— валя, не смей даже ко мне подходить.

— почему?

вопрос остаётся без ответа. в кабинете царит полумрак, а на душе лютый холод одной из них.

— я же знаю, что ты — моя судьба!

— это может быть ошибкой.

— не ври! хотя бы сейчас, прошу, — антонова подходит маленькими и медленными шагами, к креслу, где сидела брюнетка, — ты же держала меня за руку, и смотрела прямо мне в глаза!

тут соврать себе не может даже рогозина. у валентины светлые, добрые и такие дорогие воспоминания с ней, будь что со студенчество, или совместного похода куда-либо.

— я брала тебя только за одну руку...

— да, чтобы ты увидела меня. но, почему ты не позволяешь мне «прочесть» тебя?

как же полковник боялась этого разговора. она не хочет открывать свой скелет в шкафу, рассказывать про свои глубокие шрамы и истерзанную душу. она боится этих касаний.

— прошу тебя, — это все, что хотела сказать валентина, она протягивает ей свою ладонь. ждёт ответа.

сейчас или никогда.

галина встает со своего рабочего места, и смотрит прямо в эти васильковые глаза. протягивает обе ладошки и продолжает смотреть.

их ладони соприкасаются, пальцы переплетаются, а глаза смотрят прямо друг на друга.

проходит минут пять. они всё так же продолжают смотреть. изучают и сканируют друг друга полностью.

когда у вали глаза распахиваются сильнее, галя понимает— она дошла до самого сокровенного, что осталось в её холодной душе. не успевает рогозина и взгляд отвернуть, как чувствует чужие губы на своих губах. это было похоже больше как на столкновение, но кого это сейчас волнует? брюнетка отвечает на поцелуй, прижимая хрупкую блондинку ближе к себе.

кислорода хватает, и поцелуй спокойно разрывается.

— ты плачешь? — замечает антонова, когда с глаз рогозиной предательски покатилась слеза.

— да так, что-то в глаз попало, — фирменная отговорка, которая не работает только с валентиной.