В комнате без окон время течёт медленнее. Календарь на столе — единственное напоминание о том, сколько прошло дней, недель или месяцев. И всё же, несмотря на то, что вырванные страницы прошедших дней всё быстрее приближались к моменту, когда исполнится год с момента её переезда сюда, Юуки с трудом в это верилось. Казалось, она пришла только вчера. Казалось, будто прошла цела вечность.
Возможно, — часто размышляла Юки, — независимо от того, когда она решит выйти наружу, от мира уже не останется ничего, кроме пыли. Она могла бы пережить человечество на этой планете. Она могла бы пережить саму жизнь. Все её старые друзья и их бесчисленные потомки.... ушли. Все её союзники-вампиры испарились.
Осталась только она. И Канаме. И несколько других чистокровных.
Бессмертие звучит ужасно одиноко если думать об этом так. Она не представляет как смертные завидуют такому бессмысленному существованию.
С другой стороны, всё казалось таким мрачным в первый год, пока она была заперта, превратившись в вампира.
Она знала, что это было для её же безопасности.
Конечно, она знала.
По вампирским меркам она была ещё младенцем, и затянувшийся ущерб, причиненный ее покойным безумным дядей Ридо, сделает ее изысканной едой для других вампиров.
Но иногда Юки задумывалась, действительно ли её нужно запирать — в комнате без окон, месте, где она родилась и жила во времена своей первоначальной вампирской жизни?
В конце концов, она выросла и стала старше. У неё мог бы быть сопровождающий или что-то такое. Она предпочла бы быть под охраной во время прогулки на свежем воздухе, а не сидеть в одиночестве в замке, с компанией из Айдо и Руки, которые посещали её всего пару раз в неделю для обучения. И конечно же, Канаме, который приходил для кормления и отхода ко сну.
Она ловила себя на размышления о том, что золотыми рыбками быть лучше, чем ей. По крайней мере, они имеют представление о внешнем мире.
Да, технически у нее был доступ к остальной части особняка, но её почти всегда поощряли оставаться в своей комнате. Кроме того, у нее все равно не было возможности увидеть внешний мир: все окна были заколочены.
Оставаясь в одиночестве на несколько часов подряд её чувства и мысли терзали с такой силой, о какой она даже подумать не могла за всю свою человеческую жизнь. Обида, гнев, горечь, даже ненависть; это были эмоции, которые она никогда не испытывала будучи человеком. Не то, чтобы люди никогда не думали, что она может их испытать, но обстоятельства, в которых она жила, добрые люди, окружавшие её были гарантом того, что её взгляды не изменятся.
Иногда она спрашивала себя, были ли эти внезапные отрицательные эмоции частью того, что делало вампиров грешниками, или же это грехи, которые на совершила будучи человеком возвращаются к ней.
И, конечно же, под этими грехами она имела в виду Зеро.
Зеро.
Какая ирония. Когда она была человеком, именно имя Канаме вызывало у неё ускоренное сердцебиение, безмерную тоску и чувство отчаяния.
Когда она стала вампиром вампиром, такую реакцию вызывало имя Зеро.
Лежа на полу, глядя на потолочный узор, который она запомнила давным-давно. День за днем, Юки позволяла себе предаваться воспоминаниям. Это было, конечно, неправильно, учитывая, что она жила под крышей Канаме, как его невеста и любовница. Но медленно тянущиеся день за днем часы сводили с ума. И кроме того, мысли о Зеро не были достаточным наказанием.
Её снисходительность была также и ее болью. Как подходит вампиру.
Словно пить кровь, высасывая жизнь из другого тела, это непреодолимые удовольствие и мука.
Она любила думать о Зеро и в то же время ненавидела его.
Она тосковала по тем невинным дням, но в то же время была благодарна за то, что ее наконец раскрыли.
Запертая в одиночествев комнате без окон, она даже осмелилась представить, как всё могло бы быть. Если бы Зеро и она были настоящими любовниками, хотя бы на короткое время, если бы он был ее первым, если бы она сделала хотя бы несколько шагов, чтобы перевести их влечение на следующий уровень.
Иногда она даже осмеливалась задаться вопросом, где бы она сейчас была, если бы не решила остаться с Канаме.
Но каждый раз, когда эти мысли осмеливались шептаться в глубине ее разума, Юки вытряхивала их из себя.
Нет. Нет.
Нет, она не позволит сожалениям преследовать ее.
Пусть грехи человека-Юки накажут Юки-вампира за ту боль, что она причинила обоим мужчинам, но она никогда не пожалеет о своем решении.
Я не пожалею о своем выборе...
Всякий раз, когда эти слова всплывали у нее в голове, Юки резко задыхалась, хватаясь за грудь и сворачиваясь калачиком в тщетной попытке избавиться от боли. Но она только терпела агонию своих глупых, наивных человеческих поступков, возвращаясь, чтобы избить себя до крови.
Самое запретное воспоминание ее человеческой жизни всегда предавало ее.
Вскоре после того, как в Зеро пробудились его вампирские желания, Юки-человек совершила запрещённый поступок. Самое запретное из всех отношений между человеком и вампиром. Она предложила ему свою кровь.
После этого это стало их грязным маленьким секретом, о котором интуитивно знали лишь немногие (Канаме, директор Кросс, Айдо и Ягарих-сенсей). Она отдавала свою кровь Зеро бесчисленное количество раз, и каждый раз это причиняло ей боль, пугало, но и втайне радовало.
Она помогала ему, давая ему нить надежды выжить и сохранить рассудок, потому что Зеро имел для нее большое значение.
Но потом она проснулась вампиром. Она вернула свои первоначальные воспоминания.
И вдруг ее доброта превратилась в жестокость.
Она пыталась солгать себе и Зеро, утверждая, что предлагала свою кровь для себя, и, возможно, в искаженном виде, так оно и было. В конце концов, если помочь Зеро означало очистить её совесть, это было по своей сути эгоистично, верно?
Снова и снова.
Теперь, когда жажда крови влилась в ее собственные вены, Юки столкнулась с ужасным, пугающим осознанием.
Сколько бы раз она ни питалась Канаме, как бы ни желала его крови, этого было недостаточно.
Его никогда не было достаточно.
Её тело жаждало крови Зеро.
Так же, как ее сердце жаждало его—
Нет!
Но как бы она ни боролась с этим, как бы ни избивала себя до эмоциональной кашицы, это желание никогда не исчезало. На самом деле было отвратительно, что ее неподдельный страх перед вампирами и кровью в ее человеческие годы был тем, чем она была, самой сутью ее существования.
И все же ее страхи никогда не мешали ей отдаться Зеро. И это не помешало ей тосковать по Канаме.
Судьба была слишком жестока.
Ее человеческая жизнь ранила Канаме так же, как ее вампирская жизнь ранила Зеро.
Это было несправедливо.
Это было несправедливо!
Даже предательская мысль «а что, если она выберет Зеро?» не представляла собой более счастливого варианта развития событий. С одной стороны, Зеро, вероятно, предоставил бы ей больше свободы. Она, вероятно, помогала бы ему охотиться на вампиров уровня Е, они вместе ходили по магазинам и даже пили кровь друг друга. Это было бы как в старые добрые времена, только они оба вампиры.
С другой стороны, она, вероятно, все еще мучилась бы желанием выпить крови Канаме. И сокрушительным чувством вины за то, что оставила его один на один с вечностью.
Ни один из них не удовлетворил бы её. Только оба. Навсегда оба.
Но, конечно, просить об этом было невозможно и неописуемо жестоко.
Комната без окон, казалось, лишила Юки слез. Она плакала в тот последний день в Академии и позже, когда они вернулись сюда. Сначала это было из-за потери Зеро. Потом это была боль от жестокости и правды Канаме, которые стояли за его действиями последнее десятилетие.
И это был последний раз, когда у нее были слезы на глазах.
Но это не остановило боль. Наоборот, отсутствие разрядки только усиливало ее, и Юки задавалась вопросом, прорвет ли она когда-нибудь плотину и сколько слез прольет.
Но, тем не менее, никакие слезы не приходили, чтобы освободить ее.
И когда агония над ее сердцем утихала, вновь возникали жалкие вопросы о собственном бессмертии.
Иногда у нее были галлюцинации, наблюдая, как ее «другое я» поглощает истекающая кровью, когда «она» протягивает к ней руку, умоляя освободить ее от грехов. Умоляла позволить умереть естественной смертью, как и всем остальным.
Одно дело — долголетие; все вампиры обладали им. Бессмертие было совершенно ужасающим.
И все же это была ее судьба. И либо она встретит бесчисленные годы мира с Канаме, пока они не останутся совсем одни на мертвой планете, либо ее убьет Охотник.
Или она может покончить с собой, как это сделала её мать.
Ни один из вариантов не радовал. Она скорее зачахнет на смертном одре и примет Смерть как старуха, чем столкнется с любым из этих ужасных, печальных выборов.
Удивительно, как бессмертие так легко убрало страх смерти. Удивительно, как обретя бессмертие возможность умереть стала волшебством.
Юки задавалась вопросом, чувствовала бы она себя такой болезненной, если бы все это время оставалась вампиром. Это было бы ее «нормально», поэтому было бы не так больно, верно?
Но если бы она осталась, дядя Ридо убил бы ее десять лет назад. Она бы никогда не вкусила даже прикосновения вечности. Жертва ее матери дала ей шанс прожить дольше с глазами невинного ягненка.
Теперь она вернулась в львиное логово, десять лет знавшая лишь ласковые пастбища, теперь окруженная кровью, трупами и смрадом смерти, исходящим от ее собственного тела.
Она так сильно изменилась, несмотря на то, что стала «настоящей» собой, и это пугало ее больше всего.
И все еще….
«Просто оставайся таким, какой ты есть…»
Ей вспомнились слова Канаме, когда она была еще невежественным человеком. Канаме знал ее истинную природу, ее прошлое, их отношения, которые были приостановлены, пока ее воспоминания были в безвыходном положении, но он все еще поощрял ее быть собой.
Это было то, что она действительно любила и лелеяла в Канаме. Он оставался таким преданным ей, даже после десяти лет одиночества, наблюдая издалека.
Но кем была «Юки»?
«Той Юки, которую ты знал, больше нет, потому что Юки-вампир сожрала ее…»
Иногда она думала о том, для кого сказала эти слова: для Зеро или для себя самой?
Иногда она думала о том, поверил ли Зеро этим словам?
Тот поцелуй, который он подарил ей перед тем, как они расстались, говорил об обратном…
Тогда ее всегда поглощала непреодолимая жажда. Она отыщет Канаме (или он придет к ней), и она поглотит его кровь, желая, чтобы она разрушила ее глупые надежды, задушила ее воспоминания.
Возможно, было бы лучше, если бы она никогда не встречалась с Зеро. Если бы она прожила свои человеческие годы, блаженно не подозревая о мальчике-охотнике, ставшем вампиром, до тех пор, пока не пришло время пробудиться в качестве вампира.
Возможно, было бы лучше, если бы она никогда не знала Канаме, когда ее память и личность были стерты. Если бы он держался на расстоянии и никогда не оставлял ее на заснеженном поле, а отдал прямо в руки директора Кросса.
Снова и снова.
Юки предпочла бы умереть завтра, — вместо того чтобы прожить сто лет будучи человеком или вечность будучи вампиром — так и не узнав двух своих любимых мужчин.
Даже если она их не заслужила.
Даже если она предпочла жить с одним и постоянно тосковать по другому.
Даже с разбитым сердцем.