— какого хуя ты здесь забыл? тебя никто не приглашал, — от того, чтобы захлопнуть входную дверь прямо перед носом Лан Цяньцю, Ци Жуна отделяла только его нога. ну вот что этому гребаному выскочке надо было в его доме? будто нет других мест, в которые можно прийти.
хотя, стоит отметить, Цяньцю принарядился. и эта рубашка, выглаженная идеально, и красные брюки сидели на нём слишком хорошо. даже, в какой-то степени, было жалко портить такие красивые брюки дверной грязью.
— ещё и оделся, как на свидание. кого ты ебать тут собрался? уходи, — Ци Жун начал толкать дверь, зажимая ногу Лан Цяньцю сильнее, но вторженец даже не думал двигаться.
— меня пригласил Гуцзы! Сказал: «папе одиноко, приходи с нами лепить булочки»! если бы я знал, что ты такая гнида, я бы даже не думал приходить!
— тебе ли не знать, какая я гнида! не строй тут поруганную невинность!
— папа! папа! это красный гэгэ пришёл? — крик Гуцзы был слышен с кухни. следом за ним — топот детских ножек.
— нет! никто не пришёл! — на лице Ци Жуна отразилась паника, он начал сильнее толкать дверь, не обращая внимания на недовольные болезненные вскрики.
— папа! почему ты обманываешь? врать не хорошо! — Гуцзы, уже прибежавший в коридор, недовольно смотрел на паникующего отца. — папа? зачем ты зажал красному гэгэ ногу?
— Цзы-эр, ты можешь звать меня Цю-гэ! — Цяньцю выдохнул, не двигаясь и наблюдая за тем, как ребёнок маленькими ручками отодвигает отца от двери и запускает внутрь «красного гэгэ».
Ци Жун недовольно скрестил руки на груди и громко фыркнул, давая Гуцзы понять, что папка его действий не одобряет.
— как это ты сказал ему тебя называть? не приху… не обнаглел ли? это мой сын, и я не помню, чтобы вы становились настолько близки.
— папа, не надо ругаться на Цю-гэ, он хороший! — Гуцзы отряхивал ногу Цяньцю, испачканную грязью с двери. услышав тихое шипение, начал шептать что-то «не боли ножка у красного гэгэ, не боли».
Ци Жун раздражённо выдохнул и ушёл на кухню, махнув волосами перед самым носом Лан Цяньцю.
в ставшей спокойной обстановке он сам обратил внимание на внешний вид Ци Жуна. точнее, на мягкую на вид изумрудного цвета кашемировую кофту большого размера и черные джинсы, слишком сильно облегающие его ноги. By
— вижу, ты сам собрался кого-то… брать, Ци Жун! кого это ты ждал, м? я-то думал, чего так быстро открыл.
со стороны кухни донеслось что-то похожее на «пошёл нахуй!», только в цензурной манере.
— Цю-гэ, — Гуцзы потянул его за рукав, Цяньцю наклонился, слушая детский шёпот. — я сказал папе, что ты придёшь. он так оделся, потому что ждал тебя.
Цяньцю едва улыбнулся, потрепал ребёнка по макушке и, сняв ботинки, пошёл за ним на кухню. успеть за Гуцзы было трудно — тот, слишком активный, убежал на кухню так быстро, что даже хвостик видно не было. Цяньцю нравилась эта активность — когда он встречал Гуцзы, всё время они делали что-то веселое, хотя первая встреча их вряд ли была чем-то весёлым.
— ты долго там, петух? — сейчас вопрос Ци Жуна не казался каким-то оскорблением. всё стало восприниматься слишком мило.
— а что? твоя жабья жопа дождаться меня не может?
— папа, Цю-гэ! не ругайтесь!
***
завязывать фартук за спиной Ци Жуна оказалось действительно волнующе. кофта и правда была больше, поэтому, затягивая обе части пояса, Лан Цяньцю едва сдержал вдох от понимания, насколько Ци Жун тонкий. по крайней мере, в талии.
— Цю-гэ, теперь мне! мне! а папа завяжет тебе!
Цяньцю посмотрел на фартук в руках Гуцзы, тихо посмеялся — он даже не удивлён, что у них парные фартуки. нежно-зеленые с нарисованными лягушками. Гуцзы повернулся на стуле, на который забрался, и Цяньцю завязал на спине аккуратный бантик.
— Цю-гэ, тебе нравится твой фартук?
Лан Цяньцю не придал бы фартуку никакого значения, если бы не Гуцзы.
— зачем вам три одинаковых фартука разных размеров? вы же живете вдвоём.
— не твоё собачье де…
— папа говорит, что рано или поздно третий фартук тоже пригодится!
взгляд Цяньцю бросился на Ци Жуна, резко отвернувшего голову. что это с ним сегодня? понятно, что перед Гуцзы он ругается меньше, но… кажется, будто он даже не пытается, как обычно, оскорбить и унизить. выглядит так, будто он просто защищается.
— я приготовил тесто заранее, нужно только немного помесить его. петух, ты справишься? я и Гуцзы пока займёмся начинкой булочек.
Ци Жун отошёл в сторону, поднимая Гуцзы на руки.
— нуу, какую начинку в булочках ты хочешь? мы можем взять орешки, ягодки, шоколад…
— ягодки! я хочу ягодки!
Ци Жун подвинул к себе стул и поставил на него Гуцзы, выбирая в холодильнике вместе с ним какой-то огромный набор ягод. абсолютно разных: красных, чёрных, жёлтых, больших, маленьких. неизвестно, что они собрались делать с этим набором ягод, но задание у Лан Цяньцю было другое.
смотря на миску с тестом, как баран на новые ворота, он пытался понять: месить тесто — это вообще… как?
вспоминая видеоролики с мастер-классами, он попытался сделать хоть что-то. достал тесто, попытался его помять — оно было мягкое и упругое — но он делал явно что-то не то. тесто прилипло к столу, он попытался его отлепить, но в итоге только размазал всё. растерянность отразилась на его лице.
— вот так, Гуцзы, аккуратно помешивай. только появятся пузырики, повернешь вот этот…ээээ… эту штучку вверх, понял? — Ци Жун погладил ребёнка по голове и повернулся к вмиг напрягшемуся Лан Цяньцю. — ты, что, петух, даже с тестом совладать не можешь? какой кошмар.
более Ци Жун ничего не сказал — просто встал со спины, укладывая свои руки на руки Лан Цяньцю.
честно… никто из них никогда не думал, что это будет ощущаться настолько интимно. сквозь обтягивающие джинсы чётко ощущалось, как член Ци Жуна вжимается в ягодицы Лан Цяньцю. секундная пошлая мысль посетила обоих. задержись она ещё на секунду — они бы сразу забыли про булочки, которые так хотел приготовить Гуцзы.
— сейчас я… покажу, как надо, — голос Ци Жуна показался хриплым, разгоняющим мурашки по всему телу. он взял в руки небольшую горсть муки, с помощью которой смог отцепить тесто от столешницы.
Ци Жун положил свои ладони на ладони Лан Цяньцю, почти переплетая их пальцы, начал аккуратно и правильно мять тесто… как он там говорил… точно, «месить».
Цяньцю не отрывал взгляд от их почти переплетённых пальцев, сглатывая после каждого «надо вот так, видишь». он совершенно не мог запомнить, как и что надо делать.
— папа, пузырики!
Ци Жун резко отпрянул, будто на него вылили ковш кипятка, и засуетился возле Гуцзы.
— смотри, теперь вот сюда ягодки, которые я порезал, вот так, теперь помешай…
Лан Цяньцю смотрел на свои руки, которые теперь обдало странным холодом. что… надо делать? ладно, что-то да сделает… наверное.
***
сегодня был особенный день. почему? Ци Жун улыбался. нет, он улыбался часто. когда говорил какие-то мерзости, оскорблял или насмехался. сегодня он улыбался иначе. улыбка была более мягкой, одновременно с ней он показывал Гуцзы, как лепить булочку так, чтобы получалась красивая форма, и ягодная начинка оказывалась там, где нужно. Гуцзы наблюдал за этим широкими детскими глазами и со всем возможным старанием пытался повторить — получалось не всегда, но Ци Жун помогал.
у Лан Цяньцю не получалось тоже. потому что он всё время смотрел на эту странную улыбку, к которой он не привык. да и улыбка была обращена не к нему.
— петух, ты так переведешь всё тесто зря, — Ци Жун обратил на него внимание, начал бубнеть, что с едой так не обращаются, снова положил свои руки на его, показывая, как надо. Лан Цяньцю только смотрел на пальцы. бледные, тонкие, длинные. он испытал острое желание облизать их, но тут же ярко покраснел, отгоняя мысли.
— тебе плохо? от печки вроде не сильно жаром дует. присядь, если плохо. мы без тебя закончим.
Лан Цяньцю оторвал взгляд от пальцев, чтобы посмотреть в насмешливые обеспокоенные глаза. мотнул головой, пытаясь показать, что всё хорошо, но отрывать взгляд не хотелось совершенно.
вот бы Ци Жун смотрел на него чаще…
— Цю-гэ! давай вместе сделаем булочку! я сделал много-много с папой, надо сделать булочку и с тобой!
Гуцзы вывел их из транса во второй раз, они снова резко отпрянули друг от друга, оба покраснели так, что не смогли скрыть этого друг от друга.
— конечно, Цзы-эр, давай сделаем.
Ци Жун отошёл в сторону, проверяя температуру в печи. от неё шло приятное тепло. стоило только повернуть голову, и он увидел, как Гуцзы своими маленькими ручками залепляет булочку в руках Лан Цяньцю.
— смотри! папа сказал, нужно потом ещё делать так, — Гуцзы начал заворачивать булочку так, чтобы она приняла нужную форму, прямо в руках Цяньцю. — давай положим ягодку в центр? чтобы видеть, что это наша булочка!
Ци Жун мягко улыбнулся.
— вы закончили? нужно убирать в печь.
***
— останешься попробовать, петух? — Ци Жун оставляет Гуцзы в гостиной сидеть и ждать чай с булочками, а сам возвращается на кухню, где сидит Лан Цяньцю.
— а с чего мне уходить? я тут ебался, готовил с вами и уйду, не попробовав?
— не пизди, а. иди к Гуцзы и не раскрывай ебальник слишком широко, — Ци Жун стянул с Цяньцю фартук и вытолкнул с кухни, отправляя возиться с Гуцзы.
доставая булочки из печи, он почувствовал приятный аромат. чем-то это напоминало тот самый аромат из детства, воспоминания о котором он залил чёрными чернилами, чтобы они никогда больше не могли показаться ему. сейчас… сейчас этот аромат смешивается с новым и однозначно приятным воспоминанием. пускай, он не сам вписал в него Лан Цяньцю, но так даже лучше.
выбрал большую глубокую тарелку с красивыми узорами — Гуцзы очень любил её, особенно, когда она была полной. Ци Жун понимал, почему, поэтому использовал её как можно чаще.
все булочки не влезли в неё, но он аккуратно сложил всё, что мог, сверху положил булочку с ягодкой посередине. на подносе разместились чашки из того же набора, что и тарелка. их осталось всего две, поэтому себе чай он налил в обычную кружку. обычную — ту, из которой он пил всегда. Гуцзы как-то сговорился со одноклассником, чтобы его отец напечатал на кружке общую с Гуцзы и Ци Жуном фотографию.
стоило Ци Жуну зайти в гостиную, Лан Цяньцю и Гуцзы, явно обсуждавшие что-то интересное, замолкли. Гуцзы — потому что смотрел на большую красивую тарелку с булочками, Лан Цяньцю — непонятно, почему, но он, замолчав, резко покраснел. как и до этого. кажется, он действительно перегрелся.
Ци Жун не придал этому внимания, просто поставил поднос на край стола, сразу переставляя чашки на сам стол. светлый, но весь в детских рисунках. многие бы подумали, что он за дорогой и красивый стол оторвал бы руки и ноги, но эти рисунки напоминали ему о том, что он не одинок. как можно за них наказать?
— папа! эта булочка тебе! — Гуцзы отдал ему булочку с ягодой, сразу же хватая следующую.
Ци Жун улыбнулся, забирая булочку, а после посмотрел на ягоду в самом центре, она забавно стояла, по сравнению с остальными булочками — какие-то были, конечно, совсем неровные, но Ци Жун смотрел на них с особой любовью.
пробуя булочку, он ощутил, что у неё вкус совсем другой. не тот, который он помнит. сейчас она вкуснее и слаще, чем когда-либо.
— папа! я пойду играть! — Гуцзы поставил пустую чашку на стол и сразу же убежал, хватая подушку с дивана.
— что? ладно.
хлопнула дверь детской. они остались вдвоём.
— когда съебешься?
— Гуцзы сказал, что ты ждал меня.
— Гуцзы сказал… что? — у Ци Жуна на мгновение перехватило дыхание. это что за подстава от ребёнка?
— сказал, ты очень долго выбирал, что надеть, то и дело спрашивая: «как думаешь, это понравится твоему красному гэгэ?» — Цяньцю подвинулся, теперь соприкасаясь с Ци Жуном коленкой. — скажешь мне, что это значит?
— что сказал, то и значит, — недовольно забурчал Ци Жун, отворачиваясь.
— эй, блять, смотри на меня, — Цяньцю перешёл на шёпот. — ты правда ждал меня?
— ждал.
— почему тогда выгонял?
— засмущался.
— ты? засмущался?
шёпот обоих создавал уютную атмосферу, благодаря которой хотелось пойти на откровения. а этот аромат тёплых булочек…
— засмущался. потому что ты красивый. и штаны эти блядские сидят на тебе так. так.
— мои штаны не менее блядские, чем твои джинсы.
— к чему ты ведешь, петух?
— ты не понимаешь, к чему, жаба?
— ты скажи.
— с хуя ли я?
— ты у меня дома.
— ты мне нравишься.
Ци Жун резко вдохнул. нет, такого он не ожидал. что это вообще происходит в его доме прямо перед его носом? ужасно, неприемлемо.
— ты мне тоже нравишься, петух ебаный. только пошути блять.
— ура! папа, Цю-гэ, теперь играем в свадьбу! — Гуцзы выпрыгнул из-за дивана и накинул на голову Лан Цяньцю откуда-то взятый кусок тюля вместо фаты.