Аластор провожает в зал очередную пару гостей. Как же они надоели. Одни идиоты, которые не желают видеть ничего дальше своих нафабренных усов и толстых животов. Только и думают, как бы получше нажиться на "глупеньком" Аласторе Грее. Конечно, ведь что может сделать двадцатилетний мальчишка, которому на голову неожиданно свалилось состояние почившего отца? Они, безусловно, лучше разберутся на что его растранжирить: в какие рестораны сходить и что там заказать, какие приёмы устроить, на какие безделушки для очередной пассии потратиться – последнего Грей никогда не мог понять.

Гости по-прежнему приветливо улыбаются и расступаются при виде хозяина вечера, будто действительно уважают его. Лживые крысиные глаза под изящными масками жадно следят за каждым движением, надеясь, что он оступится, ошибётся. Грей также обманчиво-ласково улыбается им, взглядом напряжённо скользя по лицам гостей. Хорошо, что эмоции за маской спрятать так легко. Все, абсолютно все, кто собрался здесь, кружат как стервятники, с каждым мгновением сужая круги и желая отхватить лакомый кусочек, как только Аластор отвернётся.

Только один мужчина не смотрит на Аластора. Кажется, что ему нет дела ни до кого из тех, кто находится на приёме. Он ленивым взглядом рассматривает пёстро одетых, напоминающих попугаев гостей, указательным пальцем, унизанным дорогим перстнем, постукивая по бокалу с алым вином в такт ненавязчивой музыке. Все стараются обходить его стороной, ибо никто из присутствующих никогда не видел его раньше, но каждый почти физически ощущает исходящую от него угрозу и могильный холод. Кажется, что янтарные глаза смотрят из-под маски нежно лаская, но это ужасает ещё больше, потому что даже угадать нельзя, какие черти таятся в этом омуте. Он напоминает огонь. Такой бешенный, необузданный и в тоже время манящий обманчиво-мягким теплом, которое сожжёт до пепла, стоит только довериться и подойти ближе.

Аластор сразу обратил на него внимание, подошёл к столу с напитками и взял хрустальный бокал на тонкой ножке, отпивая немного шампанского и глядя на странного гостя. Половину лица прикрывает изящная чёрно-белая маска, подчёркивающая поистине великолепные глаза. Но даже с ней видно, что он очень красив. Такую красоту можно назвать воистину дьявольской, сводящей с ума любую девушку... да и не только девушку.

Как только танцующие дамы с господами отходят в сторону, Ал незаметно проходит ближе к мужчине, минуя расступающихся людей, а когда музыка сменяется нежным вальсом, обольстительно улыбается, элегантным жестом протягивая ему руку:

— Потанцуем?

Гость улыбается, отставляет бокал в сторону на небольшой столик и мягко берёт его за руку, сразу легко увлекая в самый центр большого золочёного зала, по которому уже струится переливчатая мелодия. Аластор переплетает свои пальцы с длинными пальцами в черных перчатках, устраивает руку на плече кавалера, даже через одежду чувствуя его холодную ладонь на своей талии. Начинает неторопливо покачиваться под музыку, позволяя партнёру вести себя в танце.

— Я не видел Вас здесь раньше. Как Вас зовут?

Шаг, ещё один. Музыка ускоряется. Грей легко парит в танце, кружится со своим кавалером, мягко двигаясь.

Очаровательная ухмылка партнёра пробирает до мурашек, проходящихся по спине, вынуждает на грани приличия прикипеть взглядом к красивому лицу напротив, скрытому за маской.

— Разве весь смысл бала-маскарада как раз не в том, чтобы никто вас не узнавал?

— Ну скажите. Мне ведь интересно. – Губы Аластора расползаются в немного капризной усмешке, а сам он не перестаёт следовать за партнёром.

— Алан Грааль. А Вы, полагаю, хозяин вечера — мистер Грей?

Поворот, ещё один, шаг, всё под мысленный счёт до трёх. Дорогие туфли умело скользят по вычищенному до почти зеркального блеска паркету, а Алан продолжает уверенно вести Грея в танце, позволяя почти не задумываться о верности сделанных шагов.

— Правильно.

Аластор кивает в подтверждение собственным словам, кружится в такт музыке, утопая в янтарных глазах напротив, смотрящих из прорезей в маске прямо в душу. Крутится вокруг своей оси и снова кладёт руку на плечо Граалю, практически приникает к груди мужчины своей.

— Вам здесь не нравится, верно?

— Как Вы об этом узнали?

— Прочёл по вашим глазам. – Алан ухмыляется, почти ласково глядя на своего партнёра.

— Люди тут собрались... не самые лучшие. Смеют вешать на других ярлыки, не замечая собственных ошейников, винят всех вокруг, стоит только выпасть случаю. Это выглядит как перепалка слепых с глухими, — Аластор отчего-то улыбается, наклоняясь к его уху, доверительно шепчет, будто раскрывает огромный секрет, известный лишь ему, — будь моя воля, убил бы их.

У Алана на долю секунды перехватывает дыхание от такого откровения, но он продолжает кружить в вальсе со своим партнёром, чуть сжав его плечо тонкими пальцами и опустив взгляд.

— Прямо всех? Никого бы не пощадили?

— Всех. Но Вас.... Вас бы оставил.

Грааль довольно ухмыляется, а как только музыка стихает, наклоняется к нему и, приподняв голову за подбородок, срывает невесомый поцелуй с губ Грея. А потом негромко шепчет, убирая руку с его талии и отходя чуть назад с лёгким поклоном:

— Спасибо за танец.

***

Спустя пару часов гости уже начинают расходиться. Аластор прощается с ними, даёт последние за вечер распоряжения прислуге, как вдруг слышит знакомый голос, раздающийся на весь зал и заглушающий собой легкие переливы музыки, что продолжает струиться даже сейчас. Повернувшись в сторону зала, Грей видит Алана на одном из небольших балкончиков, выходящих внутрь комнаты. Вся его поза создаёт впечатление наигранности, будто он ведущий одному ему известного шоу.

— Дорогие гости, у меня для вас важное объявление. Вы все — Грааль обводит людей долгим взглядом, вскидывает руки в театральном жесте, слишком неестественном, как и его почти безумная, но сдержанная улыбка — сейчас будете мертвы.

Щелчок длинных пальцев остаётся неслышным для гостей, но после него все окна и двери сами собой запираются. Начинается давка, паника, гости несутся к выходам, стараясь хоть как-то спастись, всё смешивается в цветной, пёстрый клубок, и только Аластор заворожённо смотрит на Алана. Он чувствует себя безвольной куклой, ноги которой пригвоздили к земле, вынуждая безучастно наблюдать за деяниями своего господина, будучи не в силах сделать хоть что-то. Грей видит всё отрывками, мельтешащими перед глазами. В один миг он смотрит как Ал медленно, с поистине кошачьей грацией, спрыгивает с балкончика и спокойно направляется в сторону толпы у дверей, где слышится гам и испуганные вопли. Потом урывком замечает, как Грааль снимает черную перчатку и невесомым движением касается нескольких человек, будто лаская. Их конечности с треском рвутся, разлетаются в разные стороны в тот же миг, пачкая весь пол в крови. А вот Алан ухмыляется, длинным красным языком слизывает кровь со своих пальцев и касается ещё кого-то.

Аластор не успевает заметить, когда крики окончательно стихают, как и музыка. Ведь ни кричать, ни играть, становится попросту некому.

Грей продолжает стоять как истукан, а когда отмирает не может произнести ни звука, хотя так и хочется разрезать оглушающую, давящую тишину громким криком. На балу не выжил никто, кроме его хозяина и странного гостя.

Алан кошачьей походкой неторопливо приближается, на ходу надевая испачканную в крови черную перчатку. Переступив через чью-то оторванную ногу, заглядывает Аластору в глаза и, вскинув руку, щёлкает пальцами. Грей только и может, что с испугом следить за каждым его действием, не замечая даже того, что само собой нежно и ласково, так совсем не уместно сейчас, начинает играть окровавленное фортепиано, с которого свисает обрывок чьего-то платья, ранее бывшего светло-зеленым и кружевным, а сейчас превратившимся в грязное тряпье.

Грааль чуть кланяется, галантно протягивая мужчине руку и будто выдёргивая его из мыслей:

— Потанцуем?