Капли дождя с глухим стуком разбиваются о лобовое стекло, распадаясь, чтобы потом быть стёртыми дворниками, работающими на последней скорости. Дальний свет вообще не помогает ничего увидеть, кроме редких знаков направления поворота. В динамиках играет очередная заводная песня got7 и то только затем, чтобы Чан не уснул за рулём, потому что время (почти двенадцать ночи) и погода создавали особое настроение. Сейчас бы сидеть дома, завалиться в кровать и долго-долго спать, но он за рулём уже почти сутки, с недолгими перерывами на поесть в забегаловке и заправить машину. И то он сейчас где-то на границе Нью-Мексико и Оклахомы.
Чан уже успел три раза потеряться на темной пустой трассе, выехав даже один раз на просёлочную дорогу, неизвестно откуда взявшуюся. В итоге он нашёл путь, но уже устал настолько, что даже hard carry на высокой громкости кажется колыбельной. Теперь ничего не оставалось, кроме как найти первый мотель по дороге, в котором можно переждать ночь и грозу, и с утра с новыми силами выдвигаться в Нью-Йорк.
Вспышка молнии на мгновение освещает дорогу впереди, но это Чану уже и не надо — он выезжает на трассу с фонарями, и где-то впереди маячит задний бампер какой-то легковушки. Чан прикрывает зевок рукой и слегка притормаживает — всё равно камер нет, а трасса почти полностью пуста. В навигаторе он быстро забивает ближайший мотель и видит, что он как раз таки в четырёх километрах.
Мотель на вид самый обычный: двухэтажный, с яркой вывеской. На парковке стоят лишь две машины. Чан паркуется быстро и выходит сразу, потому что чувствует, что уснёт на водительском сидении как только музыка выключится. Под ливнем он практически сразу намокает, но, натянув ворот джинсовой куртки на голову, Чан подбегает к мотелю, надеясь, что он не закрыт. Так и оказывается, поэтому он быстро заходит внутрь, возвещая о своём прибытии звоном колокольчиков, висящих на двери.
Внутри обстановка довольно приличная: несколько столиков вдоль окна, парочка неоновых вывесок над барным столиком и по-совместительству ресепшеном. За одним из столиков сидят два парня, может, чуть младше самого Чана. На первый взгляд кажется, что они тоже корейцы, но это даже нелепо — три корейца где-то в Нью-Мексико в рандомном мотеле около трассы. Крис зевает, оглядывая их, и подходит ко взрослой чёрной женщине за прилавком, которая явно скучала и собиралась уже закрывать двери.
Снимает комнату он быстро, берёт ключ, суёт его в карман и вдруг, неожиданно для самого себя, берёт стакан пива. Просто вдруг захотелось ни с того ни с сего выпить после очень долгой дороги прежде чем завалиться спать. Потому что если он этого не сделает сейчас, придётся ждать ещё целые сутки до самого Нью-Йорка, причём проснётся он завтра явно не очень добрым.
Чан садится за один из свободных столиков, снимает куртку и кидает рядом на диванчик, чтобы хоть немного просушилась. В заведении играет лёгкое ретро, и в какой-то момент ему кажется, что он забрёл куда-то не туда, куда-то в подростковый сериал от нетфликса, и главный герой не он, а кто-то из тех парней за другим столиком. И, возможно, это тот высокий парнишка с очень притягательной внешностью и родинкой под глазом, который вдруг резко посмотрел в глаза.
Крис неловко кивает и делает глоток из своего стакана. Пиво неприятно-приторное, явно не лучшее, что он пробовал в своей жизни, но на данный момент сойдёт. Он откидывается на спинку диванчика и закрывает рукой некрасивый зевок во весь рот.
Боязнь самолётов никогда не делала ему хорошо. Как он только выдержал многочасовой перелёт из Сиднея в Франциско год назад? Теперь он даже на восточное побережье по работе едет только на собственной машине двое суток подряд.
— Привет? — вдруг на диванчик перед ним опускаются оба тех парня, что сидели за тем столиком. Красавчик с родинкой неловко улыбается, а второй, с кошачьим прищуром глаз и лукавой ухмылкой, говорит.
— Да, добрый вечер, — отвечает Чан и только через секунду понимает, что разговаривают они на корейском.
— О, — у того, что кота напоминает, губы складываются в удивлённое «О», и около секунды он находится в лёгкой прострации. — Повезло, я даже не заметил, как по-корейски заговорил. Откуда ты и что делаешь в этих краях?
— Я сам даже не задумался, — Чан посмеивается и машет свободной рукой, мол, не волнуйся. — Я из Сиднея, но часть жизни прожил в Сеуле. Здесь проездом.
«Кот» приподнимает брови и пихает своего друга в бок, легонько посмеиваясь. Тот немного смущён (и Крис внезапно находит это милым), уши у него розовеют, и Чан бы даже хихикнул над его поведением, как первый внезапно пригибается к столу, тянет руку куда-то вниз и шипит что-то неразберимое на смеси английского и корейского.
— Мы тоже проездом, — говорит смущённый парень, доброжелательно улыбаясь. — Прости его, у него это… ногу постоянно сводит.
— Понимаю, — Крис давит в себе неловкий смешок, отлично представляя, как «доброжелательно» только что один из парней под столом придавил ногу второму. — Витамины стоит пить в таком случае.
— Ага. Для мозгов.
Теперь уже парень с родинкой вдруг дёргается в сторону и даже привстаёт с диванчика, чтобы избежать карающей ладони своего товарища. «Если точно товарища», — мысленно поправляет себя Чан, припоминая, какими взглядами они обменивались, когда он вошёл.
— Меня зовут Бан Чан, — говорит он, не дожидаясь момента, когда один из них прибьёт другого. — Просто Чан.
— Чан-хён? — переспрашивает тот, что пониже. — Я Ли Минхо.
— Хван Хёнджин.
Они как-то привычно, как американцы, пожимают друг другу руки. Крис замечает, что Хёнджин и правда очень милый. В то время как Минхо и правда ведёт себя как кот, ехидно поглядывая то на него, то на Хвана. Они оба охуеть какие красивые, этого нельзя не признать, и Чан даже останавливает ненужные мысли, вызванные воздействием алкоголя на уставший организм. Он мог бы даже влюбиться в этих двоих прямо тут и сейчас, но вот только расстанутся они через полчаса или завтра утром — плевать, — и после Чан будет страдать в тихом одиночестве, вспоминая двух парней где-то на границе Нью-Мексико.
Разговор разгорается сам собой, и Чан только минут через десять, когда стрелка часов переваливает за полночь, замечает, что уже не так сильно хочет спать, увлечённый беседой с новыми знакомыми.
Выясняется, что у них небольшой тур по штатам, они катаются куда захотят и когда захотят на собственной машине, и сейчас они хотят поизучать Оклахому, потому что Нью-Мексико оказалось не слишком интересным для них. Минхо удивляется, когда слышит о том, что Чан едет с одного конца страны на другой по работе, но сочувствующе похлопывает по плечу, перегибаясь через стол.
После предупреждения хозяйки мотеля они поднимаются в номер Минхо и Хёнджина, отыскивают в мини-баре банки пива и продолжают разговор. У них две полуторные кровати, на одной располагаются Чан с Хёнджином, на второй разваливается Минхо, закинув на покрывало ноги в кроссовках. Ноги, честно говоря, у него охуенные.
Говорят они обо всём и одновременно ни о чём. В один момент могут поговорить о музыке (Чан включает пару своих треков после упрашиваний Хёнджина), о танцах, которыми, оказывается, занимаются оба собеседника, а в другой момент уже обсуждать сорта вин (Минхо очень настойчиво защищает красное сухое, в то время как Хёнджин ратует за белое). И даже с тем фактом, что те двое знают друг друга давно, он не чувствует себя лишним. Как будто и правда на данный момент находится на своём месте.
Минхо вдруг поднимается со своей кровати, потягивается так, что футболка, которая ему даже, может быть, немного мала, обтягивает мышцы пресса и груди. Чан залипает, пока тот блаженно и расслабленно стонет. Этот звук такой грязный и пошлый, что Крис хочет ударить себя по лицу, чтобы опомниться, но просто отводит взгляд на банку пива в руке и отпивает глоток.
— Вы меня извините, — Минхо почёсывает затылок. — Но я в душ ненадолго.
Хёнджин кивает головой, пока тот роется в рюкзаке, стоящем на тумбочке. Минхо вытаскивает полотенце, непринуждённо салютует им и удаляется в ванную комнату.
Они с Хёнджином остаются вдвоём и Чану становится даже немного неловко. Но только он задумывается о том, чтобы уйти к себе, Хёнджин вдруг говорит.
— Хён, ты же из Австралии? — спрашивает он, склоняя голову влево.
— А, ага, — Чан кивает, как болванчик и замечает вдруг, что у Хёнджина небольшие серьги-кольца в ушах. С ними он не теряет своей красоты, даже наоборот, прибавляет в ней. Рядом с ним Крис чувствует себя каким-то нелепым, хотя от отсутствия женского, да и мужского, внимания никогда не страдал.
— А ты можешь сказать что-нибудь с акцентом? — он немного мнётся, но говорит чётко.
— For example? (К примеру?) — спрашивает Чан, переходя на английский. Своим акцентом он всегда гордился и старался сохранить его даже тут, в Штатах. Удавалось с трудом, но друг Феликс, тоже из Сиднея, был очень кстати.
— Оу, — Хёнджин вдруг переводит взгляд в пол и Чан замечает, что у того уши краснеют до одурения мило. — Can you say… G’day mate? (Можешь сказать… Здорово, приятель? *)
— G’day maaate, — тянет Чан фразу, которую его просят сказать постоянно, как узнают, что он из Австралии. Но, что удивительно, эта поднадоевшая просьба от Хёнджина становится особенной, так что Крис даже не колеблется, когда свободной от пива рукой складывает привычный жест с отставленными большим пальцем и мизинцем.
Они посмеиваются, и смех Хёнджина такой яркий и звонкий, что Чан сглатывает накопившуюся слюну со вкусом неприятного пива. Кажется, он проиграл сегодня сам себе и алкоголю.
— А что, нравится акцент? — тянет он и отставляет пиво на тумбу рядом с собой.
Хёнджин, до этого смотревший прямо на Чана, вдруг вспыхивает ярко-красным цветом и пытается спрятать лицо за длинной чёрной чёлкой.
— Ну, — он смущённо хихикает. — Более, чем нравится.
Теперь уже очередь Чана внезапно краснеть. Обычно у него маковым цветом цветут только уши, а теперь подключается и всё лицо. Вот такого ответа от Хёнджина он точно не ожидал.
И сидят они, как два неловких девственника, не зная, что делать дальше. После таких действий Чан не сомневается в том, что привлекает Хёнджина, и тут мало работает затуманенный алкоголем мозг. То, что Хван ему нравится, Крис признался себе всего пару минут назад, и теперь даже не знает, куда деваться.
За стеной слышен звук льющейся воды, Минхо из душа, вроде как, выходить не собирается.
В этот самый момент, как Чан об этом задумывается, Хёнджин вдруг поворачивается к нему и осторожно пододвигается. Это действие с его стороны как выключает все предохранители, и Крис двигается ему навстречу так, что они теперь соприкасаются лбами и носами. На своих губах он чувствует горячее дыхание Хёнджина и внезапный запах жвачки с каким-то экзотическим вкусом. Кажется, манго.
Хёнджину подходит.
Крис действует первым, осторожно накрывая губы Хёнджина своими и тут же прерывает поцелуй. Он какой-то смазанный и неловкий, потому что Чан всё ещё сдерживается. Но мир резко переворачивается с ног на голову, когда Хёнджин опускает правую руку на его грудь и ведёт ею к шее, где легонько поглаживает кадык. Он соединяет их губы повторно, и Чан глубоко вдыхает через нос, ощущая то, какие же у Хёнджина прохладные мягкие губы.
Чан отвечает на поцелуй и отпускает руки на бёдра Хёнджина. Тот неожиданно отстраняется, но в следующую секунду перебрасывает ногу через бёдра Чана и оказывается у него на коленях. Они снова целуются, и в этот раз неловкость вдруг улетучивается, оставляя после себя лёгкость и нарастающее тепло внизу живота. Этот поцелуй глубокий и горячий, их языки соприкасаются. Хёнджинов язык скользит меж их губ и Чан не отказывает себе в удовольствии сжать его упругие ягодицы.
Двумя руками Хёнджин водит по груди и животу Чана, поглаживает плечи и не разрывает поцелуя. Однако в какой-то момент он отстраняется и смотрит Бану в глаза. В его взгляде Чан видит откровенный разврат, от чего член наливается возбуждением и трётся о ткань трусов. Хёнджин целует его в губы, но не даёт ответить и сразу целует подбородок, заставляя Чана запрокинуть голову, чтобы было удобнее.
Пальцы у Хёнджина длинные и ловкие, они быстро расстёгивают первые пуговицы чановой рубашки, после чего он переносит короткие, мокрые поцелуи ему на шею. На утро у Чана на шее явно останутся следы.
Пальцами Чан проникает под свободную белую рубашку Хёнджина и поглаживает его тело. Контраст между постоянно горячими пальцами Чана и прохладной кожей Хёнджина удивительный и бесподобный.
— Пиздец, — вдруг прерывает их голос Минхо, который неожиданно вышел из ванной в одном только полотенце, повязанном на бёдрах.
И если до этого Чан видел его гибкие мышцы танцора только сквозь футболку, то теперь может их оглядывать так, не стесняясь ничего. Всё стеснение нахуй снёс Хёнджин, штормом пронёсшись по всему самообладанию Чана.
— Заткнись и присоединяйся, — вдруг рычит Хёнджин куда-то Чану в шею, с момента появления так и не отвлёкшийся от своего занятия. — Или возвращайся в душ и сиди там до утра.
"Пиздец," — думает Чан, ощущая горячее дыхание Хёнджина на своих ключицах и наблюдая за каплями, стекающими с волос Минхо на его грудь, прокладывающими дорожки вниз по сексуальному торсу и исчезающими в полотенце. О сексе втроём Чан, кажется, и не задумывался ни разу за всю свою бессознательную жизнь. Да, видел пару раз в порно, но на себе испытать даже не думал. Ну, всё бывает впервые. Тем более, если с ним будут такие люди, как Хёнджин и Минхо, он даже не подумает отказываться.
— So you okay? (Так ты не против?) — говорит Чан и замечает, что голос его вдруг опустился, и теперь он чуть хриплый и грубый. — Wanna come? (Хочешь подойти?)* — он чувствует, как Хёнджин вдруг прикусывает его ключицу.
Хван отстраняется и вновь целует Чана в губы, расстёгивая теперь его рубашку до конца.
— Fuck, yes, — рычит Минхо, и Чан слышит приближающиеся шаги.
То, что Минхо прямо сейчас смотрит на то, как Хёнджин обхватывает то одну его губу, то другую, делает с Чаном что-то безумное. Он уже возбуждён, но член наполняется кровью ещё сильнее, и теперь всё сложнее сдерживаться. Это какой-то неподвластный разуму человеческому адреналин, особенно когда он чувствует, как матрас прогибается под весом ещё одного тела, и как горячая рука Минхо прикасается вдруг к его животу. Чан дёргается и понимает, что случайно соприкасается своим возбуждением с хёнджиновым.
Хёнджин из-за этого отстраняется вдруг и дышит тяжело. Чану бы тоже дыхание перевести, но он чувствует, как вдруг вторая рука Минхо обхватывает его за подбородок и поворачивает к себе. Минхо не растрачивается на нежность, он сразу целует настойчиво, проникает языком в рот Чана и даже ухмыляется слегка в поцелуй.
Чана прошибает, когда рука Хёнджина вдруг ложится на его член сквозь штаны. Чан резко вдыхает носом, левую руку кладёт Минхо на всё ещё мокрую талию и чувствует, что всего этого пиздец как много.
Хёнджин встаёт с коленей Чана, но сам опускается на колени перед ним, а пальцы расстёгивают молнию его джинс. Когда член Чана освобождается, Хван сразу накрывает его своей рукой. Что удивительно, именно у Хёнджина самая большая ладонь среди них, и она потрясающе ложится на не самую маленькую плоть Криса.
Минхо тоже кладёт руку на член Чана, выделившего немало естественной смазки, чтобы было легче надрачивать. И от того, что ему надрачивают сразу двое, крышу немного сносит.
— Пиздец, откуда у тебя такой? — шепчет Минхо, разрывая поцелуй. И одной рукой помогая Чану снять мешающуюся рубашку.
Резкий ветерок по телу заставляет покрыться мурашками, но это ничего по сравнению с тем, что творит Хёнджин, взявший член Чана в рот. Губы у него полные и на плоти Криса выглядят так охуенно, что смотреть хочется бесконечно долго, но у него есть ещё человек, требующий внимания. И Минхо явно тот, кто будет капризничать, не получая его, даже пока сам одной рукой обхватывает член Чана там, докуда ещё не достал Хёнджин.
Чан быстро развязывает его полотенце и освобождает член Минхо, не длинный, но жилистый и толстый. И удивительно хорошо помещающийся у Чана в руке.
Да, секса втроём у Чана не было ещё ни разу, но с парнями он уже спал, так что опыт у него есть, и немаленький. Так что он хорошо знает, как правильно принести удовольствие Минхо, медленно вскидывающему бёдра навстречу его руке. Только вот до этого во время дрочки ему не отсасывали, но так чувства обостряются в сотни раз.
Чан сжимает кольцо вокруг члена Минхо и ведёт сначала к головке, а потом опять вниз, легонько при этом прокручивая. Приглушённый стон Минхо при этом — лучшая награда, но в этот момент Хёнджин вдруг всасывает так хорошо, обхватывая при этом только головку, после чего насаживается ниже и Чан закатывает глаза от того, как становится охуенно. Усилием воли он держит свободную руку, чтобы не схватить Хёнджина за волосы и не заставить заглотить глубже, чтобы удовольствием прошибло всё естество.
Чан смотрит на него, как он насаживается ниже, чуть ли не целиком, после чего выпускает и обхватывает член одной рукой, потому что вторая принадлежит Минхо. И оба они двигаются в едином темпе, пока Хёнджин кончиком языка обводит головку.
— Я сейчас кончу блять, — говорит Чан, который уже на грани, призывая их остановиться.
Хёнджин отстраняется и улыбается по-грязному, без капли стыда во взгляде. Хотя какой стыд может быть у того, кто так божественно отсасывает? Даже не верится, что несколько минут назад этот человек неловко краснел, когда возбуждался из-за акцента Чана.
Хёнджин начинает расстёгивать свою рубашку, и в это время Чан сосредотачивает своё внимание на Минхо, который сейчас находится полностью в его руках. Чан надрачивает не быстро, стараясь выжать из Минхо сейчас все соки. Тот изнывает в его руках, шипит, просит не останавливаться и вскидывает бёдра навстречу.
— Двигайтесь, — говорит Хёнджин и Чан поднимает взгляд на него.
Хёнджин ведь безумно изящный и сексуальный по-своему. У него кожа чуть темнее чановой, и соски похожи на шоколадные шарики. Член у него такой же длинный и изящный, как и он сам. Сплошная эстетика, на него хочется смотреть часами. У него в руках тюбик смазки и два презерватива, один из которых он кидает Чану.
Минхо целует Чана в уголок губ и ложится к изголовью кровати. Хёнджин наклоняется к нему и целует, рукой проводя по торсу и обхватывая член. Надрачивает он ему лениво, не стараясь особо. Выглядят они в этом положении безупречно, и Чан сам тянется к своему члену, подстраиваясь под темп Хёнджина. При этом он старается снять мешающиеся штаны и трусы, скинув их на соседнюю кровать рядом с одеждой Хёнджина.
В какой-то момент Хёнджин отстраняется от Минхо, выдавливает себе на руку немного лубриканта и одним взглядом заставляет Минхо раздвинуть ноги. Чан искренне наслаждается видом, не прерывая собственной дрочки, и замечает, как Минхо подмигивает ему, когда Хёнджин подносит руку к его заднице и раздвигает половинки. И стоит Джину одним пальцем проникнуть внутрь Минхо, как он останавливается, и со стороны Чан видит замешательство на лице Хёнджина.
— А чем я ещё, ты думаешь, занимался в душе? — ехидно спрашивает Минхо, и в этот момент Чан понимает, что Ли готовить и не надо, потому что он уже успел сам себя подготовить.
— Я ненавижу тебя, — тянет Хёнджин и оставляет на губах Минхо поцелуй.
— Don’t be silly, you love him, (Не глупи, ты любишь его,) — говорит Чан, подключая весь свой акцент и наблюдая за тем, как в один момент Минхо озорно ухмыляется, а Хёнджин громко выдыхает.
Хёнджин, вытащив палец из Минхо и положив руку ему на член, залезает на кровать между ними двумя и поворачивается спиной к Чану. Он наклоняется к Минхо, губами накрывает его грудь и коротко целует.
— Чан-хён, — произносит он максимально пошло, — растянешь меня? — и это пиздец как выбивает воздух из лёгких Чана. — Я готовился перед тем, как спуститься вниз, но стоит ещё немного.
— At your service, (К твоим услугам,) — шепчет Чан, наклоняясь ближе к его уху и берёт тюбик лубриканта, подстраиваясь к Хёнджину сзади.
С этого ракурса он видит потрясающую спину Хёнджина и не удерживается от того, чтобы губами прикоснуться к позвоночнику, а потом языком провести мокрую дорожку от ребёр к пояснице, при этом выдавливая смазку себе на руку. Чан отлично видит розовую дырочку Хёнджина, его член, на который тот натягивает резинку, и член Минхо.
Крис слышит рваные выдохи Минхо, которому надрачивает Хёнджин, влажные звуки поцелуев и понимает, что сейчас стоит немного поторопиться, поэтому он, погладив колечко мышц (в этот момент Хёнджин дёргается), проникает одним пальцем внутрь него, не ощущая особой тесноты. Однако он всё равно бережно растягивает его, боясь повредить, как фарфоровую куклу. Когда он делает это тремя пальцами, Хёнджин уже нетерпеливо стонет, в какой-то момент замирая и резко выдыхая, что значит достаточно мало вещей, но Чан сразу догадывается, что произошло. Он нашёл простату. Аккуратно продолжая, он постепенно ускоряет темп, пытаясь понять, что именно нужно Хёнджину.
— Блять, — шипит Хёнджин. — Входи, хён.
Закончив растяжку, Чан подставляет член, на котором уже давно есть резинка, к дырочке. Второй рукой он оглаживает его рёбра, дожидаясь, пока Хёнджин войдёт в Минхо, сообщившего об этом стоном в высокой тональности. Пиздец, надо будет потом подумать, как использовать его фальцет.
Чан незамедлительно проникает в Хёнджина, вызывая у того задушенный стон. Он проник не намного внутрь, но тот качает бёдрами назад, принимая ещё больше. Это вообще похоже на ёбаное домино, когда Минхо под Хёнджином, а тот под Крисом. И Крис не может сказать, что ему это не нравится.
Чан рукой поглаживает живот Хёнджина, после чего ведёт выше и сжимает между пальцев соски. Хёнджин тихо матерится, аккуратно двигаясь между тел Минхо и Чана.
— Чувствительные? — спрашивает Крис, пальцами поглаживая область вокруг сосков, слегка задевая твёрдые бусинки.
— Что пиздец, — отвечает Минхо и в следующий момент протяжно стонет, когда Хёнджин, наконец, находит правильный темп.
Чан улыбается и сам плавно помогает Хёнджину поддерживать ритм, однако уже отвлекшись от сосков Хёнджина и опустив руку на член Минхо. Они двигаются медленно, однако увереннее с каждой секундой. Чан и Минхо вообще поддерживают зрительный контакт и Крис видит, как этот кот по-настоящему наслаждается происходящим.
— Всё хорошо? — спрашивает Чан у Хёнджина, целуя того в плечо.
— Да… — шипит он, постепенно ускоряя темп. — Да, всё отлично.
— Пожалуйста, — вдруг произносит Минхо на выдохе и сам начинает двигаться чуть быстрее. — Быстрее.
Чан ухмыляется и толкается в Хёнджина чуть сильнее, но всё ещё аккуратно, а тот толкается в Минхо так, что оба одновременно стонут. Теперь Чан чувствует, что по большей части вся ответственность лежит на нём. Он повторяет движение и понимает, что нашёл то, что нужно, когда Хёнджин стонет намного громче и прячет лицо у Минхо в шее. И Крис вообще рад, что они практически единственные посетители мотеля прямо сейчас, когда Хёнджин… такой.
Чан ускоряется и вбивается в тело Хвана под нужным углом, теперь вызывая стоны у обоих. У Минхо чёлка упала на лицо и Крис запускает руку тому в волосы, чтобы убрать их и видеть его глаза.
— Блять, я близко, — стонет Хёнджин и двигается, меняя угол и двигаясь в теле Минхо. Чан двигается тоже, и Минхо вдруг резко вскидывает брови, закусывает губу и стонет очень громко, что кажется, что слышно на другом конце этажа. Его нереально хочется поцеловать прямо сейчас, но Чан держится. Теперь простату нашёл Хёнджин.
Чан опирается на руки, оставляя член Минхо, который тот тут же обхватывает своей рукой.
— Быстрее, — тянет он, и Чан начинает ещё быстрее и сильнее вколачиваться в них обоих, вызывая сразу несколько стонов. Хёнджин так вообще, кажется, прямо тут умереть готов от наслаждения, потому что он стонет Минхо в шею и только это его заглушает.
— Hyunjinie, — говорит Чан тому на ухо, чтобы ускорить процесс. — You’re doing great. (Ты хорошо справляешься)
Хёнджин кончает первым и Чан рад, что у них с собой были презервативы, потому что кончает он внутри Минхо, однако, не прекращая движение. Минхо требуется немного времени, тем более что он сам себя стимулирует. Он не громче, чем Хёнджин, но он не закрывает глаза и старается смотреть прямо на Чана, когда вдруг задерживает дыхание и с губ срывается охуенный сексуальный полустон-полувыдох.
Хёнджин выходит из Минхо, но продолжает насаживаться на Чана, который тоже близок из-за того, что только что сделал Минхо на его глазах. Потому что это было самое прекрасное и возбуждающее, что он в своей жизни видел.
Чан кончает чуть позже, внутри Хёнджина, и думает, что после такого он явно больше никогда не сможет заниматься сексом и получать такое же удовольствие, что разом прошибает всё тело и не даёт очнуться.
После они все дышат натянуто и Чан только когда снимает с себя резинку понимает, что они могли сдвинуть кровати, а не трахаться на полторашке втроём. Это он сразу же озвучивает, на что Минхо говорит лаконичное «ну, не всем быть умными» и предлагает хотя бы сейчас сдвинуть кровати, чтобы Чану не пришлось уходить в его номер.
Они засыпают в обнимку: Минхо кладёт голову Чану на грудь и вырубается практически сразу же, пока Хёнджин возится на своей трети и засыпает только носом в подушку, одну руку закинув на них обоих. Чан засыпает чуть позже под тихое приятное сопение, которое сейчас становится лучше всех колыбельных мира.
***
На утро Чана встречают холодные простыни и звонок телефона. И расстроиться он не успевает, когда видит на экране подпись «Хёнджини».
— Доброе утро, — сонно бурчит он в трубку, привставая на руках. Вот чертёнок же, с утра взял его телефон и обменялся контактами.
— Доброе, — даже через телефонную трубку Хёнджин излучает радость, как когда они общались вчера вечером. Сквозь помехи слышно, как у этих двоих играет какая-то песня эксо, но Чан не в состоянии сейчас точно определить, какая. — Прости, мы тебя не разбудили утром, но ты так сладко спал, что у нас рука не поднялась тебя будить, — голос его выражает сильнейшее сочувствие, и Чан вздыхает — на него злиться невозможно. — Мы заплатили за твой номер. И уже перевели тебе деньги на карту, чтобы ты заплатил за наш.
Крису требуется несколько секунд, чтобы обработать полученную информацию, после чего откидывается обратно на подушку и чуть не задевает макушкой изголовье кровати. Эти парни — абсолютное адовое нечто. И поэтому они Чану и нравятся.
—…What the freaking hell, Jinnie? (Что за чертовщина, Джинни?) — спрашивает Чан после короткой паузы и слышит на той стороне трубки задушенный писк. — It looks like you paid me for sex. (Выглядит так, будто вы расплатились со мной за секс)
— Не буду отрицать, что это был лучший секс в моей жизни, — ехидничает Хёнджин, но в следующую секунду вдруг давится воздухом. — Ну что, Минхо-хён, разве он не был таким у тебя?
Крис посмеивается, слушая препирательства обоих на том конце провода.
— Так, Чан-хён, — вдруг слышится на том конце провода голос Минхо и Чан понимает, что Хёнджин перевёл телефон на громкую связь. Теперь уже он точно слышит, что у этих двоих в динамиках машины играет Gravity. — Ты до какого числа в Нью-Йорке? Мы собираемся приехать дней через пять.
— Я буду там, — говорит Чан и ухмыляется в трубку, при этом сладко потягиваясь на кровати. Эта жизнь становится всё чудесатей и чудесатей. Удивительно, что за это Чану стоит поблагодарить свою боязнь самолётов.
* — «Здорово, приятель, ” — фактически авторский свободный перевод, но наиболее приближенный к оригинальному смыслу.
* — «Wanna come?» — небольшой каламбур. Чан говорит «Хочешь подойти?» в смысле «присоединиться», но «come» также звучит как «cum», что значит «кончить». То есть Чан спрашивает Минхо «Хочешь кончить?»
балдеж