— Был даден ответ, собсна…
Крис терпеливо вздыхает. Староста переминается с ноги на ногу и мнет в руках официальную бумагу, что должна быть гербовой, но за её неимением писали — ну, понятно, на чем. От влажных ладошек мужика приятнее она тоже не стала, и если бы не уверенность, что староста читает наверняка хуже него, Крис бы к ней вообще не притронулся.
— И что там? — лениво интересуется он, поднося к губам большую кружку с холодным сбитнем — единственное, чем в такую жару приманивала людей покосившаяся корчма. Признаться, даже сейчас мух она приманивала куда больше — вокруг стола Ву уже нарисовался целый кружок из трупов этих тварюшек — спасибо защитному контуру, который не пропускал через себя всякую падаль.
Жаль, на старосту это не действовало.
— Животину нужно убить в течение недели, милсдарь колдун. И шкуру велено не портить — лучше отравить чем и того, ждать, пока издохнет… И тушу, значит, — в школу магов направить, для токси… такси…
— Стало быть, Хан совсем охренел и требует от меня чучело оборотня. И сколько он за это платит?
Староста хрустит бумажкой, пыхтит и старается — Крис, кажется, может слышать, как шевелятся его извилины и как он потеет. Последнее особенно мерко — и особенно близко к правде.
— Десять золотых, милсдаль кол…
— Какого?! — вскидывается Крис, и бедный селянский мужик чуть в обморок рядом не валится.- Двадцать кружек пива за целую тушу чёртового оборотня?!
— Но здесь вот, тута, цифры вот…- лопочет он, показывая замызганную бумажку, и пальцем тычет, будто Крис считает, что он, староста, обмануть его пытается, и кровные забрать. Маг лишь отмахивается — не на старосту он злится, а на охреневшего директора, который старше него всего лет на десять (ничтожно мало, на самом деле), а уже решил, что в разы главнее.
Десять золотых! Да это его гонорар за кикимору паршивую! Ладно, за двух кикимор — но со скидкой, по дружбе. А здесь… Оборотень ничего такого не сделал, конечно — не загрыз пока никого, кроме одного забулдыги, но там наверняка собаки постарались, или волки, на худой конец. В любом случае, туда ему и дорога — только и мог, что девок за причинные места цапать, байки травить и по канавам спать. В канаве его и нашли, холодного да покусанного — и Крис очень сомневается, что это оборотень, они относительно разумные твари должны быть, такую падаль бы просто так жрать не стали. Если совсем не низко пали, разумеется, но покусан — не обглодан. Да и зубы, оставившие такие погрызы, мелкие должны быть, что у шавки корчмовой, а мелкие зубы — это не про оборотней. И можно было бы на этом успокоиться, но нет…
Об этом бы и забыли счастливо, если бы не следы в грязи — отчетливые, пятипалые, похожие на волчьи, только вот с волчьими бы их и мальчишка не перепутал. Тварь, их оставившая, была крупнее обычного волка на пару ладоней в холке, и более поджарая (или просто лёгкая, но Крис всё же склонялся к первому) — иначе лапы бы по-другому утопали. Да и любой волк бы после такого в лес побежал, а здесь… Нет, следы вели в деревню. А тут ещё и полнолуние скорое — и хоть Крису было это не по душе, в гильдию он заявку на отлов отправил. Ну и одобрили её, конечно, ведь оборотни — твари редкие, а детей уже совсем не по чему учить стало, а Крис… Мало ли таких боевых магов? Если умудрится изловить — конечно, можно горстку золота отсыпать, а коли нет — ну и чёрт с ним, подождут эту неделю и ещё кого-нибудь пошлют, помоложе да с тягой к подвигам.
И ему бы отказаться, только вот в кармане уже не на золотые — на серебряные счёт пошёл. А гонорар… Пожалуй, если удастся, то можно и поторговаться будет — в конце концов, Хан всегда становился удивительно сговорчивым, когда Крис обращался к нему лично.
— Ладно. Передай, что я берусь, — бросает маг полуживому старосте, отодвигая от себя пустую кружку, — за двести золотых монет. И приеду я за ними сам, поэтому цена может измениться — в большую сторону. А может и не измениться… От настроения моего зависит.
— Так всё ж возьметесь за волколака? — довольно тараторит староста, и Крис понял, что вполне мог вытрясти денег ещё и с деревни, только вот хорошая мысля…- Спасибо, милсдарь колдун! Ежели мы вам чем подмогнуть можем — вы говорите, не стесняйтесь! А ежели чего, мы вам и место на погосте выделим…
Ретируется староста под тяжелым взглядом Криса тоже быстро — и это, пожалуй, единственное, что мага сейчас радует.
<center>***</center>
Проснулся Крис уже вечером — с трудом выбрался из вороха сена на чердаке сарая, где староста приветливо разрешил ему ночевать всё время, которое он «гостит» в деревне. Не бог весть что, конечно, но каждый уважающий себя селянин знает, что пустить любого колдуна в дом — опасно, от этого случаются икота, чирьи и даже собачьи хвосты вырастают — никто не видел, конечно, но вот та бабка из соседнего села так говорила, а та уж точно знает… Тьфу.
Магов уважали и боялись, лебезили в лицо и крестились за спиной, сворачивая в кармане дулю, отгонявшую злых духов. Им широко улыбались и наливали в корчмах по первому щелчку пальцев (не за так, разумеется, но это мелочи) — а если били, то толпой, чтобы наверняка. К этому маги привыкали так же, как к казенному седлу и к кисловатому привкусу заговоров против плесени на хлебе — но чаще всё же после выпуска из школы, потому что до оного выпуска всё это кажется незначительным и мелким.
Впрочем, теоретикам типа Хана это наверняка до сих пор таким кажется.
Вытряхнув сено из волос, Крис наконец спускается и выходит из сарая, с наслаждением вдыхая чистый вечерний воздух — запахом сена он пропитался, кажется, весь, что одежда, что волосы, что кожа — запах, конечно, приятный, но свежий воздух нравится куда больше. Особенно сейчас, когда указом старосты все селяне принудительно по домам сидят, потому как «милсдарь колдун изволят волколака излавливать, кто из дверей высунется — немедля в лоб осиновым колом получит, а то и чем похуже, если сам шерстью не обрастет». На кой чёрт староста ляпнул про осиновый кол, Крис, если честно, не в курсе, но на простой люд это подействовало прекрасно — деревня будто вымерла. Двери-ставни закрыты, даже лучины небось погашены — все усиленно делают вид, что никого здесь нет.
Бес знает, выйдет ли сегодня оборотень — с одной стороны, чего ему искать в темной деревне, где все по домам сидят, с другой — считается, что их луна гонит, а луне всё равно, есть добыча или нет.
<i>«Оборотень, в народе волколаком именуемый, дюже противник опасный — на полную луну из человека становится зверем злобным, ненавидящим себя за свое обличье и простой люд — за то, что того обличья не имеют. По размерам превосходит волка, с лёгкостью задрать может небодливого теленка.» </i>
На своём веку Крис только одного оборотня и встречал, если это вообще можно было назвать встречей. Это даже не заказ был — просто на его стоянку забрела какая-то визжащая оголтелая тварь, которая порывалась то ли убить его лошадь, то ли сожрать его самого — маг спросонья даже разбираться не стал, выпустив сразу три огненных шара в нарушителя спокойствия. Визжащий клубок живого огня умчался в заросли, и догонять его Крис не стал. Уже днём, проехав пару часов в направлении очередного поселения, он наткнулся на обезображенный человеческий труп — нагой мужчина с множественными магическими ожогами и аж двумя серебряными стрелами, проткнувшими легкое и ногу. Труп он закопал, а стрелы продал, но неприятный осадок остался. Убивать тварей — это одно, а разумных существ — совсем другое, и Крис бы с удовольствием отказался, если бы был точно уверен, что чёртовы оборотни разумны и неопасны — его единственный опыт пока указывал на совершенно противоположное.
Крис шепчет заклятия, укрывающие его от чужих глаз и что более полезно — чужого нюха, и просто бродит по окрестностям, чувствуя себя последним идиотом. Он ждёт хоть какого-то знака, потому как понятия не имеет, что делать — в схватке с оборотнем особого плана не было, манков на них тоже не придумали, и приходится импровизировать. Не то чтобы это приводит Криса в восторг (он вообще терпеть не может действовать без плана), но бродить под луной и кутаться в куртку из тонкой кожи — всё, что ему остаётся. Куртка, кстати, щегольская, но прочная, а самое главное — с серебряными клёпками на плечах и локтях — и с серебристой вязью вдоль рукава. Ежели такими двинуть — у любой псины харя треснет, а серебро любую магическую нечисть обожжёт — мало не покажется. И Крису очень хочется думать, что оборотень к оной магической нечисти относится.
Он бродит по деревне несколько часов и уже начинает думать, что это было самой глупой идеей за последние пару лет — поднять такой шухер для того, чтобы прогуляться посреди ночи под луной, видано ли дело — когда слышит вой.
Вой тоскливый, надрывно-волчий — собаки его не подхватывают, только скулят жалобно и под крыльцо забиваются, надеясь, что мимо пройдёт и не тронет. А Крис на это не надеется — и мчится туда, откуда этот вой раздавался, стараясь поддерживать все маскировочные заклятия. И тормозит он только у очередной поленницы где-то на окраине села, откуда до корчмы — рукой подать, и готовится выхватить серебряный кинжал или зачарованный звезды, только вот останавливается, как вкопанный. И совсем не потому, что испугался, а просто…
— Боже, какой ты глупый! Ты же попадешься сейчас, дурень, зачем скулишь? Тише, тише…
Знакомый голос шипит, но это не мешает Крису — он бы вспомнил его в любом виде и состоянии. Он и не забывал, если быть честным, и искал столько времени, что сначала решил, что кажется ему — галлюцинации, совсем уже с катушек съехал. Только вот силуэт не менее знакомый, и волосы на затылке торчат всё так же, будто двадцатилетний мальчишка ещё. Будто и не было этих без малого тридцати лет, которые Крис искал его по всему континенту.
Только вот одна проблема — сейчас Кай какого-то черта показывает пустые руки здоровенной и поджарой твари с острой мордой и безумным взглядом, и ведет себя так, будто так и задумано — и этого Крис допустить не может. Чёрт возьми, оборотень сейчас на него кинется!
— Отойди от него! — севшим голосом распоряжается он, быстро выбрасывая заклинание-сеть — и готовит огненный шар, ожидая, что тварь кинется на него или на Кая, но не тут-то было. Этот идиот, по совместительству — его первая любовь и вечное его наваждение, с нечеловеческим рыком кидается вперед, закрывая собой оборотня — который взвизгивает, как побитая собака, и бежит в сторону леса, да так, что без лошади не догонишь.
— Ты идиот, Крис! — рычит Кай и бьётся в магических силках, которые маг поспешно снимает и тут же оказывается прижатым к чёртовой поленнице за грудки — но даже не сопротивляется, потому что оглушен и заторможен собственным прошлым.
<i>…переплетения рук, жаркое дыхание, сбивчивый шепот — признания, которые при свете дня ни за что бы не выскользнули, не осели бы обещанием на искусанных и зацелованных губах. Они оба были почти изгоями, понимали друг друга, как никто — и друг в друге нуждались больше, чем в воздухе или магической силе — в ту ночь так точно.
В ночь, когда один ещё не знал, что будет вынужден исчезнуть, а другой не знал, что придется остаться — а потом искать…</i>
— Боже, это и правда ты, — всё, что может выдохнуть Крис, и Кай со вздохом отпускает его — понимает, что бесполезно. Понимает, что Крис не изменился — как не изменился он сам, это по глазам видно.- Но как ты…
— Оборотни живут долго, — глухо отвечает Кай, и его глаза блестят серебром — недобро и холодно, — почти так же долго, как маги. А если встречаются оба дара, то… Впрочем, неважно — умерших своей смертью можно по пальцам рук пересчитать. По крайней мере, здесь. Сколько тебе пообещали за шкуру оборотня?
— Двести золотых, — кривит душой Крис, и Кай только горько ухмыляется.
— За смерть напуганного волчонка, который и обращаться толком не умеет… Неплохо.
— Или за твою смерть, — хрипло вырывается у мага.
— Или за мою, — легко соглашается Кай.
Несколько секунд они молчат, думая каждый о своём. Молчание разрывает Крис — вопросом, который не давал ему покоя уже несколько десятилетий. Вопрос, который рвался наружу — и который обидой, горечью и одиночеством рвал мага изнутри хуже, чем волчьими когтями.
— Почему ты ушёл тогда? И почему не пришёл обратно? Я так ждал тебя всё это время…
Кай улыбается грустно, глядя прямо в лицо Криса. Так, будто они сейчас встретились на парковой прогулке, а не на охоте на перевертыша, где оказались по разные стороны баррикад.
— Потому что я не мог себя контролировать — сначала. Потому что ты бы убил меня, если бы узнал, что я раз в месяц обрастаю шерстью — потом. Крис, я знаю, что гильдия магов — единственное место, где меня, возможно, стали бы слушать — если бы не пустили на чучела и декокты, конечно — но я знаю это сейчас, а сейчас это уже не имеет значения. Тогда я был напуган и растерян, и главное, что я смог сделать — убежать оттуда как можно быстрее. Поэтому… Я понимаю, что он чувствует.
Кай делает глубокий вдох и косится на лес. И Крис понятия не имеет, о чем он думает, но почему-то уверен, что в обиду этого оборотня он не даст.
— Ему страшно. Он ненавидит сам себя за то, что это с ним произошло и других — за то, что с ними этого не случилось, — тихо говорит Кай. — Он боится сорваться и кому-то навредить. Он не владеет своим телом, не привык к нему. Ему больно, каждая его клеточка горит и он не знает, как от этого избавиться. Он сейчас опасен как для окружающих, так и для себя — потому что не знает, что делать.
Оборотень оборачивается и смотрит на Криса — и у того от этого взгляда в низу живота пробегает холодок.
— Ты все ещё намерен убить его ради двухсот золотых за то, что луна дала ему второе тело?
— Ты сам заметил, что он опасен, — негромко подмечает Крис. — И я должен его отпустить?
— Да, — твёрдо отвечает Кай, — потому что он никого больше не тронет. Я об этом позабочусь.
Крис молчит пару секунд, а потом с сомнением кивает — и убирает ножны с кинжалом на спину.
— Ты знаешь… Я бы пошёл за тобой, кем бы ты ни стал, — хрипловато признаётся он. — Тогда. Если бы ты позвал.
Кай усмехается — совсем как двадцатилетний мальчишка, с такими же искорками в глазах, как тогда. И Крису безумно хочется его поцеловать, потому что это как какой-то оживший сон — столько лет прошло, а они оба не изменились ни капли. Старше стали, но вот дуреть друг от друга разучились вряд ли — и магу безумно хочется это проверить.
— А пойдёшь ли ты за мной сейчас? — насмешливо предлагает он. — У меня ничего нет, кроме одного знакомого племени за Воющими Горами, куда нужно отвести этого волчонка, и пары драных курток в чересседельных сумках. И я явно не могу предложить тебе за чью-либо голову двести золотых.
— Плевать мне на золотые, — выдыхает Крис, притягивая Кая себе вплотную, — всё равно пойду.
И Кай смеётся тихо. Его персональное наваждение.
А Крис улыбается. Впереди у него — поиск сбежавшего оборотня, долгие дороги, опороченное гильдией имя, дурная слава и снова кисловатый привкус заговоренного от плесени хлеба — только на этот раз это всё будет поделено на двоих, и это уже будет не страшно. Потому что Кай всё ещё улыбается и даже в другом обличье себя не теряет — тычется носом в ладони и меховым клубком у ног сворачивается, чтобы теплее было, пока Крис запускает в чужую шерсть пальцы и почесывает чужой загривок.
Он нашёл того, кого всю сознательную жизнь искал.
И это для Криса, если честно, главное.