Тусклый свет настольной лампы освещал небольшую тетрадь. Акутагава привычно перелистнул исписанную вдоль и поперек страничку, и принялся прожигать взглядом чистый лист бумаги. Не решившись ничего написать, он закрыл свой «дневник» и провел кончиками пальцев по обложке. Материал был порядком потрепан временем, но если напрячь зрение, то на чёрном фоне можно увидеть цветки ликориса или паучьей лилии.

А на обратной стороне в левом нижнем углу ручкой написано «С любовью Гин». На самом деле эта надпись уже давно стёрлась, но Рюноске всегда будет помнить и видеть её там. Почувствовав лёгкую влажность в глазах, Акутагава встал из-за стола и присел на кровать. Веки подёргивались, в груди неприятно защемило и мелкие капли слез упали на пол. Акутагава протянул руки вперёд, и наблюдал как прохладные слезы сыпятся прямо на раскрытые ладони. Капля за каплей, это не было похоже на истерику, но поток было не остановить. Дыхание начало сбиваться, хотелось бегать и кричать, хотелось показать всем насколько больно. Рюноске поднёс мокрые ладони к лицу, прохлада и влажность на щеках совсем не успокаивала, руки спустились ниже и пальцы больно сдавили горло. Комната поплыла, в глазах стало темнеть. Казалось бы — вот она, награда за все страдания. Но.

Короткий громкий вдох разрезал тишину. Акутагава помнил, что на свете есть он, и парень готов пойти на любые жертвы, лишь бы… Лишь бы что?

Рюноске ходил в разные стороны, пытаясь понять себя и свои чувства.

«Лишь бы что?»

Силы рационально размышлять иссекали, и Акутагава не нашёл ничего лучше, чем лечь спать. Завтра нужно сдать практическое задание, работа над которым ещё даже не начата. С появлением Ацуши, учёба ушла на второй план и преподавателям нужно радоваться, что он хотя бы появляется в университете. Правда, приходит он совсем не ради лекций.

«Светлые волосы, глаза светящиеся заботой и дружелюбием только для него, чуть расстегнутая рубашка, тонкие и аккуратные руки с ухоженными ногтями, пленящий голос… "

Акутагава проспал. Не один будильник не смог вытащить его из столь прекрасного сна. Подумав, что может оно и к лучшему, он вернулся за стол. Тетрадь лежала на том же месте, хотя казалось, что кто-то открывал и читал его странные мысли и рассуждения, но этого точно не могло произойти. Уже два года Рюноске жил один, но ощущение чужого присутствия никогда не покидало его. Даже наоборот, с каждым днем становилось все более отчетливым и сильным. Акутагава раскрыл тетрадь на чистой странице, перед этим пробежавшись глазами по прошлым записям, которых за год накопилось очень много. Он записывал все свои переживания и эмоции, после этого непременно становилось легче. Черная шариковая ручка между пальцев придавала спокойствия. Страница очень скоро покрылась пластом текста.

Кисть руки неприятно покалывала и ныла еще несколько минут.

***

— Отец, я дома! — раздался голос парня, а следом звук закрывшейся двери. Сняв обувь, он прошел в милый и уютный дом, который был обставлен в довольно старинном стиле, но присутствует и современный. Сдержанные тона, много мебели из массива дерева, стоит недёшево, но и служит столетиями. И много маленьких скульптур из разных материалов. Пока Ацуши разглядывал мелочи своего дома, которые он в принципе видел уже давно, но все не находил времени рассмотреть детально, из кухни донеслось тихое «Ацу, милый, ты дома?». Пройдя на кухню парень увидел светлое улыбающееся ему лицо своего отца. Ацу — прозвище которое отец ему дал ещё в четырнадцать лет, когда усыновил его. Накаджима был не против чтобы его так называли, но все же… это было несколько смущающе, ведь он уже довольно взрослый.

— Ты сегодня поздно, — вновь донесся до ушей Ацуши родной голос.

Фукудзава сидел на мягкой софе, в своем домашнем халате и обхватив чашку горячего чая в руках, рассматривал какие-то документы. «По работе скорее всего» — подумал Ацуши.

— Привет, пап, — наконец ответил беловолосый, при этом ослепительно улыбнувшись.

— Чайник еще горячий, — сказал Фукудзава, не отрываясь от документов. Это было явное, неприкрытое желание попить чай вместе и обсудить как дела у каждого из них.

С легкостью поняв этот намек, он, как добросовестный сын, сначала решил переодеться, ведь сидеть в уличной одежде весьма некультурно. Ацуши сходил к себе в комнату и надел теплое, домашнее, излюбленное кимоно. Посмотрев на себя в зеркало и оценив свой вид, парень спустился на кухню, помыл руки и стал наливать чай в кружку. В помещении запахло жасмином, таким глубоким, сладким и мягким. На душе становилось спокойнее. Сев напротив отца, на мягкое, бархатное кресло Ацуши стал терпеливо ждать, когда отец закончит работу. Тихо попивая чай, он стал снова засматриваться на вещи вокруг себя. В глаза бросался белый, даже скорее молочного цвета холодильник с огромным количеством магнитов, с их совместных путешествий, или симпатично выглядящие, и даже просто магниты, которые рассылкой попадают в почтовые ящики. Когда отец и сын сидели за одним столом, то невольно вспоминался первый их совместный ужин, как же много чувств тогда испытывал Ацуши. И страх, и непонимание как теперь жить, но счастье было намного выше всех этих чувств. Он радовался, что теперь у него есть семья, которой так не хватало. Пока Ацу предавался воспоминаниям, которые он точно никогда не забудет, его отец тихо отложил документ в сторону и тяжело вздохнул.

— Что-то случилось? — недоуменно спросил сын.

— А, — взгляд отца резко направился на сына, как будто за работой он даже не заметил, что тот пришел — а, Ацуши… Нет, все в порядке, не беспокойся.

Его глаза выглядели очень уставшими, синяки под глазами становились все темнее с каждым днем, на лице была постоянная тревога — старик был явно чем-то обеспокоен. Когда он видел своего сына то счастливо улыбался, показывая что с ним все хорошо. Но это не так, и Ацуши видел это, ведь он был довольно проницателен, особенно если это касалось его единственного родного человека.

— Папа, скажи честно, я ведь вижу, что что-то не так… Поделись со мной и тебе станет легче, — и парень снова ослепительно улыбнулся.

Он знал что лучше всего выговорится кому-то, а не страдать в одиночестве. Когда рассказываешь о своих проблемах человеку который готов тебя выслушать и, если надо, поддержать на душе становится легче. «Прямо камень с души упал, спасибо тебе, Накаджима» — именно это слышал парень, когда успокаивал своих (и не только) одногруппниц. Беловолосый был весьма добрым и отзывчивым пареньком, он готов был выслушать каждого и выложиться на максимум, чтобы помочь человеку. Жалобы были самые разные, но в основном из-за родителей или буллинга в сети и в учебных заведениях. У Ацуши был почти к каждому свой подход. Если человек холодный и закрытый, но вот-вот изольет душу, он спокойно ждал и смотрел либо на лицо человека, либо на архитектуру здания, окружавшее его. К светлым, дружелюбным людям он относился совсем иначе. Такие как они вряд-ли откажутся от теплых объятий и поглаживаний по голове. После такого им нетрудно разрыдаться прямо у него на плече. Парень был рад, потому что помогал людям. Хоть и это вредит ему самому. Он впитывает проблемы чужих людей, словно губка, но ведь всему есть предел. После таких откровений его мозг заполняется невеселыми мыслями о самом разном. Он не мог понять как можно, к примеру, поднять руку на собственного сына или разрезать юбку у своей одногруппницы. Накаджима презирал таких людей. Это было так…мерзко… Но каждый раз от таких темных мыслей его отвлекала маленькая синеволосая голова с двумя хвостиками, которая неслась к нему и кричала «Эйй, Накаджима, подожди меня!». И вот запыхавшаяся Кека уже стояла около парня, оперевшись на колени, тяжело дышала.

Отвлекшись от своих мыслей Ацуши снова внимательно посмотрел на отца, подмечая любые детали в его поведении. Фукудзава же наоборот, вымученно улыбнувшись, спросил:

-Ацу, как у тебя с учёбой? Как прошла твоя первая неделя в университете? Нашел себе друга?

— Да, конечно, — склонив голову набок он тепло улыбнулся в ответ и дополнил — и не одного.

— Похвально, похвально. Птицы сильны крыльями, а люди — дружбой, сын мой. Но всегда умей отличать друга от волка в овечьей шкуре, — поучал его отец.

Ацуши мягко кивнул в ответ на его наставления и пробормотав тихое «конечно», быстро перевел тему:

— Прости, что пришел домой поздно, — время уже не шутка, на часах было около двенадцати.

— Ты уже взрослый и я всё понимаю, — тепло ответил Фукудзава и дополнил не скрывая — я и сам был таким

— Мы с Кёкой решили прогуляться после университета, поэтому я чуть-чуть задержался, — начал оправдываться сын.

— Кёка? А, та милая девчушка, Кёка Идзуми. — задумчиво произнес старик, — да-да, помню ты рассказывал про нее. И как она тебе?

— Сначала я думал она холодная и недоступная, — честно сказал Ацуши, — но потом оказалось, что она очень милая, добрая и хорошая девушка. К примеру вчера во время нашей прогулки она увидела группку подростков которая окружила маленькое животное. Они кричали на него, били, ругались. Кёка не растерялась и прогнала этих бессовестных ребят. Животным оказался маленький серый котенок. Она решила оставить его себе, говорила, что ей давно хотелось себе домашнее животное, но родители не позволяли. Но теперь когда она сепарировалась от них, может делать, как она сказала: «что душе угодно».

— Я рад, что ты обзавелся такой хорошей подругой, Ацу. Самое главное чтобы ты был счастлив с ней.

После этих слов мочки ушей беловолосого внезапно вспыхнули алым. Ацуши сам не понял почему, но на душе внезапно стало так тепло. Как же повезло, что у него был такой хороший и понимающий отец. Поболтав еще немного, отец и сын разошлись по своим комнатам. Тихо закрыв дверь Накаджима облокотился на нее, тяжело вздохнув. Внезапно в голове вспыхнула идея. Нагрянуло вдохновение. Чуть ли не бегом, парень достал холст, краски, кисти и начал творить. В голове было пусто, никаких лишних мыслей. Только она. Она полностью заполняла все его сознание. Природа. Те пейзажи, что они видели вместе с Кёкой отпечатались в его памяти. Вот каменная дорожка парка, а вот и милая старая бабушка сидит на лавочке, которая была покрыта зеленью. Старушка кормила голубей которые курлыкали у ее ног клянча у нее последние семечки. Смотря на них с некой тоской она без сожалений кидала лакомства на землю на радость мелким птичкам. Под живой и быстрой кистью паренька начали вырисовываться деревья, небо, облака… И конечно же иссиня-черные волосы девчушки которая была с ним все это время. Всё, что отпечаталось в его памяти он проецировал на свою картину. Посмотрев на время он с удивлением заметил что часы четко показывают «4:50». Распахнув глаза от удивления, Ацуши быстро сложил все принадлежности, помыл руки и взглянув последний раз на свое творение, он накрыл его белым полотном. Завтрашний день обещает быть тяжёлым, как минимум из-за недостатка сна…