Эмити Блайт. Идеальная дочь, идеальная сестра, идеальная ученица. Она должна быть таковой в глазах окружающих, и, бесспорно, идеально справляется со своей ролью.

Однако для самой себя Эмити совершенно не такая. В своих глазах Эмити ничтожна, мерзка, отвратительна.

Она попросту ужасна.

Обычно в семьях именно младшим детям достаётся больше всего любви и заботы, больше внимания — родители уже более-менее натренированы при воспитании старших, лучше понимают, что и как. Однако у Блайтов вышло иначе. Да, Эмити уделялось много, очень много внимания, но вот любви и заботы она была практически лишена.

Дело в том, что старшие Блайты были совершенно не готовы к появлению близнецов. Нет, ими были прочитаны сотни книг «для родителей», выслушано примерно столько же советов со стороны родни, знакомых и не очень. Но вот когда эти маленькие люди появились на свет, всё пошло совершенно не так, как в текстах книг и на словах людей. Блайты растерялись. Пришлось совершенно иначе смотреть на все эти советы и рекомендации, по-новому понимать их. Набивать свои шишки. Это было невыносимо сложно и для Одалии, и для Аладора, ведь практически вся их жизнь до этого была расписана по пунктам, вплоть до их замужества. Только вот дети выбились из этих планов, заодно и разрушив порядок их выполнения, однако, впрочем, это потрясение быстро было ликвидировано.

Поначалу было невыносимо сложно. Вечные крики, плач, смена подгузников и прочие хлопоты, так хорошо знакомые всем родителям. Однако, когда эти зеленоволосые бестии подросли, стало ещё сложнее — теперь родителям приходилось следить за каждым шагом этих несносных близнецов.

Однако вскоре семью Блайтов ждало ещё одно потрясение — ожидался ещё один ребёнок. Или вновь двойня, хотя этой мысли Одалия и Аладор старались избегать. Близнецам — Эдрику и Эмире было чуть больше двух лет, когда у них появилась сестрёнка, к которой родители, благо, были уже более-менее готовы — морально, как минимум. И вновь началась пытка в виде тех же крика, плача, смены подгузников, ещё и с дополнительной нагрузкой в виде непослушных и гиперактивных Эдрика и Эмиры. Но Блайты на то и Блайты, чтобы выходить из всего победителями, справившись с испытаниями наилучшим образом. Дети подросли, и стало, пусть и немного, но легче.

Близнецов лет до семи воспитывать было не очень сложно, однако после всё вновь пошло вниз по наклонной. Эдрик и Эмира не упускали случая сделать пакость, подшутить над кем-либо из друзей или домашних, они совершенно не желали следовать указаниям родителей… И насколько тяжело воспитание шло в отношении близнецов, настолько же легко в отношении Эмити. Из этой девочки, к слову, унаследовавшей отцовский цвет волос, в отличие от тех же брата и сестры, можно было слепить что угодно, будто из податливой глины. От близнецов все наставления отскакивали как от стенки горох, а младшая Блайт впитывала всё как губка. Она слушалась родителей буквально с полуслова, с полужеста. Одним словом, не ребёнок, а ангел. И, к сожалению, именно поэтому на Эмити сливался весь негатив родителей. До Эдрика и Эмиры ничего невозможно было донести, во время и после наказаний они поддерживали друг друга, попутно обдумывая следующую проделку, поэтому, чувствуя собственное бессилие, Одалия и Аладор оставили затею воспитать из них достойных Блайтов и продолжали следить и напоминать лишь о том, чтобы близнецы подобающе вели себя на людях, не позорили семью. В остальное же время пусть занимаются чем угодно.

Итак, Эмити Блайт с юного возраста росла с осознанием того, что она должна быть идеальной, соответствовать всем требованиям и стандартам, всё, сделанное ей, должно было быть выполнено на «отлично».

Первым разом, когда она смогла выйти из-под контроля и давления родителей, стало её знакомство с Уиллоу. А после — и дружба с этой девочкой. Впрочем, впоследствии старшие Блайты не стали препятствовать этому, пусть и были несколько недовольны… но лишь поначалу. Эмити с Уиллоу стали очень дружны за довольно короткий период. И обе были счастливы, юная Блайт даже перестала думать лишь о том, чтобы не испоганить честь семьи, Уиллоу помогла осознать ей, что мнение родителей — не единственное верное.

Но любая светлая полоса обязательно должна смениться тёмной, таков неписаный закон жизни. Вскоре подошло время, когда у юных ведьм и колдунов должны появляться колдовские способности. Однако, к сожалению, у Уиллоу с этим никак не ладилось. И это дошло до ушей родителей Эмити, что, впрочем, не оказалось чем-то удивительным. Когда те увидели подругу дочери на праздновании дня рождения младшей Блайт, то чуть ли не сиюминутно отвели своё чадо в сторону и велели покончить дружбу с Уиллоу и сделать так, чтобы «недоведьма» покинула их дом, приправив всё это очередной нотацией о том, как подобает и не подобает вести себя девице, носящей фамилию Блайт, с кем водить знакомства, а с кем нет. Эмити даже попыталась не согласиться с ними, однако её попытки ослушаться тут же были потушены угрозой того, что Уиллоу не будет допущена к учёбе в Хексайде — местной школе для ведьм и колдунов.

Эмити пришлось наговорить Уиллоу грубостей. Обидеть подругу. Прогнать её.

Это было невыносимо больно. Даже попытки Эмиры и Эдрика как-то помочь сестрёнке и поднять её настроение оказались тщетными.

Наверное, именно в тот момент, Эмити сломалась.

До дружбы с Уиллоу Блайт и не предполагала, что её родители могут быть не правы, что они могут делать что-либо не для её блага. Однако Парк открыла ей глаза, показала совершенно другую сторону жизни, а её отцы — иное отношение к детям, проявление любви. Несмотря на свой юный возраст, Эмити поняла для себя многие вещи. И вот, теперь ей приходится рвать все связи с тем, что сделало её счастливее. Ей придётся заменить это на дружбу со злыми детьми партнёров родителей, которые ей совершенно не нравились. Придётся. Придётся. Придётся. Это слово сводило Эмити с ума. Оно не стыковалось с тем, как хотелось самой Эмити. Оно рушило всё, разносило вдребезги.

Придётся.

Но Эмити справилась. Она научилась прятать все свои эмоции, желания и чувства под искусно отработанной маской из холодности и жестокости. Она стала насмехаться над теми, кто слабее, она стала издеваться над Уиллоу, чтобы у той не было ни малейшей возможности залезть под эту маску. И всё это происходило в компании её новых друзей. Точно таких же злых, чёрствых и заносчивых — и неизвестно, действительно ли они такие, или всё же защищаются подобным образом, ровно как и сама Эмити?

Благо, у Эмити была возможность отпускать всё это. Она нашла спасительное окно в книгах и рисовании. Наверное, она могла сутками читать захватывающие истории о приключениях доброй ведьмы Азуры или рисовать. Однако об этих слабостях не должны были знать родители девочки. Поэтому она часто уходила в библиотеку и занималась этим там, рисунки потом пряча под шкафами в надежде, что их не найдёт ни одна живая душа. Чуть позже по счастливой случайности Блайт нашла потайную комнату, проход в которую открывался при нажатии на одну из книг. И теперь она могла прятать всё там. Эмити даже позволила себе завести личный дневник и наконец нашла способ отпускать свои переживания и эмоции, перенося это на бумагу.

Вскоре младшая Блайт поступила в Хексайд. Родители даже дали ей выбор, на какое направление пойти, удивительно. И Эмити выбрала «Поганища». Себя она ощущала точно таким же поганищем — мерзкой, склизкой и попросту ужасной массой грязи. Она ужасна и никчёмна, она никогда не сможет быть достойной своей фамилии или чьего-то искренне хорошего отношения. Она поганище.

Эмити быстро смогла выбиться в лучшие ученицы. И, пожалуй, бессонные ночи и выдержанные наказания родителей за каждую ошибку хоть немного окупили себя этим. Она наконец-то смогла почувствовать себя достойной хоть чего-то. И неудивительно, что она так дорожила этой золотой звёздочкой и так гордо выставляла её напоказ. В то же время она, с одобрения родителей, начала красить волосы в зелёный цвет — Эмити надеялась, что, быть может, так она станет ближе к маме или хотя бы близнецам, однако её надежды не оправдались. Отношение к ней не изменилось от слова совсем, но всё же младшая Блайт решила не оставлять этих попыток, глубоко внутри всё же желая того, чтобы цвет волос матери помог ей обрести хорошие отношения с той. «Ведь людям нравится то, что похоже на них,» — крутилось в голове девочки.

Вскоре, по наставлению родителей, Эмити пришла на набор в школьную команду по граджби, без особого труда попала в неё, а впоследствии даже стала капитаном, что, впрочем, продлилось недолго. Она опять ошиблась, слишком понадеялась на себя, и из-за этого пострадали члены команды. Она вновь доказала, что она попросту поганище.

Когда Эмити было тринадцать, она впервые столкнулась с самоповреждением. Это произошло совершенно случайно — после очередной ссоры с родителями она случайно порезалась обо что-то, даже сама не заметив этого. Через какое-то время царапина защипала, и это отвлекло Эмити от испытываемых эмоций и чувств. И тогда в голову Блайт пришла замечательная идея нанести себе новые увечья, чтобы заглушить ураган в своей голове. И это получилось. Поэтому Эмити снова и снова прибегала к этому, царапая себя любым попавшимся под руку предметом, ударяясь о стены, кусая себя. Потом она смогла найти подходящий для этого дела маленький нож. Со временем Эмити приобрела опыт, как и где лучше резать, чтобы не привлечь ненужное внимание, как делать это незаметно даже в школьном туалете или в гостях у подруги, как эффективнее сделать себе как можно больнее.

В четырнадцать она впервые сознательно отказалась от еды. Её ещё с самого детства попрекали любовью к еде, как, в общем-то, и Эмиру, ведь представительницы рода Блайт должны быть идеальны — относительно фигуры в том числе. Эмити обижалась, переживала, но всё же и не думала есть меньше, чем ей полагается. Но в один момент что-то внутри в очередной раз сломалось. И Эмити поняла, что чем меньше она будет есть, тем идеальнее будет её фигура. И так до того момента, пока она не исчезнет. А исчезнуть хотелось очень сильно — лишь бы выбраться из этой дыры, перестать вечно врать всем подряд, перестать пахать на учёбе лишь ради призрачной мечты попасть в Императорский ковен, навязанной родителями. Кстати, о родителях. Она насолила бы им, если бы и вправду медленно растаяла и умерла. Почему бы не отыграться на самом дорогом — их репутации — в отместку за все те годы унижений, за то, чего они её лишили, за всё. И Эмити приняла решение. Сначала она отказалась от одного приёма пищи, потом от двух. А единственный оставшийся был уменьшен до невозможного. Но выдержать это получалось не всегда. Эмити срывалась, поглощала немыслимое количество еды — всё, что попадётся под руку. И, в отличие от её голодания, это было очень заметно, что вызывало новые укоры и унижения со стороны Одалии и Аладора. Это ещё больше разжигало в Эмити ненависть к самой себе. Она себе опротивела. Ей хотелось лишь пропасть, пропасть навсегда, уснуть и не проснуться.

Когда кружилась голова, приходилось есть. Когда начинали подводить конечности, приходилось есть. Когда мозг показывал ей несуществующие образы, приходилось есть. Когда не было сил думать, приходилось есть. Особенно если это происходило в школе. Блайт нельзя было потерять свою репутацию в чужих глазах — об этом тут же узнали бы родители и приняли бы какие-то меры. И Эмити ненавидела то, что она должна была поглощать пищу, она ненавидела своё тело, свой организм, инстинкты и себя. Немного, но успокаивало лишь осознание того, что Эмити отработала это. Пробежкой по лесу вечером, приседаниями ночью, в попытках не издать ни звука, или подъёмами вверх-вниз по лестнице дома, когда никто из домашних не смог бы увидеть — не важно.

Сейчас Эмити пятнадцать, и она изломана, загнана, потеряна, её вечно преследуют еда и мысли о том, что в один момент её, так старательно построенная, стена лжи рухнет, и весь мир узнает, какая она на самом деле. Жалкая, никому не нужная и имеющая слишком уж несбыточные мечты лгунья.

Не лучше ли провести два длинных и глубоких пореза на предплечьях ночью в ванной и покончить с этим навсегда?