первый раз, как это часто бывает, всё случилось в шутку.
— И это был последний вопрос нашей секс-викторины, а это значит что? А это значит, что пора подсчитать финальные баллы! — жизнерадостно объявил Джарахов в камеру. — Итак, на третьем месте с 6 баллами у нас А-а-арсений Попов! Второе место с 7 баллами делят Серёжа Матвиенко и Димка Позов! Ну и победитель, с 8 баллами, не побоюсь этого слова, властелин секса — Антон Шастун!
Антон изобразил свой самый злодейский смех, победно потрясая кулаками.
— Чтобы вы понимали всю абсурдность ситуации, — наклонился к камере Серёжа. — В викторине по секс-просвету победил человек, который не знал, что значат «четыре капельки».
Дима усмехнулся, перехватывая тему:
— Да Шаст реально победил только потому, что выбирал самые абсурдные варианты. Мы тут все как идиоты думать пытались…
Арсений с энтузиазмом закивал:
— Вот я тебе клянусь, я читал, что оргазм у свиньи длится полчаса, там не было 90 минут!
— Всё, Арс, всё, отпусти оргазм свиньи, — Антон примирительно похлопал его по плечам. — Просто прими поражение.
Эльдар поднял указательный палец вверх, загадочно поглаживая портупею, нелепо натянутую поверх рождественского свитера:
— Просто, да непросто! У нас ничего просто не бывает, поэтому сейчас в качестве награды и наказания одновременно победителю достанется честь выпороть проигравшего.
Глаза Антона округлились, но выражение удивления тут же уступило место довольной улыбке.
Арсений обречённо покачал головой, глядя, как ассистентка бежит к Джарахову с плёточкой в руках:
— Вы ещё об этом пожалеете.
— Это угроза? — уточнил Дима, устраиваясь на диване поудобнее, чтобы насладиться разворачивающимся перед ним зрелищем.
— Нет, это констатация факта, они сейчас гифок навырезают, и вы ещё об этом пожалеете, — Арсений посмотрел в камеру с укором.
В кадре появился пуфик, и Эльдар похлопал по нему, приглашая Арсения встать на четвереньки. Тот послушно повиновался, но в глазах его плескалось безграничное осуждение происходящего. На заднем плане опьянённый властью Шастун размахивал флоггером, словно нунчаком.
— А мы стоп-слово какое-нибудь выберем? — жалобно уточнил Попов, оглядываясь через плечо.
— Ты думаешь, он так разойдётся? — приподнял бровь Серёжа.
Антон успокаивающе похлопал Арсения по спине ладонью:
— Если тебе покажется, что всё зашло слишком далеко, скажи «Стас».
— И мы остановимся? — с надеждой в голосе спросил Арсений.
Лицо Антона расплылось в максимально самодовольной улыбке:
— Нет, но из эфира вырежем!
Студию заполнил довольный хохот.
— Так, всё, собрались! — Шастун заставил себя сделать максимально сосредоточенное лицо.
Оператор крупным планом взял лицо Арсения, который вжал голову в плечи, ожидая наказания.
— Как там говорят, кто твой папочка? — Антон прицелился, опуская флоггер на пятую точку Арсения.
Последний сложился от смеха пополам, скрючиваясь на пуфике:
— Шаст, ты всё только хуже делаешь!
Антон приземлил ещё пару ударов, от усердия аж высунув кончик языка. На самом деле, больно не было. Антон бил явно не в полную силу, да ещё и через джинсы.
— Микро… фон… — за кадром ассистентка с замиранием сердца следила, чтобы он не попал по оборудованию.
По микрофону он не попал, зато промахнулся и попал по голой полоске кожи на пояснице, там где немного задралась рубашка Арсения. Тот вскрикнул, скорее от неожиданности, и ликование на лице Шастуна мгновенно сменилось испугом. Он вздрогнул, кладя руку на спину Арсения:
— Ой, извини, перебор?
— Ничего, всё нормально, — уверил его Попов.
— А на этом наша викторина подошла к концу, — затараторил в камеру Джарахов. — Не забывайте подписываться, ставить лайк, а ещё что оргазм свиньи длится 90 минут, иначе вас выпорет Антон Шастун!
— Снято! — донеслось с той стороны камер.
Арсений шумно выдохнул, принимая более привычное сидячее положение на пуфике. Однако отдохнуть ему не удалось — уже через мгновение сзади подскочил Дима, бесцеремонно задирая его рубашку на спине.
— Ничего себе, — присвистнул Позов, любуясь следом от удара. — Вот это ты, Шаст, конечно, раздоминировался.
Арсений на автомате попытался заглянуть через собственное плечо, чтобы оценить ущерб, но толком ничего не увидел. Зато увидел, каким виноватым выглядел Антон.
— Прости, пожалуйста, — Шастун протянул руку, неловко попытавшись погладить сидящего Арсения по голове.
Следом Позов опустил его рубашку и чмокнул Попова в макушку, видимо, пользуясь тем, что в коем-то веке эта самая макушка была в зоне его досягаемости.
— Ничего, до свадьбы заживёт, — проворчал он, видимо, пользуясь авторитетом врача.
Арсений смущённо улыбнулся, тихонько радуясь окружившему его вниманию. Жалость это, конечно, приятно, но они не знали главного:
Ему понравилось.
***
— Нет, но что-то же в этом есть! — настаивал Антон.
— Брр, нет, вообще не понимаю, — Диму заметно передёрнуло. — Особенно эти всякие, знаешь… клеммы на соски…
— Ну для тебя нет, а для кого-то же да, — Серёжа так активно жестикулировал с бутылкой в руке, что её содержимое грозило оказаться на всех участниках беседы.
— Я просто рад, что не я проиграл тогда в викторине, — примирительно поднял руки вверх Позов.
Арсений оглядел бар, оценивая обстановку, и решил всё-таки вклиниться в обсуждение:
— Хотите прикол? Только не смейтесь.
— Зачем тогда такой прикол, над которым нельзя смеяться, — фыркнул Матвиенко.
— Надо мной не смейтесь, в смысле, — пояснил Попов. — Я, короче, после тех съёмок подумал, что в при-и-инципе…
— Ого-го-го! — предвосхитил конец предложения Дима. — Ты что, открыл в себе этого, сабмиссива?
— Ты будешь смеяться, но как бы да, — Арсений сам не смог сдержать улыбку. — Но подвох, короче, в том, что надо же с кем-то это делать, да?
— Так а чего, Шаст вон уже всё умеет, — Серёжа указал ладонью на Антона, словно пытался прорекламировать его услуги доминанта.
Арсений приложил руку к груди, изображая максимальную искренность:
— Слушай, я пытался у него окошко забронировать, но он такой занятой товарищ!
Кинул взгляд на Антона — тот довольно улыбался.
— Поэтому, — продолжил Арсений. — Мне пришлось всё же найти какой-то… ммм. клуб по интересам.
— Так-так, — Позов, минуту назад выражавший неодобрение, заинтересованно придвинулся ближе, кладя локти на стол. — И что, тебя там встретила женщина в латексном костюме с флюгегехайменом…?
— Да если бы, — разочарованно отмахнулся Арсений. — Меня там встретило разочарование. Как-то вяленько всё, люди странные. Не знаю.
— Я не понимаю, — признался Матвиенко. — Зачем тебе кому-то платить, чтобы тебя кто-то унижал? Мы что, бесплатно тебя не унизим что ли?
За столом раздался дружный взрыв хохота.
***
— …да я не могу так, я уже скоро в него не только маркерами буду швыряться, но и предметами потяжелее! — Арсений приземлил пакет с едой на тумбочку в прихожей, стягивая кроссовки.
— Смотри только, чтобы до драки не дошло, — Антон протиснулся в узкий коридор следом, прикрывая за собой дверь съёмной квартиры.
— Скоро дойдёт, — пообещал Попов, стаскивая куртку. — Просто понимаешь, я почему-то должен и за себя, и за него отдуваться, всё контролировать! Пока Поз сидит как принцесска и ждёт, что ему всё разъяснят. Как будто это моя работа думать за него!
Антон понимающе кивнул, подхватывая пакет с горячей курицей и ища глазами кухню. Арсений вроде как ушёл в комнату переодеваться и включать телевизор, но секунду спустя и оттуда донеслось раздражённое ворчание:
— Если бы я хотел работать нянькой, я бы в детский сад устроился, а не вот это вот всё…
Оставивший пакет на столе Шастун пошёл на звук бухтения и вышел на недовольного Арсения, который, нахмурившись, уставился в телефон, меняя местами какие-то события в календаре.
— Ну тут остаётся только понять и простить, — примирительно подытожил Антон, разглядывая комнату. — Ай, сука!
Арс вздрогнул, поднимая голову от телефона и переводя вопросительный взгляд на Шаста.
— Что это у тебя тут? — тот возмущённо показал на кучку сваленных у стены плинтусов, об которую он и запнулся.
Робкая надежда усмирить недовольство Арсения, переведя тему, быстро улетучилась, потому что тот закатил глаза:
— Да ещё один еблан! Хозяин этот. На Airbnb квартира на фото как конфетка. Приезжаю — он мне такой, ой, тут на выходных всё доклеят, вот пока плинтуса полежат. А я тут ходи, перешагивай через них!
Антон озадаченно поднял один из плинтусов, взвешивая метровый кусок в руке:
— Зато смотри, ими можно в дуэль играть. Защищайся!
Арсений проигнорировал предложение о дуэли и раздражённо оперся о подоконник, продолжая ворчать в окно:
— Почему люди позволяют себе хуёво делать свою работу, а отдуваться за них должен я? — было непонятно, жаловался он сейчас на хозяина квартиры или на Позова.
— Так, — Антон понял, что дело нужно спасать, иначе потенциально хороший вечер рискует утонуть в недовольстве Арсения. — Ты мне обещал курочку, пивко и посмотреть вместе премьеру сезона. Отставить ныть!
Плинтус описал задорную дугу в руках Шаста, упруго приземляясь на заднице Арсения.
— Ай! — вскрикнул тот от неожиданности. — Я не ною, я просто… ай!
Антон вошёл в раж, разгоняясь и усиливая шлепки:
— Я! Продолжу! Тебя! Бить! Пока! Не! Перестанешь! Ворчать!
Он сделал паузу, пытаясь дождаться реакции Арсения. План был прост: вот его сейчас отшлёпают плинтусом, он рассмеётся, как смеётся от всех тупых шуток Антона, пообещает не ныть, обстановка разрядится, и они наконец-то вернутся к пиву и крылышкам.
Но лицо Арсения почему-то было серьёзным и сосредоточенным.
— Ещё, — коротко попросил он, и привыкшая перехватывать инициативу партнёров по импровизации рука Антона сама на автомате выдала ещё один шлепок.
Это что это и почему оно происходит?
— Я серьёзно, — Арсений казался немного смущённым, но всё таким же серьёзным. — Ещё. Пожалуйста.
В принципе, ничего сложного же.
Странно — да, но ничего сложного.
Антон размахнулся, опуская плинтус ровно туда, где заканчивались задние карманы джинс Арсения. И ещё раз. И ещё.
Пальцы того вцепились в подоконник. С каждым ударом он подавался вперёд, повинуясь выбранному Антоном ритму, и с каждым ударом чувствовал, как злость и беспокойство покидают его, словно их вытесняет какое-то другое, похожее на транс состояние.
Он словно старый ковёр, из которого выбьют всю пыль, и останется только чистый яркий ворс незамутнённых эмоций. Самое главное — сейчас от него не требуется ничего, только следовать за ритмом. Следовать за ритмом и доверять Антону.
Арсений выдохнул, поднял руку, и плинтус мгновенно замер в руках Шастуна.
— Спасибо, — а что ещё говорят в таких случаях?
— Тебе реально полегчало от этого? — в голосе Антона звучало недоверие.
Арсений смущённо улыбнулся, кивая:
— Как будто знаешь… Напряжение ушло.
Шаст аккуратно пристроил обломок плинтуса обратно к его собратьям:
— Ты же говорил, что тебе не понравилось, когда ты в бдсм-клуб ходил.
— А сейчас понравилось.
Антон ошарашенно замер. Это что, получается, была его первая бдсм-сессия? И с кем, с Арсением?! И плинтусом?!
— Давай есть, там крылышки остывают, — Попов смущённо поправил сползшие джинсы, обходя Шаста по траектории, которая позволила бы избежать неловкого взгляда в глаза.
Это что теперь, они будут избегать друг друга и вот так вот неловко отпрыгивать? Ну уж нет, бред.
Антон решительно последовал за другом на кухню.
— Арс, послушай, Арс. Всё нормально. Если ты переживаешь, что это как-то странно было, то всё нормально.
Попов робко выглянул из-за дверцы холодильника, в котором искал пиво:
— Да?
Шастун вздохнул, мотая головой. Нет, ну какой он идиот иногда.
— Если тебе это помогает снять напряжение, я только за.
Он растерянно подтянул к себе пакет с курицей, начиная выкладывать на стол пёстрые картонные коробочки, чтобы помочь.
— Почему-то с женщиной из клуба это не сработало, — задумчиво рассказал Арсений холодильнику.
Антон по-варварски пальцами закинул в рот выцепленный из коробки наггетс и посмотрел на Арса с немым укором знатока (которому в тик-токе попалось целых два видео про бдсм):
— Конэфно не фваботаво!
— Чего?
Дожевав, Антон подхватил коробки, переправляя их в комнату, и вещая уже из коридора:
— Конечно, не сработало, потому что ты её первый раз в жизни видел. Там же нужно доверие, какой-то коннекшен.
— Звучит логично, — признался Арсений, следом входя в комнату с пивом, и глядя под ноги, чтобы не споткнуться о стройматериалы.
— Поэтому, — продолжил Антон. — Если тебе, чтобы справляться со стрессом, нужно, чтобы тебя — извините — шлёпали время от времени, то… ну окей. Можешь обращаться. Только, наверное, раздобудь что-то более безопасное, чем кусок плинтуса, окей?
Арсений смущённо кивнул, глядя на Антона с благодарностью. Тот опустился на диван, с наслаждением откупоривая банку пива. Кивнул на телевизор, бесхитростно хлопая по дивану рядом с собой:
— Ну чего, включай давай.
***
Они вроде бы всё обговорили, но ладони всё равно потели. Арсений чувствовал себя девственником на первом свидании, только вот это они тоже обговорили — никакого сексуального подтекста. Только суровая мужская дружеская порка.
Он чувствовал себя взвинченным всю неделю, и каждый раз, пытаясь заснуть, успокаивал себя этой мыслью: вот наступит суббота, когда они с Шастом договорились попробовать по-настоящему, и все проблемы уйдут сами собой. Всё планирование, съёмки, звонки от агентов — будут поставлены на паузу, и он сможет просто отключить голову, просто передать пульт управления кому-то ещё. Кому-то, кому он доверяет.
Но это только в теории. На практике они оба почему-то чертовски нервничали и не знали, с чего начать. Нужно сначала попить чай и обменяться новостями? Или с порога переходить к пощёчинам и удушению?
Шутка, ни о чем таком они не договаривались. Только порка. Пока.
Арсений достал из шкафа стыдливо спрятанный пакет со свежеприобретённой атрибутикой, и Антон закусил губу, стараясь не рассмеяться.
— Что? — хмуро уточнил Попов.
— Серьёзно? Вайлдберриз? — Шастун уже не мог сдержать улыбку.
— А что такое? — Арсений был готов оскорбиться за выбор маркетплейса.
— Да ничего, ничего.
— Там нормальный продавец, хорошие отзывы, — начал оправдываться Арсений. — А что я, должен был для первого раза в каком-то элитном секс-шопе это всё покупать? Оно же… ну…— его рука изобразила шлёпающие движения, — а не… — движения сменились на поступательные, но почему-то было больше похоже, что он вкручивает лампочку, а не использует секс-игрушку.
Антон помотал головой, довольно хохоча:
— Ты знаешь, что у них на пунктах выдачи сотрудники видят содержимое твоего заказа в базе?
Улыбка медленно покинула лицо Арсения:
— Ты шутишь?
Антон покачал головой, заставляя щёки перестать растягиваться в предательской улыбке:
— Извини пожалуйста, это просто очень смешно. Если тебя кто-то узнал там, и завтра по соцсетям разлетится слух, что Арсений Попов накупил… что ты там накупил, кстати?
Арсений растерянно протянул пакет Антону, и тот с любопытством погрузился в изучение содержимого.
— Ого, ты, конечно, нехило закупился. Всё и сразу.
— Ну знаешь… Как пробники… Ты думаешь, меня реально могли узнать? — в голосе Арсения звучала тревога.
— Когда ты их забирал?
— Позавчера.
Антон махнул рукой:
— Не, уже бы где-то всплыло. Забей.
Арсений растерянно провёл рукой по волосам. Легко сказать «забей», но как теперь перестать загоняться на деле?
Рука Шастуна легла на плечо Арсения:
— Ты, конечно, пиздец нервный в последнее время.
— А для чего мне это, по-твоему, нужно? — усмехнулся Попов, указывая на пакет.
Антон кивнул, собираясь с мыслями.
— Всё, хорошо. Расслабься. Папочка всё решит.
Арсений прыснул, но Антон, который никогда не мог удержаться от смеха, если смеялся Арс, на этот раз проявил чудеса самообладания, сохраняя серьёзное лицо.
Арсений облизнул губы, наблюдая, как Антон придирчиво изучает содержимое заказа, выбирая себе игрушку по вкусу.
— Что думаешь? — Шастун вытряхнул из прозрачного пакетика флоггер, пробуя его удары на своей руке.
Арсений сам не понял, как его голова с энтузиазмом закивала.
Да, пожалуйста.
— Тогда вставай, — Антон кивнул на диван.
Было в этом новом Антоне что-то чертовски притягательное. Может, он и не знал, что делал, но на то он и импровизатор, чтобы импровизировать и вживаться в роль, когда это от него требуется. Главное говорить с уверенностью и смотреть серьёзно, а техника… техника приложится. Все же с чего-то начинали.
Арсений послушно опустился на четвереньки на краю дивана. Прежнюю неловкость как рукой сняло, и он чувствовал, как предвкушение распирает его изнутри.
Антон примерился, сделав пару ударов, внимательно рассчитывая траекторию, словно инженер, запускающий корабль в направлении Марса, а не комик, запускающий флоггер в направлении задницы коллеги.
— Слушай, — в его голосе внезапно появилась прежняя мягкость, как будто настоящий Антон приподнял занавес роли. — А там разве не должен быть контакт с кожей? Может, ну… разденешься?
— Нет, — голос Арсения звучал хрипло из-за пересохшего горла.
— А, ну хоро… — не стал настаивать Антон.
— Нет, ты не понял. Скажи не так. Прикажи мне раздеться.
Обернувшись через плечо, Арсений наблюдал, как движется кадык Антона, когда тот облизал губы и нервно сглотнул.
— Встань, — голос Шастуна еле заметно дрожал, но было слышно, как он старается это скрыть, входя в образ сурового хозяина.
Арсений послушно выпрямился, чувствуя, как по телу бегут мурашки. Такая мелочь как выполнение простейшего приказа, уже заставляла его ликовать внутри. Почему он радовался? Почему это, чёрт возьми, было так приятно?
— Сними футболку, — Антон смотрел ему прямо в глаза своим самым серьёзным взглядом, и обычно Арсений этот взгляд ой как не любил.
Обычно этот взгляд означал, что Шастун не в духе, и Попов был готов сделать что угодно, чтобы заставить его улыбаться. Но сейчас всё ощущалось совсем по-другому — в этом взгляде сочетались спокойствие и уверенность. Лишь одно оставалось неизменным — Арсений всё ещё был готов сделать что угодно ради Антона.
Поэтому его пальцы торопливо стянули футболку, отправляя её на другой конец дивана.
— Теперь штаны.
Следующими к футболке отправились домашние хлопковые штаны, в которых Арсений встретил Антона. Он остался в одних трусах, одновременно напуганный и возбуждённый собственной уязвимостью.
Но даже если и казалось, что она хлестала через край, её было мало.
— Бельё тоже, — в голосе Антона не звучало стопроцентной уверенности, словно он сам пытался нащупать, где проходят границы дозволенного.
Границы проходили не тут.
Не прерывая зрительного контакта, Арсений послушно стянул с себя последнюю часть одежды, которая защищала его от мира, поборов рефлекторное желание прикрыться руками. Нет уж, если он отдаётся на милость Антона, то весь — делай что захочешь.
— Колени на диван, руки на спинку, — неожиданно для самого себя Шастун обнаружил, что чем чётче был приказ, и чем точнее он выполнялся, тем больше пьянящее чувство контроля давало ему в голову.
Возможно, со стороны они выглядели нелепо, просто два человека посреди самой обычной съёмной квартиры, не похожей на подземелья студии Kink, никаких латексных костюмов и кожаных наручников. Но внутри, внутри Антон ощущал себя самым крутым человеком в мире, глядя, как Арсений с готовностью подставляет под его удары усыпанную родинками спину.
Тот чувствовал, что первые несколько ударов Антон словно боялся сделать больно, бил совсем легко, давая ему время между каждым взмахом плети, чтобы оценить результат и остановить происходящее.
Но происходящее никто не останавливал.
Арсений позволил себе еле заметно кивать после каждого удара, словно давая Шастуну понять: именно так, всё хорошо. И скоро от первоначальной робости не осталось и следа: темп выровнялся, страх прошёл, и каждая встреча спины, боков и ягодиц с флоггером заставляла Попова выдохнуть, довольно улыбаясь.
Пара ударов перешла границу, и после каждого из них Арсений вздрагивал, тихо охая, и этого было достаточно, чтобы Антон понял и постарался вернуться к приятному диапазону.
Словно волна, накатывающаяся на берег и оставляющая следы на мокром песке, кожаные ремешки накатывались на тело, оставляя розовые следы на бледной коже.
Все лишние мысли пропали, шум затих, мир замер. Существовали только они двое, только два тела, обменивающиеся информацией через этот завораживающий ритм: удар, удар, удар. Словно двоичный код, бегущий по хвостам флоггера вместо проводов.
Наверное, Арсений сам не знал, когда стоило остановиться. Это состояние завораживало — как будто он плавает в камере сенсорной депривации, весь мир поставлен на паузу, все ощущения проходят через фильтр восприятия, блокируя любые желающие пробраться в мозг сигналы, кроме этого ритма. Возможно, его спина давно превратилась в фарш, но если он попросит остановиться, что это будет означать? Что нужно опять возвращаться в большой мир?
К счастью, Антон освободил его от принятия и этого решения, опуская флоггер, когда ему самому показалось, что спина Арсения стала слишком розовой, а ягодицы и вовсе светились красным, как щёки после мороза.
— Ты в порядке? — Попов почувствовал, как тёплая ладонь Антона легла на его спину.
Легла мягко, без давления, чтобы не побеспокоить саднящие следы от ударов. Самый крутой человек в мире выключился. Включился обычный заботливый мягкий Шаст.
— Лучше, чем в порядке, — выдохнул Арсений, улыбаясь через плечо. — Я охуенно.
***
Если хочешь сблизиться с кем-то из друзей — заведите общее хобби.
Для кого-то это могла быть рыбалка или футбол, а для Антона с Арсением таким невинным сближающим увлечением стал БДСМ. Всё чаще в их переписке можно было найти ссылки на товары или заинтересовавшие видео с обыденными подписями «может, взять? как думаешь» или «такую штуку ещё хочу попробовать». Даже если бы скрины их переписки утекли в сеть, обыватели не смогли бы расшифровать, что они обсуждают с таким спокойствием: новые удочки? ортопедические подушки? зимнюю резину?
Никто не мог раскрыть их, да никто и не стремился. Довольно быстро Антон понял, что может спокойно читать за обедом в гримёрке провокационные статьи с названиями «Афтеркер: 5 основополагающих правил» или «Наслаждение нижнего», игнорируя равнодушные взгляды коллег, считающих, что он изучает правила ухода за кожей или путеводитель по Нижнему Новгороду.
Однажды, правда, Штирлиц оказался близок к провалу, когда перед съёмками Громкого Вопроса Дима не мог найти гостя.
— Где этот, влоггер? — проворчал Позов, заходя в гримёрку.
Антон поднял взгляд от телефона, и его рот успел переспросить быстрее, чем мозг успел включиться:
— Флоггер?
Позов выглядел раздражённым:
— Вэ, влоггер. Гость наш. Что такое флоггер вообще? Человек, который снимает флоги?
Антон прикусил кончик языка. С другого конца гримёрки его сверлил яростным взглядом Арсений. Сейчас было не время заниматься сексуальным просвещением Позова.
— Да я и думаю, что за хуйню ты несёшь, — пожал плечами Шастун, стараясь, чтобы голос звучал максимально естественно. — Будто каши в рот набрал, Поз.
Арсений не смог сдержать улыбку, еле заметно качая головой. Возможно, он злился, но вместе с тем Антон знал, как приятно близость провала щекочет его нервы.
Он вообще теперь многое знал.
Незаметно сдвинулась динамика их отношений. Если первые пару раз казалось, что Антон делает это в качестве одолжения, то уже разу к третьему он сам инициировал встречу. В мире, где ему не давали выспаться, заставляли отвечать на тупые вопросы на интервью, возили по съёмкам, в которых он не всегда горел желанием участвовать — ему нужно было хоть иногда вырываться из-под этого давления и понимать, что контроль в его руках. Не только над собой, своими чувствами, своими движениями, но и над Арсом: над тем, будет ли он кричать, будет ли он просить ещё, когда он будет связан, а когда сможет двигаться. Приятные мелочи, помогающие восстанавливать баланс.
Несмотря на то, что статьи, написанные для парочек, часто рекомендовали заканчивать сессию объятиями и поцелуями, они как-то сами выработали комфортный для себя режим, в котором оба заваливались перед телевизором на диван, и Арсений иногда закидывал на Антона покрасневшие от ударов стека ноги, и так они сидели, занимаясь своими делами по отдельности, но вместе — иногда по несколько часов. Приятное опустошение, словно после изнурительной тренировки, разливалось по телу: мышцы ныли, кожа саднила, и хотелось просто опустить голову на чьё-то плечо, проверяя сообщения в инстаграме, пока телевизор неразборчиво бормочет голосом Гарика Харламова.
***
Зимний тур знатно помотал нервы им обоим. Само собой, они ничего с собой не брали, и довольно быстро об этом пожалели, потому что необходимость отвлечься и сбросить напряжение возникла довольно быстро.
— Твою мать, — выругался Арсений после минуты агрессивного печатания на телефоне. — Я во-от настолько близок к тому, чтобы попросить тебя ёбнуть меня шокерами на семёрке.
Антон по привычке огляделся, чтобы убедиться, что рядом никого не было. Ближайшим к ним человеком была Оксана, сосредоточенно пересчитывающая бутылки с водой за кулисами. Кроме них в зале было пусто.
— Я думал, ты не любишь шокеры, — признался Шастун, откидываясь на кресле.
Арсений удостоил его ответ полукивком, мол, справедливо, но всё же уточнил:
— Я не люблю, когда пульт у незнакомого человека; и не люблю, когда меня заставляют в них шутить. Но вот сейчас, сейчас мне кажется, я бы с радостью повалялся на полу в конвульсиях, пока ты бьёшь меня током и возможно даже прыгаешь на мне сверху, если бы это значило, что я могу на пять минут перестать думать о работе.
Антон достал руку из кармана толстовки, чтобы успокаивающе похлопать друга по плечу:
— Ну-ну. Я, конечно, могу побегать поискать тут валяющийся без дела плинтус, — (на этих словах даже злящийся Арсений не смог сдержать улыбку). — Но давай всё-таки сначала вернёмся из тура, чтобы мне не приходилось бить тебя реквизитом?
Несколько долгих недель Арсений жил этим обещанием. Искал способы сбросить пар без ставшей привычной рутины, даже бегал в какую-то несусветную рань вокруг отелей, но то самое ощущение всё равно ничто воспроизвести не могло.
И вот они здесь.
Наконец-то в Москве, наконец-то вместе, и наконец-то снова в приватности какой-то съёмной квартиры, в которую никто не вломится в самый неудачный момент.
Арсений выдохнул, стараясь не показывать, как его колотит от радости и возбуждения. После такого долгого перерыва даже самые простые мелочи заставляли его ёрзать на месте от предвкушения. Кожаные наручники казались особенно удобными, ровная поверхность нового пэддла казалась особенно многообещающей, а Антон, обычный привычный Антон, растрёпанный, в простой футболке и джинсах, казался почему-то особенно красивым.
Его рука зарылась в волосы Арсения, сжимая пальцы и заставляя его запрокинуть голову.
— Встань на колени, — голос Шастуна, ровный и бархатный, заставил его почувствовать, как по телу пробегают мурашки.
Он послушно опустился, ощущая, как щели между досками паркета царапают кожу. Антон не отпускал руку, заставляя смотреть на себя снизу вверх, не отрывая глаз. Возвышался, закрывая свет, как огромная статуя — могучая, внушающая священный трепет. Нет, не статуя, как божественная фигура, явившаяся маленькому жалкому смертному.
Идеально.
Арсений сам не понял, почему у него спёрло дыхание. Ему до дрожи хотелось прильнуть, прикоснуться к величию Антона, стать сопричастным, попробовать его на вкус. Быть его частью, и вместе с тем быть рядом с ним маленькой грязной сучкой, которую он унизит и использует.
Быть с ним.
Быть в нём?
Быть под ним?
На секунду сознание, то самое, которое Арс так усердно запихивал в самый дальний угол, подняло голову, и он вздрогнул, позволив себе осознать, о чём он на самом деле только что думал, и чего хотел.
Предвкушение уступило место страху, и он растерянно выкрикнул:
— Стас!
Пальцы в его волосах мгновенно расслабились. Стоило ему произнести стоп-слово, Антон за секунду превратился из несокрушимого бога в обеспокоенного друга:
— Что-то не так?
Арсений, почувствовав, как ослабевает хватка, опустился на пол, и Антон присел на корточки рядом с ним, чтобы снова быть на одном уровне.
Они договаривались быть честными, они оба знали, что не всегда придётся говорить удобные вещи, и тем не менее, Арсений почувствовал, как пересыхает горло, когда нужно было объяснить.
— Помнишь, мы в самом начале ещё договорились, что у нас не будет никакого сексуального компонента? — он всё же пересилил себя.
Шастун осторожно кивнул.
— Так вот, что-то пошло не так, — Арсений всё ещё не мог заставить себя сказать напрямую.
— В каком смысле?
Само возбуждение не было для них под запретом, да и как его контролировать, если некоторые части тела не спрашивают у тебя разрешения перед тем как действовать. Поэтому, хоть Антон и понимал, что дело не в обычной эрекции (которая и так давно стала частой гостьей их сессий), что именно Арсений имел в виду, он понять не мог.
Господи, да скажи ему.
Вы же договаривались говорить правду. Да, даже такую, после которой сложно будет смотреть друг другу в глаза.
— Я поймал себя на прям очень сильном желании тебе отсосать, — признался Арсений, не решаясь поднять взгляд выше плеча Антона.
На мгновение в комнате повисла такая звенящая тишина, что стало слышно работающий телевизор за стеной у соседей.
— Ну хорошо, — в голосе Антона звучало не только согласие, но и даже некоторое удивление, словно он не понимал, почему эта ситуация вообще заслуживает такого особенного внимания.
Не так он должен был отреагировать, не так! Он должен был опешить, присвистнуть, сказать что-то вроде «ну нихуя себе новости». Он должен был провести черту там, где Арсений эту черту стёр. А теперь что? Где эти чёртовы новые границы?
— Что «хорошо»? — Арсений начинал злиться. — Я тебе говорю, что хочу, чтобы ты жёстко трахнул меня в рот, а ты мне — «ну хорошо»?!
— А что я должен ответить? — возмутился Шаст, садясь на пол. — Хорошо, давай попробуем. Меня это должно как-то смутить после всей херни, которую мы уже успели сделать?
Попов раздражённо вздохнул, потирая глаза:
— Но мы же договаривались заранее.
— Ну как договорились, так и передоговоримся, — пожал плечами Антон.— В чём проблема-то?
Действительно, в чём проблема. Твой друг, с которым вы даже не целовались ни разу, просит тебя засадить ему в глотку, и ты такой хороший друг, что сразу без вопросов готов на это пойти. Какое потрясающее самопожертвование. Какой сияющий пример крепкой мужской дружбы.
— Мне кажется, мне нужно всё обдумать, чтобы не принимать поспешных решений, — выдавил из себя Арсений, потирая запястье под кожаным ремешком.
Антон понимающе кивнул, роняя сноп кудрей на лицо:
— Ты хочешь об этом поговорить?
Господи, ещё и говорить об этом?! Ну уж нет.
Ну уж да.
Так делают взрослые. Проговаривают вслух, чтобы знать, чтобы понимать, чтобы объяснять. Чтобы всё не испортить.
— Можно, — сдавленным голосом подтвердил Арсений, но так и не решил, о чём говорить дальше.
Всё внутри сжималось от мысли, что нужно как-то облечь в слова те мысли, в которых он сам себе боялся признаться. Антон же наоборот, сидел напротив и смотрел на него с каким-то раздражающим спокойствием и пониманием.
— Почему тебе этого захотелось? — голос Шастуна звучал так ровно, словно он говорил о какой-то бытовой мелочи.
Почему тебе захотелось надеть эту рубашку? Почему тебе захотелось сесть на этот стул? Почему тебе захотелось отсосать мне?
— Наверное, — вздохнул Арсений. — Потому что ты олицетворяешь контроль, и мне… захотелось… не знаю, быть максимально униженным. Использованным.
Антон медленно кивнул, словно, обрабатывая информацию:
— А напугало это тебя почему?
Арсений нахмурился и поднял растерянный взгляд на Антона. Ответ казался очевидным, но Шастун почему-то всё равно хотел, чтобы он сказал это вслух.
— Потому что я испытал к тебе сексуальное влечение. Я не хотел в этот момент отсосать просто кому-то. Я хотел тебя. Я думал о том, какой ты красивый. Это же пиздец, а, Шаст?
Антон вздрогнул и потёр руку, пытаясь скрыть пробежавшие по коже мурашки. Только сейчас маска спокойствия начала сползать с него, и Арсений заметил, как он на самом деле растерян.
— Почему хотеть меня это пиздец? — он пытался продолжать так же монотонно как и раньше, но в голосе слышались нотки обиды.
Арсений открыл рот и тут же закрыл.
Отвечать стандартными заученными аргументами про «но я не гей» не хотелось. Кажется, они их прошли месяцы назад, прошли и отбросили за ненадобностью. Какие-то ярлыки были созданы, чтобы упростить людям жизнь, а какие-то только мешали, как царапающий кожу ярлычок (ха-ха) на воротнике футболки.
Дело не в ярлыках. Дело не в потаенных желаниях, не в отказе признавать очевидное.
— Я не хочу, чтобы это всё испортило между нами, — пожал плечами Арсений, опуская взгляд.
Антон наклонился вперёд, пытаясь заглянуть ему в глаза:
— Это ничего не испортит, если мы сами не позволим ему всё испортить.
Арсений коротко улыбнулся. Это неловко только если ты сам сделаешь это неловким.
— Ты, в общем, сам решай для себя, — Антон подтянул руки к коленям, опираясь о них, чтобы встать. — Я просто хотел сказать, что нет, для меня это не пиздец. Всё нормально, Арс. Честно.
Антон пожал плечами, поднимаясь обратно на ноги. Снова возвышался, снова перекрывал свет. Даже без этой напускной суровости, он был такой красивый. Такой хороший.
И такой, чёрт возьми, горячий.
Он протянул руку, чтобы помочь Арсению подняться, но тот, повинуясь внезапному порыву, поднырнул под ладонь, словно кот, снова становясь на колени. Пальцы Шастуна рефлекторно сжались в его волосах.
Прошло несколько секунд тягучего молчания, прежде чем Антон решился сжать руку в кулак и завести её назад, заставляя Арсения поднять лицо и посмотреть ему в глаза.
— Хочешь продолжить? — тон Шастуна был одновременно серьёзным и дразнящим, словно он балансировал на грани обычного Антона и того полубога, который может лишить тебя возможности здраво мыслить одним взмахом стека.
Арсений выдохнул, чувствуя, как по телу снова проходит приятная дрожь предвкушения:
— Хочу больше, чем продолжить.
Поспешное решение было принято.
— Всё-таки сейчас? — в голосе Шастуна звучали нотки самодовольства, несмотря на то, что он старался изо всех сил поддерживать легенду о том, что ему всё равно.
Арсений кивнул, не отводя взгляда от его лица.
И Антон кивнул в ответ.
Стянутые наручниками руки начали расстегивать джинсы, и Антон завороженно наблюдал за этим сверху, не отводя глаз. Наблюдал, как съезжают вниз на бёдра его джинсы, и как за ними следуют трусы. Наблюдал, как рука Арсения ложится на его только начавший подниматься член. Руки у него были горячие — казалось, что вцепившиеся в бедро Антона пальцы способны были оставить ожог.
Руки у него были горячие, но рот — ещё горячее.
Арсений медленно, не отводя взгляда от лица Антона, положил весь его член — пока тот ещё помещался — себе в рот. Аккуратно, стараясь понять логистику движений языка и зубов, начал двигать головой. Антон держал руку в волосах Арса расслабленной, позволяя тому для начала самому набрать комфортный темп.
Нужно сказать, технически это был весьма посредственный минет. Если честно, даже плохой. Арсений явно с трудом представлял, что делает, слишком сильно тянул член Антона вниз, и периодически задевал чувствительную кожу зубами.
Зато как он старался!
2.5 за технику.
6.0 за артистизм.
Нужно было освободить его от этих страданий. В конце концов, человек прямым текстом сказал «я хочу, чтобы ты жёстко трахнул меня в рот», зачем заставлять его принимать какие-то решения и пытаться контролировать ситуацию?
Арсений почувствовал, как держащая его за волосы рука напряглась, а вторая рука Антона заботливо легла на его затылок. Он расслабился, позволяя Шасту перехватить инициативу. Рваный темп стал резким и быстрым. Член Антона уверенно толкнулся в заднюю стенку его горла — раз, другой, третий. Арсений почувствовал, как глаза начинают слезиться, а горло схватывает спазм. Глубоко — так глубоко, что с каждым разом его нос утыкался в кучерявые волосы на лобке Антона.
Совершенно бесцеремонно и безапелляционно. Этого ты хотел?
Да, именно этого.
Было в этом что-то лиричное — твой рот, орган, через который ты выражаешь себя, через который ты напоминаешь людям о том, что ты личность, затыкает чей-то член, и весь твой мир, всё твоё самовыражение сводится к тому, чтобы сосать, бешено двигая головой и пытаясь не задохнуться. Никакой личности больше нет, никакого достоинства — ты только влажный горячий инструмент для удовлетворения чужих потребностей. Тебе дают набрать воздуха, наблюдая, как беспорядочные нити слюны тянутся от губ к головке, лишь ради того чтобы ты с новыми силами принялся за работу; лишь для того чтобы снова заставить твоё горло сжиматься от резких движений извне, а тело содрогаться от накатывающих спазмов.
Всё это время Арсений не отводил взгляда от лица Антона, насколько это было возможно. Смотрел за его реакцией. Глаза болели, выступающие слёзы застилали обзор, и приходилось их смаргивать, чтобы видеть хоть что-то. Но видеть было нечего — Антон на него совсем не смотрел. Он закрыл глаза, запрокинув голову, полностью отдавшись моменту. Никакой глубокой духовной связи, и пронзительных взглядов глаза в глаза. Просто секс. Он просто использовал Арсения, и разницы никакой особо не было, кто там на другом конце — живой человек или секс-кукла.
Замечательно, всё как и задумывалось.
О том, что Антон скоро кончит, Арс догадался по тому, как ускорились обхватившие его голову руки. Очень быстро, так что становилось тяжело дышать, и не давая возможности вырваться, чтобы не испортить момент. И вдруг — он практически остановился, заставляя Арсения зажмуриться. Тот сам не знал, чего ожидал, наверное, что в него ударит тугая струя, как из брандспойта? Но вместо этого он просто почувствовал, как сокращаются мышцы члена Антона, прежде чем тот шумно выдохнул и подался назад. Во рту остался только ни на что не похожий привкус спермы, которую Арс проглотил раньше, чем успел об этом подумать.
Теперь, когда его рот был свободен, он пытался отдышаться, пытался снова почувствовать себя человеком. Поднял глаза на Шастуна и наконец-то встретился с ним взглядом.
Пальцы Антона в его волосах расслабились, и Арсений почувствовал, как вместо того, чтобы тянуть за волосы, его гладят по голове. Такой строгий минуту назад Шаст теперь улыбался:
— Хороший, хороший мой мальчик.
Арсений замер — до этой секунды он понятия не имел, каково это, оказаться по ту сторону этих слов, и теперь решительно не понимал, почему ему хочется… заплакать?
Он опустился на пол, пытаясь собраться и продышаться, но волна эмоций оказалась куда сильнее него, накидывая, опрокидывая, затягивая под себя. Арсений словно со стороны наблюдал, как его тело содрогается в рыданиях, пока сам он истерично смеётся, закрыв лицо руками. Он сам не мог разобраться, как справиться с этим внезапно наступившим катарсисом, да и нужно ли было как-то справляться? Может быть, это высвобождение накопившегося напряжения это бонус, премия за старание?
Антон, торопливо натянув трусы и штаны обратно, опустился рядом, молча обхватывая Арсения своими длиннющими руками. Слава богу, он ничего не спрашивал и ничего не говорил.
Арсений уткнулся лбом в его плечо, пытаясь отдышаться и почувствовал, как тёплые губы целуют его в макушку.
Он снова что-то значил.