inopinat

За дверью слышатся тяжёлые шаги.

Дыхание перехватывает и лёгкие совершенно отказываются работать. 

Замок громыхает снаружи и ржаво скрипит, но Юре с Никитой этого не слышно из-за дикого грохота сердец.

Наконец тяжёлая деревянная дверь открывается и внутрь величавым шагом входит отец Никон в своей черной рясе. За его спиной стоят два стражника и в том, у кого поднято забрало, юра узнает Кира. На его губах играет полуулыбка, а глаза хитро бегают между священником и осуждёнными. До этого бледное, Юрино лицо начинает краснеть от злости и ему хочется вскочить и начать драку. Его останавливает лишь то, что по ощущениям если он резко встанет, то колени подломятся и он позорно упадет. Ладно, ещё осознание, того, что он устал и безоружен, а Кир ему вышибет душу из тела одним ударом железной перчатки. Ну, и Никитины руки, мягко держащие его запястье.

Поэтому вместо того, чтоб кинуться на крысу, Юра лишь шипит сквозь зубы:

— Гнида поганая, ты думаешь, что если я сдохну, то исчезну из твоей жизни? Ты ошибаешься, я же пошел против церкви, я, получается, ведьмак? Я буду приходить к тебе каждую ночь, мразь, и..

Отец Никон прерывает пламенную речь взмахом руки.

— Полно, Юрий. Выглядите как бешеная псина, избавьте нас от этого зрелища. Кир, вы тоже успокойтесь, огонь дарует их душам очищение и они отправятся в рай, никто не будет приходить к вам по ночам. Юноши, нам пора. Вам стоит омыться и переодеться, чтоб предстать перед богом чистыми не только душой, но и телом.

Внезапно, Никита тоже подает голос, и хоть он тих, он заполняет собой все помещение.

— Вы нас знаете всю жизнь. Мы выросли на ваших проповедях о добре и всеобъемлющей любви. Чем мы заслужили смерть? И сколько человек вы уже убили? — никитина рука указывает на стену в надписях. — вы и Ивара убили, да? И Агату. Господи, ей было семнадцать, за что она умерла? За ваши домыслы?

— Ты ничего не понимаешь, юноша. — отвечает святой отец, не избавляясь от ублюдской улыбки. — Агата была ведьмой, она убивала наш скот, предавалась страсти с демонами и губила наших детей. Но она очистилась с помощью огня. Вам тоже пора покаяться и искупить свои грехи.

— Боже, да вы чокнутый, — шепчет Никита. — У вас крыша улетела и отправилась к господу-богу. Я не собираюсь каяться в том, в чем я не вижу прегрешений.

— Что ж, — кивает Никон. — ваше право, юноша, но помните, что в таком случае вы умрете зря. 

Его новый жест можно истолковать как "поднять их", и стражники не мешкают. Юру хватает за плечи второй, оставшийся неизвестным, а сквозь забрало плюнуть ему в харю и не получится. Чужие пальцы впиваются в предплечье, и это совсем не похоже на аккуратные прикосновения Никиты. 

Их ведут по сырым коридорам, сразу за отцом Никоном, и чужие руки, удерживающие их, ощущаются хуже удавки на шее. Но с петлей на шее хотя бы можно удушиться. 

Никон погружен в свои, наверняка очень благие, мысли и даже не слышит шепот за спиной.

— Stați liniștiți — тихо, но четко произносит Kир, не меняя лица. — Noi vă vom ajuta.

Ребята не сразу соображают, почему шепот звучит на румынском, а потом до них доходит. На румынском Hикон не разговаривал даже спустя долгие годы жизни в Мортешть, считал его языком бедняков и даже не старался его учить. Даже если он и услышит шепот, то не поймет.

— Сând Nicon se va duce la biserica, duceți-vă lângă noi la fel și nu schimbați expresii faciale.

Юра с Никитой быстро кивают и идут дальше. Их выводят на первый этаж и подводят к красивой деревянной двери, совсем не похожей на ту, что была внизу.

Никон оборачивается к ним и объясняет:

— Моя дочь Рина поможет вам очиститься и переодеться. Стражники останутся с вами, так что, думаю, нет смысла смущать вас ещё моим присутствием, юноши. 

Юноши лишь заторможено кивают и святой отец уходит. Может, грехи замаливать.

Кир открывает дверь и показательно-грубо толкает обоих в светлую комнату. Глаза, привыкшие к полумраку сначала темницы, а затем и темного коридора, начинают слезиться, и разглядеть все удается лишь через несколько секунд. 

Посреди комнаты стоит большая лохань, полная воды, а рядом с ней и Рина в простом платье и заплетеными черными волосами. 

— Он ушел? — спрашивает она, и Кир кивает. 

— Хорошо, — говорит девушка. — а теперь слушайте меня внимательно. У конюшни стоят две лошади, там же будут две сумки с запасной одеждой, едой, флагами, что-нибудь из оружия и немного денег. Нет смысла тратить время на мытьё, по дороге вы все равно замараетесь. Сейчас вы переоденетесь и возьмёте то оружие, что у нас при себе. Когда дойдете к лошадям, старайтесь не мешкать, мы не знаем насколько быстро организуют погоню и насколько хорошо всадники будут управляться с луком. Езжайте в Крештень, — не переставая быстро говорить, девушка кивает в сторону Юры. — Туда ещё ночью выехал твой брат, чтобы договориться со знакомым — он должен будет переправить вас в Луофар, там сами разберётесь. Туда за вами никто не погонится, и без того проблем хватает. И да, старайтесь ехать лесом, а не по открытому берегу, там вы будете как на ладони. Дорогу разберете?

Парни синхронно кивают, и Никита решается задать вопрос.

— Зачем тебе все это надо? Наш побег, его организация, проблемы на твою голову?

— Организовывала и придумывала не я, это к вашим родственникам. Мое дело вам внятно пересказать и переодеть вас. Мой отец помешан на религии, но тихо разобраться с ним не получится — он слишком влиятелен. Меньшее, что я могу сделать — это помочь вам, так что слушайте дальше. Сейчас вы оба переоденетесь и Кир с Давидом вас выведут через черные ворота. Двигайтесь быстро, я не знаю точно, когда отец вернётся. С ножами обращаться умеете? 

Парни снова кивают.

— Отлично. — девушка указывает рукой на сундук за ее спиной. — Тогда одевайтесь, если понадобится помощь — скажите. 

Не мешкая, парни быстрым шагом подходят к сундуку и достают оттуда одежду. Темные брюки и рубашки оказываются чуть великоваты, как и тяжёлые черные плащи с капюшонами. Впрочем, это наименьшая из их проблем. На дне сундука лежат два кинжала с ножнами для голени. Клинки явно не новые, но заточены отлично, а ножны плотно держатся на ноге. 

— Откуда эта одежда? — спрашивает Юра, и Давид впервые за все время подает голос. Из под забрала он звучит немного глухо.

— Такую выдают солдатам на службе, нам с Киром недавно выдали новую. Клинки мы взяли из оружейной, таких много — никто не заметит.

Юра кивает и заканчивает с ремнями на ножнах. Никита уже готов и стоит рядом.

— У вас остались вопросы? — уточняет Рина, и Никита кивает.

— Почему ты крутился рядом? —спрашивает он, смотря на Кира. Тот лишь ухмыляется.

— Потому что вы два слепых идиота. Никон давно косо смотрел на вас, и я думал, что вы затихните, если заметите слежку. Я переоценил ваши умственные способности.

Ник лишь смотрит на Юру и пожимает плечами. Что ж, Кир оказался прав. 

— Наденьте капюшоны, идите тихо и незаметно. Если вас о чем-нибудь спросят — вы новые солдаты и они, — указывает она на Кира и Давида. — показывают вам замок.

— Пора идти. — говорит Кир. — нам надо разминуться с Никоном.

— Да, — кивает Юра, — да, точно. Спасибо тебе за все. — благодарит он Рину и подходит к двери. 

Никита тоже ее благодарит, и, наконец, они вчетвером выскальзывают в темный коридор. 

Не давая проморгаться и привыкнуть к полумраку, стражники начинают идти быстрым шагом, и Никите с Юрой приходится не отставать. Кир с Давидом ведут их по мрачным галереям, и Никиту берет жуть, когда он думает о тех, кого вели так не к спасению, а на смерть. 

От быстрой ходьбы начинает колоть в боку, и Никита вздыхает с облегчением, когда стражники подводят их к почти незаметной темной двери. В полумраке ее совсем не отличить от стены, если не знать расположение. 

Кир говорит:

— Сейчас бегите через задний двор к конюшням, конюх выведет вас с лошадьми за ворота. Не мешкайте и сразу мчите к Крештень, никуда не заезжайте. И даже если заблудитесь, не разводите ночью в лесу костер, вас увидят. — он отпирает дверь и придерживает ее. — бегите, — шепчет он, подталкивая Никиту в спину. — и храни вас господь. 

Парни одновременно срываются с места, а остатки сонливости заменяет собой адреналин. На пути им никто из слуг не попадается — может, сооружают кострища.

Конюшни оказываются ближе, чем казалось изначально. У стойл уже находится конюх с двумя запряженными лошадьми, а рядом стоит Никитин отец, помогающий водрузить на лошадей две сумки так, чтобы они не упали при езде.

Пока парни стараются отдышаться, отец Никиты просит послать их весточку, когда они доберутся. 

— Мы все хотим знать, что вы доберётесь в целости и невредимости. — шепчет он, обнимая ребят по очереди. 

Когда Юра с Никитой забираются на коней, отец даёт им по луку с колчаном, а конюх берет ближайшего коня за уздцы и ведёт к воротам. Другой идёт следом.

— Их зовут Вópoн и Буран. — говорит он, отпуская лошадей. Юра кивает, и он продолжает. — Будьте с ними ласковы, и они вас полюбят. Удачи, ребятки.

Лошади по команде срываются с места.

Юра с Никитой не знают как зовут конюха, но они ему невероятно благодарны. Как и Рине, и Киру, и Давиду и всем, кто помог им сбежать.

Когда и спустя час не следует никакой погони становится непонятно — то ли они так сильно оторвались, то ли погоню даже и не выслали. В любом случае, дышится намного свободнее.

В груди чувствуется лёгкость, и Юра наконец позволяет себе улыбнуться.

— Знаешь, Никит, — кричит он. — я всё-таки заведу кота!