Жираф бредёт с початой бутылкой совсем один. Только луна и освещает ему дорогу. С хмыком, пьёт из горла. Хорошо бы сдохнуть прямо здесь. Жаль, тучи быстро набегают.

Он плетётся, опираясь на стены домов. Бормочет под нос надоедливую песню из рекламы Вторых рук, пальцами перебирает будто клавиши в воздухе. Ему на душе так отвратно, что на лицо только улыбка лезет. Трясёт перед глазами бутылкой, пытается развеять странные глюки. Но Модди, крадущийся в тени, не исчезает. Жираф останавливается, чешет подбородок и следит за чуть сияющими элементами на одежде. Вскидывает голову, кивает. Бутылку оставляет в приметном кусте. Пробивает на смех.

Жираф карябает кусочек грязи на ботинках пока ждёт Модди, вставшего зайцем. Он постоянно оглядывается. Будто убил кого, хи-хи. У Жирафа мир чуть подёрнут белой пеленой, мешает ли ему это? Да. И от этого всё становится в разы интереснее. Знакомые, как свои пальцы, дороги превращаются в полные ям вертлявые тропинки. Он идёт аккуратно, для равновесия руки расставил. Отстаёт от Модди на три десятка шагов. Краем уха отслеживает его редкое бубнение. Что-то про Неркина. Скукота. Забирается на крышу, пока тот отвлечён на копошение в телефоне. Ругает себя шёпотом и отвечает сам же, что дурень, раз говорит с таким идиотом. Кивает умной мысли. Цепляется за низенькие перила и вывешивается наполовину. Теперь не слышит даже четверти слов. Зато, тут есть его старая нычка снеков. И на крыше остаться незаметным на порядок проще.

Модди плутает около кабаре, аж тошно. Чего прилип? Жираф тянет уголок глаза, но видит только измазанную одежду. О боже, неужели он стал эксгибиционистом? Фу.

Ан, нет. Стягивает одежду только верхнюю и кидает в мусорный бак. И ведь не мерзко копаться в вонючих мешках. Что-то выковыривает — Жираф не видит, но высовываться дальше боится. Выпадет ещё ненароком. А кто его пожалеет кроме, может быть, Виверны да Альцеста с Пугодом? А никто на ум и не приходит больше. Даже грустно.

Модди стоит в тупике дворов, агрессивно что-то печатает. Засовывает в карман и выдвигается. Жираф за ним.

Они идут мимо суда.

Жираф бьётся о стоящую зачем-то посреди крыши трубу. Ругается, хотя, впрочем, очень вовремя. Модди скачет в магазин через окно второго этажа. Хоть что-то Нео сделал полезного в этом мире — насадил всюду кучу зелени. Прячется в кусте около остановившегося Модди. Чешется постоянно нос, так ещё и мухи какие-то ожили. Весь мир против него. Даже за голову не схватиться.

"... и куда?"

Оп-па, диалог подъехал. Жираф жмётся ухом к стеклу.

"... идиот... стримил. Нет, я не..."

Чего?

"Сутки-двое", молчит с минуту, что-то выслушивает на той стороне. Вздыхает тяжело и опирается о подоконник. Жираф хочет ужаться. Боится, что клумба не скроет его. В горле сохнет, когда Модди опускает голову. "Да, конечно, отписал ей" говорит устало. В ночи кричит птица, тучи, наконец, рассеиваются. Полная луна подсвечивает профиль Модди. Жираф закусывает ладонь. Весь алкоголь словно вышел с потом и рассеялся, стоило увидеть как Модди облизывает палец и пытается стереть огромное кровавое пятно с щеки. Он дёргается, лицо кривится в редкой для него гримасе злобы "хоть раз я это делал? Нет". Трёт переносицу, продолжает: "Они будут в порядке. Не беспокойся. Закончи все свои дела, мы сами всё спрячем". Жираф жалеет, что под рукой нет телефона или клочка бумажки с огрызком карандаша.

Модди меняет позу, чтобы оглядеть этаж. "Да, скоро буду. Успокоишь их?" смеётся тихо, "да, действительно".

Жираф ждёт пока Модди спрыгнет, чешет нос. В голове что-то не укладывается. Кровавые пятна, но полное спокойствие. Разговор с кем-то тревожащимся и при этом они оба успокаивают друг друга. Он хватается за голову, мотает ей. Зачем только пил сегодня? Нужно срочно это записать.

Жираф... Вспоминает, что, так-то, он в клумбе на втором этаже. Ники нельзя об этом узнать. Не только потому, что потом будут шутить всем отделом, но и что об этом сможет узнать Секби, а через него Модди. А ему это надо? "А мне этого не надо, да". Падает аккуратно прицелившись на выкинутый матрас. Ох, неудивительно, что его выкинули. Пружина выстреливает в поясницу.

Жираф бежит домой. Ему чудятся шепотки со всего на свете. Ямы в дорогах утягивают. Весь мир против него. Слушает. Вот две тощие тени говорят дребезжащим голосом о недавнем оцеплении кабаре. Другой чудик жалуется собаке, что убили сотрудника в туалете. Чуть не врезается в бабку, что причитает церковному служащему о непонятно за что убитого сына. Жираф пытается запомнить как можно больше. Муть рассеивается только перед самым подъездом.

Лифты не работают уже полгода, приходится скакать через ступени по пожарной лестнице. Сердце бьётся, словно только там появилось. Руки дрожат, но ключом попадает быстро. Куртка падает на пол, ботинки отлетают к стоящему в коридоре холодильнику. Жираф включает везде свет. Ищет камеру.

Утром он отчего-то просыпается с головой на стуле. Напротив, на табуретке стоит севшая камера. В голове туман. Зачем он её туда поставил?

Пусть пока постоит в шкафу. Там же, где забытые письма от жэк.