Розелин Кусланд спит.

Недалеко от нее стоит в дозоре Дункан. Он не смотрит на нее — его взгляд упирается в горизонт, там, где должен быть Остагар, там где нет Хайевера и его пылающего замка.

А Розелин снится утро. Снится, как она обходит стены и рассматривает солдат, готовящихся во внутреннем дворе. Снится голубое небо, которое грозится потемнеть. Снятся собственные мысли.

«Я должна быть там, с солдатами», — думает она, поджав губы. Что-то расстраивает ее. Странная брешь в груди, будто ей уже отказали.

Странно все это. Она даже не заговаривала с отцом.

Погода тогда была чудесная, солнце разливалось по доспехам солдат, не достигая Розелин.

Она зашла в главный зал, там ее ждали.

— Я так понимаю, замок останется на вашем попечении, миледи? — спросил охранник Рэндона Хоу.

Странное любопытство.

Она смазано помнит о чем был разговор, но хорошо запомнила Рэндона Хоу, и его замешательство, когда она желала ему удачи.

Кусланд стягивает в руках свой дорожный плащ так, что дрожат костяшки.

— Помните, как мы тренеровались вместе? — спрашивает сер Гилмор. — В конце концов вы победили, миледи. В конце концов из вас получится лучший Серый Страж, чем я, как бы не было мне досадно, но перед вами я всегда останусь только лишь запасным вариантом.

— Надо было броситься с тобой к воротам… — задумывается Розелин. — Что, если бы все обернулось иначе и Дункан ушел с тобой, а не со мной?

— Это был бы худший исход, — пожимает плечами рыцарь. — Нет, это не моя судьба. Она с самого начала была вашей.

Рыжие волосы тонут в огне и Розелин отшатывается, позволяя пламени поглотить его. Кусланд не успевает проститься с ним, как тут же слышит знакомый голос:

— Орсо! Орсо! Ну что за дурацкий пес?! — Нэн не с кем не спутаешь. Особенно когда она собачится с мабари. — Ну, помоги хоть ты, миледи!

— Он здесь, — вдруг замечает Розелин. — Сидит рядом с моей ногой. Ты не видишь, Нэн?

— А, ну надо же как кстати. — Нэн встает ровно перед ней, расправляет свою простую одежду и позволяет себе выдохнуть.

— Чего ты хотела?

— Чтобы он был с тобой, конечно! Я с тобой не могу пойти, мы с тобой не можем пойти. — За ее спиной вдруг возникли ее помощники. — Но он может, он единственный кто может. Раз он здесь, то нам пора. Огромный мир перед тобой. Прощай! И помни о Гохаку.

Кусланд лишь моргнула, но ее няня и эльфы исчезли, словно бы через них кто-то перешагнул и оставил позади.

Вместо них на горизонте между стенами замаячила фигура женщины в рясе, которая рукой подзывала ее к ней.

— Нелады между Кусландами и Хоу начались во времена орлесианского ига. — Голос Олдоса слышится прямо за спиной, но не успей она отвернуться, как напротив нее словно выросла из земли матушка Мэллол.

— Как жаль, что старые узы потонули в резне, — заговорила женщина, заглядывая Розелин глубоко в поддетые красными сосудами глаза. — Мир сошел с ума. Да поможет нам Создатель.

— А может и нет никакого Создателя, в конце концов? — едко отмечает Розелин, чувствуя, как першит в горле. — Как много невинных людей звали его? Вы. — Она сделала жест рукой и по рясе священницы полилась кровь. — Олдос. — Старик страшно побледнел а его борода на глазах намокала красным. — Они. — парочка оруженосцев рухнула на взрезанные колени. — Они!

Розелин вздрогнула от этого зрелища и в висках забилась тревога.

— Уже поздно, девочка моя, уже утро, — хрипло говорит старик. — Ты не успеешь. Вам с мабари больше нельзя возвращаться.

— Хоть ты и не станешь тейрной, мы все равно были рады служить тебе, — мягко отвечает Мэллол, но Розелин уже не слушает.

Она несется сквозь лабиринт стен, идет наверх, игнорируя все двери. Наверх, наверх, наверх, там комната Фергюса, его спальня. Она врывается без стука.

Мать закрывает Орену глаза. Он лежит недвижно на груди Орианы. Отец сидит, прислонившись к стене.

— Я была так близко… — всхлипывает Розелин. — Они двое спали по соседству со мной.

— Не вини себя, — улыбается матушка и по ее губам бежит кровь. — Мы верили…

— Мы… все… доверяли Хоу, — с трудом говорит отец.

— И мне, что я удержу этот замок… А я хотела на войну, — качает головой Розелин.

— И вы пойдете на войну, — услышала она Дункана и стоило ей закрыть глаза, чтобы выпустить слезу, как она вновь открыла их уже в другом месте.

Тут лес, холодные острые камни, пахнет природой и небо спокойно-темное. Почти реалистично. Тут нет эфемерных голосов, только чувство тяжести на плечах и под нагрудником. Больше нет призраков, больше некому вытирать её слезы.

— Ты пойдешь на войну. Она началась в твоем доме, но там она не закончится. В Остагаре тебя ждет король. Там ты станешь Серым Стражем. Там у тебя есть шанс, — говорит Розелин. И начинает воображать голоса:

— Я горжусь тобой.

— Ты все преодолеешь.

— Рад был служить вам.

— Храни тебя создатель.

Розелин глубоко дышит и коротко, но резко кивает. Холод врывается в ноздри и замораживает горло.

Ее мабари ерзает за ее спиной. Дункан смотрит на нее с усталым сочувствием.

И она наконец-то понимает, что уже давно не спит.