Ты прав, ты потерял его

Джисон хватает младшего за воротник толстовки и впечатывает его в стену, из-за чего тот бьётся об неё головой. В глазах Феликса начинает темнеть и сосредоточиться на чем-то одном с каждой секундой становится все сложнее. Дыхание учащается, так же как и сердцебиение.

— Если хоть кто-то узнает об этом, то советую бежать из страны, Ликси, — Хан говорит прямо в губы младшего, смотрит с напором, и Феликс становится ещё меньше, уже сам вжимается в стену и просит всех известных и неизвестных ему богов закончить эту пытку. Он отворачивается в сторону и прячет свой взгляд под чёлкой.

— Хани, пожалуйста, — единственное что сейчас может сказать парень и звучит это очень жалобно. И Феликс уверен, что выглядит он сейчас так же — жалко. Но рядом с Джисоном он не может ощущать себя по-другому. Потому что старший отнимает все силы. Но так же только рядом с ним, в очень редких случаях, Ликс чувствует себя защищённым. Возможно, поэтому он всегда возвращается к нему.

— Что пожалуйста? — Хан не отводит взгляда, ждёт ответа, которого не последовало и не будет. — Повторюсь, что пожалуйста?

— Прекрати, пожалуйста, — Ли кажется, что он задыхается, будто бы кислород прекратил поступать в лёгкие. Хан давит, делает больно. Нет, не физически, ну во всяком случае не так часто, как морально. — Мне тяжело дышать, — собрав какие-то остатки сил, младший попытался выставить руки и упереться ими в грудь Джисона, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между ними.

— А мне тяжело находиться рядом с тобой, но я почему-то постоянно возвращаюсь к тебе, — у Хана на лице появляется абсолютно безумная улыбка. — Почему я постоянно хочу быть поблизости с тобой, если одна мысль об этом мне противна. Так же как и ты. Ты, Феликс, противен мне, — видя, что Ликс хочет в очередной раз спрятаться, старший грубо берет его за подбородок и поворачивает на себя. — Смотри на меня, смотри мне в глаза и запоминай, потому что в них отчётливо видна вся моя неприязнь к тебе.

— Зачем ты все это делаешь? Зачем говоришь все это? Я итак знаю какой ничтожный. Во мне же ничего живого не осталось, так просто оболочка ходит и занимает чьё-то место на планете, — Ликс говорит, а самому кажется, что это кто-то другой, просто озвучивает его мысли. Даже голос собственный не узнает, потому что безэмоциональный, будто мертвый. Будто ещё совсем немного и растворится. — Поэтому пожалуйста, прекрати эту пытку для нас обоих.

— Ты меня так сильно бесил, когда только появился в нашем классе. С того времени ничего особенного не изменилось. Меня бесило, что ты такой радостный и дружелюбный. Бесила твоя улыбка, особенно когда она была адресована не мне. Но потом она пропала, — Джисон положил свои руки на стену, по обе стороны от головы Феликса, что испугало младшего ещё больше. — Почему она пропала? Почему, Феликс? что произошло? Почему ты потух? — старший впивался своими ногтями в бетон и Ли уверен, что если бы на месте стены оказалась его кожа, то на ней бы точно остались следы, которые ещё долго бы не проходили. При этом Хан говорил спокойно и это резкое изменение в тоне приводило Феликса в замешательство. Он просто не знал как себя вести рядом с Джисоном, что можно говорить, а что нельзя. И можно ли вообще говорить.

— Т-ты действительно не понимаешь? Или не помнишь? — голос начинает предательски дрожать, но уже как-то все равно. У Ликса нет каких-то сил держаться, он в любом случае проиграл, только неизвестно в чем и у кого, но он уже сломан. — Вот именно Джисон, что своей открытой неприязнью ты сломал меня. Хотя я тебе ничего не сделал. Возможно у меня были попытки подружиться с тобой вновь, — Феликс сделал паузу и последнее слово отпечаталось в голове Хана, который старался не придавать этому значения. — Или как минимум узнать почему ты так относишься ко мне, но в ответ я только получал агрессию. И да, это меня сломало. Сломали твои слова, твои взгляды, которые ты бросал на меня. Я перестал к тебе подходить и смотреть. Но тебя видимо это задело и ты стал задевать меня в ответ. Сначала это были просто слова, ты давил на меня эмоционально, а чуть позже и физически. Я просто не понимаю почему ты ненавидишь меня, за что? За то что я был радостный? Серьёзно? — слезы уже без остановки текли по уставшему, из-за недостатка сна, лицу и Ликс не мог их контролировать, да и не видел в этом смысла.

— Ты просто напоминал мне одного близкого человека, которого я потерял, — первые несколько секунд Джисон держался, держал свое лицо безразличия. Но чуть позже безразличие сменилось на замешательство. Он смотрел на исхудавшее лицо, на впалые скулы и пытался найти хоть что-то от прежнего Феликса, хоть одну звёздочку в глазах напротив. Но ничего не нашёл.

— Ты прав. Ты потерял его. Только не тогда, не на детской площадке в 10 лет. Ты потерял его пару месяцев назад, когда мне впервые было противно смотреть на себя в зеркало. Когда мне впервые было противно улыбаться. Когда мне впервые было противно находится в собственном теле. Так ты до сих пор не понимаешь, Хани? Ведь только я и он так называли тебя, — Феликс видит как меняются эмоции на лице старшего, как по мере рассказа вырастает непонимание в чужих глазах. А так же Феликс чуть-чуть гордится собой, так как сумел рассказать то, что так долго копилось в нем.

Джисон снова толкает ли в стену, а сам отлетает в противоположную сторону. По его лицу ходят желваки, в глазах снова вспыхивает агрессия, а руки сжимаются в кулаки до побелевших костяшек.

— Это ведь неправда да? Ты же лжешь. Это стопроцентная ложь, — Хан пытается найти объяснения у себя в голове, думает что это совпадение, ведь так не бывает. Это точно не тот самый солнечный мальчик, с которым у него была самая крепкая дружба. Это не может быть Ёнбок. И за это имя он хватается как за спасательный круг с надеждой, что Феликс расколется и признается во лжи. И только Джисон хотел сказать об этом, как парень напротив опережает его.

— Я тот мальчик, Хани. Я тот Ёнбок, который ждал, когда ты вернёшься, — младший трёт ладонью затылок, который изнывает от боли, и часто моргает. — Ты хотел увидеть мою улыбку? Которая будет адресована лишь тебе? Так получай, только в ней нет той былой искренности, — Феликс с осторожностью подходит к Джисону и вымученно улыбается. Из глаз все так же льются слезы, но Ли не стирает их. Ему все равно легче не станет, а так может быть хоть каплю боли доставит и старшему. — Теперь ты точно потерял меня. Прощай, Хани.

Ликс облизывает свои пересохшие губы и борется сам с собой, чтобы не прикоснуться к Хану, чтобы не делать больнее себе, потому что возможно не сможет уйти. Поэтому пока может, пока есть силы, он разворачивается и на негнущихся ногах идёт куда подальше от Джисона, от его воспоминаний, от того кто заставил полюбить и возненавидеть себя. Теперь он оставляет старшего, но на этот раз навсегда. Если в прошлый раз Феликс был уверен, что они ещё встретятся, то теперь этой надежды нет. Она умерла так же, как и Феликс внутри.