем глаза заметил, как где-то сбоку на него шла девушка. Быстро, но неуверенным и шатким шагом. Она протирала глаза серым платком, который достала из небольшой сумочки. Подойдя чуть ближе, она окликнула его и заправила темную прядку в свой черный платок:     

  — Месье де Ливвит-Бенар?     

  Ее лицо выражало соболезнование утрате столь юной особы. Мужчине показалось, что незнакомка смотрела куда-то сквозь него, устремив глаза в интерьер собора. Ей неловко? Она стесняется?     

  — Да? — Шарль чуть наклонился к девушке, чтобы она услышала его.     

  — Я сочувствую, что все так плачевно вышло. Пакетт была лучиком для всех и...     

  — Да-да-да, — мужчина отмахнулся, пытаясь прервать поток речи своей собеседницы. Ему не хотелось выслушивать эти лживые речи о том, как им всем жаль. Практически никому не было жаль. Они пользовались ей. Шарль громко вздохнул. — Мадам, вы же не за этим пришли, я прав?     

  Девушка быстро закивала.     

  — Вы были поблизости в день убийства... — очень неуверенное утверждение, больше походившее на вопрос. — Расскажите, пожалуйста, как все было? Каковы причины?     

  Шарль опешил.     

  — Если вы кто-то из родственников, то уверен, что полиция вам обо всем доложила. Более, чем им, мне неизвестно. Если же вы никак к ней не относитесь, то и знать вам незачем.     

  Девушка была обескуражена холодным тоном и дерзким нравом Шарля. Она что-то промямлила, суматошно извинилась и поспешила удалиться, даже не представляя, какие воспоминания навлекла на мужчину. Он осел на край скамейки, звуки постепенно стали приглушаться.  

  С каких пор все это началось? Когда наши отношения пошли не туда? 

Семнадцать дней назад

  Шарль дикий ревнивец, поэтому он не любил брать Пакетт с собой на вечеринки. Однако время от времени ему нравилось показывать, кому принадлежит эта женщина.     

  — Неплохое платье, — заметил Шарль, зайдя в спальню. Леклерк тут же обернулась в сторону звука и, увидев мужа, улыбнулась ему. — Это то самое, которое ты нашла на улице?     

  — Да, оно самое, — Пакетт покрутилась вокруг себя, демонстрируя платье со всех сторон. Юбка забавно поднялась вверх, образуя круг. — Даже не верится, что его кто-то выбросил!     

  — Может, предыдущий хозяин решил, что это старая и ненужная рухлядь? — мужчина слабо улыбнулся и подошел к супруге, чтобы подправить воротник и завязать на талии пояс. — Но оно так не выглядит! Ты в нем красавица, как будто с обложек модного журнала слезла.     

  Шарль никогда не был скуп на комплименты, что безумно нравилось Пакетт. Она слегка толкнула его в плечо, засмущавшись, но была благодарна. Он знал это.     

  Леклерк еще раз подошла к зеркалу, распуская свои темно-каштановые волосы, что делала крайне редко. Обычно они были заплетены в незаурядные прически. Она надула губы и накрасила их яркой помадой, лишний раз освежая и подчеркивая свое миловидное лицо.     

  — Побыстрее, — мужчина кивнул в сторону навесных часов. — Я буду ждать тебя внизу.     

  Через пятнадцать минут Пакетт, доведя свой внешний вид практически до идеала, подошла к машине, пока Шарль закрывал дверь дома на ключ.     

  Уже как пару дней стоял ноябрь, самое прозаичное время года для Леклерк. После грозы воздух заметно потеплел, будто замер. На улице витал запах дыма костров и переспевших фруктов, валившихся под кронами разноцветных деревьев. Повалившиеся кое-где стволы показывали урон, который нанесла гроза.     

  Они спешно уселись в машину, Шарль завел ее и резко тронулся, набирая высокую скорость. Время совсем позднее, и поэтому дорога была совершенно свободная. Клуб, в которой они направлялись, находился в тридцати минутах езды от дома. Одно из часто посещаемых Шарлем мест.     

  Всю дорогу они не разговаривали, не было даже музыки. Только ритм его и ее дыхания, басовитые нотки двигателя, щелчки переключаемых передач. Как только они выехали из города, повсюду не было ни души, ни старинных французских домов. Казалось, будто вокруг одни поля, проселочные дороги. Однако очень быстро они вернулись на главную дорогу.    Шарль, не предупреждая, резко тормозит. Пакетт бросает вперед, она инстинктивно выставляет руки вперед. Мужчина заглушил машину. Выйдя, Леклерк слегка охнула.     

  — Симпатично, — заметила Пакетт, все еще смотря на большую фиолетовую неоновую вывеску.     

  Мужчина положил руку на талию своей супруги, нежно подталкивая пройти вперед.  

***

  Шарль сидел за барной стойкой, крутя в руке невысокий стакан с виски. Жарко. Все вокруг мокрые от пота. Басы бьют по ушам. На танцполе все прилипают друг к другу. Пакетт двигалась в такт музыке, не замечая прикосновений других мужчин. Шарль услышал ее аромат, несмотря на какофонию иных запахов, прежде чем повернулся и увидел Леклерк. Все тот же — нотки лилии с примесью мяты. Такой родной, даже тут, среди разгоряченных тел и нечестивостью.    Пакетт, пританцовывая, подходит к Шарлю, садится напротив и, обнажая зубы в улыбке, откидывается на узком сиденье.     

  — Успела напиться быстрее меня? — мужчина усмехнулся, как-то уловив вкус Negroni. — Это достойно уважения.     

  — Ой, да будет тебе, ma vie, — Пакетт засмеялась. Ее смех был звонким. — Я выбираюсь куда-то раз в сто лет! Имею право.     

  — Безусловно, я и не спорю, — Шарль сильнее улыбнулся, опустошая весь стакан виски за раз.     

  Пакетт пару раз бьет по барному столу и просит у бармена просекко.     

  — Скажи мне, chere, и тебе здесь нравится? — она громко и томно вздыхает. — Разве это не, типа... Как ты там обычно говорил? Пигаль?     

  — Возможно, — Шарль пожал плечами и глянул куда-то за спину супруги, немного потеплев. Дальше он добавил, не совсем отдавая себе отчет. — Это ведь не так плохо?    Пакетт повернулась назад, прослеживая за взглядом де Ливвит-Бенар. Там, у стены, стояла эффектная высокая девушка с конным хвостом, куря сигарету в выдвижном винтажном держателе. Она подмигнула и помахала ему, продолжая общаться со своими подругами. Одна из тех ночных девочек, кому Шарль уделял особое внимание во время «задержек» на работе.    Леклерк резко повернулась обратно, наблюдая за тем, как ее драгоценный супруг не сводил глаз с той девицы. Она опрокинула просекко и поспешила удалиться.     

  Шарль смог догнать Пакетт лишь у небольшой сцены. Он хватает ее за руку, она задыхается от неловкого побега.     

  — Пакетт, прошу тебя, не начинай, — его голос звучит твердо и строго, мужчина стискивает запястье жены еще сильнее, из-за чего слышит короткий писк.     

  — Я не начинаю, mon chéri. Иди, развлекайся. Мы же за этим приехали, не правда ли? Забудь о том, что у тебя есть жена и сыновья.     

  — Ты снова все переворачиваешь так, как хочется тебе.     

  — Нет, я все понимаю. Понимаю, что я — это слишком. Зачем тратиться на кого-то, кто с тобой восемь лет, когда есть молодые девушки, готовые переспать с тобой? Во мне же слишком много того, с чем нужно считаться. Много того, что нужно принимать. Много того, с чем нужно жить! Особенно тяжко, наверное, слушать мои вопли о том, как я устала от твоих вечных побоев! От твоих вечных гулянок с твоими putes!     

  Пакетт силой вырывает руку и снова убегает прочь. Они минуют красный бархатный занавес, софиты, пьяных людей, исполнителей.     

  — Хватит за мной ходить! — восклицает Леклерк, даже не поворачиваясь в его сторону.     

  Пакетт заворачивает за угол и входит в иссиня-черную дверь, Шарль за ней. Они оказываются в туалете, увешанном вокруг зеркалами. Они там одни. Потолок исписан обнаженными дамами с разноцветными перьями в волосах в постимпрессионизме. Свет желтый, яркий, не такой, как в зале. Шарль запирает дверь.     

  — У нас все еще есть шанс поговорить, а у тебя все еще есть шанс понять меня, пока не стало совсем плохо.     

  Пакетт смеется.     

  — Это у меня есть шанс? О нет, mon chéri, это у тебя, — она тычет в него пальцем, — есть шанс объясниться передо мной.     

  — Ты не хочешь слушать.     

  — Говори, — Пакетт улыбается, на зубах у нее яркая помада.     

  К горлу Шарля поступает тошнота, разум начинает охватывать злость. Он смотрит на нее надменно, в глубине души желая уничтожить. Как всегда. Однако сейчас мужчина просто стоит и молчит.     

  — Дай сюда мне свой телефон, — Леклерк вдруг требовательно вытянула руку. Возмущение, которым она пылала всего пару минут назад, пропало. — Хочу посмотреть на твоих женщин.     

  Шарль продолжал непоколебимо стоять.     

  — Ты не услышал меня?     

  Пакетт лезет ему в карман, хватаясь за телефон.     

  — Да какого черта ты творишь? — мужчина вырывает его обратно.     

  В его голове была лишь единственная мысль — она не должна узнать. Чего именно узнать? Он сам не представлял, потому что ему плевать на чувства Пакетт, она при всех исходах останется с ним, но в этот момент Шарль над этим не задумывается. Леклерк же, в свою очередь, хочет докопаться до истины любой ценой, поэтому тянет на себя телефон куда сильнее, чем хотела. Глупость. Настоящая глупость. Он все равно со звоном улетает в раковину. Шарль больше не в силах держать себя в руках. Мужчина хватает Пакетт за волосы, пока она впивается в его плечи, и бьет ее головой о раковину. Первый раз. Второй раз. Третий раз. Телефон, за которой они так яростно боролись, уже не видно. Де Ливвит-Бенар отпускает ее, и Леклерк, ударяясь о мужа, о раковину, осела на пол, забрызганная кровью.  

  Это стало последней каплей... Он снова сорвался.     

  Шарль устало оперся о стену и посмотрел на лежащую Пакетт. Она изредка подрагивала. Он смыл кровь со своих рук, с лица много обожаемой жены и, забрав телефон, ушел обратно в зал.  

***

  Он проснулся совсем рано, солнце давно взошло, но его не было видно за грузными облаками. Распахнутые настежь окна впускали тяжелый запах сирени и тонкий многоцветный аромат полыни. Шарль протер глаза, лениво поднялся на руках и, щурясь, почему-то глянул в сторону озера.   

  Пакетт стояла на самом краю, закрыв глаза. Что-то неизведанное тянуло ее вниз, и она упала, на время взболтав спокойную воду. В озере тихо, таинственно. Тусклый желтый свет сочился сквозь лазурную толщу над ней. Пакетт вдруг охватила животная паника. Ее легкие сдавило до боли. Она открыла рот, чтобы закричать, и захлебнулась водой. Пузырьки воздуха отчаянно всплывали вверх. Легкие начали гореть, а ощущения в грудной клетке стали невыносимыми. Пакетт чувствовала, как ее шея была напряжена до предела. Конечности покалывали, они становились тяжелыми, но Леклерк все равно беспорядочно двигала ими, стараясь ухватиться хоть за что-то, чтобы оттолкнуться и всплыть. В ушах пульсировало, она слышала собственное ускоренное сердцебиение. Пакетт ударилась спиной о камни на дне. Тело окончательно онемело. Холодно. В глазах потемнело, и лишь иногда где-то вдали проскакивали вспышки искр. Все затихло. Все стало совершенно черным. Пакетт была больше не в силах задерживать дыхание, да ей и не нужно. Она последний раз вдохнула, но вместо воздуха получила пресную воду. Сердце больше не бьется. La vie est finie.    Шарль даже не шелохнулся, в душе было пусто. Он перевел взгляд на прощальную записку, лежавшую все это время на тумбочке.   

Он довел ее.

 Она устала