Нико не мог поверить, что это вообще случилось. Не мог поверить, что всё может закончиться именно так.
Но вот он, Перси, лежит на кровати в лазарете, еле дышит и уже одной ногой в Элизиуме. Он не приходит в сознание вот уже второй день, а Уилл — тот самый Уилл Солас, заставивший Нико снова открыться людям! — уже опустил руки.
«Рана не совместима с жизнью.»
И Нико готов выть от отчаяния, ведь и сам это прекрасно знает.
Знал ведь. Ещё за день до того знал ведь, что Перси обречен. Уже чувствовал дыхание Смерти за спиной когда-то главного героя для него.
Кажется, тогда был солнечный летний день. Нико не знал, как Перси удалось уговорить его потренироваться вместе. Да, конечно, захват флага — довольно важное событие в жизни Лагеря. Но не настолько, чтобы сильно волноваться из-за него.
Но Нико волнуется. Ещё бы не волноваться! Домик Ареса кинул вызов домику Аполлона. И Нико никак не мог отказать в помощи Уиллу.
Солнце нещадно опаляет спину в неизменно темной футболке. Одежда уже промокла, пот градом катится по лицу. Нико снова смотрит на противника в лице Перси. Снова с вызовом смотрит в глаза сыну Посейдона, которому, кажется, жара совсем не мешает, хотя его футболку тоже хоть выжимай. Перси делает шаг навстречу, намереваясь снова продолжить спарринг.
Тревожно загудели раковины.
И Нико не успевает отвести взгляд от Перси, чтобы не видеть этого.
Нико видит отблеск смерти в глазах друга. Видит, что тот уже на самом краю.
Джексон бросается с арены. И Нико уверен, что он бежит к домику Афины, к своей всезнающей Аннабет.
— Ты чего? — уже выбежав с арены кричит Перси, обернувшись. — Давай быстрее!
Эти слова заставляют Нико выйти из оцепенения.
Нет, конечно нет. Перси не может умереть. Наверное, показалось.
И ди Анджело бежит за ним следом. Просто так в Лагере не трубят.
Нико вздрагивает, когда кто-то кладет ладонь ему на плечо. Но ему не нужно оборачиваться, чтобы узнать в этом простом жесте Аннабет.
— Всё будет в порядке, — заверяет Нико. Но так и не знает кого.
— Да, — надломленным голосом говорит дочь Афины. — Всё будет в порядке.
— Это же Перси, — Нико слабо улыбнулся. — Он отобьется даже от самой смерти.
— Конечно, отобьется. Он никогда не сдастся, — соглашается она.
— На Лагерь напали!
Первый вразумительный ответ за пять минут. Все слишком заняты подготовкой к бою и сбором немногочисленных войск. Кажется, домик Ареса уже на границе.
— Ох и не люблю же я помогать Клариссе, — ворчит Перси.
И всё же он мчится к полю боя. И Нико ничего остается, кроме как следовать за ним. Ни стратегии, ни хоть какого-то плана — это подождет. Это всегда успеется. Сейчас главное — отстоять границы.
До границ ещё слишком далеко. Когда они смогут добежать — будет поздно. Именно поэтому Нико ухватил Перси за руку.
— Старайся не отставать, — усмехнувшись, говорит ди Анджело, утягивая их обоих в ближайшую тень.
Несколько секунд тьмы, пара мгновений, чтобы привыкнуть, — и они уже бросаются в схватку. Перси, наверняка, — за друзей, а Нико — не желая терять единственный дом.
Полубоги рубили и кололи тельхинов направо и налево. Казалось, что им не будет конца. Но неуклюжие монстры почти не успевают наносить удары, оставляя раны только зазевавшимся бойцам. И многие, прошедшие обе войны, понимают, что эти монстры — всего лишь прелюдия. «Пушечное мясо».
И когда из-за холмов раздается незнакомый гул, остатки «армии» отступают. И мало кто этому удивляется.
Домик Ареса гонит противников с холмов, добивая оставшихся. Расправляется с ними так, как и положено отпрыскам Бога Войны с пушечным мясом.
Перси уже хотел побежать с ними, но Нико вовремя успел схватить его за руку.
— Ну что ещё? — раздраженно спрашивает сын Посейдона. — Снова перемещение по теням?
— Ты ведь понял, что тельхины — это лишь для того, чтобы запугать нас? — серьезно спрашивает Нико, заставляя собеседника задуматься.
Да, не зря Аннабет зовет его Рыбьими Мозгами. Только через полминуты Нико удостаивается задумчивого кивка.
— Скоро должны объявить ультиматум, — продолжает свою мысль он. — Идем к Большому дому. Мы должны созвать военный совет.
И, кажется, солнце уже не светит так ярко.
И ведь оба знают, что от смерти не спастись. Но ни один не осмеливается сказать это вслух — слова тоже имеют свою магию.
Аннабет садится на край кровати Перси и осторожно берет его за руку. Нико отводит глаза, будто бы увидел что-то слишком личное. Хотя, у этих двоих всё слишком личное. Наверное, так и положено себя вести паре, правда?
— Нико, ты бы поспал, — тихо обращается к нему Аннабет. — Выглядишь даже хуже, чем Перси.
А у неё ещё остались силы шутить. И Нико не может не улыбнуться в ответ.
Военный совет, как водится в Лагере Полукровок, проводился в Большом доме за столом для настольного тенниса. Нико пытается хоть как-то участвовать в обсуждении, но постоянно отвлекается на Перси.
Нико понимает, что нельзя так пялиться на людей. Но ничего не может с собой поделать. От Перси веет таким холодом, какого Нико никогда не чувствовал от этого парня. На самом деле, он чувствовал его лишь два раза, и оба они были перед самой битвой.
Нико снова пытается сосредоточиться. Кажется, Стоуллы говорят что-то о том, что домик Гермеса видел лагерь противника в нескольких милях от Холма Полукровок. Кларисса снова предлагает напасть на них до того, как противник предпримет свои действия. Аннабет её осаждает. Нико толкает в бок снова засыпающего Кловиса, заставляя того не отвлекаться.
Кажется, споры никогда не закончатся.
И, видимо, Хирон тоже это понимает. Старый кентавр заканчивает военный совет на том, что нужно быть в боевой готовности, но не провоцировать противника, кем бы он ни был.
Нико снова, в который раз за вечер, кидает взгляд на Перси. И, по странному стечению обстоятельств, встречается с ним взглядом. И в глазах Джексона сын Аида точно видит, что Перси осталось от силы часов пять.
— Перси, нужно поговорить, — как можно спокойней говорит Нико, после секундного замешательства.
Перси просит Аннабет вернуться в свой домик и хоть немного поспать. Девушка переводит взволнованный взгляд с Перси на Нико и обратно, но всё же уходит.
Перси тяжело вздыхает и проводит рукой по волосам. И даже в таком простом жесте, кажется, свойственном Джексону, Нико замечает веяние смерти. Неужели так скоро?
— О чем ты хотел поговорить? — спрашивает Перси сонно.
— Я… — Нико запинается в самом начале фразы. Так странно говорить кому-то, что его ждет смерть. Нико просто не может этого сделать. — Мне кажется, что кого-то может настигнуть… ну, ты понимаешь… смерть.
Пока он, запинаясь едва ли не на каждом слове, пытается сказать это, Перси оказывается непростительно близко. И Нико нервно вздрагивает, когда на его плечи опускаются ладони Джексона.
— Нико, я понимаю, что кто-то может умереть, не нужно мне ещё раз об этом напоминать, — спокойно говорит он, смотря Нико прямо в глаза.
А ди Анджело так и хочется где-нибудь спрятаться от этих глаз. Он просто не может смотреть в глаза Перси. Никогда ещё ему не приходилось оказываться с умирающим человеком настолько близко.
— Но, Перси, можно тебя попросить? — наконец, совладав с собой, спрашивает Нико.
— Ну, давай, выкладывай, — усмехается Перси, наконец убирая свои руки от него.
— Просто… просто пообещай мне быть поосторожнее весь следующий день, хорошо?
— Ну, хорошо, хорошо, — Перси легкомысленно рассмеялся, кажется, так и не поняв, что хочет от него Нико. — А сейчас, я пойду в свой домик и хорошенько высплюсь. Что-то мне подсказывает, что завтра будет трудный день.
И он уходит.
А Нико и рад бы тоже выспаться в собственном домике, но вместо этого остаётся сидеть на своём месте. Просто потому, что не может себе позволить спать в такой ситуации.
Но вскоре сон одолевает сына Аида, и Нико засыпает на неудобном диванчике в зале со столом для настольного тенниса, где только что проводился военный совет.
Он всё ещё не смотрит в их сторону. Нико старается отвлечься на других детей Аполлона. И вот среди остальных целителей Лагеря Полукровок он замечает Уилла. Нико быстро отводит взгляд, не желая, чтобы Солас заметил его.
— Аннабет, тебе тоже стоит отдохнуть, — наконец говорит Нико, смотря, как девушка гладит Перси по руке. — Ты всё-таки главный стратег лагеря. Тебе нужна свежая голова.
Нико видит, что Аннабет очень хочет что-нибудь возразить ему. Но ему на помощь вовремя приходит Уилл. Солас выпроваживает девушку под предлогом, что нужно сменить повязку Перси.
Нико заставило очнуться гудение раковин. Что могло означать только одно — новое нападение.
И ди Анджело подскакивает со своего места, кое-как протирает глаза ото сна, и выскакивает из Большого дома по теням, едва не забыв свой меч.
И снова переполох. Нико не может понять, к кому обратиться за советом. Наконец, он замечает знакомую фигуру. Он подбегает к Аннабет, раздающей указания полубогам.
— Аннабет, что случилось? — спрашивает Нико, когда девушка закончила разговоры с домиком Деметры.
— На лагерь снова напали, — ответила она. И, заметив группу зазевавшихся детей Гермеса крикнула им, — Вы трое! На западную границу!
Трое закивали и помчались к полю боя. Нико осмотрелся в поисках Перси, но так его и не увидел.
— Аннабет, а где Перси? — взволнованно спросил Нико, так и не заметив его среди снующих полукровок.
— Он на восточной границе, — Аннабет выглядела так, будто ей и самой это не нравилось. — Там дракайны и сёстры Горгоны. Все три.
Нико показалось, что сердце у него оборвалось. Он сорвался с места, торопясь к полю боя, даже как-то позабыв о тенях.
И вскоре Нико снова врывается на поле боя. Дракайны всегда были гораздо большей проблемой, нежели тельхины, но если здесь три Горгоны… Нет, тут действительно что-то нечисто.
Нико прорывается сквозь ряды женщин-змей к Перси. Нико заставляет себя сосредоточиться на монстрах, как можно меньше думать о нём, но получается крайне паршиво.
Чёрный стигийский меч разрушает очередную дракайну, рассеивая её в пыль. Нико не может позволить себе обернуться, но он буквально затылком чувствует противника сильнее дракайны. И Нико уже собирался дать бой вероломному врагу. За мгновение до того, как ди Анджело успел обернуться, он спиной почувствовал практически родное тепло.
Осознание случившегося приходит слишком поздно.
— Перси! — крик отчаяния сам собой вырывается из горла.
Нико ловит ослабевшее тело парня. Перси буквально задыхается в собственной крови. Нико не может вздохнуть, все эмоции, застрявшие где-то в горле, не дают этого сделать.
Кто-то шипяще смеется. Нико не может поднять взгляд на этого монстра.
— Великий Перси Джексон мертв! — всё так же смеясь, говорит женский голос.
Нико уверен, что это одна из Горгон. Он не уверен, кто именно, но это и не важно.
— Ты проживешь не дольше него, — Нико даже сам не ожидал, что сможет говорить сейчас настолько спокойно.
— Это ты мне угрожаешь, малец? — Горгона снова шипяще смеётся.
И это заставляет ди Анджело больше не сдерживаться. Глаза застилает алой пеленой ненависти, его собственный крик, кажется, доносится сквозь перьевые подушки. Его собственная сила выходит из-под контроля.
Очнуться из этого состояния Нико смог только когда Кларисса положила ему руку на плечо.
— Хорошая работа, солдат, — усмехается староста домика Ареса. — А теперь нужно отнести этого салагу в лазарет.
В этот момент Нико понял, что всё ещё сжимает бессознательного Перси, будто он был единственной реальной вещью в этом мире.
Он отстранено кивает Клариссе. Нико безумно благодарен ей за то, что она говорила без страха перед ним.
К бывшему месту битвы подбегает бригада из детей Аполлона.
Как только дверь лазарета закрывается за Аннабет, Уилл поворачивается к Нико. Солас смотрит пристально, будто пытаясь найти хоть малейший намек на совесть в ди Анджело.
— А теперь можешь объяснить, почему ты не отходишь от постели Перси? — сложив руки на груди, спрашивает Уилл. — Не ты ли мне говорил, что пребывание сына Аида около людей, которых я пытаюсь вылечить, несколько… хм, нелогично?
Нико лишь закатил глаза. Ему хотелось уйти от ответа или просто соврать. Но совесть у ди Анджело всё-таки была, и врать Уиллу он просто не мог.
— Я просто не даю ему умереть, — ответил Нико. — Его душа отошла бы в Царство Мертвых ещё… — он задумался, вспоминая, сколько он уже сидит тут, напрягаясь изо всех сил, чтобы не дать душе этого идиота с рыбьими мозгами окончательно умереть. Нико глянул в ближайшее окно, используя его вместо часов. — Где-то часов двенадцать или чуть больше.
— То есть ты уже больше двенадцати часов сидишь тут и попусту тратишь свои силы? — раздраженно спросил Уилл, подходя к Нико.
— Уилл, ты же сам прекрасно понимаешь, что за мной в бой никто не пойдёт, — Нико поднялся со стула и сам сделал пару шагов навстречу.
Солас, оказавшись в непосредственной близости с Нико раньше, чем рассчитывал, явно стушевался. А сам ди Анджело выглядел довольным результатом. Нико поднялся на носочки и осторожно, быстро поцеловал Уилла, прикрыв глаза.
Солас выглядит ошарашенным. А Нико… Нико рад, что ему довелось наконец это сделать. Рад, что ему представилась эта возможность.
— И, Уилл, ты извини меня, — наконец говорит Нико, поправляя «докторский» халат на Соласе. — Если вдруг что со мной случится. Я себе не прощу, если между нами останутся хоть какие-то обиды.
— Ты так говоришь, будто прощаешься, — обиженно пробурчал Уилл.
И Нико не знает, что должен сказать. Ведь он действительно прощается. Боится, что именно эта ночь окажется последней для него.
И Уилл, кажется, всё понимает без слов. Он только глубоко вздыхает, желает «не раствориться в тенях» и уходит.
А ведь он так и не сменил повязку Перси.
Нико не знает, как долго он просидел на этом чертовом стуле у кровати Перси. Не знает, почему ещё не уснул. Но когда он в очередной раз проводит взглядом по комнате, натыкается на того, кого так давно ждал.
Мужчина сидит на краю кровати Перси, как до него сидела Аннабет. Только вот он, в отличие от девушки, не берет Перси за руку трепетно и нежно, а проводит длинным пальцем по бинтам и останавливается ровно там, где находится рана. Мужчина надавливает на неё, заставляя бессознательного Перси немного дернуться.
— Танатос, — устало произносит Нико, глядя на развлекающегося Бога Смерти.
Танатос тут же отвлекается от своего занятия. Он смотрит на ди Анджело, как на дальнего родственника, которого давно не видел.
— Ди Анджело! — весело произносит Танатос, простирая руки в стороны, будто приглашая обняться.
Нико не двигается с места и старается не смотреть на древнего Бога, как на умалишенного. А тому, кажется, всё равно, как на него будет смотреть ди Анджело.
— Ну, не хочешь обниматься, как хочешь, — беспечно пожимает плечами Бог.
Он снова возвращается к выведению узоров по замотанной в бинты груди Перси. Нико хочется ударить Танатоса по рукам за такое издевательство.
— Не думал, что у тебя получится так долго удерживать его душу, — наконец говорит Танатос, снова останавливаясь на месте раны. Нико едва сдерживает вздох облегчения от того факта, что Бог больше не заставляет Перси дернуться от боли. — Хотя, нужно признать, у тебя великолепные таланты. Я буду очень расстроен, когда придется забирать твою душу.
— Лжешь, — твердо отвечает Нико.
— Да, лгу, — соглашается Танатос, стуча кончиками пальцев по груди Джексона. — Хотелось поднять твою самооценку.
— О, не стоит утруждаться, — наигранно любезно говорит ди Анджело.
— Так что ты хотел, Нико? — Бог снова поворачивается к Нико, теперь уже всецело обращая своё внимание на сына Аида.
И ди Анджело рад, что Танатос сам заговорил об этом. Самому бы Нико никогда не хватило духу начать этот разговор.
— Я хочу заключить сделку, — уверенно говорит Нико, внутренне радуясь, что голос не дрожит. — Насколько мне известно, есть возможность выменять чью-то жизнь на душу того, кто давно должен был умереть.
— Не думал, что ты предложишь свою сестру, — усмехается Танатос.
— Душа не Хейзел - моя, — поправляет ди Анджело. — Насколько я знаю, я должен был умереть ещё в прошлом веке.
— Да, в сорок пятом, вместе с матерью в том отеле, — кивает Танатос в знак согласия.
Нико вздрагивает от этой информации. Ему стоит больших усилий вернуть себе самообладание.
— Да, конечно. Я предлагаю свою душу в обмен на жизнь Перси, — голос предательски дрогнул на последних словах.
Танатос задумался.
Нико стало не по себе от этого его взгляда. Как будто Бог Смерти решал, кто из них — Нико или Перси — больше достоин жить.
Ди Анджело вздрогнул, когда Танатос снова заговорил.
— Я принимаю твое предложение.
Нико зажмурился от яркой белой вспышки.
Когда он снова смог открыть глаза, всё вокруг будто бы стало больше. Но было больше вероятности, что это сам Нико стал ростом с пятилетку.
Сын Аида осмотрел себя. Изодранная в битвах тёмная футболка стала светлой рубашечкой с короткими рукавами, а чёрные джинсы обратились в детские шорты. Вся одежда была в не самом лучшем состоянии — тут и там красовались дырки, а правая штанина и вовсе дымилась и тлела. На открытых частях тела ясно просматривались ожоги.
— Это, получается, так я должен был выглядеть в тот день? — спросил Нико, переведя взгляд на Танатоса. Голос стал непривычно звонком и детским, из-за чего ди Анджело подумалось, что это и не он вовсе.
— Да, — мягко улыбнулся Танатос, смотря на этого маленького мальчика с несвойственной для его возраста серьёзностью осматривающим себя. Бог вовремя одернул себя, вспоминая, что этот «маленький» мальчик прожил и так слишком много.
Нико и Танатос одновременно посмотрели на Перси, который, по всем признакам, начинал приходить в себя.
— Идём, Нико, — поторопил мальчика Бог Смерти, протягивая свою ладонь ему.
— Да-да, сейчас.
Мальчик спрыгнул со стула. Он с трудом забрался на кровать и, кое-как устойчиво на ней умостившись, наклонился над самым лицом Джексона. Нико быстро поцеловал Перси, но вышло это совсем уж по-детски.
Сделав это, ди Анджело быстро соскочил с кровати и первый побежал на выход. Танатос вышел вслед за ним.
— Ну и что это было? — спросил он, поравнявшись с Нико.
— Просто… Давно хотел это сделать, — мальчик отвел взгляд и опустил голову. Но Танатос всё рано разглядел, как покраснел Нико.
— После стольких лет? — усмехнулся Бог.
— Не заставляй меня это говорить! — ди Анджело поднял голову и с детской обидой посмотрел на Танатоса. Краска расползлась ещё и по ушам мальчика.
Танатос только усмехнулся, чем заставил Нико покраснеть даже чуточку больше.
— Ну что ж, идём, — проговорил Бог Смерти и протянул Нико свою ладонь.
Нико последний раз кинул взгляд на восходящее солнце. И понял, что ни капли не жалеет, что обменял собственную жизнь для Перси. Мальчик взялся за широкую ладонь Танатоса и сжал в своих слишком маленьких пальчиках.
Бог медленно, с неким блаженством расправил свои крылья. Он взмахнул ими и вместе с Нико провалился в собственную тень.