Ромашки

Чан помнит тот момент, когда все пошло наперекосяк. И почему-то именно сейчас вспоминает его, когда, казалось бы, надо вспоминать только все самое хорошее, чтобы покинуть этот мир с улыбкой на лице. Но вместо этого он прокручивает у себя в голове эпизод, в котором Феликс врывается в его студию, сияя от радости, со словами:

«— Хен, я влюбился, кажется.»

Сейчас его грудную клетку сжимает ещё больше, чем тогда. Но уже тогда он понял, что это конец для него. Чан сразу же понял, что младший влюбился не в него. Потому что таким образом не признаются в любви.

Кристофер помнит каждую секунду того вечера, потому что такой яркой улыбки на лице Ликса он не видел никогда. Он никогда не был и уже не будет причиной, по которой ли бы улыбался. Но тогда, превозмогая боль из-за цветов, которые расползаются сильнее по лёгким, все же нашёл в себе силы спросить.

«— И кто же этот счастливчик?

— Хан Джисон. Ну думаю ты знаешь кто это, я не раз про него рассказывал.»

И конечно же Чан тогда понял кого имеет в виду младший, потому что он говорил о нем чаще, чем тому казалось. При каждой их встрече Феликс упоминал его, рассказывал о каждой брошенной улыбке Хана в его сторону.

Помимо прочего Бан помнил когда впервые вернулся домой, еле дойдя до него. Помнил как из его рта появлялись первые лепестки.

«Ромашки»

Подумал тогда он и сразу же понял чьи они. Да и сомнений особо не было, что это были его цветы, что им пророс Чан. Старший не помнит в какой момент он по-настоящему влюбился в Феликса. Когда осознал и принял этот факт. Возможно, когда впервые младший пришёл к нему домой, после плохого дня в школе с просьбой:

«— Я побуду у тебя немного, а то я получил плохую оценку и не готов разочаровывать родителей.»

И конечно же чан согласился, он просто не мог отказать парню с самой яркой улыбкой. Потому что отказать ему в принципе невозможно, просто потому что это Феликс.

Кристофер познакомился с Ли около пяти лет назад, как раз-таки в то время, когда Ликс только начал меняться, приобретать более острые черты лица. Он помнил как грустил из-за пропавших детских щёк, которые было сложно не тискать, и на их месте стали появляться ярко выраженные скулы. Помнил то время, когда и без того достаточно низкий голос становился ещё глубже.

Возможно, в глубине души старший надеялся, что Феликс полюбит его. Но на все его искренние признания, ли отвечал:

«— Я тебя тоже очень люблю, ты мне заменяешь старшего брата.»

И конечно же это било по Чану. По его осознанию, что Ликс никогда не посмотрит на него как на парня. Он для него лишь брат, к которому можно прийти и рассказать о проблемах, а так же подставить плечо под слезы, если это потребуется. И Крис подставлял, потому что не мог не делать этого. Потому что хотел облегчить боль младшего, даже если самого она съедает изнутри.

К слову о боли. Найдя в себе силы открыть глаза, Чан обнаружил, что лежит среди лепестков ромашки, а кое-где были и целые цветки. И абсолютно все вокруг было покрыто кровью. Пол, цветы, стена, у которой сейчас сидел парень, и руки. Дотянувшись до стебля с лепестками, крис начал их отрывать, говоря «любит, не любит». И оборвав последний со словом «любит», стало невыносимо больно, но при этом в подсознании эта ситуация очень рассмешила парня. Конечно же Феликс его любит, но как мы выяснили, любит лишь как брата.

И он снова задумался о парне с веснушчатым лицом. Он вспоминает лицо Ли, когда тот рассказывал с большим энтузиазмом о их первом предстоящем свидании с Джисоном. Как он планирует прогуляться с ним по парку, держась за руки, разговаривая обо всем и одновременно ни о чем. А так же как перед уходом хочет рассказать о своих чувствах, а если быть точным, то произнести три заветных слова, которые Чан не услышал.

На самом деле кристофер не боится оставлять Феликса, потому что рядом с ним есть Хан, который по рассказам второго чуть ли не ангел во плоти. И Чан ведь верит, так как ли светится рядом с Джисоном ярче солнца. И снова перед глазами та самая улыбка, которую младший дарит лишь своему парню, а Бану достаются её остатки. И снова изо рта появляются окровавленные цветы.

Неожиданно раздаётся звонок. Сначала в звонок рядом с дверью, а позже, видимо поняв, что никто не откроет, и на телефон. От этого шума голова начинает разрываться и хочется выть от боли, чтобы хоть как-то её облегчить. Выдохнув, в надежде что эта пытка прекратилась, Чан приоткрыл глаза, чтобы в последний раз посмотреть на свою студию, в которой все ему напоминает о Феликсе.

Через несколько секунд кто-то яро начинает стучать в дверь, а так же что-то кричать. В этом шуме он разбирает его голос, отчаянно пытавшийся ему что-то сказать.

— Хен, я знаю что ты там, открывай, — Ликс был радостным, это слышно по его голосу. Стук не прекращается, парень все надеется, что ему откроют. — Хен, пожалуйста, мне надо с кем-то поделиться. Представь себе, Джисон видимо готовит мне какой-то сюрприз.

Крис усмехается, потому что только по этой причине младший и приходил к нему последние пару месяцев. Только потому что надо поделиться и разделить с кем-то радость. В то время как Бан хотел лишь запереться от всего мира и нацарапать на всех стенах как ему больно, чтобы потом вновь улыбаться для Феликса. Чтобы вновь быть ему опорой и поддержкой. Но всему приходит конец.

— Ф-феликс, — это последнее, что слышит ли и он не понимает почему его имя звучит так тихо, и так отчаянно. Страх начинает медленно скапливаться где-то в глотке и дышать становиться труднее. Младший начинает носиться по зданию, просить у администратора ключи от студии. И когда все же выпрашивает их, дрожащими руками пытается открыть дверь. Получается не сразу, а только с попытки второй, может третьей. И вот Феликс внутри, и лучше бы он не заходил. Лучше бы не видел этой ужасающей картины, которая точно останется в его воспоминаниях. Которую он будет видеть, закрывая глаза, на протяжении всей своей жизни. Жизни, которая есть у него, но которой уже нет у его самого близкого человека.

Парень садится на колени прямо перед телом Чана, старается не смотреть на ромашки, которые так сильно любил, но теперь так сильно ненавидит.

— Хен, — Ли берет Кристофера за ладонь, которая ещё тёплая и все же надеется, что это шутка. Потому что не могла смерть забрать самого светлого и понимающего человека. Но приходит осознание, не сразу, точно невозможно сказать, потому что Феликс не смотрит на часы, он вообще никуда не смотрит, кроме как на Чана. Он не чувствует, что по его лицу ручьём текут слезы, а руки в крови, так же как и его одежда, потому что сидит на кровавых цветах. Младший начинает что-то шептать неизвестно кому, но если прислушаться, то можно разобрать. — Я полюбил ромашки, потому что ты подарил мне три цветка, чтобы я не плакал, когда в очередной раз приходил к тебе, — немного отдышавшись и собрав остатки здравого смысла, ли сказал последние фразы. — Спасибо, что любил меня. И прости, что не смог полюбить тебя так же сильно в ответ. Но я все равно люблю тебя, Крис.