иней

Юра греет руки у камина, когда дверь надрывно скрипит и Никита входит внутрь. Юра не поворачивает голову даже когда поясницу обдувает холодным сквозняком. 

камин ни черта не греет. 

Никита подходит сзади и кладет руку ему на плечо. она ледяная, и плечо немеет даже сквозь все слои одежды. вдоль позвоночника бегут мурашки и Юра невольно дёргает плечом.

— все хорошо? — спрашивает Никита, и Юра наконец поворачивается к нему. на чужих ресницах осел иней, а щеки лишены былого румянца. раньше темно-карие, Никитины глаза сейчас намного светлее: на них будто белая поволока.

Юра неопределенно пожимает плечами. Ник наконец убирает руку. вместе с ней исчезает и холодок по спине.

— ночи все холоднее, — наконец говорит Юра, — камин почти не помогает.

— да.., — как-то невдопад отвечает Ник, и, чуть погодя, продолжает, — я постараюсь что-нибудь придумать.

Юра снова смотрит на него бледное лицо, и слова благодарности застревают в горле.

***

— последние дрова скоро догорят, — замечает Юра. 

Никита молча сидит у окна. 

Юра встаёт с насиженного места перед камином, берет топор и выходит. он ничего не надевает сверху — на нем и так вся имеющаяся тёплая одежда. когда он выходит, Никита все так же неподвижно смотрит в окно. оно обклеено газетами, но он этого будто и не замечает.

на улице краткий момент безветрия, но лицо и руки все-равно моментально немеют. Юра немного уходит вглубь леса — он не хочет, чтоб вокруг избы были некрасивые пеньки. это странное желание, с учётом того, что он из нее почти и не выходит. 

пока он рубит деревья он успевает немного согреться, но пальцы все такие же ледяные и болят от малейших прикосновений, а нос совсем не чувствуется. Юра почти уверен, что его губы синие. 

он тащит срубленное дерево к избе до темноты.

***

когда Юра наконец затаскивает дрова в помещение, Ника там нет. он вздыхает с облегчением.

Юра знает, что это ненадолго. в конце концов он всегда возвращается. 

Никита объявляется через несколько блаженных часов относительного спокойствия. Юра подкладывает дрова в камин и даже не дёргается, когда дверь скрипуче отворяется и Никита входит внутрь. в его руках мертвый заяц, а на губах и правой щеке кровь. Юра берет зверька в руки и довольно успешно давит рвотный рефлекс, разглядывая укус на пушистой шее. 

пора привыкнуть.

первый раз, когда Никита выкинул такое, Юра велел ему убрать зайца подальше от его глаз. тогда его отрезвило: "это будет напрасной смертью", сухо сказанное Ником. и пустой взгляд уродливо побелевших глаз.

теперь Юра понимает. ни одна часть не пропадет зря. это будет неуважением. шкурку он аккуратно снимает. позже он ее оставит дубиться, благо, в углу хижины лежит большой мешок соли, а пока он свежует тушку, кидая требуху поджидающим воронам. все равно он ее не будет есть. может, Никита и смог бы, но это его проблема, а не Юрина. 

в доме Юра насаживает разделанного зайца на шампур и вешает его над огнем. Ник сидит рядом с солью и следит за всем своими пустыми глазами. он так и не вытер кровь. 

Юре приходится подойти к нему, чтоб взять соль, чтобы оставить шкурку дубиться, ведь если он это не сделает это будет неуважение, а Никита не любит неуважение и..

Юра подходит и его взгляд задерживается на чужом лице. Ник совсем не моргает, а вблизи виден иней на его ресницах.

— у тебя тут.. кровь, — тихо говорит Юра, показывая на свою щеку.

Никита молча поворачивает к нему голову и немигающие смотрит на него своими мёртвыми глазами. лопатки сковывает от ужаса и Юра, опустив голову, быстро зачерпывает соль в деревянную миску, дрожащими руками стараясь сделать все как можно скорее, чтоб уйти в другой конец комнаты и не находиться рядом с этим. 

он садится к камину и посыпает шкурку солью, пока сердце бешено колотится. Никита молча выходит — он никогда не остаётся на ночь, и слава богу, Юра не смог бы спать, находись он рядом. к сожалению, утром он придёт снова. 

ведь он всегда возвращается.

***

ночью Юра просыпается, не чувствуя ног от холода. он встаёт и ходит по кругу, стараясь наладить кровообращение, пока не останавливается у угла, где сегодня сидел Никита. от мысли о нем дыхание перехватывает, лёгкие сковывает ужасом.

возле мешка что-то тускло блестит, отражая рыжие языки пламени. Юра приглядывается. 

это осколок зеркала. его раньше здесь не было. его принес Никита?

Юра поднимет осколок и вглядывается в него. губы у него действительно синие, а под глазами залегли глубокие синяки. неужели он действительно так ужасно выглядит? хотя, чему удивляться? эта никчемная жизнь, пустое существование высасывает из него все силы.

у Юры тусклые глаза. это его пугает, ему не хочется стать таким, как Никита.

в порыве эмоций Юра идёт к столу, где лежит старая утварь, покрытые паутиной черепки фарфоровых чашек. он проводит рукой по слою инея на древесине — остаётся темный след. Юра задумчиво рисует на столе зубастую рожицу. ее глаза темные — виднеется почти черная столешница — и совсем не похожи на пустые Никитины. Юра стирает рисунок.

на столе лежит старая веревка. может, она и не слишком крепкая, но Юра худой, его она должна выдержать. может, у него даже видны ребра, но он не знает наверняка. для того чтоб посмотреть, придется снять все свитера, но тогда он замёрзнет и будет долго отогреваться. 

Юра берет моток верёвки и сует его за пазуху. завтра он ей воспользуется. ему надоело бояться.

когда он идёт к огню, чтобы доспать, ему кажется, что за обклеенным окном стоит темный силуэт. по спине бежит холодок.

***

утром он снова сидит у камина. с каждой ночью все хуже и хуже. Юре кажется, что скоро он станет таким же как Никита. он боится, что его глаза станут белыми и мертвыми, его лицо станет обескровленным, а пальцы почернеют.

дверь скрипит, и у Юры сводит челюстью от этого звука.

сегодня Никита заходит молча. он не в настроении. он кидает на пол мертвого ворона и Юра вскакивает на ноги, с ужасом переводя взгляд с Никиты на птицу с изломанной шеей. Юра смотрит на чужие пальцы — они почерневшие и с налипшими мелкими пёрышками.

Никита проходит к столу, садится смотреть в заклеенное окно. снег на нем не тает. никогда не тает.

Юра не знает в чем причина сегодняшней злости. а ещё он не знает что хуже — Никитина злость или его апатичность.

— я иду за дровами, — говорит Юра, испытывая дежавю. — я не могу спать по ночам от холода.

Никита наконец поворачивает голову в его сторону, и Юра тихо выдыхает. в глазах Ника не совсем осталось карего — теперь его глаза молочно-белые. или как снег.

Юра хватает топор и уходит. веревка немного натирает. ничего, ему нравится эта боль.

***

за ночь снежный слой стал ещё толще — теперь Юра проваливается по колено. 

он бредёт, ища высокое дерево и насвистывая себе под нос веселую мелодию. на душе так легко: скоро все закончится. светит солнце и снег красиво блестит, пока деревья прогибаются под его тяжестью. Юра ищет высокое дерево с толстыми ветками, такое, которое сможет его выдержать. и он его находит.

это красивая осина. у нее тонкий белый ствол и высоко висящие ветки. Юра завязывает петлю и, все так же улыбаясь, перекидывает второй конец на толстую ветвь. затягивать узлы приятно.

за спиной слышится шорох и треск тонких опавших веточек, но Юра не обращает на это внимания, ведь все скоро закончится. 

долгожданный покой. и почему он раньше не додумался?

кто-то грубо хватает Юру за шкирку, когда он хватается за петлю. ему не надо оборачиваться — он и так знает кто это. он боится чужого гнева, но, вопреки ожиданиям, на лице Никиты лишь бесконечная грусть. его белые глаза впервые не кажутся Юре отвратительными.

— нельзя, — качает он головой. — иначе будешь следующим. 

слезы разочоравания жгут Юре глаза, когда он кивает.

— иди домой, — подталкивает его в нужную сторону Ник. — я принесу дрова.

Юра бредёт к избе, проваливаясь в снег по колено.

***

вечером Ник приносит дрова, пока Юра возится с заячьими шкурами. он кидает их рядом с камином и впервые садится не за стол, а рядом с Юрой, прямо на пол. он не протягивает свои почерневшие руки к огню, как делает Юра. он подозревает, что Никита боится огня. иней на его ресницах оттаивает и он даже кажется менее мертвым. его неизменная черная шуба вьется вокруг волнами, и Юре на секунду кажется, что он красив.

когда Никита встаёт, он снимает свою шубу и протягивает ее Юре. тот лишь качает головой, он не может ее взять.

— мне она ни к чему, — тихо говорит Никита, — но она должна быть теплой. может, ты сможешь спать ночью.

Юра берет шубу и гладит воротник. он мягкий.

Никита выходит в одной белой рубашке, на правом рукаве которой засохли пятна чужой крови. 

Юра накидает шубу на плечи. она действительно теплая.

***

поздним вечером Юра решает ненадолго выйти на улицу. 

он так давно не видел звёзды.

Юра идёт, смотря на небо и увязая в сугробах, пока не спотыкается обо что-то. под ногами оказывается Никитина рука. 

Ник лежит с открытыми белым глазами, глядящими в ночное небо, и тонкой струйкой крови из уголка рта. его и до этого бескровное лицо теперь синее, а конечности изломаны. его мертвый взгляд почему-то не вызывает отвращения, а сам он кажется таким хрупким.

Юре больше не хочется смотреть на звёзды, поэтому он спешит к дому. там он подкидывает дрова в огонь и ложится рядом. он долго думает о мертвом Никите. 

впервые за долгое время Юра не просыпается ночью от холода.

***

утром Юра сидит в Никитиной шубе и осматривает заячьи шкурки. может, как-нибудь Ник принесет ему нитки и толстую иглу, тогда Юра сошьет себе хорошее одеяло.

дверь скрипуче открывается и Никита заходит внутрь.

в конце концов, он всегда возвращается.