Юнги сидит перед экраном и пытается не заснуть. С каждой секундой глаза всё сильнее слипаются, мысли пропадают из головы и даже за очередной чашкой кофе идти устал. Он точно не знает, кто ещё остался в здании компании. Чимин заходил несколько часов назад, занёс кофе и несколько минут сидел рядом, на диванчике, глядя из-за плеча Юнги на экраны. Тэхён тоже заглядывал, но это было так давно, что Мин уже не может и вспомнить.
Вдохновение — отнюдь не та вещь, которую Юнги может контролировать. А жаль, потому что порой так хочется работать, занять себя хоть чем-нибудь, однако из-под пальцев, нажимающих на клавиши midi-клавиатуры*, выходит что-то совсем не то, не похожее на что-то адекватное, что Юнги бы написал в обычном состоянии. И от этого становится ещё хуже, потому что он с каждым разом ещё больше разочаровывается в себе. Конечно, завтра он придёт в норму (Мин надеется), однако сейчас не может избавиться от желания запустить пальцы в волосы и хорошенько так дёрнуть за них, чтобы хоть как-то привести их в порядок.
Он, Шуга, должен писать что-то, потому что продакшн — его призвание. Он не для того приходил в бигхит, чтобы просиживать штаны на рабочем месте. Однако ничего поделать не может с тем, что иногда случаются вот такие творческие блоки, когда ни тест, ни музыку не написать.
Когда есть вдохновение, находит муза, то Юнги забывает, что такое сон и усталость и, порой кажется, своё имя. Он пишет и пишет, пока полностью не иссякает, а потом, полностью удовлетворённый, ложится спать. Когда же нет ни того, ни другого, отчаяние наваливается на его плечи тяжёлым грузом. И тогда Юнги пусть и пытается выжать из себя последние соки, отдаться течению мысли, но что делать, если внутри нет ничего?
Юнги вздыхает ещё раз, прослушивает то, что сделал за последние несколько минут и шипит сквозь зубы и откидывается на спинку кресла. Не то. Совершенно не то. Не тот бит, не те инструменты, не те эмоции. Он ставит локти на стол, кладёт лицо в ладони и запускает пальцы в волосы.
В этом состоянии он находится уже который день (Мин перестал считать) и совершенно устаёт. Устаёт от того, что не может ничего сделать, не может воплотить свои чувства и эмоции в музыке, что помогает ему настроиться и успокоиться. И от этого на душе становится ещё хуже.
Юнги ещё раз нажимает на кнопку «replay», и студию заполняет мотив.
В дверь тихо стучатся и Юнги поворачивает голову. На часах полпервого ночи и Мин ухмыляется, потому что это он ещё мало сидел, насилуя midi-клавиатуру и свои уши. Обычно засиживается он дольше.
Стук раздаётся ещё раз и Юнги приходится поставить музыку на паузу и встать, чтобы открыть дверь пришедшему в такое позднее время. Прийти может кто угодно, и Мин даже не пытается угадать, кто может стоять за дверью.
А там стоит устало улыбающийся Намджун в теплой толстовке и двумя стаканчиками кофе в руках. У него привычно растрёпанные волосы, опять выкрашенные в пшеничный (и Юнги не может не отметить, что этот цвет ему очень идёт), воротник толстовки немного сбился и видно край белой футболки. Лидер выглядит максимально по-домашнему, будто они не в студии, а в общаге просто решили вместе посмотреть какой-то фильм. Вот-вот откуда-то высунется Тэхён, усядется рядом с ними и будет своим тихим, приятным баритоном комментировать происходящее на экране, к нему подтянется Чимин, а потом соберётся уже и вся остальная группа.
— Всё ещё сидишь? — спрашивает Джун, когда Юнги, не говоря ни слова, пропускает его внутрь. — Все уже уехали, остались только мы.
Намджун ставит стаканчик с кофе Юнги на стол рядом с контролером, кидает взгляд на экран и вздыхает. Они уже так давно знакомы, что понимают друг друга без слов. Десять лет знакомства, общая страсть, постоянное совместное времяпрепровождение сделали своё дело на отлично.
Намджун поджимает губы, садится на соседний стул, оставляя кресло Шуги за своим законным хозяином и отпивает глоток кофе.
— Дашь послушать, что у тебя там не получается? — спрашивает он, смотря снизу вверх на садящегося в кресло Юнги. Тот в ответ кивает, вновь нажимает на злосчастную кнопку replay и берёт стаканчик.
Юнги даже не особо обращает внимание на ту необъяснимую муть, что он записал за последние пару часов. Он смотрит на Джуна, который хмурится, как всегда втягивает щёки и выдвигает нижнюю челюсть вперёд. Именно этот жест так любит пародировать на интервью Чимин. Если увидеть на лице Кима такое выражение, то сразу можно понять, что он максимально сосредоточен.
Рядом с Намджуном Юнги всегда является самим собой. Если перед макнэ-лайном ещё можно казаться слегка грубым, чёрствым (хотя они все отлично понимают, что он просто притворяется), перед Хоби и Джин-хёном покривиться для приличия, то перед Джуном этого почему-то не получается. Да и не хочется. Потому что они знают друг друга как облупленных.
Юнги хочет являться поддержкой для всех мемберов. Он растил Чонгука, как младшего брата и сейчас относится к нему также. Он много времени проводит с Тэхёном, пусть сначала они и не очень хорошо ладили. Он всегда поддерживает Чимина, потому что тот поначалу был неуверенным в себе, а потом прижилось как-то. Он всегда замечает моменты, когда Хоуп излучает меньше позитива и активности, чем обычно, и старается вновь заставить его сиять. С Сокджином он вообще несколько лет прожил в одних стенах и, несмотря на то, что тот, вроде как, его хён, пытается как-то заботиться о старшем.
А с Намджуном они спиной к спине с самого начала. Оба — первая и главная защита группы, с самого начала принимали на себя оскорбления и насмешки от хейтеров и защищали остальных. Потому что сами в музыкальной индустрии, в отличие от других, были к тому времени давно, и более опытные. Поэтому и появились «RM», «Agust D» и сайферы. Потому что Рэп Монстр и Шуга всегда плечом к плечу, готовы стать бронежилетом для других «пуленепробиваемых».
Возможно, будь Юнги более сентиментальным, мог бы называть Намджуна своим соулмейтом, как зовут друг друга Тэхён с Чимином.
Потому что для других они — крепость, которая спасёт от любых ненастий. Стена. Защита. А друг для друга — самые верные товарищи, которые вместе нырнут в самую грязь, лишь бы другим не пришлось. Потому, наверное, и могут раскрыться друг другу, как братья родные.
— Я не сказал бы, что это шедевр, — произносит Намджун, когда короткий тридцатисекундный отрывок кончается. — Но оставь. Можно чуть позже с этим поработать и, может, получится что-то стоящее.
Если Намджун говорит так, а после ещё и улыбается, показывая ямочки, то значит, что всё позже будет лучше и наладится. Потому что это — Намджун, и у него, в отличие от Юнги, сейчас нет творческого блока. И он может что-то сделать с этим.
— Допивай кофе, сохраняй всё и пойдём в общагу, — Джун встаёт, потягивается, разминая спину, и вновь глядит на Юнги. — Попробуй выспаться, сходи потом, я не знаю, с Хоби-хёном на каток. Тебе просто надо отдохнуть, как будто ты за столько лет работы не привык к такому.
Юнги фыркает, но слушается лидера и вскоре выходит к нему. Они вместе спускаются вниз, где уже ждёт машина одного из менеджеров. В машине Мин смотрит в окно, а Намджун доверительно кладёт голову тому на плечо. Был бы тут ещё кто-нибудь из мемберов, пошутил бы про вечно недоступного Шугу.
А так они просто устали.
* — Midi-клавиатура — небольшой контроллер для записи музыки, представляет собой небольшую клавиатуру фортепиано. Если вы видели фото из той же студии Юнги, то это тот небольшой синтезатор, который стоит около его компьютера.