the xx - shelter
the xx - intro
+++
Крылья Йоэля… ему подходят, что самое удивительное.
Он пялится на собственное отражение в зеркале, и они отказываются исчезать, и, кажется, он начинает немножко паниковать. Они слишком большие и в границы зеркала над раковиной совсем не помещаются, они торчат высоко над его головой и слегка перевешивают его назад. С непривычки ему даже неудобно поддерживать их, ну, как надо, наверное? Подобранными и аккуратно сложенными со спины. Только у него не получается, и они медленно падают вниз, шурша маховыми перьями по плитке. Ванная кажется ещё меньше.
Очередная банка падает с полки.
Он щипает себя за руку. Считает пальцы и находит все десять, ни одним больше, ни одним меньше. Смотрит на циферблат и не видит ни единой лишней цифры. Это не сон. Они вполне себе реальны.
И они отказываются исчезать.
Он раскрывает их в стороны — предварительно шагнув прочь из ванной, чтобы совсем хаос не устроить — и морщится. Не только потому что тяжело двигать внезапной новой парой конечностей и держать при этом баланс, но и потому что они его пугают — и заставляют посмеяться внутри над глупостью своих детских страхов. Чайки? Ха, вот эти две пернатые кучи за его спиной выигрывают приз самой пугающей херни на свете; он боится представить, как бы выглядела птица с крыльями такого размера.
Хотя ему не нужно представлять. Всего лишь посмотреться в зеркало.
По крайней мере, его крылья не представляют из себя ребус для орнитолога, это всего лишь ворон. Такие же чёрные, как смоль, переливаются в свете коридора, а заострённые и торчащие в разные стороны маховые выглядят, как связка мечей. Это… вписывается в его образ, и, если так подумать, он даже согласен с этим жить. Они довольно-таки крутые, и через первоначальный ступор пробивается юношеский восторг.
Подросток-Йоэль бы мечтал о таких.
Только Йоэль-взрослый вынужден думать, как теперь это объяснить друзьям.
+++
Крылья Йоонаса… во-первых, они есть, и это уже странно.
Йоонасу ничего не нужно было объяснять. Но Йоэль всё равно пытается, размахивая руками, и в конце концов плюёт на словесные описания и просто разворачивает крылья, ожидая, что сейчас Йоонас или начнёт ржать, или удивится, или ещё чего. Только Йоонас сидит непривычно тихо, и когда банка пива падает с журнального столика от мощной воздушной волны, он молча смотрит на растекающуюся по полу лужу. Двигается вперёд и отлипает спиной от дивана, упираясь локтями в свои колени, и
раскрывает
свои собственные.
И удивлённым теперь оказывается Йоэль.
Они опускаются по обе стороны от Йоонаса и вылезают за подлокотники трёхместного дивана — они огромные, широкие и ровные, и Йоэль думает о том, что это, наверное, ястреб. Годами позже он, зная уже побольше о птицах, подумает, что Йоонасу бы пошли крылья попугая или павлина, этому главному моднику на селе, но, с другой стороны… в этом что-то было.
— Вообще канюк обыкновенный, — пожимает плечами Йоонас. — Олли так сказал. По картинке в Википедии вообще похоже.
Йоэль рассматривает пёстрый узор с внутренней стороны и красивую чёрную кайму, идущую по маховым перьям. Он складывает крылья, показывая обратную сторону — окрашенную в тёплый, древесный бурый цвет.
И думает.
Думает, что из них получилась бы крутая рок-группа — ворон и ястре- канюк.
А потом…
— Подожди, Олли?
+++
Крылья Олли… похожи на произведение искусства.
Глубокое, чернильное чёрное и чистое белоснежное — у него за спиной как будто рисунок в стиле суми-э. Его крылья узкие и длинные, и когда он грациозно складывает их за своей спиной, они превращаются в идеально ровный щит из вельветовых кудрявых перьев.
К некоторому разочарованию Йоэля, он — не хищная птица, но зато — чёрный лебедь, и он всё-таки любит глубокомысленность и драму. Мало какая птица посоревнуется с лебедем в трагичности и романтике.
Йоэль всё это время сидит в некотором недоумении, всё ещё обрабатывая информацию, что Олли — один из них; до него доходит, что, похоже, Томми тоже птица, но его пока здесь нет, и Йоэль откладывает эту мысль в сторону. Должно быть, кто-то огромный; он этого парня хорошо знает.
Но пока Олли занят разглядыванием крыльев Йоэля — он понимает, что тот просто хочет узнать подвид его ворона; они все по какой-то причине одержимы идеей получить максимально точную классификацию, вплоть до латинского названия. Йоонас тем временем поглощает эту странную синюю химозную чертовщину.
Шорох крыльев становится уже привычным фоном для Йоэля.
— Мы тут птицы одного полёта, — хмыкает Йоонас.
+++
Крылья Томми… вызывают некоторый ужас.
Он продолжает и продолжает их разворачивать, и в комнате становится ужасно тесно просто от того, насколько они огромные. Возможно, будь сам Томми габаритами поменьше, то и крылья были не такие — всё-таки какая-то пропорциональность должна быть, но их барабанщик почти два метра в высоту, а значит, крылья должны быть не меньше пяти метров, а то и больше.
Нет, Йоэль не заделался в биологи, он всё ещё не орнитолог, но чисто логически можно же подумать, какого размера должны быть крылья, чтобы поднять эту массу — не полые птичьи кости — в воздух. По законам, которые он для себя вывел, ни одни из их крыльев, по идее, не должны удерживать их в воздухе, но, видимо, имеет место быть некая магия.
Поначалу Йоэль думает, что вот это реально крылья орла или стервятника, но потом Олли проводит рукой по мягкому и округлому нижнему краю и говорит:
— Томми у нас филин.
И это ему чертовски подходит.
+++
Крылья Нико… большие и мощные.
Нико относится к их появлению спокойно — везёт с тем, что рядом оказывается Йоонас, который почему-то паникует куда больше него. Не из-за внезапного факта рождения птицы, но по другой причине — совсем другой. Внутренней. Той, на которую Йоэль пытается не обращать внимания.
Они сидят вместе на кухне квартиры Томми, раскрыв крылья, и Йоэль понимает, насколько они, на самом деле, похожи. Ведь это тоже крылья хищной птицы — чуть больше, чем у Йоонаса, и куда темнее — снаружи и внутри приятных, глубоких бурых тонов, изредка с белыми пятнами на кроющих. Олли, который, видимо, не только их техник и басист, но ещё и штатный орнитолог их пернатой стаи, долго листает справочники и Википедию, но в конце концов приходит с открытой на телефоне статьёй.
Коршун-свистун.
Их странной природе, птичьему богу, или кто там заведует распределением птиц по их душам, видимо, категорически плевать, что птица эта обитает исключительно в районе Австралии и Океании.
Они с Йоонасом похожи на пару, созданную на небесах — одинаково отбитые и шумные, рождённые с хищными птицами в душе. Вскоре Йоэль начнёт просыпаться от того, что они будут хлопать дверью балкона и уноситься в рассветное небо над Оулу, подхватывая под крылья морозный воздух.
Возвращаться под вечер, лохматыми от ветра и уставшими — но безумно счастливыми, словно так и должно быть — словно это заложено в их странных генах, быть вместе.
Йоэль смотрит на Олли и Томми, мирно пьющих кофе на кухне, и понимает, что между ними тоже что-то такое — вечное. Предопределённое.
Только он один. Ворон-одиночка.
+++
Крылья Йоэля… чёрные.
Крылья Алекси… внезапно не чёрные.
Йоэль не может определиться, что удивляет его больше в этой ситуации — то, что Алекс тоже птица, или что для него казалось дикостью обнаружить у них «готической тучки» крылья какого угодно цвета, кроме чёрных. Хотя внешний вид, как бы резко Алекси не сменил его, навряд ли мог изменить внутреннюю птицу — в их мире это работало совсем иначе, на основе какой-то безумной математики из качеств и амбиций.
Его крылья не были и светлыми, они переливались глубокими синими, изумрудно-зелёными и пурпурными тонами, и только кончики перьев имели белую каёмку. Алекси раскрывает их немножко неуверенно, словно боится их реакции — в нём Йоэль видит самого себя годами ранее. Тот тоже, видимо, ещё воспринимает это как страшный секрет.
Это не крылья хищной птицы, думает Йоэль. Они короткие и изогнутые, а не широкие и плоские, как у Йоонаса или Нико, или как у Томми, они не охотничьи, но… до него доходит куда быстрее, чем до Олли, кто же дал Алекси свои крылья, и он этим немножко гордится — это же скворец.
Хорошо; хоть кто-то составит компанию лебедю Олли.
— Они красивые, — говорит Йоэль. — Ты красивый.
Последнее вырывается само собой; Алекси смущённо улыбается и запускает руку в чёрные волосы, неловко шевелит крыльями, пытаясь сложить их обратно.
— Вот как-то так, — выдыхает Алекси.
Это звучит как сигнал, и перед ним раскрываются пять пар крыльев.
Его глаза распахиваются ещё шире.
— А?
Нико смотрит на него внимательным взглядом коршуна.
На фоне Томми пытается уместиться в комнате со своими огромными крыльями, а Йоэль теребит торчащее перо и пытается заправить его на место.
— Что ж, — Моиланен вздыхает, — добро пожаловать в семью.
+++
Крылья… а, уже не важно.
Годы проходят, а они всё ещё за их спинами, уже не непривычные тяжёлые мешки кожи и перьев, а что-то своё — так уж вышло. Природа у них такая, и Йоэлю её не познать — может, волшебство какое в мир проникло, а может, так было всегда. Он не понимает, как эти крылья держат его в воздухе, и не понимает, как ему удаётся их аккуратно спрятать перед концертом так, что ни у кого не возникает вопросов.
Олли объясняет — долго, собрав их всех на кухне, ещё в то время, когда с ними был только слегка удивлённый Нико. Половина слов ускользает от Йоэля — что-то там про души и неизбежное птичье, а он думает только об одном — как так вышло, что в довесок к «неизбежному» и «птичьему» природа решила над ним поглумиться и добавила ещё и орнитофобию.
Хотя нет. Не об этом он думает, просто снова пытается перекрыть это странное чувство тоски. У Йоонаса ведь есть Нико, с которым так, как всегда должно было быть, у Олли — такой же свой Томми, и неприятный вопрос назревал сам по себе.
«А я?»
Ответ ему приходит в два часа ночи, годы и годы спустя.
В комнате отеля довольно-таки прохладно — может, хозяева пожалели денег на отопление, или потому что окна дерьмо, непонятно. Перед ним на одной кровати пытается уместиться Алекси и ёрзает, замотавшись по самый нос в одеяло — только лохматая черноволосая макушка торчит, и крылья скворца. Точнее, одно — второе подогнуто под одеяло и выпирает смешной дугой, то и дело приподнимая один край.
Сам Йоэль просто лежит с краю, осторожно уложив крылья на пол за край кровати.
— Холодно, блин, — бурчит Алекси.
Йоэль тихо вздыхает — взгляд Алекса взметается вверх от неожиданности. Сменяется обеспокоенным недовольством.
— А ты что не спишь?
Вместо ответа Хокка просто придвигается поближе к нему и осторожно пробирается рукой под одеялом, приобнимая за талию. Алекси пытается закинуть своё крыло на него, но тот откидывает его плечом и поднимает своё, чтобы вытянуть его над ними обоими.
— Моё больше, — шепчет он.
Алекси засыпает быстро — буквально немного, и он уже сопит, укрытый огромным чёрным и лохматым крылом, как пледом. Йоэль осторожно сгибает его, ещё больше прижимая Алекса к себе — тёплого, мирного и такого.
Родного?
Да, наверное, так. Словно так и должно быть.
Он тепло усмехается, утыкаясь носом в лохматую макушку. Просто стоило чуть-чуть подождать. Пережить взлёты и падения, как в прямом, так и переносном смысле, записывать альбомы в гараже Томми, и вообще чёрт знает, что пережить. Его беспокоит сейчас очень многое, и, кажется, то, что у него за спиной крылья — это вообще самая меньшая из проблем.
И с другой стороны…
Под его рукой и крылом спит Алекси.
Всё остальное вообще не важно.
Словно так и должно быть.