Ответом ему послужила гулкая, пустая тишина: стихли даже малейшие шепотки, гулявшие по павильону. У кого-то из рук выпала чашка — и стук от её падения прозвучал подобно грому. Весь мир будто оцепенел, сосредоточившись в одной точке, там, где Вэнь Лису прожигал Цзинь Гуаншаня взглядом, полным жгучей ненависти, а тот застыл с растерянной и немного испуганной улыбкой на губах.

Однако эта тишь длилась не дольше удара сердца — в следующий момент изо рта главы Цзинь вырвался нервный смешок, и он неуверенно отполз от Лису на полшага, будто боясь, что его голову вот-вот снесут мечом. И сделал он это не зря: соблазн обнажить Инхуа и приставить лезвие к чужому горлу был слишком велик, чтобы не задуматься о том, чтобы и в самом деле воплотить его в жизнь.

— Ч-что? Возможно, я ослышался, но… Что вы сказали, глава Вэнь? — его дрожащий от испуга и потрясения голос был настолько искренен, что игре Верховного Заклинателя можно было только поаплодировать. Лису, впрочем, даже не попытался сделать вид, будто поверил этому притворству хотя бы на долю мгновения.

— Вы прекрасно слышали, что я сказал, глава Цзинь, — буквально прошипел он, с трудом преодолевая желание выхватить меч.

По залу наконец поползли неуверенные шепотки, вот только люди почему-то глазели не на Цзинь Гуаншаня, который весь сжался и буквально вёл себя как последняя трусливая крыса, а на Вэнь Лису. Никто ещё не видел его в таком гневе — и всё же вряд ли причиной всеобщего внимания стало именно это. В чужих взглядах сквозило опасливое сомнение, будто Лису случайно высказался на совершенно другом языке; но Лису был уверен, что такой глупости он не совершил. Значит, дело было в другом.

Они не верили. Вернее, отказывались верить в то, что услышали. И Цзинь Гуаншань, чутко реагируя на настроение толпы, подстраивался, старательно изображая из себя невинную жертву — нет, скорее уж внезапно оглохшего глубоко дементного старика.

Как же сильно его хотелось сжечь вместе с этим проклятым павильоном и всей Башней Золотого Карпа.

— Хотите сказать, что Вэнь Жохань жив? — голос Лань Сичэня прозвучал до странного глухо, а выражение его лица сделалось каким-то странным.

Всякий намёк на мечтательность, которой он буквально сиял весь вечер, исчез, сменившись пугающей пустотой — и Лису отчего-то ощутил мстительное удовлетворение. Это было неправильно, ведь его никогда не радовали чужие беды и страдания, но почему-то именно сейчас не хотелось даже мысленно стыдить себя за это. Не тогда, когда внутри всё бушевало и требовало поставить на место одного зарвавшегося павлина.

— Да, — Лису выпрямился, высоко вздёрнув подбородок. — Вэнь Жохань жив.

Откуда-то из дальних уголков павильона послышались явно испуганные вздохи, а кто-то и вовсе не сдержал выкрика. Но всё ещё было тихо — слишком тихо для такого количества людей, для такой новости. Словно разум заклинателей никак не мог осознать, что именно они услышали, или же судорожно это отрицали.

В конце концов, внезапное возвращение воплощённого кошмара для большинства собравшихся являлось тем ещё шоком.

— Возможно, глава Вэнь не слишком хорошо себя чувствует? — вдруг послышался насмешливый вопрос из толпы. Кто бы сомневался, что глава Яо вновь пожелает высказаться; видят небеса, ещё никогда Лису не ощущал такой яростной жажды крови.

— Глава Вэнь чувствует себя прекрасно, — отрезал он, до хруста сжав пальцами рукоять Инхуа. — Возможно, это вам стоит обратиться к лекарю? Проблемы со слухом для заклинателя — вещь довольно-таки… Нет, пожалуй, даже смертельно опасная.

Глава Яо резко спал с лица и невольно попятился — но тут отмерли и другие заклинатели. И толпа зашумела, забурлила, как гигантская волна, готовая смести всё на своём пути, — вот только гнев её оказался направлен вовсе не на Цзинь Гуаншаня. Почему-то всё больше и больше злых, испуганных и почти отчаянных взоров было направлено совсем не на того человека: они все нацелились на Вэнь Лису.

— Что он такое?..

— Вэнь Жохань жив? Да вы шутите!

— Не может такого быть!

— Тёмный Путь свёл его с ума?

— Да он точно бредит! Или пытается оболгать Владыку Бессмертных!

— Да-да, он явно пытается посеять смуту!

— Точно в отца пошёл своими замашками — а ну сейчас всех жечь начнёт?!

Ситуация стремительно накалялась и выходила из-под контроля: люди были слишком напуганы, чтобы мыслить хоть сколько-нибудь трезво. Лису подобрался, потянувшись пальцами к сигнальным талисманам, — но громкий хлопок откуда-то слева заставил его замереть на месте. И возникший было ропот тут же оборвался, словно кто-то применил заглушающий талисман.

— Тихо, — спокойный, мягкий голос Цзян Фэнмяня отчего-то послал вдоль спины табун мурашек. — Прошу вас всех успокоиться. Глава Вэнь…

Теперь грохнуло справа — и настолько близко, что Лису инстинктивно отшатнулся и отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под чей-то удар. Но вслед за грохотом атаки не последовало, только загремела посуда, упавшая с расколотого стола: даже крепчайшая древесина не выдержала напора разъярённого главы Не. А то, что он был в глубочайшей ярости, угадывалось до смешного легко.

Ещё никогда Вэнь Лису не встречал такого взгляда — бешеного, буквально испепеляющего на месте — и уж тем более не ожидал, что так на него будет смотреть человек, которого он называл своим другом. Но вот Не Минцзюэ, чьё лицо было искажено злостью настолько, что напоминало гротескную звериную маску, медленно поднимался со своего места, и от всей его мощной фигуры исходили удушающие волны ядовитой ци. Это не могло быть хорошим признаком — ровно как и Бася, звонко запевшая в своих ножнах, и тлеющая кисточка подавляющего талисмана, повязанного на её рукояти.

Не Минцзюэ находился на грани искажения ци — но почему? Что такого сказал Лису, что это вызвало у него такую ярость? Ведь гнев главы Не был направлен именно на него, а не на Цзинь Гуаншаня, издавшего какой-то совсем невразумительный звук. Что именно…

Ах. Точно же. Больше всего на свете Не Минцзюэ желал смерти Вэнь Жоханя — вернее, мести за своего отца. Как ещё он мог отреагировать, услышав, что Вэнь Жохань выжил, а не сгинул в огне, как считалось раньше? Но ведь Лису сказал, кто был в этом виновен. Так почему именно эту часть его обвинений пропустили мимо ушей?!

— Глава Не! — Цзян Фэнмянь вдруг повысил голос, и Не Минцзюэ аж замер от неожиданности. Лису же и вовсе оцепенел, схватившись за Инхуа с такой силой, что у него едва не свело пальцы.

— Брат! — Не Хуайсан тут же вцепился в его руку, что при любых других обстоятельствах выглядело бы забавно. Но смешно сейчас не было никому — каждый боялся даже слишком громко вдохнуть, лишь бы не спровоцировать очередной взрыв. — Остановись, ну же. Ты ведь не хочешь, чтобы Су-цзе перестала с нами разговаривать, правда? А она точно перестанет, если ты потеряешь контроль. Ничего ведь не случилось, совсем ничего…

— Ничего?! — Не Минцзюэ рыкнул так, что первые ряды заклинателей отшатнулись назад. — Он говорит, что Вэнь Жохань жив — и ты считаешь это ничем?!

— Но это же не повод хвататься за меч! — воскликнул Не Хуайсан, повиснув на старшем брате всем своим не таким уж великим весом. — Мы ведь столько лет хорошо общались…

— И всё это время он водил нас за нос! — глава Не встряхнул рукой в попытке сбросить лишний груз с себя, но на удивление тщетно. — Хуайсан, отцепись!..

Лису даже не успел осознать, что именно в словах Не Минцзюэ показалось ему неправильным, как его лицо обдало мягким потоком ветра — а в следующее мгновение Цзян Фэнмянь уже стоял рядом с главой Не, положив ладонь ему на плечо в успокаивающем жесте. И хоть выражения его лица не было видно, почему-то казалось, что оно было далеко от привычно безмятежного; по крайней мере, Не Минцзюэ впечатлился настолько, что резко замолк. Или же в него влили прорву духовной энергии, грубо обрывая закипающее искажение, и глава Не пытался справиться с внезапной атакой — в любом случае, это заставило его успокоиться, и катастрофы удалось избежать.

Удалось же, верно?

— Глава Не, давайте не будем спешить с выводами, — миролюбиво произнёс глава Цзян, подчёркнуто медленно убирая свою руку. — Для начала, было бы неплохо выслушать чуть больше, чем пару эмоциональных предложений, не правда ли?

— Да-да, — тут же оживился Цзинь Гуаншань, принявшись активно обмахиваться веером. — Глава Вэнь, ваши слова… Ох, я даже не уверен, что это мне не послышалось. Двенадцатый глава Вэнь действительно жив? Как такое возможно?..

Желание придушить этого актёра погорелого театра — жаль, что погорелого пока что не буквально, — всколыхнулось с новой силой, но Лису невероятным усилием воли подавил его. Ему вовсе не хотелось испытать на себе убийственную технику Цзян Фэнмяня, хоть и было безумно интересно, каким именно приёмом нейтрализовали практически впавшего в буйство Не Минцзюэ, а потому пришлось взять себя в руки и успокоиться. А заодно старательно не думать о том, к чему именно привела его вспышка.

Нет уж, поужасаться тому, как красиво он похерил собственные планы, можно будет и потом, когда все представители Цишань Вэнь покинут этот клятый павильон целыми и невредимыми. Особенно дети, которые не были в курсе происходящего и сейчас выглядели едва ли не хуже, чем насмерть перепуганные заклинатели из мелких школ и кланов. Обрадованным внезапным «воскрешением» Вэнь Жоханя не казался никто, Вэнь Лухуа и вовсе посмотрела на Лису почти затравленно, чего за ней не водилось никогда, и только А-Ян пока ещё пребывал в счастливом неведении. Впрочем, судя по тому, как исказилось его лицо, Сюэ Ян всеми силами пытался очнуться и побороть заклинание, которым вырубил его Чжулю, и страшно было представить, что начнётся, когда ему это всё же удастся.

Вэнь Лису тихо выдохнул, заставив себя переключить внимание на своих коллег, которые внимательно наблюдали за ним в ожидании хоть каких-то пояснений. И, подбадриваемый уверенным взглядом Лю-эра, он всё же отпустил рукоять меча и выпрямился под взорами сотен заклинателей.

— Вам, глава Цзинь, лучше всего должно быть известно, как такое возможно, — ответил он как можно хладнокровнее. — В конце концов, именно в ваших руках находился Вэнь Жохань с самого момента своей так называемой «гибели».

Притихшая толпа вновь загудела, но, помня о предупреждении Цзян Фэнмяня, уже потише, и никто не спешил врываться со своими выкриками и неуместными восклицаниями. Цзинь Гуаншань нахмурился и принялся обмахиваться веером интенсивнее, однако он выглядел вовсе не как человек, который срочно пытается найти оправдания или соскользнуть с темы. Он как будто был обеспокоен услышанным — и эта реакция сбивала с толку.

— Что именно заставило вас в это поверить, глава Вэнь? — он даже сел ровнее и расправил плечи, буквально на глазах возвращая себе прежнее самообладание.

— Слова моего отца, разумеется, — нахмурился Лису, не понимая, в какое русло начал поворачивать разговор.

Разве глава Цзинь не должен всеми силами отрицать обвинения? Хотя бы немного нервничать? Тот испуг, что он выдал до этого, и то выглядел более адекватным ответом, чем… Попытка разобраться в происходящем?

Это было странно. Настолько странно, что Вэнь Лису совсем растерялся, не зная, как ему следовало себя вести.

— Вэнь Жохань в плену у главы Ланьлин Цзинь… — внезапно пробормотал Лань Цижэнь и покачал головой, словно не мог поверить в то, что на самом деле произносил подобный бред вслух.

Лань Сичэнь осторожно покосился на своего дядю, но, не дождавшись продолжения фразы, вновь перевёл взгляд на Лису.

— При всём моём уважении к Владыке Бессмертных, мне сложно представить себе, как столь могущественного заклинателя можно было насильно удерживать в плену на протяжении многих лет, — хмуро произнёс глава Лань, нервно переплетя пальцы в замок. — Двенадцатый глава Цишань Вэнь был известен своей мощью и неукротимым нравом, при его способностях освобождение — вопрос считанных дней, а не пяти лет. Да и как он вообще мог оказаться в Башне Кои? Есть множество свидетелей тому, как Вэнь Жохань был погребён под обломками одного из павильонов Знойного дворца, но ни единого — тому, что у него вообще имелась возможность выбраться. Кроме того, с тем количеством заклинателей, которые находились в пределах Безночного Города в тот день, невозможно было переместить кого-либо так, чтобы это оказалось никем не замеченным.

Вэнь Лису растерянно моргнул. Меньше всего он ожидал, что сомнения первыми выскажет Гусу Лань, хотя, если подумать, это было в какой-то мере логично. Однако он думал, что ему придётся противостоять только Цзинь Гуаншаню, а остальные просто останутся в стороне и не будут подвергать сомнениям его слова. Но вышло почему-то совсем не так.

Хотя почему же почему-то? Со стороны его обвинения и впрямь были похожи на бред сумасшедшего, ничего удивительного, что кто-то даже заподозрил, будто его разум сожрала тёмная энергия. Чёрт возьми, вот сколько раз он уже ошибался из-за собственной несдержанности, неужели жизнь его совсем ничему не научила?

Впрочем, посыпать голову пеплом всегда успеется. Сейчас требовалось хотя бы немного расхлебать заваренную кашу, если уж всё покатилось в бездну.

— Я…

Однако Лису даже слова не успел вставить, как его тут же прервали.

— Мои люди отступали сначала в сторону Ланьлина, чтобы не попасть в лаву, — Не Минцзюэ косо усмехнулся и скрестил руки на груди, смерив Вэнь Лису презрительным прищуром. — Никто бы не смог проскользнуть незамеченным, особенно с дополнительным грузом.

— Брат… — сокрушённо вздохнул Не Хуайсан.

— Молчать. Эта история такой очевидный бред, а ты почему-то ему веришь.

«Очевидный бред — это то, что тут происходит в целом!» — мог бы заявить Лису, но, увы, глава Не был прав. Никто, даже он сам, понятия не имел, как именно Вэнь Жохань оказался в Башне Кои, и это было то самое белое пятно, которое могло уничтожить любые попытки обвинить Цзинь Гуаншаня. Однако Лису не ожидал, что в эту слабость ткнут с самого начала, и теперь он не знал, что ему нужно было ответить, чтобы не похоронить себя окончательно.

— Мне неоткуда знать, как именно мой отец попал сюда, — с досадой признал он. — Однако факт остаётся фактом: глава Ланьлин Цзинь удерживал его многие годы, а что касается того, как именно ему это удалось…

Ему следовало сказать о золотом ядре, тогда бы все вопросы сразу отпали. Ему следовало — и всё же Лису почему-то не мог. Всё равно весь мир рано или поздно узнает о том, что Вэнь Жохань лишился своих заклинательских способностей, но почему-то объявлять об этом сейчас ему казалось чудовищной ошибкой. Поэтому он выбрал более расплывчатый ответ.

— Стоит ли мне углубляться в способы удержания человека в таком состоянии, чтобы он не смог сопротивляться? Я уверен, вы все прекрасно представляете, как этого можно добиться. Вопрос только в том, почему так упорно отрицаете, что глава Цзинь на это способен.

Шепотки послышались вновь, и на этот раз Лису поймал на себе несколько неуверенных взглядов, а не только злобу, отрицание и откровенную насмешку. Видимо, его слова всё же заставили кого-то задуматься, и это уже было хорошо.

Было, правда, ровно до того момента, как Цзинь Гуаншань решил открыть рот.

— Это серьёзные обвинения, глава Вэнь, и всё же они — просто слова, — произнёс он, обмахнувшись веером с обманчивой ленцой. — Вы делаете громкие заявления, но они не подкреплены ничем, кроме ваших собственных свидетельств. Если двенадцатый глава Вэнь жив, то где же он сейчас? И если вы основываетесь только на его словах, откуда вы можете знать, что они правдивы?

Лису буквально оцепенел под пристальным взглядом главы Цзинь, но быстро заставил себя встряхнуться. Этот человек умел задавать неудобные вопросы, ну и к чёрту его со всеми замыслами.

— Мой отец сейчас находится в Знойном дворце, — ответил Вэнь Лису, не разрывая зрительного контакта с Цзинь Гуаншанем. — И что касается доказательств — вы тоже можете утверждать о своей невиновности лишь на словах, так что здесь мы в одинаковых условиях.

— Каждый может осудить верховного судью, глава Вэнь, но не у каждого найдутся на то основания, — снисходительно заметил глава Ланьлин Цзинь и спрятал усмешку за веером. — Доказать свою невиновность мне будет легче, чем вам найти убедительные аргументы в пользу моей вины. К тому же, подумайте вот о чём. Не стали ли вы сами жертвой чужих интриг? Вы ещё слишком юны и неопытны, глава Вэнь, и не каждый член вашего клана доволен вашим положением — не боитесь, что сами подводите себя и своих сторонников под меч?

Что. У Лису, должно быть, сделалось совсем глупое выражение лица, но он ничего не мог с собой поделать: уж такого варианта развития событий он точно предусмотреть не мог. Цзинь Гуаншань предполагает что? Что Вэнь Жоханя подбросил под его порог кто-то из своих, чтобы устроить переворот? Это даже звучало как отменный бред, не говоря уже о том, как такое накладывалось на реальность, где представителей главной ветви Вэнь возводили чуть ли не в божественный ранг. И если его не устранили ещё на первых порах, зачем кому-то мутить воду сейчас, когда ситуация в клане более-менее стабилизировалась?

Возможно, в оригинальном сюжете авторитет главной семьи рухнул из-за того, что творилось внутри Цишань Вэнь с убийством дезертиров и прочими мерзостями полномасштабной войны. Но здесь — здесь всё было иначе, и Лису даже не знал, как ему реагировать на предположения главы Цзинь. Рассмеяться в лицо? Тогда его точно запишут в сумасшедшие.

Дилемму, впрочем, решили за него: громкий голос главы Мин заставил многих чуть ли не подпрыгнуть на месте от неожиданности.

— Что за бред ты несёшь? Наш глава был признан всем кланом, и никто не смеет сомневаться в его праве занимать своё место! — Мин Юйлун чуть ли не зарычал, и только Лю-эр, предупреждающе положивший руку на его плечо, помешал ему обнажить меч. Но лицо у Вэнь Чжулю при этом было такое, что ближайшие к нему заклинатели осторожно отодвинулись на пару шагов, образовав вокруг заклинателей Цишань Вэнь мёртвую зону.

Цзинь Гуаншань гневно сузил глаза, зацепившись за вопиющее отсутствие уважения, но мгновение спустя приторно улыбнулся, скрыв часть лица за веером.

— У вас есть серьёзная поддержка, глава Вэнь, однако же это не меняет положения дел. В таком большом клане, который вобрал в себя множество школ, часть которых была присоединена… Скажем так, не самыми лучшими методами, просто не могут быть довольны все. И эта история с внезапным возвращением двенадцатого главы Цишань Вэнь как раз в то время, как должен истечь срок мирного договора с отсоединившимися кланами, выглядит довольно подозрительно с моей точки зрения как Верховного Заклинателя. Или я не прав в своих предположениях?

Он обернулся к представителям Гусу Лань и мрачному Цзян Чэну, который так и остался на своём месте, крепко сжимая в руках треснувшую чашку, из которой вытекло всё вино. Лань Сичэнь медленно кивнул, в то время как Лань Цижэнь так и остался сидеть нефритовым изваянием, как будто совсем отключившись от реальности.

— Что можно утверждать наверняка, так это необходимость независимого расследования, — сказал вдруг Цзян Фэнмянь, выступив вперёд. Все взгляды тут же сосредоточились на нём. — Ситуация слишком серьёзная, чтобы пустить её на самотёк, а вопросов куда больше, чем имеющихся ответов и фактов. Вы согласны, Владыка Бессмертных?

Почему глава Цзян обратился именно к Цзинь Гуаншаню, а не ко всем заклинателям в целом, было более чем понятно: именно Верховный Заклинатель выступал в качестве главного судьи во всех вопросах, выходящих за пределы одного клана. И сейчас он имел полное право отказаться от суда, заявив, что против него нет никаких свидетельств. Если бы Лису не сорвался, если бы всё же нашёл хоть какие-то доказательства здесь, в Башне Золотого Карпа, если бы…

Слишком много «если бы», которые точно никому и ничему уже не помогут. Лису на мгновение прикрыл глаза, уже зная, что последует за отказом главы Цзинь организовывать полноценное расследование. Вэнь Лису объявит войну. У него просто не будет другого выхода, да и ему уже не хотелось искать обходные пути. Цишань Вэнь понесёт потери, безусловно, но и мир заклинателей тоже — и на сей раз их не спасёт Старейшина Илина с армией мертвецов. Они будут разбиты. Уничтожены.

Лису тошнило об одной только мысли об этом, но отступить он уже не мог. Уйдёт ни с чем сейчас — его загрызут в самом Цишане, и всё равно всё закончится войной.

В конце концов, видимо, ведущую линию оригинального сюжета не так уж просто проигнорировать.

И всё же почему-то Цзинь Гуаншань не спешил отказывать — хотя по его лицу было видно, как сильно ему этого хотелось. Он переводил взгляд из стороны в сторону, сжимая свой веер всё крепче и крепче, но всё ещё не произносил ни слова, как будто не мог себя заставить. Но почему? Он же имел полное право отмахнуться от слов Лису, и все бы это проглотили, кроме Цишань Вэнь.

Неужели он тоже боялся войны? Но если так, тогда какого чёрта вообще устроил этот цирк? Почему вообще взял Вэнь Жоханя в плен? Ради чего так сильно рисковал? Для чего вообще вёл свои игры, если опасался, что ему за это может прилететь?

Хотя, может быть, он и не предполагал, что эти игры будут иметь такие последствия для него. Возможно, его настолько сильно ослепила собственная власть, что он забыл об осторожности. Настолько сильно упивался беспомощностью того, кого всегда боялся до трясучки, что это заглушило голос разума — и тут внезапно оказалось, что его власть не абсолютна.

Мерзость. Какая же всё-таки мерзость…

— Вы абсолютно правы, глава Цзян, — сладко улыбнулся Цзинь Гуаншань, всё-таки придя к какому-то решению. — Эту ситуацию нельзя пускать на самотёк, особенно учитывая то, что мы даже не можем быть уверены до конца, что двенадцатый глава Вэнь и в самом деле жив, ведь мы знаем об этом только со слов представителей Цишань Вэнь. Независимое расследование просто необходимо, и после Совета Кланов…

— Нет, — неожиданно даже для себя выпалил Лису. — Никакого «после». Если расследование и планируется, то пусть его проведут прямо сейчас.

Он не мог позволить Цзинь Гуаншаню потянуть время и дать ему возможность стереть все возможные следы, если они и оставались. Даже если это лишало подготовки его самого, не позволить главе Цзинь повернуть ситуацию в свою пользу окончательно было намного важнее.

— Но другие вопросы, требующие рассмотрения… — попытался было воспротивиться этой идее Верховный Заклинатель.

— Я соглашусь с главой Вэнь, — произнёс Цзян Фэнмянь, прервав Цзинь Гуаншаня с лёгким поклоном. — Дело о возвращении Вэнь Жоханя кажется мне куда более приоритетным, чем те вопросы, которые я собирался поднимать от лица Юньмэн Цзян. Каково мнение других глав?

— Гусу Лань выражает свою поддержку главе Цзян и главе Вэнь в этом вопросе, — тут же отозвался Лань Сичэнь. — Расследование имеет смысл провести в кратчайшие сроки, чтобы избежать возможных недоразумений.

— Цинхэ Не тоже за, — бросил Не Минцзюэ, скривившись и рассеянным жестом огладив рукоять своей сабли. — Чем быстрее с этим разберёмся, тем лучше.

Главу Ланьлин Цзинь практически перекосило, и Лису ощутил лёгкий укол удовлетворения. По крайней мере, хоть в чём-то он смог одержать верх; победу, впрочем, праздновать было рано. Главы мелких школ переглядывались с ощутимым недовольством и напряжением, но постепенно и они соглашались с тем, чтобы провести расследование сейчас, а не когда-нибудь никогда. Даже глава Яо согласился, хотя и выглядел при этом так, будто его заставляли есть лимон: должно быть, он собирался отвоёвывать собственные интересы на этом совете, но нашлось нечто важнее очередных споров о землях и добыче.

Ладно. Ладно. У Лису ещё оставался шанс выйти из этой ситуации без потерь и заставить Цзинь Гуаншаня заплатить по счетам. Всего-то нужно было предоставить доказательства и убедить людей в правдивости истории, рассказанной Вэнь Жоханем, и у него найдётся время для вдумчивого составления речи. На сей раз он не поленится и составит конспект, чтобы не упустить ничего важного, и точно выпьет чего-нибудь успокаивающего перед судом, чтобы не повестись на чужие манипуляции снова.

Всё ещё может быть хорошо. Он ещё может справиться и обойтись без крайностей. И это не могло не вселять надежду на хороший исход.

— Что ж, так тому и быть, — глава Цзинь с оглушительным щелчком сложил свой веер и прикрыл глаза, сокрушённо покачав головой. — Недели должно быть достаточно для сбора всех доказательств, поэтому суд будет проведён накануне завершающего дня совета. Таким образом, состязания будут отменены.

— Но ведь это необязательно, — вдруг вмешался Не Хуайсан и тут же съёжился под внимательными взглядами всех собравшихся. — Н-ну, то есть отмена соревнований. Ведь не все будут участвовать в расследовании? Было бы слишком жестоко лишить учеников возможности п-показать себя… Я так думаю.

Под конец своей речи наследник Не окончательно скис и аккуратно переместился так, чтобы почти полностью скрыться за старшим братом. Не Минцзюэ только фыркнул, наблюдая за его поползновениями, но не стал двигаться с места.

— Действительно. Зачем лишать молодняк такого развлечения? — он хмыкнул, щёлкнув пальцем по обуглившейся кисточке запечатывающего талисмана. — Пусть всё идёт своим чередом, а расследование проведут параллельно.

— Боюсь, моих сил будет недостаточно, чтобы уделить достаточно внимания и проведению совета, и расследованию, — покачал головой Цзинь Гуаншань, в явно притворном расстройстве поджав губы.

Он что, пытался таким образом надавить на жалость или передвинуть сроки разбирательства? Эта попытка выглядела настолько жалкой, что сразу становилось понятно: глава Цзинь не ожидал такого поворота событий, а потому не был к нему достаточно подготовлен. Ну, хоть где-то они оказались на равных.

— Мне казалось, независимое расследование подразумевает, что вы не будете принимать в нём участие, — громко сказал Лису.

— Действительно, — мягко улыбнулся Цзян Фэнмянь. — Члены кланов Ланьлин Цзинь и Цишань Вэнь являются заинтересованными сторонами, а потому не могут принимать участие в сборе доказательств.

На мгновение в выражении лица Цзинь Гуаншаня промелькнуло нечто схожее с жаждой убийства, но исчезло настолько быстро, что заметил эти метаморфозы только Лису, внимательно отслеживающий каждую его реакцию. Цзинь Гуаншаня поймали в ловушку — и он не мог из неё выбраться, не подставившись. Если он настоит на своём участии, это будет выглядеть подозрительно.

Хотя он всё ещё мог отказаться от расследования в целом, пускай и негласно признается в том, что как минимум часть обвинений Вэнь Лису правдива. Это не лишит его должности прямо здесь и сейчас — но в перспективе обернётся катастрофой, которую глава Ланьлин Цзинь, каким бы мерзким человеком он ни являлся, пытался не допустить. Он всеми силами старался ухватиться за выигрышную стратегию, и эти попытки были заметны даже Лису, что лучше всяких слов демонстрировало, насколько Цзинь Гуаншань оказался выбит из колеи.

Сомнения его, однако, длились считанные секунды, и глава Цзинь пришёл в себя разочаровывающее быстро.

— Разумеется, глава Цзян. Однако кому вы предлагаете вести расследование и выносить приговор, если я отстраняюсь от участия в процессе? В конце концов, я Верховный Заклинатель, и такие вопросы не могут решаться без меня.

Цзян Фэнмянь слегка склонил голову набок, подбирая слова, но тут вдруг ожил Лань Цижэнь. Он всё ещё выглядел так, словно его огрели чем-то тяжёлым по голове, и был подозрительно бледен, но его осанка оставалась по-прежнему безупречной, когда он поднимался со своего места под сотнями взглядов.

— Если позволите, расследование на себя возьмёт Гусу Лань, — чуть хрипловато произнёс он, уважительно поклонившись оцепеневшему Цзинь Гуаншаню. — Смею надеяться, в благонадёжности представителей моего клана у уважаемого Владыки Бессмертных не возникает сомнений. К тому же, Гусу Лань всегда придерживался нейтральной позиции в отношении всех кланов, а потому у нас нет заинтересованности в искажении фактов в пользу одной из сторон.

Глава Ланьлин Цзинь чуть ли не заскрипел зубами, а его улыбка, обращённая к Лань Цижэню, больше походила на ядовитый оскал, чем на привычную приторную маску. На эти перемены, однако, мало кто обратил внимание, только Цзян Фэнмянь задумчиво сузил глаза, но тут же вернул своему лицу нейтральное выражение.

— Что вы, уважаемый учитель Лань, — голос у Цзинь Гуаншаня сделался совсем медовым. — Я благодарен за предоставленную вами помощь и могу быть уверен, что факты не будут искажены. Но что касается приговора?

— Устроим голосование, — предложил Лису и приподнял подбородок, заметив, что всеобщее внимание переключилось на него. — Главы всех кланов будут свидетелями на суде, и когда будут выслушаны обе стороны, устроим голосование. В чью пользу выскажется больше людей, тот приговор и будет вынесен.

Разумеется, он сильно рисковал, предлагая именно такой вариант: у главы Цзинь было куда больше поддержки среди других заклинателей, чем у него. Однако это был единственный путь, который не вызовет лишнего сопротивления и ненужных вопросов. И он казался достаточно безопасным, чтобы Цзинь Гуаншань при всей его взыгравшей паранойе на него согласился.

Торжествующий блеск в глазах Верховного Заклинателя едва не заставил Лису поморщиться, но он сдержался. Как и ожидалось, эту идею главный судья этого цирка воспринял с большим энтузиазмом.

— Да, думаю, так будет справедливо. Все ли согласны с предложением главы Вэнь?

Заклинатели неуверенно переглянулись, ожидаемо ощущая некий подвох в том, что Лису сам подставлял себя под нож общественного мнения. С их стороны этот шаг выглядел то ли глупым, то ли подозрительным, так что ничего удивительного, что никто не спешил радостно соглашаться. Однако выхода не было всё равно, и все это прекрасно понимали.

Но всех принятых мер было всё ещё слишком мало. Цзинь Гуаншань отстранён от расследования и вынесения приговора, но у него всё ещё имелась возможность замести следы. Лису, в свою очередь, уже потерял свой шанс откопать чуть больше полезной информации, и ему как-то следовало разыграть имеющиеся у него карты. Но как? Фотографии в этом мире делать ещё не научились, чтобы можно было заснять все доказательства, и в итоге всё сводилось к противостоянию слова против слова.

Как же он иногда нуждался в современных технологиях, это просто невыносимо.

— Владыка Бессмертных, позвольте мне внести ещё одно предложение, — произнёс Цзян Фэнмянь, когда все присутствующие уже выразили своё согласие и явно готовились как можно скорее разбрестись по своим комнатам, чтобы переварить пережитое.

Цзинь Гуаншань покосился на него с толикой опаски, но всё же кивнул, чуть нервно обмахнувшись веером.

— Чтобы исключить возможность искажения или сокрытия фактов, предлагаю вызвать сюда главного свидетеля — Вэнь Жоханя, а также изолировать главу Цишань Вэнь и Владыку Бессмертных на время проведения расследования, — в его голосе вновь появились жёсткие интонации, и даже выражение лица утратило привычную мягкость. — Полагаю, так мы сможем добиться наибольшей правдивости.

Вызвать сюда… Вэнь Жоханя? Нет. Что угодно, но только не это. Не сейчас. Да, он был практически исцелён, но его состояние — его слабость бросалась в глаза, и следы всё ещё остались, и слишком короткие волосы, и седина, и…

— Предложение главы Цзян разумно, — кивнул Лань Цижэнь.

— Как глава Гусу Лань, я поддерживаю это предложение, — согласился с ним Лань Сичэнь.

Лису панически огляделся — и буквально напоролся на твёрдый взгляд Вэнь Чжулю. Но почему он выглядел таким спокойным? Разве он не должен был переживать больше самого Лису? Ведь Вэнь Жохань… Вэнь Жохань совсем не готов был предстать перед всем миром в том состоянии, в котором он пребывал сейчас. Он не желал показываться даже собственным людям, даже своей же личной гвардии, друзьям, которые были к нему наиболее близки.

Но был ли у него выбор? Если Лису начнёт отказываться сейчас, то под подозрение попадёт уже он. И он даже не мог наложить целительский запрет на перемещение Вэнь Жоханя, ведь его физическое состояние было достаточно устойчивым.

Лису должен был разобраться в этом самостоятельно — разве не это подразумевали слова бывшего главы Цишань Вэнь, когда он отпускал его на Совет Кланов? И он не справился. Однако не будет ли альтернатива хуже?

— Глава Вэнь, что с вами? — приторный голос Цзинь Гуаншаня заставил его оторваться от Чжулю и вновь вернуться в реальность. Улыбка этого лисьего выродка была не менее раздражающей, чем интонация, с которой он к нему обратился.

Лису постарался улыбнуться ему примерно в той же манере — и, судя по тому, как дёрнулся уголок губ главы Цзинь, нужного эффекта добиться всё-таки получилось.

— Всё более чем в порядке, Владыка Бессмертных, — ответил он как можно вежливее. — Позвольте только включить в делегацию, которая будет сопровождать моего отца, несколько целителей. Из числа моих учеников или заклинателей другого клана, значения не имеет, только пусть они будут более-менее грамотными.

Лань Цижэнь хоть и весьма раздражённо на него покосился, но всё-таки кивнул, согласившись с требованиями. Цзинь Гуаншань сузил глаза и резко взмахнул веером, но не стал чинить препятствий — по крайней мере, пока. Неизвестно, что он может предпринять на своей территории, но его уже и без того ограничили настолько, насколько это вообще возможно.

Те же ограничения, правда, коснулись и самого Лису. Полная изоляция означала, что он не мог даже обменяться посланиями со своими подчинёнными — а это значило, что делегацию из Гусу будет ждать довольно весёлый приём в Безночном Городе, готовым к полноценной осаде. Что ж, остаётся надеяться, что пугливых оленят в самое сердце рассадника тёмных заклинателей и отступников не отправят, и ничья психика не пострадает. А что касается его самого…

Лису вновь посмотрел на Чжулю. Лю-эр так и не свёл с него взгляда — и в нём не было ни следа обвинения. Наоборот, Чжулю смотрел на него так, словно был уверен в том, что у Лису всё получится, и он выйдет победителем. А если даже нет, то его будут поддерживать до конца в любом случае.

И разве можно бояться и предаваться унынию при такой-то силе за его плечами? Тем более, так смотрел на него не только Чжулю. Мин Юйлун, заклинатели Цишань Вэнь, даже дети, уже успевшие немного прийти в себя, — они все находились на его стороне и готовы были защищать его до самого конца. Его смелые, верные, сильные люди.

Лису не имел права обмануть их доверие и преданность. И потому он выпрямился, готовый с достоинством перенести всё, что ему предстояло. Ему нечего скрывать, правда на его стороне — а с остальным можно как-нибудь побороться.

Сдаваться ещё слишком рано. Цзинь Гуаншань обязательно понесёт наказание — и Лису сполна насладится его падением в самую грязь, где ему и место. Осталось только подготовиться к суду, и всё закончится.

Всё наконец-то закончится.