Джеймс и Гарри совершенно разные. Сириус Блэк, как человек близко знакомый с каждым из них, готов это подтвердить. Они не похожи. Внешние данные в этом отношении далеко не решающие, как считал сам Блэк, глядя на спину Гарри, который уходил из кухни к себе в комнату, оставляя его предаваться своим мыслям. Все вокруг считали, что они как две капли воды, Снейп, казалось, был искренне в этом уверен, не допуская, что может ошибаться.
Джеймс никогда не был таким как Гарри. Джеймс был солнцем, кем-то освещающим путь, тем кто берет твою руку, когда тебе страшно, чтобы поддержать. Он всегда был путеводной звездой, такой яркой, что больно смотреть, но невозможно оторвать взгляд. У Джеймса были его лохматые волосы, в которых играло солнце, а еще у него была его улыбка. Широкая, радостная, такая детская и невинная, чистая. У Джеймса был его буйный, вздорный характер. Он всегда хотел приключений, ему не сиделось на месте, ему хотелось жить и жить как только можно красочней и насыщеннее, так чтобы все запомнили его.
Гарри был другим. В его шевелюре не играло солнце, потому что он предпочитал свежему воздуху компанию своего крестного, книг или потрескивающего камина. Пара седых прядей, которых не было у его отца, немного пугают. У детей же не должно быть седых волос, так? Он не был весельчаком и заводилой, лидером или главным в компании. Его дружба с Гермионой держалась только на их общей любви к знаниям. Гарри редко по-настоящему улыбался, не ехидной полуулыбочкой, которую он любил, не слегка вздернутым уголком губ, а так чтобы искренне. Он делал это так редко, что Сириус мог сосчитать все моменты на пальцах одной руки. Его улыбка была на вес золота, чем-то ради чего не жалко в лепешку расшибиться, но увидеть. Нежность, доброта, искренняя любовь, которую он прятал в себе, боясь то ли быть отвергнутым, опасаясь то ли боли, которая может последовать за такими чувствами, то ли разочарования. А боль придет. Сириус знает, но не может удержать себя от лишнего объятия, поцелуя в лоб или любого простого касания. Все это заставляет Гарри словно бы оживиться, будто бы эти простые вещи снова вдыхают в него веру в жизнь и людей вокруг.
Джеймс никогда не был поклонником библиотек. Это место было на последнем месте в списке мест, в которых можно найти Джеймса Поттера. Его не интересовали пыльные книги и их старые обложки. Его больше восхищал внешний мир, тот который за каменными стенами Хогвартса, тот который крыл в себе много опасностей и приключений.
Гарри не любил шум. Казалось, громкие звуки пугали его. Он вздрагивал, когда кто-то открывал дверь и до леденящего ужаса боялся закрытых пространств, старался чтобы там где он был всегда был свет. Гарри искренне наслаждался компанией затхлых книг по темным искусствам, которые в больших количествах были у Сириуса в доме. Гарри любил, чтобы было тихо, Сириус тоже. Они нашли в этом отношении гармонию и понимание. Тишина, в которую они себя погружали никогда не была давящей или неуютной. Всегда пропитанная любовью, она была как вода из горячего источника. Согревающей, уютной, расслабляющей. В ней можно было находиться часами, пока не приходила Молли и другие. Пока не приходилось вставать из удобной позы, в которой они провели так много времени, пока не приходилось что-то говорить.
Джеймс всегда был легким на подъем. Всегда готовый на все. Всегда слегка взбудораженным и энергичным, готовым сорваться на встречу миру хоть прямо сейчас.
Гарри был осторожным, осмотрительным. Прогибая спину, пытаясь удержать груз ответственности, которую на него так бессовестно переложили взрослые, он всегда смотрел вниз, а не вперед. Всегда смотрел под ноги, чтобы не споткнуться на пути, не упасть в грязь лицом, не опозориться и не стать посмешищем. Боязнь общественного порицания, казалось, съедает его мозг изнутри, как и чувство вины, за все что происходит и произошло.
Глаза Джеймса светились от радости.
Глаза Лили были наполнены заботой.
Глаза Гарри молили о прощении.