Объявление о пропаже собаки самым свежим висит на столбе. Под ним — объявления о закрытии магазинов и предложения рабочих вакансий в ближайшие магазины с указанием номера телефона. Глупая морда Сиба-ину печально смотрела на проходящих мимо людей. Они в ответ так же печально посматривали на нее и шли дальше, не задержав взгляд больше, чем на пару секунд.
«Дата пропажи 1.. Октября. Особые приметы: порванное ухо, тем…» — хмурый мужчина со злостью отодрал лист с изображением собаки и скомкал. На испуганный взгляд школьниц невнятно пробубнил под нос:«Нашелся, чтоб его...» и ушел. Школьницы же еще несколько минут обсуждали странного мужчину и тоже ушли.
Время шесть часов пятнадцать минут. Поезд запланирован на семь часов восемь минут. Ждать его прибытия еще несколько вечностей. А жизней, к сожалению, не хватит. И выбора тут только два: взять другой билет, самый ближайший из которых на шесть часов сорок минут, а это на одну вечность раньше, или завещать свои косточки старой станции.
Второй вариант казался намного привлекательнее и сильнее совпадал со собственными желаниями. Первый же… Первый не был красив или романтичен, потому отпадал сразу же. А в вопросе практичности нет смысла. День все равно помахал розовыми ладонями и пожелал приятного общения с ночью. А значит и разницы, сколько вечностей ждать, не было. Исход в любом случае один: черное небо в белых веснушках и убегающие деревья за окном.
С каждой минутой людей на станции становилось меньше, а вечер ближе и ближе протягивал холодные руки-тени и завораживал своим тихим пением. И подпевающие деревья с подмигивающим фонарем уговаривали забыть обо всем и прикрыть глаза.
Тихая музыка в наушниках была преградой для гипнотизирующего пения и щитом от померкания разума из-за всяких лисов-духов.
А время семь часов и пять минут. Издалека уже слышится крик-приветсвие маленького вагончика, а в руке мнется билет, не нужный этому вагончику.
Маленький вагончик с любовью запускает во внутрь и не слишком, но довольно слышимо захлопывает дверь, но тут же распадается в извинениях.
Все места свободны на первый взгляд, но если приглядеться, то по едва видимому свечению становится понятно, что духи здесь. И Наруто уходит в самую глубь бесконечного внутри вагончика. Тихие девичьи смешки, лепестки ромашек и аромат колокольчиков до самого конца провожают его. А на последнем кресле лежит букет, собранный из полевых цветов и комплиментов незримых красавиц.
Водитель вагончика — попутный ветер, давит на газ, как только Наруто усаживается около окна и кладет букет на колени, и едет в никуда через вечные тоннели.
И время в вагончике останавливается. Нет больше никаких вечностей, только сейчас.
Духи продолжают шушукаться и хихикать, поддувая холодным ветерком, но Наруто их уже не слышит, тихая музыка продолжает напевать в серых наушниках, отгорожая от всего мира и погружая в покой.
Вагончик проезжает каждую остановку, но останавливается возле всех лесов и полян на несколько секунд, послушно дожидаясь живущих там фей, эльфов и ведьм, невидимых для людского взора.
Одна из фей проходит в глубь вагона и садится рядом с Наруто. Молча разглядывает его и восторженно поджимает серо-голубые крылышки за спиной. Усики на висках трепещут от удовольствия и аромата неизвестного. Фея подносит руку к бледной щеке и вскрикивает, когда Наруто открывает глаза смотрит прямо на нее. Молодая фея оддергивает руку к груди и испуганно-неверующе шепчет:
— Ты видишь меня?
Наруто совсем не удивленно смотрит на неё и кивает.
— Почему? Ты… — фея прикусывает губу и еще раз осматривает человека перед собой. Да и человека ли вообще... В этот раз она подмечает и бледно-голубую кожу, и бирюзовые ногти на руках. Снова протягивает руку к щеке и заправляет прядь пшеничных волос за ухо. Наруто не сопротивляется, спокойно наблюдает за действиями девушки.
— Ты полуэльф, — слишком тихо шепчет фея.
Наруто наклоняется к ее лбу и легко касается серыми губами. Фея вскрикивает и исчезает с волшебным звоном. По креслу и полу разлетается сияние и оседает на волосах. Наруто отворачивается к окну и смотрит в отражение голубых глаз. Моргает и глаза становятся зелеными.
Магия — скажет человек. Волшебство — исправит его любой из волшебного вагончика.
Вагончик проехал еще нисколько и остановился нигде. Маленькая птичка трелью запела и умолкла через треть секунды. Этого достаточно для того, чтобы услышал кому нужно.
Наруто взял букет и пошел к дверце с синей ручкой из васильков и росы. Милые эльфийки моргали ему вслед и щелчками пальцев посылали воздушные поцелуи, которые оседали на волосах, щеках и глазах полуэльфа и оставляли разноцветные звёздочки-сияния.
Перед выходом Наруто снял одно из тысячи колец со своих пальцев и положил на маленькую полочку в оплату за проезд. Вагончик благодарно покачнулся и весело рассмеялся, подхватил кольцо и утащил в себя.
Время десять часов и три минуты. Вот-вот откроется цветочная лавка и Наруто вернется домой. Он смотрел вслед уезжающему фиолетовому вагончику и часто-часто моргал из-за светлячков, круживших перед его лицом. Светлячки перелетали от фонаря к Наруто и обратно, на секунду оседая на фонарных часах.
«Три, две, одна…» — отсчитывал про себя Наруто. Громко запел сверчок и перед глазами вырос небольшой магазинчик. Улицу заполнил аромат колокольчиков и васильков, а ноги намокли от из ниоткуда взявшейся росы. Наруто стряхнул обувь с ног и пошел к дверце магазинчика. Она, узнав его, открылась и запустила внутрь, скрывая от наружного мира.
— Время десять часов и пять минут. Я дома.
По комнате пронесся маленький клубок счастья и зажег каждую лампочку. Коридор перед глазами завертелся и построил деревянную дверь. За дверью смех и страшные истории с неозвученным концом. А в руке Наруто ключ от двери (и от всего на свете). Клубок счастья пронесся в комнату через замочную скважину и дождавшись, когда Наруто вольется в комнату, погасил лампочки с тихим смехом.
— А руки его росли не из плеч, а из… Живота! — Киба сделал небольшую паузу и выкрикнул последнее слово, замахиваясь руками. Девочки в комнате завизжали. Когда дверь за Наруто захлопнулась, визг повторился. Кто-то додумался включить лампу и комнату осветило маленькое желтое солнышко.
— Наруто, наконец то ты вернулся, не поверишь, что они делали со мной… — Киба повис на друге и слезливо вздохнул.
— Не обращай на него внимания, он придуривается, — перебил его Нейджи и Наруто счастливо улыбнулся. Он был рад, что друг смог выбраться и присоединиться к их посиделке. Такое случалось реже, чем полная луна в четные дни недели.
— Хината с Сакурой на кухне. Они пекут печенье из подснежников и васильков.
— Подснежники в конце октября?
— Киба, перестань удивляться. Девочки и не такое умеют.
— Кру-уть. Я тоже хочу быть феей. Колдовать там всякое…
— Ты и фея? — Нейджи фыркнул, а Киба что-то обиженно пробубнил про слишком длинные и нуждающиеся в укорочении языки сирен.
— Мальчики не ссорьтесь, пожалуйста, — Ино, ведьма животных и насекомых, положила в руки каждого божью коровку. — Вот, это на счастье. Отпустите, когда пробьет полночь. Не раньше и не позже, а то останетесь несчастными до конца своих дней.
Наруто несильно сжал руку и сунул в карман, чтобы жучок не улетел раньше времени. Парни продолжили пререкаться, но уже на другую тему. Ино пыталась разнять их, но выходило не очень. Это было в порядке вещей, поэтому волноваться особо поводу разбитых лиц и чего-то еще не требовалось.
Наруто почувствовал, как синий цветок закрепился в волосах и радостно улыбнулся. Убедившись, что на его отсутствие никто не обратит внимания (только если Шикамару, но этот волк слишком ленив, чтобы как-то обозначить пропажу одного полуэльфа), он подхватил букет, который выпал из рук, когда Киба жаловался на всех, и скрылся за дверью своей комнаты. Приоткрыв одно единственное окошко, Наруто выпрыгнул наружу, приземлившись в аккурат на босые ступни.
За деревом, куда не попадал совсем свет из окон дома, стоял силуэт. Наруто вдохнул по глубже, неосознанно поправил волосы и пошел навстречу. Взявшийся из ниоткуда клубок счастья засветился всеми цветами, и Наруто, честно говоря, засмотрелся. Нет, он пялился. На белую-белую кожу с голубым свечением, черные глаза, завораживающие разум и длинные, заострённые уши. Такие, каких у Наруто никогда не будет. Он, конечно, красив, не поспоришь, но если сравнивать его, эльфа полукровку, с чистокровным, то конечно придешь к выводу, что до настоящего эльфа ему далеко.
Но Наруто не жаловался и не стыдился этого, а зачем? Он не выбирал то, кем ему рождаться. Глупо переживать за то, что нельзя изменить.
От вида кроваво-красных губ и трепещущих длинных ресниц сердце покалывало грудь. Собственные губы почувствовались слишком сухими, но воды не было.
— Привет, — Наруто выдохнул и перестал царапать собственную руку. Он сделал последний шаг на встречу и уткнулся в шею эльфа.
— На твоем лице целое созвездие, на твоих руках оранжерея цветов, твои волосы в волшебной пыли, а глаза в цветочной росе. Скажи мне, ты — ангел? — ладонь, по родному холодная, перебирала волосы на затылке, а тихий голос шептал в самое сердце.
— Нет, я всего лишь наполовину тот, кем ты являешься полностью, — Наруто коснулся бледного плеча губами и застыл на секунду (вечность).
Клубок счастья искрился от вкуса настоящей, чистой любви. Наруто попытался отмахнуться от него, но клубок просто отлетел в сторону, не переставая светить и радоваться.
— Ты прекрасен, Саске, знаешь? — тихо-тихо выдохнул он.
— Конечно. Ты говоришь мне это при каждой встрече.
— Правда? Не помню такого…
— Было такое, поверь.
— Это не отменяет того, что ты прекрасней с каждым днем.
— Хватит, кто-нибудь услышит.
— Ты смущаешься? Не стоит, ребята все свои. Хочешь зайти? Посидим вместе.
— Итачи сказал, что прикроет меня на пару часов. Я хотел провести их с тобой.
— Тогда пойдем к морю.
Наруто удобнее перехватил букет и взял эльфа за руку, потянул в сторону леса. Чем дальше они шли, тем меньше становилось деревьев. А стоя перед морем, обернувшись, увидели лишь скалы и ни одного дерева.
— Как ты это делаешь?
— Не знаю. Просто волшебство любит меня, — Наруто бросил букет и прямо на глазах вместо серого песка по берегу расстилалась цветочная поляна. Он опустился на зеленую траву и прикрыл глаза. Саске повторил его действие.
Целую минуту тишина окутывала их, только плеск воды время от времени прерывал ее.
— Говорят, в море живут наши страдания, которые мы отгоняем от себя и близких, — прошептал Наруто, уставившись в ночное небо
— И кто же так говорит?
— Я, — Саске в ответ тихо рассмеялся.
Ночь завораживала своей красотой и заботой.
***
— Через три часа и двенадцать минут на нас упадёт тяжёлое бремя, — прошептал Саске.
— Прости, Солнце, из-за меня ты светишь не так ярко.