Что есть любовь? Это абсолютная привязанность и принятие всего тебя. Это поцелуи в обнимку. Чай на столе поздним вечером. Это поддержка в начинаниях, верность слову и доверие действиям.
Это умиротворение и мир, построенный на честности и доверии.
Но для Ямады Хизаши всё было иначе.
Для него любовь имеет вид взбалмошного брюнета, с ярко жёлтыми глазами, жгучей любовью к кошкам и поистине бараньим упрямством. Его любовь имеет звание про-героя Стерка, Айзава Шота на бумагах, и ласковое Шота специально для него. И любовь его поистине безумна. Она больна и токсична. Потому что его любовь желает только поглощать и привязать к себе канатами, цепями, сломав ноги, чтобы не сумел сбежать. Не сумел бы покинуть.
Но.
Есть аксиомы: жуки на самом деле монстры, планета имеет шарообразную форму, а Ямада Хизаши любит Айзаву Шоту всем своим естеством. И не осмелиться причинить ему непоправимый вред.
Пуская его любовь извращена и далеко не так чиста, как поются в добрых сказках, или воспевает Селин Дион в своих песнях, она есть смысл его жизни. Шота — смысл его жизни.
И те, кто становились свидетелями его любви, говорили, что она отвратительна. И совсем не является любовью. Его в любом случае мало волнует, что думает третья сторона. Ему не мешает это любить, посвящать серенады, а особо надоедливых букашек отправлять на дно в коробках.
Всей своей прогнившей душой он возвёл свою любовь на пьедестал, построил хайдэн и возносил ему молитву. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно благодарит личное божество за снисхождение к нему и дозволение прикоснуться и почувствовать.
Хищные глаза не открывались от любимого лица во время секса. Глаза попеременно то сжимаются, то начинают сиять причудой — контроль во время удовольствия такая поистине не нужная вещь. И Сущий Мик единственный свидетель заходящего в экстазе обычно стойкого и скупого на эмоции Стерки. Его личный сорт героина. Его самое драгоценное сокровище.
Влажные поцелуи, багровые засосы, грязные слова, касания до синяков. Он без ума от Айзавы Шоты. И в безумие свое утягивает партнера.
Он любит, испытывает и манипулирует его так, как не смел надеяться когда- либо кого-либо любить. Смел когда-либо надеятся чувствовать. Весь его героизм, всю его отвагу, его верность себе и своим близким. Он любит, превозносит, огораживает и забирает всё только себе.
Он любит... Его дерзкий и острый взгляд, который лишь со временем стал мягче при взгляде на него «на тебя, Хизаши», взгляд. Его голос, имеющий уязвимость принятия и доверия в беседах. Его отношение, его любовь — всё начиналось как безобидное задание от Семьи с возможной угрозой из-за опасной причуды. «Ты знал Шота? Твою причуду считали злодейской даже для злодеев!». Со временем, с общением, со знакомством... Шота стал светом, которое вытянуло его в жизнь и придало ей краски. И Голос набирает силы, а крик увеличивает диапазон. С каждым днем его желание держать этого человека при себе растёт и принимает страшные формы. Его драгоценный Шота должен смотреть только на него. Быть только с ним.
Изначально фальшивая поддержка новичка, трансформировалось в искренне сопереживание и беспокойство. Паранойю.
И подобно громогласному доминант септаккорду изменит весь лейтмотив его пьесы с названием My life.
«Задание» продолжилось, хотя конечная цель изменилась, тот кто должен был стать первым трупом, первой целью, стал тем, ради кого и было совершенно самое жёсткое и беспринципное убийство, переменившие поле игры внутри Семьи.
В тот же день его не терзали ни сожаление, ни сомнения. Единственное, что волновало — это что принести на ланч Шоте. В последние разы он был в восторге от кошачьих лапок с Вишневой начинкой, цветом которой, точно отметил Ширакумо, «напоминает твои глаза, Заши!». Поистине очарование достойное, воспевания бардами. Почему до сих пор до этого никто не додумался?
Расплющенное звуковой волной тело уже бывшего главы своего драгоценного мафиозного семейства он, после свершения акта правосудия и защиты, не удостоил вниманием. Как и прибежавших на разборки подчинённых. Все было под его контролем.
Теперь он был тем, кто задает тон музыке.
«Его милый, дорогой Шота не будет убит» — мысль-мантра вертелась в голове двадцатилетнего парня, и с этой же мыслью он перерезал глотку прибежавшей охране. Абсолютная бездарность. Было слишком легко.
Пока легко.
Покидал он комнату под ошарашенными взглядами кузенов. Воистину такая мелочь при сравнении с будущими истязаниями.
На семейном заседании после его выходки настроение было смешанным. Его семья была одновременно удовлетворена его жестокостью и силой, но вместе с тем были все и настороженны. Напуганы. Его не могли выбрать следующим главой, а назначение любого другого могло привести к таким же последствиям. Следующим главой стала его мать. Больше глупых, наподобие того приказа убийства Шоты, заданий ему не давали.
Поэтому он продолжал свою миссию по внедрению в систему героев, вместе с Ширакумо и Шото. Внося сомнения о работе системы Героев в голову последнего. И усиливая контроль над первым.
Сомнения были не только у Айзавы.
Убийства своего друга в его планы не входило.
И он был счастлив. Его дорогие товарищи, которые стали ему настоящей семьей, которой он не боялся повернуться спиной, его принимали и оберегали. Поддерживали, когда рассказал о «небольшом, но очень неприятном конфликте» в семье. Ширакумо поймал тёмный взгляд Ямады и едва уловимо кивнул. Он знал, что под собой этот конфликт имел в подполье. Айзава в это же время очаровательно предложил свою квартиру, как убежище.
Восхитительно.
Конечно он согласился.
Само собой будущие мужья уже должны пробовать жить вместе.
Всё шло хорошо. Отличное дружное трио, и прекрасный любовный дуэт. Воистину, не думал о более прекрасном исходе. В тот момент это казалось благом, достойный для возможной перемены его деятельности. В тот момент он думал, может быть героем это неплохой вариант. Хах, он да герой. Иронично
Не будь смешным, Хизаши. Ты-Ямада.Ты убийца. Ты-злодей, не испытывающий сочувствия к людям. Твои руки по локоть, даже не так, по самую макушку в крови.И этой кровью ты замарал Шоту.
Пускай и были неурядицы, из-за которых он мог бы совершить грубые ошибки. Случай, который чуть не положил конец существованию мира Ямады: возможные чувства Айзавы к Оборо. И пока его система рушилась, а на задворках сознания формировался план устранения цели (он волен любить кого хочет, Хизаши. Ты не посмеешь причинить ему боль.), последующее любовное признание ему остановило и вознесло его до небес.
Айзава любит его? Взгляд на парня, который пусть и твёрдо признался, тем не менее все ещё был смущён и очаровательно отводил взгляд.
Это привело Ямаду в такой восторг, и даже страх отказа, наличие которого в тот момент юный про-герой не был в курсе, исчез. Испарился, не оставляя следов.
В тот момент, даже ему самому показалось, что на миг он стал немного
нормальным?
Вопрос, после длительного молчания блондина, не был озвучен Айзавой, так как громкий крик радости восторга и эйфории оглушил того секундой раньше.
Все шло как никогда хорошо.
И сладкий сон должен был разбиться о кошмар реальности.
***
Воспоминания о минувших днях приятным чувством осели в животе. Уже будучи общеизвестным злодеем Хизаши перевёл взгляд на своего дорогого слушателя, который успел прикорнуть. В последнее время они были сильно заняты, часть переутомления настигло его здесь в ожидании выхода во время операции по устранению.
Рука мягко перебирала волосы спящего мужчины, попутно поправляя повязку на глазах. Пальцы, в секундной слабости чуть дрогнули. Обручальное кольцо слабо поблёскивало на свету.
Все могло быть иначе. Там, где мы оба про-героя. Где оба свободны и в браке. И единственное беспокойство лишь недосып и налоги.
Немного жалостливо вздохнув, Хизаши поднялся. Уже пора.
Прозвучал звон спавших с дивана цепей. Слабости и сомнения более не простительны. Не в их положении.
Тем более не в его.
Взгляд не отрывается от лица любимой сони.
Айзава, его дорогой супруг, единственный свет в его жизни, увы не мог более освещать темные закоулки будучи про-героем.
Теперь то, что было грозой для всякого злодея нарушившего покой, стало полностью подконтрольно текущему главе Семьи Ямада. Причуда Стерки надежна была спрятана под замком усадьбы на территории Певчих Монстров, а использование столько грозного оружия стало личной привилегией Босса, Сущего Мика.
Для самого Хизаши стало настоящей трагедией, когда в ходе того «конфликта» самые любимые глаза самого драгоценного человека не могли взирать на мир, и конкретно на Хизаши, по желанию обладать стирающей причуды. Развитая сила причуды стала ценой их относительно спокойной жизни. Из-за чего вне территории их дома Шота был ограничен.
Хотя некое ограничение существовало и по иным причинам. Новые глазки истощали Шоту сильнее, а сухость стала причиной отдельного отсека с глазными каплями и учреждении секретного мед.сектора внутри семьи для лечения.
И что это было за упущение и пытка, ведь он так любит его глаза, и его рот, и его руки. И все остальное он тоже очень любит. Особенно, когда он с ним, без разницы в какой позиции: принимает ли его в себя или сам вколачивается в пленённое удовольствием тело.
Мягкое прикосновение к щеке, как уведомление— пусть и можно было позвать, в этом нет удовольствия. Только поглаживание, соприкосновение, контакт — все это роскошь, доступом которого только он владеет...
Гореть ему в Геенне огненной, или влачить вечное томление в Асфоделевых лугах. Но ничего его не страшит, когда есть рядом он. И возможность заключить возлюбленную душу в объятья.
Ведь было время, когда данным даром он был лишён. Время, когда Шота вздрагивал от малейшего касания, от малейшего приближения. Когда сомнения и предательство, стало тенью в глазах Шоты при взгляде на него. Самый тёмный период жизни Ямады. Самый тяжелый.
***
— Нет, нет, это не правда. Скажи мне, что это неправда, Хизаши. — всхлип и вдох, глаза сияют красным стирая, пресекая возможность использовать Голос. Это первый раз, когда взор Стерки обращён на него таким образом.
Молчание, как согласие и признание истины. Ответ не был нужен. Для них обоих все предельно ясно. Ямада напряжен, его взгляд не отрывается от лица Шоты. Ему больно. Ему так больно, Хизаши почему ты стоишь столбом?
— Всё, что было... Это всё ложь? — голос странно скачет, несмотря на твердость, глазные сосуды напряжены, странный блеск, слезы в глазах про-героя пытают Хизаши до дрожи и собственного убийства. Он тоже на грани. Всё не так. Его признание не должно было быть таким. Всё пошло не по плану.
— Шота, позволь мне все объяснить. — молящий голос, протянутая в надежде рука. — я...
Голос предательски дрожит. Он спотыкается. Не знает, что сказать, хотя план был заготовлен. Но единственное, что просится на язык, лишь прощение. Напротив него дрожит Шота: дрожь то ли от страха, то ли от адреналина или из- за паники. Наблюдает, как тщетно герой пытается вернуть самообладание. Получается плохо.
Протягивает руку, раньше это было проявлением и предложением поддержки. Он отшатывается.
Он ломается.
И тот, кто ломает его.
Это Хизаши.
И ему это очень не нравится.
***
Айзава узнал о истинном положении Хизаши и стал угрозой в глазах семьи. А его устранение было недопустимым в глазах Хизаши. Ведь это его супруг, его половника. Его самый близкий человек.
Поэтому он спрятал его у себя и пошёл на поклон к Семье с завуалированной угрозой. Разрушенное гнездо и пара мертвых тел— стало хорошим шагом к компромиссу между ними. Следующей главой стала его старшая сестра, мать раньше времени сложила с себя полномочия. А Айзава прочно связал свою жизнь с ним.
А цепи стали физическим показателем. Как и первая повязка на глаза на Семейном представлении.
В тот день в полигоне Хизаши оставил глубокую воронку от своего крика. Их квартира была продана на следующей неделе, а новый дом был пронизан чувством отчаяния.
***
Он сидел в своей камере для наказания, намордник неприятно раздражал кожу.
«Мда уж, не ожидал, что окончательное осознание семейством его неуправляемости так их всколыхнут» — мысль, наполненная абсурдом, так как происходящий сейчас фарс был предсказуем: смерть пары тройки старейшин просто так с рук ему не пустят. В данный момент идут обсуждения с Главой, хотя до прихода главного героя события ни к чему не приведет. Мысли круговертью проносились в его голове. Его не волновало собственное положение... точнее не так, его оно не сильно волновало, если бы это напрямую не влияло бы на Шоту и его сохранность. Пусть и Ширакумо смог бы в случае чего уберечь его, гарантии никакой это не давало.
Пусть пока его действий хватало обеспечить щит для Айзавы и Оборо, у клана Ямады были люди и способы, чтобы испортить жизнь его возлюбленному, оставляя последнего в живых. Тем не менее, смерть дяди внесла свои коррективы, а Мать пойдет с ним на сделку, потому что знает на что он способен и какую пользу может принести.
К тому же, появление новой...точнее... появление старого игрока подпольного мира, Все-за-Одного с абсурдной идеей фикс, и его неожиданного наследника связывают руки остальных старших игроков, так как Хизаши уже зарекомендовал себя как талантливый передовой боец, который на данный момент пока незаменим.
Однако Айзава остаётся пунктиком из-за которого семья не может полностью ему довериться. Так как его верность лежит в ногах Стерки, где последний является подпольным героем. Уже достаточно весомым по своей силе и влиянии. Вот если бы лояльность упомянутого героя лежала немного в другой плоскости.
Из-за чего именно здесь и сейчас он находится. В кандалах, «без знания» того, что происходит. С осознанием того, что идут переговоры с самим Айзавой. Чтобы поставить жирную точку в главном вопросе: где лежит лояльность Айзавы Шоты, про-героя Стерки.
Верность долгу в прогнившей системе или верность партнёру, которым оказывается является наследником одной из трех ведущих подпольных организации.
И за вторым вариантом, следовал иной вопрос: готов ли Айзава следовать приказам Ямады Хизаши.
Мысль о последнем оставляло безумное волнение и предвкушение. И страх. Страх потери.Вырывающиеся в виде оскала, скрытым за намордником.
Нельзя сказать, что «итог» переговоров оставлял сомнения, однако всегда присутствовала случайная переменная другого результата, ведь... Это же Шота. Логичный в своих суждениях и очаровательно непредсказуемый в своих выводах.
Открытие его клетки и встреча с затравленным полным беспокойства взглядом с Шотой лишь развеяло последние сомнения и принесло с собой лавину любви и сумасшедшей эйфории. Победный, наполненный странной горечью и безумием смех сковывал грудь в тисках.
В этой партии, пойдя в ва-банк, Хизаши словил джекпот.
***
Айзава остался жив, и пусть теперь не так свободен как ранее, со временем Ямада снова может спокойно его отпускать. Он сможет разрушить эти проклятые звенья цепей и может снова...может снова без страха заглянуть в любимые глаза.
Он его любит. Он его так любит. До раскрасневшихся кулаков, до хрипоты в голосе. Так любит, что пожелай Шота раскрошить прогнившее общество Хизаши лично запел седьмым герцем. Последним реквием пройдётся по телам букашек, тянущих общество на дно. Он сделает для него всё. Ради его улыбки, ради его любви в глазах, ради его тихого смеха и слов.
Но пока единственный, кто что делает, так это Шота. Он закрывает свои глаза. Носит добровольно намордник, выставляя себя псом на привязи и под контролем. И скрывается в кровавых тенях ради их семьи.
И единственные вещи, которые просил Шота была лишь безопасность для детей, принятие пары бездомных кошек и возможность самостоятельно справится с Чисаки, во время облавы против «Восемь заветов Смерти». Право слово сущие мелочи, если сравнивать с чем. И Хизаши сходит с ума, целуя кончики пальцев своей личной главной и единственной музы, и спрашивает: что еще? Требуй всё!
Однако видит лишь смиренное умиротворенное выражение лица супруга. Шепотом озвучивает самые незатейливые просьбы и любовно гладит доверчиво подставленное горло.
Хизаши целует сомкнутые веки любимого и смаргивает собственные злые слезы.
Как он может любить такое чудовище как он? Не раз и не два задавался таким вопросом Ямада, цепочкой поцелуев проходя по кисти любимого. Хотя выбора по сути он не оставлял.
Но Шота искренне любит Хизаши, человека по макушку в крови, мужчину ради которого заключил сделку с дьяволом и сомкнул глаза, открывая на публике только по приказу.
Да и...тот кто не испытывает такие сильные чувства, не может все время после грязных заданий, с болью в мышцах и снова лопнутый сосудах в глазах прикрывать тыл. Не может лечить доверчиво подставленную шею после заварушки. Не позволяет, несмотря на скованность цепей с упоением поглаживать себя, целовать, клеймить на обозрение всем остальным. Айзава себя за это ненавидит, но может быть его любовь тоже немного ненормальна.
Хах... Его любовь больна и что-то с ней делать Айзава отказывается.
Но, честно, он ненавидит эту слабость, эту больную часть себя. И как бы это было нелогично он в плену своих чувств. Задыхаясь от нехватки свободы, просыпаясь от кошмаров по ночам и прижимаясь к любимому телу, он любит. Любит до тошноты и рвоты. До кровавых следов на запястьях от оков, до постоянного страха слепоты и невозможности не повиноваться, так как... Любит.
Поэтому и закрывает по приказу покорно глаза.
***
Прижатие щеки к протянутой ладони — как ответ. Шумно вздыхает, зевает и встаёт. Сладко подтягивается, как их любимцы, разминает мышцы и суставы, после поворачивает голову, подставляя затылок.
Хизаши распускает узел, и медленно, очень нехотя, протягивает подобие намордника. Показуха. Нужно поддерживать спектакль для зрителей. Руки
Стерки сейчас свободно сложенные у груди будут снова скованы.
Всё в Обладателе причуды Голоса противило происходящее, однако и возбуждение от власти над партнёром и его доверием горят напополам с ненавистью. Он не хочет ограничивать Айзаву. Он не хочет, чтобы Айзава страдал. Он не хочет, чтобы из всех людей именно Шота в цепях и именно Шота является злодеем, по его вине, по его слабости....
Он не хотел его во все это втягивать, но увы.:
Соблазн был слишком велик. А Хизаши не горел желанием бороться со столько желанным соблазном.
Шота, не открывая глаз, сам натягивает на себя намордник, сам закрепляет его и поворачивается лицом к лицу к партнёру. Руки в замок, шепот у уха, последние прикосновение и они выходят.
«Как бы хотел чтобы всё было иначе. чтобы они были героями. были свободны от этой грязи, крови на руках... чтобы он мог любить Айзаву, не причиняя ему боль. он так сожалеет... так сожалеет... так желает...»
Они идут, а трупами усеян весь холл. Типичный специфический для данной картины запах душит. Однако идущая к цели, пара давно привыкла. И если для Ямады это представление приносило чуть больше чем удовольствие, то для Айзавы это перешло к неизбежному злу. Кто бы знал, что не об этом бывший про-герой размышлял, когда представлял свое будущее. Думал о спасении от смерти. А в итоге становится если не причиной, то неизменным катализатором. И Мик знает об этом. Знает и-
— Шота, смотри — жесткий голос и указание в сторону полигона.
Стерка не смотрит. Хизаши ждет. Он его не торопит, но увидеть заставит. Минута, другая. Айзава устремляет взгляд. Сегодня семья Ямада накрыла одну из баз Комитета по общественной безопасности Японии. И это база оказалась фабрикой по созданию предприимчивых героев.
— Вот с чем мы боремся. С правительством, которое заковывает детей в клетки ради тренировки. С правительством, которые относиться к людям как к орудиям. И которое настолько перестало заботиться о подзащитных им жителям, что они уходят в подполье. Хизаши искушал. Искрился чувством негодования, и с голодным взглядом следил за мелькавшими на лице эмоциями Шоты.
— Пускай ты и будешь членом семьи злодеев, тем не менее ты останешься героем до мозга злодеев. Айзава не отрывал взгляда уснувших от сонного газа детей. Многие из них были такими маленькими.
— Их дела заберу к себе. И ты передаешь их под мое попечение. Поставил условие Айзава. Ямада улыбнулся дикой улыбкой ликования.
«... так желает не получать такой экстаз от текущей ситуации...»
Они идут к месту, где готовится главное блюдо сегодняшнего пиршества. Методичное уничтожение приспешников Шигараки и Лиги в очередной разувенчалась успехом. Лейтмотив их долгой миссии должно получить должное завершение.
Растягивая злобную усмешку, ведя за цепь, для всех известного цепного пса клана Певчих, он с партнёром переступают порог. Хизаши на приветственный поклон своих людей лишь взмахивает рукой. Маленькие прелести, маленькие детали, тешащие эго Мика. Его милые слушатели очаровательно послушные в последнее время. Обучение и репетиции не прошли для них даром.
Страх, ужас и поклонение в глазах подчинённых он игнорирует.
До сих пор глаза партнёра были сомкнуты. Они оба знают правила этой игры.
Пока нельзя
В комнату, в которой уже собрали всю верхушку вражеской группировки, они вступали уже как злодей Сущий Мик, второе лицо преступной организации «Звук», и его личная ищейка без пощады, экс-герой Стёрка.
Поверженных злодеев причуды представляют угрозу для безопасной транспортировки и последующей добычи информации, поэтому, чтобы завершить успех операции необходим последний штрих.
И пафос их выступлений стал хорошей вариацией способа напоминания, почему именно их стоит боятся и их нельзя предавать.
«Шота, открой свои прекрасные глазки»
Хизаши Ямада не может передать, какие чувства пронизывают все его естество при этой картины. Потому что... Есть некая лирика в том, когда Шота исполняет его приказ. И именно этот приказ. Любовь всей его жизни, открывает свои прекрасные Глаза. Открывает их и смотри на акт очищения их мира от отбросов. Совершает своё божественное благословение. Использует свои красивые глазки, в которых сияет причуда. Пленники начинают стонать, пытаются отползти от Ока Стерки. Но все тщетно. Их причуда начинает физически начинает испаряться с них слезать с их ДНК, с их естества оставляя незаживающие раны. Шрамы.
Стирая их особенность и их силу. Стирая их самих.
Это конец.
Безумная усмешка растягивается и искажает лицо Сущего Мика. Последние приготовления завершены.
Динамики на максимум, софиты включены. Прямой эфир вот-вот начнётся. Да начнётся новое Шоу..