oh darling, my soul
Тэхён с придыханием смотрит на немного кривую, но вполне сносную пентаграмму, нарисованную на полу старенькой, богом забытой церкви на окраине города. Бог. Какое всё-таки смешное слово. Кто вообще был им? Существовал ли он вообще, как уверяли его религиозные родители и другие люди?
Тэхён от них был уверен абсолютно в обратном. Ведь мысли эти, в голове, в общую картину никак не складывались. И выглядели настолько абсурдно, что даже смешно.
Он снова негромко хохотнул, пряча мел во внутренний карман чёрной куртки и поджигая последнюю свечку.
Тэхён был свято уверен в том, что бог не замешан в создание мира и что люди когда-то давным-давно выдумали его, чтобы оправдать проблемы. Он верил в сатану, хоть иногда сомневался и в нём. А прямо сейчас, пытался провести ритуал, призывающий демона в мир.
Он устал. Правда устал, что люди никогда не воспринимали его всерьёз из-за внешности и характера. Они смеялись, Тэхёна тошнило от отвращения. Он не злой, не плохой, просто сломленный.
Руки мелко дрожат над чашей с чистой водой. Всего пара капель крови и всё может закончиться, даже не успев начаться. Тэхён надеялся, что не отбросит коньки раньше, чем демон, которого он надеялся призвать, появится.
Появится ли?
А если нет?
Ким нервно смеётся, в этот момент резко проводя небольшим осколком битого стекла по ладони. Смех помогает притупить боль. Поэтому Тэхён плачет редко. От слёз бывает только хуже. Это он понял после нескольких раз и попыток собраться.
Одна, две, три.
Парень зажимает ладонь платком и завороженно глядит, как свечи разгораются всё ярче и ярче, когда вода всё сильнее смешивается с алой кровью. Медленно отходя от транса, шепчет заученные наизусть строчки и чувствует, как волосы на затылке треплет ветер.
Ветер?
Он мотает головой в разные стороны. А свечи одна за другой гаснут, по кругу, прямо к центру. Вновь становится темно, голова кружится, а в голову лезут нехорошие мысли. Так просто? Может у него помутнение рассудка из-за потери крови?
В какой-то момент кажется, что он видит в тени напротив чьи-то очертания. Очертания человека. А потом лишь временный обморок и глухой удар. В сознание он приходит, по ощущениям, только через минуты две или три, от того, что кто-то внимательным, немигающим взглядом всматривается в его лицо.
— Т-ты, кто? — Ким прислоняется спиной к стене, пытаясь сфокусироваться на фигуре впереди. Яркие алые глаза, с узким, красивым зрачком, лохматые черные волосы, множество цепей и холодная улыбка на губах. А на голове пара небольших острых рожек. Прямо, вампир, не иначе.
— Нужно было меньше пить с Вельзевулом, а то мне уже кажется, что меня призвал живой человек, хотя такого не было уже несколько сотен лет.
Незнакомец негромко хмыкнул и выпрямился.
— Я тебя, что?.. — внезапно воскликнул Тэхён, резко подскакивая за ним, но следом лишь ойкая и пытаясь схватиться за стенку. В глазах помутнело.
К демону осознание приходит в секунды и он резко подхватывает Тэхёна под локоть.
— Ну как знал, что не показалось.
А ещё незнакомец мельком оглядывает вызвавшего. Синие волосы, карие глаза и ногти, выкрашенные чёрным. Удивительный в своём неудивительно глупом виде. Он аккуратно садит его обратно на пол, поводит носом и замирает. Кровь. Пахнет кровью.
— А как те…
— Молчи. — Оскал демона холодный, он резко дергает к себе порезанную руку Тэхёна. Бровь дергается. Насколько же это старый метод призыва? Он не помнил, когда в последний раз приходил на зов чужой крови
Шершавый язык демона проходится по раскрытой ладони, заставляя Тэхёна сжаться и покрыться горой мелких мурашек.
— Меня зовут Чон Чонгук и считай, что я принял условия нашего договора.
— Дого… А…
— У тебя же была цель, по которой ты призвал меня, разве нет? — Чонгук отсел от парня, принимая позу лотоса и складывая руки на коленках. Терпение, на самом деле, уже заканчивалось, хотелось обратно домой, в ад, где не так холодно и постоянно везде пахнет дымом и пеплом.
— А, да… Ну, это немного странно всё? — Он вновь вздрогнул. Появилось ощущение, что демон, встретившись с ним взглядом, решил копнуть глубже самостоятельно. Проник в голову, старательно рыская в мыслях и выискивая единственную необходимую только ему одному папочку с воспоминаниями.
— Группа подростков, человек трое. — Негромко начал демон спустя какое-то время, прищурившись. — Они говорят что-то громкое и обидное, я прав? Они считают тебя ничтожно слабым, не таким как они сами. Они смеются. И плачет кто-то. Это ты плачешь?
Демон всё видел.
Тэхён дернулся.
Чонгук понял, что с первого раза попал на самое больное Кимово место, даже особо не стараясь над этим. И насколько же это оказалось очевидным.
— Так значит ты хочешь, чтобы я…
— Я этого не говорил!
— Но ты подумал. — Демон негромко хмыкнул. — Расслабься.
Они смотрели друг на друга несколько минут. Молчали. Изучали. Тэхён с настоящим, плохо прикрытым интересом, Чонгук — с плохо прикрытой скукой и откровенными зевками.
— Погоди, у тебя на голове… Вау, это рожки?! — Чон даже удивился, что Ким так быстро перешёл от состояния «зачем ты мне напомнил, я буду плакать», до «ого, я что в цирке уродов?».
— Ну, у всех демонов есть рога. Ты не знал?
— Я начинающий сатанист! И… Я вообще-то знаю, что у сатаны есть рога…
Чонгук даже поперхнулся воздухом от негодования, громко закашлявшись. Ну почему именно он?
— О сатана всемогущий, как знал, что не нужно было отзываться… — он потёр виски, — что там с твоей рукой?
— А?
— Я всё ещё чувствую запах крови, можешь сделать с этим что-нибудь? И, мы можем уже уйти отсюда? Мне холодно.
Тэхён удивлённо приподнимает бровь, пытаясь наскоро перевязать рассеченную ладонь. Демон совершенно не выглядел как существо поднявшееся и пришедшее на зов Кима из самых глубин ада. В нем вообще почти ничего не выдавало нечеловеческой сущности. Кроме, конечно же, маленький светящихся рожек. (Тэхён отметил про себя, что рожки периодически светились разными цветами и он находил это ужасно очаровательным.)
Чонгук бы, наверное, можно было назвать простым. У него была копна чёрных волос, бледная кожа, глубокие тёмно-карие глаза, немного поджатые губы. У него был аккуратный профиль, острые скулы. Чонгук смотрел хмуро, оглядывая то, что осталось от церкви. И взгляд его не выражал никаких приятных эмоций.
— Серьёзно не мог найти место получше?
— Других вариантов не было, извини.
Демон дёрнулся.
Тэхён напрягся.
Они спускаются вниз по скрипучим деревянным ступенькам и Кис с удивлением отмечает, что рожки и вытянутый зрачок глаз — просто пропали, стоило им только переступить порог и оказаться на улице. Демон напоминал самого обычного человека. Его действительно кто-то видел, кроме него?
— А ты?..
— Мера предосторожности, — демон пожал плечами, — никогда не бывает лишним, ты не думал?
До центра города они шли молча, потому что, как Тэхён не старался, подходящих тем для разговора он так и не смог найти. Он краем глаза, с любопытством поглядывал на демона, на то, как яркие вывески реклам отражались в его глазах, как он глядел на всё взглядом человека (демона?), который слишком давно не выбирался из дома. Кажется, он говорил, что его никто не призывал уже сотню лет.
Тэхён вздрагивает от осознания того, что мысли в его голове звучат так обычно, так, будто Чонгук не был существом, в которых простые люди не верили, так, будто бы Чонгук был просто парнем, таким же свихнувшимся и немного странным, как он (Тэхён) сам. И от этого ему правда становилось жутко.
А ночной город Чонгуку нравился. Он редко видел что-то такое, а свой последний раз не смог вспомнить как не старался. Неоновые вывески, приглушенная музыка из круглосуточных кафе и магазинчиков, многообразные рекламы и люди. Люди были все абсолютно разными, не такими, каких он привык видеть. И этот детский, непривычный восторг заколол где в кончиках пальцев так, что Чон на секунду ускорился, перегнал Кима и остановился возле фонарного столба на перекрёстке улиц.
— Ты чего?
— Как у вас, у людей, глаза не болят от такой яркости? — Демон с интересом вновь приближается к Киму.
— Привычки.
Из привычек состояли все людские жизни. Из любви, привычек, привязанностей. Ким не понимал и не проходил через 2 из 3 этих фаз. Привычек у него было выше крыши. А у Чонгука? У Чонгука они были? Хотя, какие могут быть привычки у демона?
Дома у Тэхёна они оказываются уже поздно. Квартира в многоэтажном доме, находящемся в отдаленном районе от центра, куда почти не попадал свет ярких стендов. Но приятная ночная тишина создавала какой-то свой, чарующий образ полного умиротворения и Чонгук впервые почувствовал себя спокойным.
— Вот и… — он глупо оглядывается по сторонам и только потом замечает, что демона не оказывается рядом уже через минуту, — Чонгук!
— Ты хуже сатаны, — демон появляется из ближайшей комнаты, кажется, из кухни, хмурит брови и окидывает взглядом Тэхёна, — так что не кричи, окей?
Ким думает, что с этим демоном будет непросто. Очень непросто. Он казался ужасно холодным, дерзким и колким на язык, но что-то внутри парня заставляло теплиться маленькую надежду. Всё происходящее всё ещё казалось до смешного абсурдным.
Когда они уже вновь оказались на кухне, Чонгук первым начал разговор:
— Я не горю большим желанием снова копаться в твоей голове, так что может ты просто расскажешь, по какой причине вызвал меня и… почему у тебя фотография козла в пентаграмме над холодильником?
Тэхён даже на секунду подавился от неожиданности.
— Ты ещё в моей комнате не был.
— И желанием не горю. Так что к сути моего первого вопроса возвращаемся.
А Тэхёну по хорошему, страшно возвращаться. Он пытается забыть всё как страшный сон, но в итоге попадает в свою же ловушку.
— Я пытался привыкнуть к тому, что люди готовы смешать тебя с грязью просто за то, что ты в чём-то не похож на них. Я пытался привыкнуть к тому, что люди считают меня странным за то, чем я увлекаюсь. Но я же не осуждаю их за веру в бога?
Чонгук молчал.
— Но когда мои однокурсники перешли от слов к делу и мне несколько раз пришлось отстирывать вещи от грязи и крови, привыкнуть никак не получилось.
— И поэтому ты пошёл на такой шаг, думая, что не получится?
Тэхён часто закивал, обнимая колени. А Чонгуку стало противно. От людей, от их мировоззрения, просто от их существования. Глупейшие создания с крошечным разумом, не способные принять других. Хуже собак, хуже демонов. А он понимал, с чем сравнивает.
— Я правда не знал, что ты действительно… действительно появишься. Я на секунду подумал, что возможно все в моей голове — шутка. Так что… ты, наверное, можешь делать то, что считаешь нужным.
И Чонгук сделал то, что посчитал нужным — уселся на пол в позе лотоса, складывая руки на коленях.
— Что ты…
— Я пытаюсь сосредоточиться.
— А могу я… — у Тэхёна в голове появляется странная до безобразия идея, но он вот уже несколько минут почти неприрывно наблюдает за маленькими светящими рожками, которые снова были видны на голове Чона, –…потрогать твои рожки? Я осторожно, правда!
— А, ну, потрогай, раз не шутишь, что осторожен будешь. — Чонгук усмехнулся и наклонился вперёд так, чтобы Тэхёну было удобно протянуть руку.
Тэхён похож на маленького любопытного ребенка, которому впервые подарили новую игрушку. Чонгук почему-то находит это до странного милым. И при этом снова просит себя не привязываться. Когда условия сделки будут выполнены, когда он разберётся с людьми, что сделали ему (Тэхёну) больно, демон должен будет забрать его душу. Лишние чувства только мешают, Чонгук проходил через это ни раз и не два.
Тэхён касается кончиками пальцев рожек, которые светятся слабым белым, а Чон лишь тихо хихикает.
— Что?! — Он отдергивает руку, пугается и демон сразу спешит успокоить его.
— Извини-извини, они просто чувствительные.
— Ох, я просто подумал, что сделал тебе больно.
Чонгук думает, что Тэхён даже при всём своём желании не сможет сделать ему больно. Как бы он не старался. Тэхён не выглядит как человек, который может навредить или сломать. Тэхён не выглядит как плохой человек и, что самое важное, он совсем не похож на Чонгук.
В тот день демон впервые вздрогнул от своих мыслей.
i'm gonna make this last forever
Чонгук жил у Тэхёна уже почти целую неделю, потому что Ким просил его не безрассудствовать. Так просто, будто они старые знакомы, а не низшее существо и простой, смертный человек. Чонгук вокруг себя сто и одну стену возводит, убеждая себя, что скоро он снова вернётся в проклятый ад и Тэхён забудется как страшный сон.
А Тэхён никогда не хотел бы забывать Чонгук. Потому что Чонгук не кажется бездушным, потому что он на самом деле вкусно готовит, рассказывает истории о себе, о прошлых вызовах, потому что он контактирует с социумом вместе с Кимом и каждый раз бывает рядом, когда Тэхёну каждая мысль снова кажется ужасно бредовой.
И на самом деле, Тэхён признается себе в последнюю нормальную пятницу, Чонгук совсем не демон. Демон бы никогда не вёл себя так. А может быть он просто встречал слишком мало демонов, чтобы говорить так. Точнее, никого, кроме Чон Чонгука.
Чон Чонгук, который впервые ломается от мысли о том, что он должен убить Тэхёна собственными руками. Сто и одна стена рушатся, как по щелчку пальцев, когда он смотрит на Кима, выкуривающего последнюю сигарету.
— Тебе не идёт сигаретный дым.
— Правда? — А глаза такие наивные и искренние, что Чонгука почти выворачивает.
oh darling, my soulyou know it aches for your's
— Идём.
Они выходят на улицу в полной тишине, как в тот день, когда впервые встретились. И так же ночь, и так же мысли дурацкие в голову лезут, что зубы скрипят. Тэхён думает, что наконец-то избавится от давящей боли в груди. Чонгук думает, что Тэхён никакой не сатанист, а просто ребёнок без какой-либо поддержки.
— А ты правда убьёшь их? — Тэхён — загнанный зверь.
Что Чонгук должен сказать?
— Чтобы я не сделал — пообещай, что не обернёшься в мою сторону.
Он говорит это, потому что вновь понимает: не хочет ещё больше сломать и без того израненную душу.
— Хорошо… — Ким не находит ничего лучше, кроме как просто согласиться, когда они подходят к старой скейт площадке. А там их уже ждут. Три высоких, худых и сутулых, типичные представители низших слоев с прогнившей натурой, семьей и жижей в голове.
— Они?
— Они.
Чонгук специально ускоряет шаг, пряча руки в карманы черной куртки, одолженной Кимом. И его, конечно же, замечают, громко присвистывая.
— Хэй, пацанчик, а ты ничего не попу-… — один договорить не успевает, а двое других резко отходят назад, стоит Чону схватить первого за горло. Демон двигается удивительно быстро, надавливает ногтями на пульсирующую вену и почти не напрягается. Единственный плюс истинной сущности.
– Слушай сюда, грязи ошметок, – Чонгук рычит низко, вкрадчиво и угрожающе, потому что эти трое выводят на эмоции одним лишь видом. Ничего не добились в своей жизни, поэтому пытаются испортить её другим, – ты сейчас или заткнёшься, или остатки свои будешь по всему парку собирать, а дружки с радостью помогут.
Зрачок вытягиваются, проявляются рожки и горят они ярко-красным. "Грязи ошметок" начинает что есть сил трепыхаться в чужих руках, царапает запястье, пытается глотнуть как можно больше воздуха. Но Чонгук лишь звереет. И думать, что вспороть кому-нибудь брюхо – не самая дурная идея.
– К-кто ты?! – Пищит кто-то из оставшихся и Чонгук лишь нервно смеётся.
– Твой ночной кошмар. Отныне.
Тэхён слышит за своей спиной чей-то истошный крик, хруст и удаляющиеся шаги. И больше ничего. Лишь звенящую тишину.
– Чон-гук?... – Голос дрожит. Тэхён хочет обернуться, оборачивается и застывает. Ведь видит Чонгука, сидящего перед лужей крови, перед телом, в чертах которого узнает одного из своих травителей. Двое других, видимо, сбежали.
Действительно убил.
Убил.
Тэхён оступается, чуть было не падает и пугается безумного взгляда демона, которым тот одаривает его, обернувшись. Но он меняется так же быстро. На такой же испуганный, потерянный и отчаянный. Будто Чонгук сам не понял, что сделал.
– Тэхён, ты обещал.
– Чонгук, я...
Чон оказывается рядом, перегораживает вид и притягивает к груди. А Тэхён, хоть и плачет, но впервые чувствует облегчение. Будто отпускает что-то, что мешало ему жить последние несколько лет, будто он выполняет дело, которое всегда откладывал на последний момент.
Чонгук готовится к худшему. Он приводит Кима домой, позволяет ему задремать на его(Чона) коленях хотя бы на пару минут, впервые за все время не переживая ни о чём. Демон гладит спутанные волосы, перебирает синие пряди и со сжимающим чувством, с тоской сознается себе, что нарушил своё главное правило – не привязываться к призывающим. Оступился, дал слабину чуждым чувством. Ну он же не ангел, в конце концов, почему всё так?
– Хо... – Демон вздрагивает от тихого чужого голоса, опускает голову, молчит.
– Ты чего-то боишься?
– Боюсь причинить тебе боль и забрать душу.
— Но ты же вернёшься домой… — Тэхён поднимается, устало улыбается, протягивает ему руку, хочет в привычной манере погладить, но вздрагивает, стоит Чону резко отстраниться, – а меня ничего не держит?
И демон почти слетает с тормозов от этих слов.
— Нет у меня никакого дома, да как же ты не понимаешь?! — Чонгуку внезапно захотелось рвать на себе волосы и метать от гнева. Чонгуку хотелось сломать что–нибудь об стену, вылететь на лестничную клетку и заорать до сорванного голоса. Чонгуку хотелось разрыдаться от появившейся в груди боли. Но эти чувства были для него такими же чужими, как и парень, стоящий напротив.
Чонгук не должен был, потому что понимал, что сейчас будет сложнее отпустить. Почему Ким так просто готов отдать душу? Почему говорит, что его ничего не держит, хотя несколько дней назад с восторгом в глазах рассказывает о том, как ему нравится рисовать? Почему ведёт себя так.
– Тэхён, я не могу. Но... но ведь если не я, то другие...
Рожки светятся бледно-серым в момент, когда Чона начинает бить крупная дрожь.
– Пожалуйста, это условия нашей сделки.
И его перещёлкивает. Он внутренне понимает, что если сделает это быстро – ничего не успеет понять. Кладёт раскрытую ладонь на грудь замершего Тэхёна и понимает, как бешено колотится его сердце.
Его собственное, наверное, ничуть не медленнее.
Сквозь пальцы Чонгука сочится голубоватый свет, с яркими изумрудными бликами. И Чонгук ненавидит Тэхёна. Ненавидит за то, что тот привязал. За то, что заставил хоть что-то почуствовать. За то, что, даже теряя сознание, всё равно улыбается своей дуратской улыбкой.
И Тэхён ведь почти не боится умирать, с удивлением и каким-то спокойствием отмечая, что демон действительно стал ему дорог. Демон показал ему свет. И звучит это, наверное, более чем странно.
Чонгук голову Тэхёнову себе на колени в привычной манере кладёт и думает, как до пизды хреново всё получается. Он глаза парня рукой прикрывает, давит ком в горле и шепчет чуть слышно:
— Обещай мне, что вернёшься. Через тысячу, сотню лет. Но вернёшься. Вернёшься и обязательно вспомнишь меня, — голос проседает, становится тише и слёзы, которые он так старательно пытался сдержать, впервые капают на пальцы, — а я буду ждать. Я всегда буду ждать. Только прошу, возвращайся.
Внутри что-то обрывается.
Квартира вспыхивает за пару секунд. Все подумают, что это несчастный случай или умышленная ситуация. Но Чонгуку будет всё равно. Чонгук возвращается в ад с твёрдым намерением покончить со всем этим.
– Чо-онгук! – голос у Чимина до ужаса противный. Он мгновенно появляется рядом, стоит Чону только вступить ногой на передвижной мост. И ведь не отстанет же, да?
– А мы то уже думали, что ты не вернёшься.
Замолчи.
– Мы ведь так долго ждали когда же ты...
Закрой свой рот.
– Соизволишь поглотить его....
Рожки Чонгука светятся ярком красным, как тогда, в парке. Но Пак лишь сильнее распаляется. И Чонгук лишь сильнее бесится.
– Жалкую душу! – и хохотать начинает громко, ровно до того момента, пока Чон не прижимает его к перилам, хватая за горло. Совпадение.
– Закрой свой поганый рот, подзаборная шавка сатаны. Ты понятия не имеешь что я испытывал, что я чувствовал и что переживал. Так что не смей. Слышишь, я тебе говорю? Я не смей что-то говорить в его сторону.
– Т-ты... – Чимин всё ещё истерично хохочет, хватает ртом воздух и пытается собрать воедино слова, – ты дефектный, ты д-демон-н... Сатана таких не любит, Чонгук-и.
– Ох, если бы ты знал как мне плевать, то ты бы, наверное, заплакал. Если умеешь конечно.
Чонгук почти бегом срывает я с места, пересекает мост, расталкивает перед собой других, недовольных демонов, и поднимается в башню всевышнего.
– Я хочу отдать свою душу. – Громкий хлопок дверью, от которого старый демон морщится, трёт седые виски и поднимает глаза на Чонгука.
Не понимает.
Осуждает.
Но так плевать.
Чонгук прошёл через несколько стадий принятия своих чувств, поэтому ему уже ничего не страшно. Поэтому уже ничего не пугает, как могло бы испугать раньше.
– Ты молодой и перспе-...
– Мне плевать, забери её!! – Чонгук не морщится, когда собственная рука проходит сквозь грудь, не морщится, когда являет свету кабинета маленький сгусток алого света. Вздрагивает только, когда перед глазами улыбающееся лицо Тэхёна видит.
Возвращайся. Скорее.