У Модди в глазах черти бесятся, сияют синим, адским, пламенем и на лице улыбка такая же бесовская. В его взлохмаченных волосах застряли сухие листья, по шее с раны на щеке течёт кровь; но вид у него довольный. Кошачий. И его походка. Даже с лёгкой хроматцой он мягко огибает раскиданные ящики, отпиннывает к стенам хрупкие вещи; не идёт — плывёт, словно бригантина. Среди его захламлённой пещеры останавливается с довольной улыбкой и садится, будто только коронованный, на грубую треногу. И даже она выглядит величественнее в тусклом свете ягод и его ореоле. Альцест неуютно дёргает плечами.

Человек перед ним способен быть тем, с кем его сравнивают.

Он — Король. Модди словом собирает коалицию, подманивает, играет на их же идеалах. Вяжет паутину фраз, вмешивая собственный умысел. Вживляет свой голос в их умы так, чтобы уже и неясно стало, кто говорит его языком. Играет. На человеческих слабостях и их мечтаниях. Словно воистину обременённый властью свыше, примеряется к паучьим сетям, переплетает кружева людских желаний.

Альцест стоит подле него. Смотрит, как кровь течёт по виску, пересекая маленькие шрамы, и утекает за ворот.

Он — Политик. Модди делает лучшее из того, что ещё можно считать хорошим. Играет. Манит красивой картинкой и словами недалёкого, прекрасного будущего. Светлого и ясного, где он уже разметил тропы. Играет, словно художник с пятнами, на желаниях тщедушных.

Модди слегка кивает на медленные движения Альцеста. Смотрит затуманенным взглядом будто в душу. И улыбается, по-родному — с бесовщиной.

Он — Грешник, каких не сыщешь под самым пристальным взором. С самым честным видом сыпет тебе в глаза прах твоего друга. Разделит чашу отравленного кровью своих врагов вина и улыбнётся. Обманчиво ласково коснётся твоего сердца. Чувствуешь, как оно ещё трепыхается подле его лезвия?

Модди ластится к Альцесту. Вкладывает свою голову в его, некогда президентские, мозолистые руки. Подставляет шею под мокрую, мягкую ткань, сидит, прижавшись, с закрытыми глазами. Альцест едва касается раскрасневшейся кожи, ведёт пальцами по пути крови.

Он — Ведомый Смертью. Модди сидит в облачении прислужника своего Бога. Играючи вертит мечом и смотрит, прикрыв глаза, в лицо Альцеста. И улыбка — его родная, — кажется нежной, словно смотрит на любимого человека. Альцест, кажется, никогда не сможет привыкнуть к такому.

Поэтому он просто продолжит впускать его в свой дом, разделять с ним еду и смотреть в глаза. Чтобы удовлетворить свои ворочающиеся глыбами желания, словно родные, совпадающие с его. Модди щурится тепло только для него, утыкается носом в шею и дышит ровно, спокойно. Альцест выбирает золотые листья из волос. Его дом всегда открыт.