Руки в кровь

Лампы, тянущиеся вдоль стен по всей "Нормандии", немного, совсем еле слышно, но трещали при свечении. То ли Шепард раньше не обращала на это внимание, то ли вокруг вдруг стало слишком тихо, то ли у неё обострился слух после особо увесистого удара по голове. А может, и всё сразу.

В медотсеке ламп было больше всего, и треск потихоньку начинал действовать на нервы.

— Опять устроила с Вегой бои без правил?

Шепард поморщилась, когда Гаррус дотронулся ваткой до ссадины на виске, и рефлекторно облизала разбитые губы. Не больно, по пощипывало.

— Ты сам рассказывал, что даже на турианских кораблях с вашей супердисциплиной подобное не возбраняется.

Она сидела на кушетке, свесив ноги, а Гаррус со сосредоточенным лицом кружил вокруг неё с ватными тампонами, антисептиком и бинтами. Из него выходил такой себе врач, но он старался изо всех сил.

— Да, но не до такой же степени. На турианских кораблях цель спаррингов — выпустить пар, а не покалечить товарищей. Но вот ты с Вегой... Чем дальше, тем сильнее складывается ощущение, что вы хотите поубивать друг друга.

— Да ладно, — Шепард пожала плечами. — Ерунда.

Летящий рядом истребитель превратился в вспышку света и тепла. Обломки отнесло на иллюминаторы дредноута. Кинетическая броня корабля мелькнула синим.

— Что значит "ничего не происходит"? Они там уже слишком долго! Должно же было случиться хоть что-то! Выстрел, импульс, свет... Хоть что-нибудь!

Гаррус аккуратно приклеил на обработанную антисептиком скулу пластырь. Оставалось промыть от запёкшейся крови и забинтовать разбитые костяшки на руках.

— Когда ты уже перестанешь корить себя? — спросил он, поднося к себе ближе и критически осматривая кисти Шепард, нервно подёргивая при этом мандибулами.

— О чём ты?

Она прекрасно знала, о чём.

— Ты прекрасно знаешь, о чём.

— Сэр, "Горн" расстыкуется с Цитаделью!

— Жнецы не прекращают наступление! Мы потеряли две трети флота!

Холодные капли пота закатились за воротник кителя.

Шепард отвернулась и попыталась вырвать свои окровавленные руки из ладоней Гарруса. Но турианец держал крепко.

— Ты просто позволяешь ему избивать себя. Вега этого не понимает, для него это... игра, развлечение, способ расслабиться, но я всё прекрасно вижу. И прекрасно всё понимаю.

Турианец развернул Шепард к себе и наклонился, заглядывая в её глаза.

— То, что случилось — не твоя вина.

— А чья ещё? Я облажалась.

— Ты не могла знать, что такое может произойти. Никто не знал, что даже теоретически может произойти и чего вообще ждать.

— Очень херовое оправдание, знаешь ли.

Красный луч насквозь прорезал «Эхос» — главный дредноут Шестого турианского флота.

— Сэр, турианцы подали сигнал к отступлению!

Развалившийся на две части «Эхос» сотрясали множественные взрывы. Среди мелких обломков, окруживших дредноут, можно было заметить обожжённые тела турианцев.

Шепард опустила голову, уставившись в пол. Растрёпанные, слипшиеся от пота пряди упали на глаза, закрывая покрытое багряно-фиолетовыми подтёками лицо. Гаррус выпустил её руки, и она сложила их на коленях, сжала и разжала кулаки. Покрывающая костяшки корочка треснула, и они вновь закровоточили, пачкая армейские брюки.

— Из-за моих действий... Из-за моих ошибок от наших цивилизаций теперь ничего не останется. Я облажалась.

В уголках глаз и сердце предательски защипало. Всё тело ныло, каждое движение отзывалось тупой болью — но внутри, там, куда не проникнет ни один медицинский инструмент, ныло гораздо сильнее.

— Я лажала всю свою жизнь, и как будто бы в этот раз могло быть как-то иначе. Вот только теперь... Теперь лажа поистине галактических масштабов.

— Шепард, всё не так...

— Нет, Гаррус, всё именно так!

Она сглотнула — слюна прошла по горлу комком колючей проволоки — и быстро заморгала, пытаясь сбить с глаз слёзы. Залезши на кушетку с ногами, она подтянула к себе колени, уткнулась в них лбом и зажмурилась, чувствуя, как щёки защипали солёные слёзы.

— Не избивал меня в спарринге Вега. Его здесь вообще нет. И тебя здесь нет.

— Что с Шепард? Или с Андерсеном?

— Сигнал просто не проходит, сэр.

— И меня на самом деле здесь тоже нет.

— Сэр, каковы будут ваши приказы? Сэр? Сэр!

— Боги милостивы... С этого момента считать Землю потерянной. Всем флотам: отступаем к ретранслятору Харон!

Когда Шепард, заправив волосы за уши, открыла глаза и подняла голову, она боялась, что увидит перед собой лишь стерильные пол и стены медотсека. А то и вовсе непроглядную обсидиановую пустоту.

Но Гаррус по-прежнему стоял перед ней. В голубых глазах читались сожаление, боль и нежность.

И только сейчас Шепард заметила, что на костяных пластинах, покрывающих его лицо, не было ни одного шрама.