— Артур? Не ожидал тебя тут увидеть.

Иван обернулся на вошедшего в его дом англичанина. Тот осматривался с лёгким любопытством, кутаясь в тёплую куртку. Стены подранные, исцарапанные (Кёркланд не был уверен, что не самим Брагинским в приступе ярости), мебель, если и была, то поломанная, и огромный размер жилища лишь подчёркивал воцарившуюся тишину и безлюдицу. "Тюрьма народов" лишилась заключённых, и надзиратель остался в одиночестве.

— Ещё скажи, что намеревался тут сам тихо умереть, чтобы не доставлять никому проблем, — язвительно отозвался Кёркланд, пряча руки в карманы. Перчатки мало спасали: дом продувался промозглыми ветрами. Как себя чувствовал Иван в своём неизменном пальто, которое выглядело довольно лёгким, Артур не знал, но списал это на очередную мазохистскую выходку Брагинского.

— О, а ты бы этого хотел, не так ли? — Иван хихикнул. Он был удивительно спокоен для развалившегося Союза, хотя, скорее, он уже просто выместил злобу на несчастной мебели. Кёркланду повезло прибыть после очередного обострения.

— Когда-нибудь ты прекратишь молоть чепуху. Как минимум, когда сдохнешь, — пробормотал Артур и, прикрыв глаза, выдохнул. Было бы просто ненавидеть его. Ненавидеть настолько, чтобы желать смерти, и способствовать этому. Но жизнь Англии никогда простой не была, и всё сложнее, чем кажется. Кажется, Россия тоже это понимал, и лишь дразнил его такими словами. А может, и правда помешался на идее, что ему желают смерти. Или это проекция его собственных стремлений? — Но, увы, нет.

— Ты стал мягкотелым. А ведь вышла бы захватывающая эротическая игра, — чуть насмешливо выдал Брагинский.

— Тебе не кажется, что ты не в состоянии для подобных развлечений? — оскалившись, Артур отступил назад. Зря он сюда пришёл. Всё с этим ублюдком в порядке. Чуть потрёпанный, уставший, злой, но никак не умирающий.

— Моё состояние ты всегда можешь проверить лично, — фыркнул Иван. — Вручную или... любым другим способом, — пошло ухмыльнулся он.

— Обойдёшься собственными руками, придурок, — огрызнулся Кёркланд и выбежал из дома. Чтобы он ещё раз сделал такую глупость!

Россия хмыкнул и склонил голову набок. Что-то Англия совсем стал предсказуемым.

***

— Не знаю, что и делать, Северус.

Люциус Малфой беспокойно ходил из угла в угол. Снейп настороженно наблюдал за ним, опасаясь, что тот заденет какую-то из колб: всё же встречаться в рабочем кабинете было не самым удачным решением, но это оставалось достаточно безопасным, поскольку некоторые гарантии Хогвартс давал. Как член Совета попечителей, Люциус имел свободный вход в замок, а вот уход декана мог бы быть засечён директором.

— Для начала стоило приучить сына не совать нос туда, где его оторвут, скорее всего, — отозвался Северус.

— Знаешь, это ещё и твой крестник. Ты тоже его разбаловал! — ехидно подметил Малфой.

— Меня уже тошнит от того, что ты мельтешишь туда-сюда. Сядь уже, в конце концов, куда-нибудь, — попросил Снейп.

— У нас всё ещё проблемы. Заставь его отказаться от этой идеи! — Люциус резко развернулся к другу. Тот поморщился: аж голова разболелась от активности главы семейства Малфой.

— У меня совершенно другая политика. Я не буду вмешиваться в их личные дела, увы, и исключения я не сделаю. Они должны сами получать синяки и делать выводы. Не сделают — их проблемы.

— Но пойми, это слишком серьёзно! — взвился Люциус. — Если этот чокнутый старик прав, если Лорд жив... И если Драко в это ввяжется!..

— Он уже ввязался, когда подружился с Поттером, будь уверен. А станешь на него давить — получишь такие истерики, что проще сразу на это дело забить, — отмахнулся Снейп. — Но я присматриваю за обоими, так что успокойся.

— У меня есть идея! — пробормотал Люциус, задумавшись. — Но нужна будет твоя помощь.

— Что ты опять придумал, а? — насторожился Снейп. Конечно, он не дурак, чтобы поверить, что Малфой-старший отказался от намерения помешать сыну влезть во всё это дерьмо.

— Поверь, это действительно гениально!

— Твоя прошлая гениальная идея почти закончилась Азкабаном, — скептически отозвался декан Слизерина. Аферы друга, безусловно, приносили немалую пользу, но тогда всё сорвалось из-за нелепой случайности, на которые судьба лорда Малфоя на удивление богата.

— Мелочи! — отмахнулся Люциус. — Давай выкрадем Философский камень сами!

— Ты точно в своём уме? — осторожно поинтересовался Снейп. — Знаешь, я уверен, в Мунго есть ещё свободные койки...

— Да подожди, выслушай меня вначале! — попросил Малфой. — Детей от этой идеи сложно заставить отказаться. Старик вообще сбрендил, если решил прятать камень здесь... Но мы можем опередить и детей, и Тёмного Лорда. Доберёмся до него первыми и уничтожим. Как, собственно, и следовало сделать с самого начала!

— И когда ты предлагаешь это сделать? Дамблдор круглосуточно в Школе, когда он здесь, соваться к камню нельзя.

— Так уж и круглосуточно, — усомнился Люциус. — Разве его не вызывают в Министерство?

— Вызывают, но совместить окна у меня с его графиком внезапных отлучек... Тем более, как мне про них узнать и как узнать, сколько времени у нас есть? И не забудь, что возле камня огромное количество сигнальных чар.

— Хм. Я подумаю, как решить этот вопрос. Кажется, настало время нагрянуть к Дамблдору... Какие там у него самые очевидные промашки?

Северус вздохнул. На мгновение старого интригана стало даже жаль, но это быстро прошло. Хотя связываться с Люциусом, жаждущим крови по любой из причин, будь то личная неприязнь, плохое настроение или скука, — гарантированный нервный срыв. Пусть Дамблдор прочувствует это на своей шкуре.

После войны его авторитет взлетел до небес, но в последние годы Дамблдор стал терять влияние. Он продолжал спекулировать темой Тёмного Лорда, и это не нравилось людям, которые устали от войны и многое на ней потеряли, а потому боялись повторения того кошмара. Они хотели жить дальше, не опасаясь за свою жизнь и не оглядываясь каждую секунду, а потому рассуждения старого маразматика о том, что Волдеморт может вернуться, отклика в сердцах людей не находил. Всем хотелось верить в лучшее, верить, что тот ужас окончился.

Но было ли это действительно так? Северус не знал. Не особо верилось, что Тёмный Лорд вот так легко расстанется с жизнью. Но и не верилось, что у него получится вернуться. Смерть — безумно тонкая материя, с которой шутки плохи. А попытки сбежать из её лап тщетны... Хотя Волдеморт и исключительно талантлив.

В общем, угроза его возвращения была довольно призрачной. Но если был хоть один шанс...

Джино Поттер. Улыбчивый мальчик, который старался сохранять дружелюбный настрой и мирную атмосферу почти всегда, когда мог. Что-то выдавало в нём, что детство у него было не самое лучшее. Он крепко держался за тех двоих ребят, с кем подружился изначально, и более никого к себе не подпускал. Он всё ещё мило улыбался, но тщательно оберегал своё личное пространство. Можно предположить, что некоторые проблемы с доверием у него всё же есть, хоть и не глобальные: друзьями он обзавёлся.

И этому мальчику грозила опасность. Сын его однокурсницы, в которую он был долго влюблён... Северус поморщился от головной боли. Воспоминания совсем размылись.

Ну, и крестник. Сын лучшего и единственного друга, который умудрился вместе с выходцем из семейки гриффиндорцев подружиться с Поттером, а оттого эти двое с ничего нажили себе проблем в жизни. Что ж, заодно можно будет увидеть, насколько крепка дружба этой троицы.

Не то чтобы Северус пережил крупное предательство в своей жизни, вряд ли таковым можно считать испорченные им самим дружеские отношения с Лили, но всё же он к каждому новому человеку (впрочем, и гоблину тоже, пусть Флитвик и был необычайно добродушным и безобидным) относился с большим предубеждением. Было отчего-то у него вот это ни с чем не сравнимое ощущение утерянного навсегда доверия, хотя у него в жизни было всего два друга, Лили и Люциус, от первой он отвернулся сам, а второй оказался верным товарищем, что сложно было ожидать от, казалось бы, избалованного аристократа.

— Это всё ещё идёт немного вразрез с моими правилами, — заметил Снейп. — Но если ты настаиваешь, я согласен. Так зачем тебе в кабинет директора?

— Поставлю пару замаскированных сигналок. Фамильные чары, не думаю, что он распознает. Если он выйдет из кабинета, оповестит, и когда не вернётся в течение часа, подаст специальный знак. Я приду к тебе, и мы отправимся за камнем.

— А если у меня будут занятия?

— Придумаешь что-нибудь! Там дел ну максимум на полчаса для нас двоих!

— Гениальный план, надёжный, как гоблинские часы... — пробурчал Северус, скрещивая руки на груди. Его отлучку нельзя будет как-нибудь просто объяснить! Но и шанс никакой упускать нельзя, если они реально хотят это провернуть.

— Эй, можешь предложить что-то другое, если это не нравится! — возмутился Малфой-старший.

— Да у меня вообще нет фантазии, тебе это известно, — отмахнулся декан Слизерина.

— Интересно, как ты тогда зелья изобретаешь, — ухмыльнулся Люциус, усаживаясь на стол, подобно хулиганистому студенту.

— Мерлиновой помощью. Убери свой зад с моего стола! — заворчал Северус, наблюдая за ребячеством друга.

— Переживёт. И не такое переживал, я уверен.

— Попридержи свои комментарии, умоляю. Ты знаешь, что нас ждёт перед Камнем?

— Откуда? Меня эта тема абсолютно не интересовала, — пожал плечами Малфой.

— Но ты же понял, что в школе спрятан именно Философский камень, — Снейп подозрительно прищурился.

— А я кое-кого поспрашивал, — хитро улыбнулся Люциус. — Понял, что Николас Фламель, судя по последним своим действиям и интересным покупкам, лишился Философского камня в середине лета. Поскольку он не оглашал пропажу, то отдал его сам. Известно стало так же, что примерно в это время его навестил Дамблдор. А ещё я видел Хагрида у банка незадолго до ограбления, в конце августа. Что ему делать в том месте, если у него банковского счёта отродясь не водилось? А учитывая его щенячью верность нашему дорогому директору, можно догадаться, что он там был по его поручению. Следовательно, он что-то оттуда забрал, что-то, что потом пытались украсть. У гоблинов! — Малфой-старший округлил глаза. — Учитывая вероятную цель и эту непомерную, самоуверенную наглость остаётся лишь один вариант, кто мог это сделать. А ты мне даже не рассказал, что у вас в школе тут творится! Друг называется.

— Служебная тайна, — пожал плечами Северус. Он не собирался оправдываться, что не разболтал важнейшую тайну. Да и Люциус возмущался довольно шутливо. — Ты же мне не докладываешь о том, что творится у тебя в Министерстве.

— Но я готов, если спросишь, а ты со мной вот так, — игриво вздохнул Малфой-старший, перекидывая через плечо изящно сплетённую длинную косу.

— Иди к Мордреду, — невозмутимо отозвался Северус. Люциус только рассмеялся. — А если серьёзно, не думал открыть собственное детективное агентство?

— Не по статусу, я всё же Лорд, — вздохнул Малфой. Северус знал, что снобизм его друга в большинстве случаев был напускным (положено так у Лордов, что ему сделать), напротив, как успешный бизнесмен Люциус никогда не сбрасывал со счетов никого и старался смотреть на магов непредвзято, чтобы оценить возможную выгоду от каждого.

Были некоторые правила приличия среди элиты, палаты Лордов, которые не просто так просиживали штаны в важнейшем органе власти страны. Ежегодно именно их родовая магия, самая мощная и чистая, подпитывала магическую Британию и позволяла ей свободно дышать. Новые Лорды появлялись редко и были исключительно чистокровными и полукровками — у маглорождённых попросту неоткуда было бы взяться родовой магии, так как даже если они сформируют свой род, первое колено никогда не достигнет нужной концентрации волшебства и, главное, её уникальности. А правила приличия в этой среде были довольно своеобразными.

С обязанностями на Лордов валился огромный груз ответственности, а потому они ощущали себя выше и сильнее других. Случай с Волдемортом стал для них неприятным щелчком по носу, так как некоторые умудрились попасть под обаяние Тома Реддла. Люциусу было невероятно смешно, так как это оказались именно те, кто кичился своим положением больше всех, а ему, на самом деле лишённому большинства предрассудков в силу рациональности мышления, повезло избежать такой участи. В итоге действительно придерживались их негласных правил те, кто не особо высовывался со своим титулом. Забавно, правда.

— Так что нас ждёт по пути к Камню? Сколько мне брать с собой фамильных артефактов от проклятий и заклинаний? — педантично уточнил Люциус.

— Ой, не утруждайся, стандартного набора хватит, — Северус махнул рукой.

***

— Отец строго наказал не лезть, иначе угрожает лишить сладостей, — пробурчал Драко недовольно, сминая полученное от родителя письмо. Кажется, Рон только приободрился, узнав, что углубиться в эту подозрительную ситуацию его друзьям не удастся. Джино, напротив, чуть огорчился.

— Я думал, хотя бы он что-то расскажет. Артур мне вообще вопиллер выслал. Орал, как последняя истеричка.

— Артур? — Уизли поднял голову от своего домашнего задания по зельям. Глаза младшего Малфоя полыхнули интересом. Джино, осознав, что сболтнул, испуганно закрыл рот рукой.

— Вы ничего не слышали! — дрожащим голосом предупредил Поттер и внезапно вскочил со стола, даже не закончив завтрак. Друзья с недоумением посмотрели ему вслед.

— Что это с ним? — спросил Блейз, склонившийся к Рону.

— Психанул. Боится, что сделал ошибку. Но я так не думаю, — Уизли переглянулся с Малфоем, и они кивнули друг другу. Они не идиоты, чтобы неосторожным словом предать доверие друга. Забини же хмыкнул и покачал головой, но промолчал.

К началу занятий Джино уже успокоился, а Рон и Драко предпочли делать вид, что ничего особенного не произошло.

Учёба шла своим чередом. Где-то ребята преуспевали лучше, где-то хуже, но, что удивительно, младший Уизли вцепился в гранит науки зубами и всеми конечностями и у него дела обстояли лучше всех на курсе. Некоторые начали его называть "слизеринской Грейнджер", и Рон бесился, как будто его ни за что ни про что матом обложили, не меньше.

— Хватит меня так оскорблять, сравнивая с этой девчонкой! — заявил он однажды.

— Да что тебе так не нравится? Вы реально в чём-то похожи, — Драко беззаботно пожал плечами, протягивая в качестве жеста примирения пачку с живыми желейными червячками. Рон, всё ещё дуясь, ухватил за кончик хвоста жёлтого червячка.

— Нет, спасибо. Я не поучаю всех вокруг и не считаю, что каждая прочитанная мной страница является истиной в последней инстанции.

— А вот это верно, — Джино отвлёкся от Грега. В их с Малфоем комнате они втроём часто собирались.

— Серьёзно, я столько уже прочитал и успел понять, что об одном и том же разные люди могут написать немного по-разному. А иногда совсем по-разному. Приходится искать ещё источники и сравнивать... Это сложно и занимает много времени, но мне нравится, — Уизли зевнул.

— А Гермиона так не делает? — ехидно спросил Драко.

— Разве ты её не слушал вчера? Конечно, нет, — возмутился Рон. — Иначе она бы не заявляла так уверенно, что Люмос изобрела Ровена Рейвенкло. Точно неизвестно, кому принадлежало изобретение, каждый историк говорит по-разному, а приписывают Ровене в силу того, что она считается умнейшей из Основателей.

— Не то чтобы это было так важно, — заметил Поттер.

— Сейчас — да, а потом такой подход ничем хорошим не обернётся, — категорично заявил Рон.

— Ты излишне въедливый, — фыркнул Джино. — Можно и расслабиться.

— Уж не знаю, можно ли нам расслабляться, — заметил Уизли, покачал головой.

***

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Килгарра недовольно зарычал. Мерлин сложил руки на груди и смотрел на него с некоторой долей скептицизма.

Отношения между старым драконом и волшебником оставались довольно странными. Дракон помогал Мерлину, когда тот в этом нуждался, но из-за того, что он выражался витиевато, загадками да издёвками, а Эмрис упрямо не слушал его, Камелот в итоге пал, потеряв своего короля. Но фундамент для объединения Туманного Альбиона был заложен. Туманный Альбион был рождён. Предназначение Артура и Мерлина было выполнено, но их ещё ждало дело. И пока что тело короля покоилось в водах Авалона, ожидая, пока наступит час нужды в нём.

Был ли Мерлин зол на Килгарру? Возможно. Немного. Они оба наделали глупостей в то время, не так ли? К тому же для древнего ящера не было ничего такого в долгих годах ожидания. Десять лет или сто, или двести, или триста — есть разница? Эти существа мыслят иначе, да и живут дольше людей.

Мерлин больше не звал старого дракона с тех пор, как Артур умер, убегая от воспоминаний, но тот, видимо, поспешил сам найти волшебника.

— Не понимаешь? Ты, как последний Повелитель драконов, кое-что должен нам!

Где-то Мерлин это уже слышал.

— Как Эмрис я должен друидам, как Повелитель драконов — драконам. Может, хватит с меня? — жёстко отрезал маг.

— Не будь таким бессердечным! Ты же знаешь, Эйсуза погиб. Я снова последний дракон. Я, дряхлый старик!

Мерлин поджал губы. Эйсуза... Этого следовало ожидать. Здоровье малыша в те годы было основательно подорвано... По драконьим меркам малыш оставался чуть ли не младенцем. Килгарра, которому была непосильна ноша последнего дракона, был так рад рождению малыша, выдохнув наконец, что последним всё же не ему быть суждено, а оно вот как случилось. Не зря он Моргану так ненавидел.

— Переживёшь. Я уж никак наколдовать новых драконов не могу.

— А это и не нужно! Я рыскал по всему свету и нашёл десятки кладок! Десятки! — глаза дракона радостно засветились. — Таких, как мы с Эйсузой, уже действительно не будет, но другие... другие есть. И без тебя им на свет не появиться.

— О, нет... Десятки кладок, там должны быть сотни драконов! Я не потяну! — Мерлин замотал головой.

— Да подожди ты, ещё неизвестно, каким образом они должны вылупиться, — забормотал себе под нос задумчиво дракон, перебирая лапами. — За ними надо проследить. Я выбрал кладку, где, по всем признакам, вот-вот вылупятся малыши. Пойдём.

— Сейчас. Не могу же я уйти просто так. Жди тут.

Вздохнув, Эмрис накинул капюшон и отправился в заросли. Поселение друидов, где он жил последние десятилетия, скрывалось глубоко в лесу. Чужих бы непролазные, неприветливые чащи не пропустили бы, но перед величайшим магом безропотно расступались, являя кратчайшую тропу.

Небольшая деревенька друидов за эти годы стала побольше. Родилось большей детей, чем до этого, и потомки высших эльфов надеялись на возрождение своего народа. Особенно об этом много говорил Артур.

Когда Мерлин думал об этом мальчишке, то отмечал, что, кроме отвратительного характера короля, ему передалась природная тяга к магии самого волшебника, а оттого проявилась любовь к волшебным народам. В каком-то смысле он действительно был как дитя основателей Альбиона...

Перед Эмрисом трепетали. Завидев его, друиды почтительно склонялись и ждали, пока он пройдёт мимо, а уже после выпрямлялись и торопливо шли дальше по своим делам. Эмпатия, свойственная большинству друидов, позволила узнать, что великий волшебник в печали и иногда срывается в гнев, а оттого все боялись его разозлить. Более того, его силу уважали. Именно она позволила этому народу выжить и поддерживала существование самой магии в мире и в частности на Туманном Альбионе. Стоит магии иссякнуть, и все волшебные народы умрут. А ещё во власти Эмриса было отрезать друидов от магии, и тогда — смерть. Так что непочтительность никто себе не позволял.

Староста друидов, как и прочие, склонил голову, стоило Мерлину вплыть в его жилище. За последние годы поступь мага стала плавной, как поток ручья, а плащ, скрывавший его движения, закреплял впечатление, что волшебник и вовсе не касается ногами земли, а плывёт в воздухе.

— Эмрис, — поприветствовал седовласый мужчина Мерлина. Тот в ответ лишь кивнул.

— Я отлучусь. Возможно, надолго. Это связано с драконами... Пока меня не будет, поосторожнее. Сведите контакты с людьми к минимуму.

— Исполним, — торопливо ответил староста. Мерлин исчез, и мужчина облегчённо выдохнул. Правда, то, что они останутся на долгое время без защиты Эмриса, и было тревожной вестью.

Мерлину пришлось снова залезать на Килгарру верхом, и о чудо, в этот раз он даже не жаловался что ему приходится работать ездовой лошадкой. Однако и поднялся он на невероятные высоты, где Мерлин дубел от холода. Чары, которые применил Эмрис, чтобы согреться, помогали не так сильно, поскольку и двигались они с невероятной скоростью.

— Я и не знал, что ты, развалина, так можешь! — передал телепатически ящеру Мерлин. В ответ услышал много нелестного и слегка нецензурного, отчего рассмеялся.

Они прилетели на другой континент. Это были незнакомые Мерлину места, поскольку с Туманного Альбиона он ещё ни ногой, но ни капли интереса в нём не проснулось — не до этого было магу.

Яйца, найденные Килгаррой, были довольно большими, Мерлину по колено, желтоватыми с серыми пятнами. Рассматривая их, Эмрис изучал зародыши драконов и магически. Почти все спали, но один будущий дракончик уже разминал крылышки. Почуяв магию Мерлина, он радостно заклокотал и... начал её поглощать! Вместе с этим скорлупа начала трескаться. Вскоре зелёный малыш с острой мордочкой и жёлтым брюшком пытался не упасть на своей же скорлупе, покрытой слизью и плёнкой. Большие чёрные глаза смотрели на Эмриса, и дракончик, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, побежал к магу.

— Признал тебя мамой, — ехидно заметил Килгарра. — Дашь ему имя?

Большие чёрные глазки блестели, глядя на Эмриса. А у того слова в глотке застряли. Стоило ли? Единственный дракон, которому он дал имя, погиб. Вдруг и с остальными случится та же участь?

— У них не будет имён. У них будет свобода, — произнёс Мерлин, закрывая глаза.

— Что... Что ты делаешь?! — запаниковал Килгарра. — Имя — то, что дарит дракону разум и большую силу! Если оставить их без имени, они останутся на уровне обычных магических животных!

— А что мне делать с оравой драконов, которыми могу командовать только я?! — Мерлин обернулся на Килгарру. — Я не могу выдержать связь с сотнями драконов одновременно! На что я буду тратить такое преимущество?!

— Ты... — Килгарра глубоко вздохнул и посмотрел на малыша. Тот радостно фыркнул и посеменил к нему.

— Я дарю им свободу. Имя даёт власть над драконом, — тихо пояснил Мерлин. — Без огромной силы они не станут представлять большую угрозу, а не имея имён, они будут неуязвимы против тех, кто однажды разгадает ключ к управлению живыми существами.

— О чём ты? — насторожился Килгарра.

— Я долго думал. У меня было время, знаешь... — Эмрис посмотрел невидящим взглядом куда-то вдаль. — Сила Повелителя драконов передаётся по крови. И это означает власть над любым драконом, имя которого тебе известно. Но находились умельцы, которые смогли управлять и людьми. Снова с помощью имени. Демоны... для них тоже имя имеет сакральный смысл. По имени можно вызвать душу с того света. И я подумал, что драконами командовать, скорее всего, смогут и обычные маги, если им будет известно имя дракона. И тогда, когда люди поймут, какое преимущество им даёт власть над драконом... На них просто начнётся охота. Ты действительно хочешь, чтобы твой вид выжил, Килгарра? — Эмрис кинул на дракона острый взгляд.

— Уж в чём-чём, а в уме тебе не откажешь, — Килгарра покачал головой.

— А ты не увидел такой вариант развития событий?

— Да слишком стар стал. Будущее для меня так размыто, что я просто перестал туда смотреть.

Эмрис кивнул, а потом сел на землю. Эта кладка... Должен был быть способ наполнить все яйца магией в нужный момент. Надо было здесь оставить независимый источник энергии... Когда-то здесь был природный, но он иссяк, а драконы, видимо, по привычке приносили яйца сюда. Значит, стоило пробудить источник вновь.

Взаимодействовать с энергией на таком уровне Мерлину ещё не приходилось. Это было куда глубже, чем обычно. Это нельзя было потрогать или увидеть, это были те тонкие материи, которые можно только почувствовать.

Как только источник проснулся, яйца потихоньку начали оживать.

— Куда дальше?