кажется, сынмину снится уже второй сон и кажется, он будет не самым... приятным. хотя, это, возможно, очередное нелепое наваждение, ведь начало такое же, как и в прошлые разы: он стоит на большой, просто огромнейшей сцене, вокруг него все, поглощающая тьма и только он сам освещается тусклым светом прожектора. нутро подсказывает, что надо открыть рот и начать петь... иначе зачем он здесь? он же певец... но вот только голоса своего парень не слышит, он даже не хрипит или пищит, он словно рыба - просто открывает и закрывает свой рот. ему страшно. этот момент сна всегда до чёртиков пугает, потому что голос - все в жизни сынмина и парень боится его дефектности больше всего на свете. во сне сынмина охватывает страх, и он же камнем в грудь ударяется, теперь страшно даже вздохнуть. паника охватывает юное тело, руки трясутся, он вот-вот упадёт в бездну и... не просыпается. всегда сон обрывался на этом моменте, когда отчаяние достигло своего предела и сынмин беспомощно лишь стоял и глотал слезы. однако, юноша все ещё спит, но не падает куда-то в низ, как обычно, а резко поворачивается назад (что-то заставило его это сделать, потому что своим движениями он отчёта не отдаёт). оказывается, все это время парень был повернут спиной к залу, хотя и от его вида не лучше - он пуст.
— сынмин, — улавливает он в пустоте зала свое имя и через секунду прожектор освещает силует в густоте тьмы. там стоит хенджин, он смотрит прямо сынмину в глаза и широко улыбается. сынмин ахает, чуть ли не падает от некой радости, что хоть кто-то есть в его морфеевом мирке. — сынмин, пой, пожалуйста. я всегда тебя слушаю, помнишь? — ким моргает, и хенджин оказывается уже не где-то в самом конце, а очень близко к сцене - кажется, руку протяни и коснешьсяего шелковистой кожи. сынмин невольно улыбается, хотя, скорее всего, просто копирует выражение лица человека, что смотрит прямо ему в душу. тело кима словно оттаивает, он может снова двигаться и дышать. руки хватаются за микрофонную стойку, губы подносятся к самому микрофону и... он поёт. все вокруг мерцает, плывёт и резко темнеет. последнее что успевает увидеть сынмин, это искренняя улыбка любимого человека.
стук в дверь.
брюнет резко разлепляет глаза и пытается сфокусирваться хоть на чем-то. с трудом, но это даётся ему, и он может разглядеть потолок своей комнаты, все остальное ещё немножко плывёт, но это терпимо.
в дверь снова стучат, все так же тихо.
ким ерзает, пытается выпутаться из одеяла, и когда руки и ноги не скованы, и их ласкает прохладный ветер из окна, нащупав пятками свои тапочки, парень медленно плететься к двери. за ней слышится тихое-тихое копошение, когда сынмин уже рядом. охватывая тонкими пальцами ручку, открывает её и прямо как во сне - удивлённо что-то невнятно стонет и глаза распахивает.
перед ним стоит дрожащий хенджин - не понятно из-за холода или слез... да, он плачет, лицо его все красное и опухшее, дорожки слез блестят из-за света где-то в конце коридора, а взгляд словно умолящий. сынмин думает, что похожий у него был в его сне, только если там парень просил вернуть ему дар голоса, то сейчас, блондин тихо просит обняться, а мин без раздумий кивает, сразу же оказываясь в тёплых медвежьих объятиях. хенджин толкает его чуть вглубь комнаты и утыкается носом во вкусно пахнущую шею. он все ещё всхлипывает и дрожит, пальцами сжимает чужую пижаму на спине. дверь закрывается сама, по инерции, и они остаются стоять посреди еле освещенной комнаты. честно, в голове у сынмина куча вопросов и догадок, что же сейчас происходит. может это вообще очередной сон? но, вроде, объятия старшего греют по-настоящему, он даже может услышать его сердцебиение. просто интуиция подсказывает, что сейчас говорить ничего не надо. нужно лишь крепко прижаться к любимому, обхватить его талию и просто немного так постоять.
— я... устал немного, давай сядем на кровать? — но все же младший первым прерывает тишину спустя несколько минут. хенджин отстраняется от него и, с лицом самого грустного котёнка в мире, кивает. сразу же хватая ладошку парня, ким тянет его в сторону кровати. сначала усаживат старшего, а потом залазит и сам на неё, тут же пряча ноги в одеяле. через пару секунд к нему прижимается большая ласка, укладываясь головой на грудь. лёгкая улыбка появляется сама по себе, а пальчики тянутся к взъерошенным волосам. хенджин уже не дрожит, лишь прерывысто иногда вздыхает, и сынмин решается спросить, что же все-таки произошло: — джинни, что случилось?
пару секунд ответа нет, но потом все же хриплым голосом доносится: — я смотрел твое выступление... с киндома, — кажется он снова всхлипывает и пытается зарыться носом в складки пижамы кима, — и я... заплакал, — он поднимает голову к сынмину, и тот видит в чужих глазах появляющиеся слезы, которые спешит сразу же сцеловать. и хенджин правда благодарен всему живому на земле, что у его есть этот замечательный парень.
хенджин благодарен сынмину за то, что тот находился рядом во время самых трудных периодов своей жизни. он искренне ценит всю его заботу и поддержку, старается отплатить тем же. они совсем разные, но одновременно и похожие. идут к своей цели, стараются ради неё изо всех сил и усердно работают. хенджин - яркий, пламенный и все внимание всегда приковано к нему, он словно солнце. однако, не будь сынмина рядом, свет внутри хвана так бы и не зажегся. всем людям нужно крепкое плечо рядом, чтобы опереться на него или выплакать боль. сынмин стал такой рукой помощи: ночами обнимал, выслушивал и помогал открыть в мире новые краски. он помог старшему обрести свое я и твёрдо стоять на ногах. это самое важное, что случалось когда либо в жизни хвана. он хочет отплатить щеночку тем же. хенджин постоянно наблюдает за сынмином, он тонет в его голосе, хочет чтобы это чудо света услышали все. каждый раз старший старается поблагодарить сынмина за его существование, его внеземной голос. хенджин сказал как-то, что сынмин только его певец и никому он его не отдаст... это потому, что теперь настала его очередь заботиться о младшем. сынмин мягкий, нежный, он сияет, пусть немного холодным светом, но все освещает млечную дорогу. многие вещи появляются и исчезают, но сынмин не исчезнет и продолжит ослепительно гореть. словно сириус на ночном небе. лишь бы свет этого человека никогда не погас, лишь бы его мечта петь и дарить счастье другим людям остались навсегда - хенджин сделает все ради этого.
— эй, милый, я рядом, не плачь, прошу тебя, — сынмин оглаживает хвановы широкие плечи одной рукой, а второй собирает скользящие по чужому лицу слезы. хенджин и сам не заметил, как начал снова плакать... воспоминания его снова растормошили. — я буду всегда рядом, обещаю, — и тянется к красному мокром носику, чтобы чмокнуть его кончик. хенджин ластиться к мягкой ладони, закрывает глаза и просто даёт целовать себя. сынмин губами проходится везде, где только достаёт, старается подарить хвану сейчас максимум любви.
сынмин правда старается быть рядом со старшим, потому что тот все ещё иногда нуждается в его советах и успокаивающих объятиях. хотя замечает, что все наоборот... это хенджин всегда рядом. как будто из ниоткуда появляется и заваливает комплиментами, смеётся искренне, подбадривает и крепко обнимает. сынмину кажется, что петь он хочет только для него одного. не в обиду конечно же другим, но зачастую, записывая какие-либо партии или же тренируюсь, парень думает что-то наподобие: "интересно, как бы хенджин на это отреагировал? какие бы эмоции возникли на его лице?" потому что он только его певец и часто хван с лёгкой улыбкой слушает его, пытаясь слезы сдержать. трогает любая строчка, произнесенная младшим, до глубины души, остаётся там и заставляет многие воспоминания пробудиться. сынмин восхищён своим возлюбленным, в его глазах он самый сияющий, его танцы самые впечатляющие, особенные.
они оба долго шли к тому, что сейчас имеют. но это действительно драгоценно.