И глупые мысли

Тигнари всегда считал себя фенеком терпеливым и уравновешенным.

Ещё в раннем детстве у него приметили эту черту: то, с каким усердием он начал изучать окружающую его флору, не отвлекаясь на внешние раздражители, удивляло и радовало, — тяга к знаниям — всегда хорошо, мальчик вырастет замечательным учëным. Так вот, Тигнари всегда был уверен в своём непоколебимом и нерушимом стремлении к самому лучшему и светлому, всегда твёрдо шёл к цели познать природу и постараться помочь страждущим.

Но последний — выпускной — год в Академии сваливается на него, словно снег на голову, так же стремительно, неожиданно и оглушающе: обязанностей больше, а нервов всё меньше — научный руководитель налегает со сдачей выпускной работы, — осталось два месяца до защиты, Тигнари! Два! — а новые и не очень студенты, отчего-то явно обнаглевшие за год, всё чаще не дают ему даже спокойно вздохнуть или уединиться в библиотеке: просят помочь с работами, советом или каким-то наставлением, вдобавок ещё и сфотографироваться вместе то тут, то там; многие слишком выразительно смотрят на его уши и хвост, некоторые из них — с надеждой о возможности потрогать. Тигнари уже сбился со счета, оскорбился в пятнадцатый раз и крайне устал.

Его единственным лучиком света, пожалуй, были друзья: иногда Кавех стремительно забегает на чай, жалуется на всё подряд — дед-лайны, кучу чертежей, макеты и где-то между ними душного аль-Хайтама — и так же стремительно убегает, но обещает вернуться и рассказать парочку забавных историй; ещё около Тигнари часто можно найти Коллеи — крайне старательную и замечательную девушку на два курса младше. Она всегда старается не мешать и не надоедать Тигнари, но тот и сам рад их встречам — у Коллеи была удивительная способность приносить с собой умиротворение и хорошее настроение.

А ещё был Сайно. Непонятная переменная его жизни. Тигнари до сих пор не уверен, что между ними происходит. Нет, Тигнари уверен, что они друзья, точно уверен. Но то, насколько эта дружеская грань становится тоньше с каждым днём, было видно всем, кому не лень (кроме него самого, что очевидно, но он продолжает отмахиваться от этих мыслей). А ещë вместе с Сайно, ко всему прочему, в подарок шло его отменное чувство юмора. И, видит Богиня, Тигнари пытается найти его шутки смешными, иногда смеётся — чаще нервно — и переводит темы, отвлекая.

Не то чтобы Тигнари против того, что происходит между ними — очень даже нет, но это что-то незаметно напрягает и заставляет много думать. А он, ко всему прочему, прямо сейчас завален учëбой и слишком обильным вниманием со стороны окружающих.

Вместе с приходом новой недели Тигнари на долгих пять минут жалеет, что родился на свет и связал себя с наукой. С самого утра всё случается слишком — слишком людно, слишком шумно, слишком плохая погода, а ещё он впервые в жизни проспал и не успел вчера намазать свой любимый хвост специальным маслом.

Малейший раздражитель грозится быть посланным далеко к Архонтам, и, кажется, это замечают многие, потому в кои-то веки Тигнари удалось в гордом одиночестве добраться до библиотеки.

— Тигнари! — уши заметно дёргаются в сторону источника шума, ловят тихие, но уверенные и знакомые шаги, и сам фенек вслед им слегка оборачивается. — Вот ты где.

— Давно не виделись, Сайно.

— Коллеи заметила тебя недавно, но сказала, что не решилась подойти, — ты был словно грозовая туча, — с явным, но сдерживаемым волнением Сайно подмечает нервно покачивающийся хвост и прижатые к голове уши. — Что-то случилось?

Отчего-то Тигнари задумывается: может, стоит рассказать обо всём? Сайно бы явно смог посодействовать решению этого вопроса, конечно, если согласится. С другой стороны: а надо ли? Через месяц, может два, всё точно утихнет, он выпустится и станет легче, такое происходит не первый раз, но явно тяжелее. А Тигнари всё ещё считает себя очень терпеливым фенеком. И очень добрым — помогать другим во вред себе и своему сну — не самая лучшая идея, но он не может по-другому.

— Неудачный день, — односложно отвечает в конце концов Тигнари через долгие пару секунд, не замечая, как хмурится Сайно. — Но уже всё хорошо, мне просто надо отдохнуть.

Явно не выглядя впечатленным от такого ответа, Сайно в конце концов усаживается напротив, подмечая увесистую стопку учебников на столе.

— Нари, — вновь зовёт того Сайно, — посмотри на меня, — Тигнари удивлённо переводит до этого задумчивый взгляд на друга.

Нари. Раньше это обращение не казалось ему излишне интимным, пожалуй, его так всегда называли родители и самые близкие друзья, но… Либо Сайно сказал это как-то по-другому, либо ему действительно стоит поспать на пару часов побольше. Вообще-то, до этого Сайно ни разу к нему так не обращался — они и правда старались держать между собой эту крайне натянутую дружескую атмосферу?

Медленно моргнув и прогоняя очередное наваждение и миллион ненужных сейчас мыслей, Тигнари всё-таки старается сосредоточиться на Сайно, который уже с улыбкой — сразу подметил реакцию на обращение — продолжает на него смотреть.

— Правда, Сайно, я всего лишь очень устал. Если честно, не выспался, сам понимаешь — тяжёлый выпускной год и оставшиеся месяцы работы поджимают, а ещё другие студенты… В общем, ты понял.

— Мне всегда казалось, что ты умеешь рационально распределять свои силы?

В ответ Тигнари лишь шумно выдыхает и недовольно поджимает губы. Да, ему тоже так казалось, но всё пошло не по плану, может наступила та самая чёрная полоса, а может планеты выстроились не в тот ряд — к астрологии он, конечно, относится скептически, но. Архонты явно проверяют его стальное терпение на прочность всеми возможными путями.

Не дождавшись ещё какого-либо ответа, Сайно улавливает вновь вернувшуюся и нарастающую негативную атмосферу. Он, конечно, успел догадаться обо всём и сам, честно подумывал пренебречь своими полномочиями и как-то помочь Тигнари, но пока тот сам не попросит о возможной помощи, он постарается не влезать.

— У меня появилась отличная идея, и я знаю, как помочь тебе разрядить обстановку, м? — с еле заметной улыбкой Сайно дотягивается до макушки лиса с намерением аккуратно помассировать основания ушек, чтобы помочь Тигнари расслабиться, но руку останавливают, перехватив у запястья.

— Сайно, пожалуйста, давай не сейчас.

— Тебе понравится моя новая шутка, я уверен, — не напирая, Сайно кидает разочарованный взгляд на всё ещё напряжённые и прижатые к голове пушистые ушки, но не возвращается на место и смотрит сверху вниз на Тигнари всё с той же лёгкой улыбкой.

— Сайно! — Тигнари, по ощущениям, похож на натянувшуюся струну и смотрит в ответ явно раздражённо. Он отодвигает чужую руку подальше от своей головы и, прикрыв глаза, начинает нервно массировать переносицу. — Я же попросил, не сейчас.

К такому всплеску эмоций Сайно был не готов, чертыхается, осознав свой промах и возвращается на место, нахмурившись.

— Тигнари, прости, я не-

— Можешь уйти? Пожалуйста. Давай потом.

В напряженной тишине, нарушаемой лишь редкими передвижениями лестниц, лёгким шумом чьих-то книг и тихими шепотами, отдаляющуюся твёрдую поступь знакомых шагов Тигнари слышит слишком отчётливо, а звук закрывающихся дверей кажется ему слишком громким.

***

О своём резком поведении Тигнари жалеет уже через десять минут.

Отойдя от накативших эмоций, он с оглушающим осознанием смотрит на пустующее место напротив и закрытую дверь библиотеки.

Он поссорился с Сайно? Он повёл себя слишком резко и накричал на него, когда тот пытался как-то помочь?

За несколько долгих секунд Тигнари испытывает весь спектр возможных эмоций, но решает, что искать Сайно сейчас нет смысла — не найдёт, да и, действительно, ему надо побыть одному и успокоиться.

С шумным вздохом Тигнари возвращается в нужное русло, берёт себя в руки и открывает первый попавший под руки учебник — учёба всё ещё напряжённо дышит в затылок.

А прощения он обязательно попросит уже завтра.

***

Ни завтра, ни послезавтра, ни ещё через три дня поговорить и извиниться не получается — Сайно будто бы исчез. Проверяя по несколько раз на дню знакомые им обоим места, те, где они чаще всего виделись, Тигнари испытывает жгучее разочарование, так и не найдя друга. Генерал махаматра человек занятой, конечно, Тигнари это знает и понимает; но ещё он точно помнит все ближайшие экспедиции в пустыню и самая крайняя из них — через две недели.

Спрашивать у других матр о Сайно ещё более глупая идея — он всего лишь студент, да и вряд ли Генерал рассказывает им с кем дружбу водит. Оставалось обречённо ждать и надеяться, что всё образуется как можно скорее — на душе кошки скребут, а о чём сейчас думает Сайно даже предполагать не хочется.

***

— Подытожим, — с явным весельем в глазах Кавех отламывает кусок печенья и прихлëбывает новый сорт чая из кружки. — Ты встал не с той ноги, накричал на Сайно и теперь не можешь извиниться перед ним уже неделю?

Ещё вчера Тигнари думал — встретиться с другом будет отличной идеей, глотком свежего воздуха и полётом новых мыслей, но забыл, что этот друг — Кавех. Иногда наивный, но чаще ехидный, минимум его поддержки — выслушать и выпить весь запас чая, а максимум — предложить чего покрепче и сгенерировать не самую блестящую идею. Но Тигнари не жалуется.

— В общих чертах, — Тигнари устало возводит глаза к потолку, взмахивая хвостом. — Я не знаю, где его найти, да и вряд ли он хочет со мной видеться после такого.

— Не драматизируй, — всё так же весело отвечает Кавех, — ты знаешь Сайно, я знаю Сайно, а он далеко не глупый, если ты успел забыть. Понял, принял и уже десять раз тебя простил, если вообще обижался! Спойлер, Нари, он не умеет на тебя обижаться, и ты ничего плохого не сделал.

— Иногда ты говоришь действительно разумные вещи, — Тигнари вяло улыбается на этот поток логичных мыслей и разглаживает уже как десять минут ровный фантик от конфеты. — Но всё же… Мы не виделись целую неделю, и мне тревожно.

— Нари, говорю тебе, успокойся, — Кавех наливает уже третью по счету чашку, — всё будет хорошо, м? Он наверняка загружен своими супер-секретными расследованиями, ловит провинившихся и несёт правосудие на своих хрупких плечах.

Тигнари в ответ прыскает от смеха и невольно расслабляется — да, пожалуй, он слишком сильно себя накручивает и стоит ещё немного подождать. Всё-таки терпение у него почти что безграничное, а они с Сайно уже так долго знают друг друга — ещё ни разу, если память его не подводит, не ссорились и серьёзно не ругались, дружеские споры и какие-то забавные научные дискуссии не в счёт. Как обычно, по привычке, Тигнари так сильно погружается в мысли, что все спрятанные им ненужные — как он думал — до этого момента чувства неожиданно всплывают наружу.

— О, нет, — Тигнари шумно втягивает побольше воздуха, а потом переводит ошеломленный взгляд на Кавеха. — Я его люблю?

Не ожидавший столь резких откровений, Кавех давится печеньем и разочарованно смотрит на разлившийся по столу чай.

— Какие речи, Нари, — благо, рядом нашлась тряпка, — да, о Архонты, ты его любишь, — Кавех усаживается поудобнее, откидываясь на спинку стула. — Почему ты вообще удивлён?

Тигнари лишь хмурится и смотрит на своё расплывчатое отражение в остывшей чашке. Ну, да, получается, что всем вокруг всё давно понятно, а он ходит вокруг да около, сторонясь очевидного? Не так уж легко признаться себе, что влюбился, рассказать об этом — ещё страшнее. Может, они с Сайно и становятся всё ближе, но любовь… Громкое слово. Наверное.

— Ты слишком много думаешь, — Кавех наклоняется, протягивая руку, и слегка щëлкает фенека по лбу. — Всё будет хорошо.

***

Тигнари встречает Сайно через два дня.

Встречает внезапно, улавливает звук шагов посреди коридоров Академии, и собственный хвост выдаёт его радость с головой — заходится в слишком быстром вилянии. Но подходить он не спешит: Сайно выглядит уставшим, но серьёзным и сосредоточенным, направляется в сторону кабинета главных матр быстро и уверенно, после чего исчезает за захлопнувшимися дверьми.

Ему явно сейчас не до Тигнари, понятное дело, но это нисколько не расстраивает — главное, что Сайно вернулся, а остальное можно решить позже.

Долгожданная встреча наступает ближе к вечеру — на горизонте солнце близится к закату, Академия пустует (за исключением самых отчаянных и безумных), а Тигнари в кои-то веке со спокойной душой (но не сердцем) направляется отдыхать. Но не успевает дойти даже до ступеней — чувствует неожиданно резкий поток ветра и очень знакомую хватку на своём плече.

— Привет, — горячий шепот вызывает целый ворох мурашек от самых ушей до кончика хвоста, — который, к слову, очнулся и грозится выдать своего хозяина сию же секунду — от ускорившегося сердцебиения тоже легче не становится, но хвалебное спокойствие помогает Тигнари за пару секунд взять себя в руки и понадеяться, что он выглядит не слишком странно. — Как хорошо, что успел тебя поймать, — в одно мгновение Сайно оказывается уже перед ним, улыбаясь и заглядывая в глаза.

— Привет, — Тигнари искренне улыбается в ответ. — Выглядишь уставшим, — он протягивает руку к тёмному капюшону, сбрасывая его, а после осторожно убирает белую прядь за ухо.

— Допрос оказался тяжелее и дольше, чем я рассчитывал, добавь к этому кучу бумажной волокиты сверху, — отвечает Сайно, глубоко вздыхая, — я извиниться хотел, не успел. За тот раз.

В одно мгновение Тигнари испытывает весь спектр возможных эмоций и в непонимании хмурит брови.

— В смысле? Извиниться?

— Да, в тот день в библиотеке, когда ты ужасно себя чувствовал и я…

— Сайно, стоп. Подожди, — от затронутой темы Тигнари неловко, возможно, даже за прошедшую неделю он так и не успел подготовиться морально, но в возмущении выразительно дëргает хвостом, — извиняться должен я. Нет, не перебивай, — он переводит дыхание, серьëзно смотрит в глаза напротив и собирается с мыслями, — послушай, тот день действительно оказался сущей катастрофой, но я не должен был срываться на тебе. Особенно на тебе. Я пытался тебя найти и думал об этом всю неделю, пожалуйста, Сайно, мне действительно очень жаль и я-

Бурный поток речи прерывают неожиданно крепкие объятия — Тигнари в удивлении забывает всё, о чём хотел сказать, а Сайно с лëгкой улыбкой прижимается сильнее, поднимая руку к чужой макушке.

— Нари, я даже не думал обижаться.

Немного скованно, но уже не так напряжённо и нервно Тигнари обнимает его в ответ, опуская голову на плечо и наслаждаясь почëсываниями у самых ушек.

— М-м, это просто замечательно. Но вот если бы ты немного меня дослушал, то узнал бы, что нравишься мне, — с принятием всей ситуации под контроль Тигнари, наконец, расслабляется и делает самую глупую вещь на свете — это ж надо, блин, признаться в чувствах именно в такой момент.

— Погоди, что? Я тебе нравлюсь?

— Я бы даже сказал, что люблю тебя, но ты об этом уже не узнаешь, — с явным весельем отвечает Тигнари, невольно обвивая хвостом руку Сайно, что покоится на его спине. Чувствовать, как тот теряется и молчит уже не так весело, а внутреннее спокойствие, каким бы выразительным самовнушением оно не было, заметно и быстро отъезжает, и Тигнари медленно начинает расцеплять объятия. — Сайно? Кажется, я сказал это слишком неожиданно, ты можешь ничего не-

В следующий момент Тигнари чувствует лёгкое, почти невесомое, прикосновение к своим губам — удаётся запомнить обжигающую сухость песков.

— Вот. Не удержался, — смущенного Сайно Тигнари видел пару раз от силы за всё время их общения, но этот момент он будет помнить ещё очень долго. (И припоминать с забавой, возможно).

А это мимолетное прикосновение даже поцелуем назвать нельзя — Тигнари лишь делает шумный вдох и тянется вперёд, неожиданно для самого себя, немного резко, припадая к чужим губам. Сайно с радостью отвечает, заметно улыбаясь и притягивая Тигнари ближе.

— А знаешь, что общего у тебя и оазиса? — на секунду прервав поцелуй, спрашивает Сайно с озорным блеском в глазах.

— Чт… О, Архонты, Сайно!