тэхен не выдумывает. именно поэтому он сейчас обиженно дует губы и отставляет горячую кружку какао, которое ему купил юнги. пускай друг хоть тысячу раз скажет, что это не значит что-то такое особенное, тэхен ни за что ему не поверит. ведь все факты на лицо, ну! ведь не зря же тэхен смотрел все эти видео про язык тела, не зря же?

— тэхен-и… ну правда… вас было двое, и то, что он выбрал тебя, а не чжусока, не говорит «обо всем», — передразнивает он, закатывая глаза на выходки друга. конечно, он знает, что тот и вправду может обидеться, ведь тема серьёзная, но если не юнги скажет ему об этом, то кто ещё?

— юнги! да я же сказал! вокруг чжусока почти никого не было, там было больше места! а он ненавидит толпиться! — в тысячный раз объясняет тэхен своему глупому другу, ничего не смыслящему в языке тела и психологии. и плевать, что юнги, вообще-то, как раз таки на психолога и учится уже второй год. — он всю эту неделю ставил свой мольберт рядом со мной…

— боже, только давай без растекания лужицей. и как ты вообще там не растаял, пока позировал? — бормочет старший, помешивая свой молочный коктейль трубочкой. на его лице легкая улыбка, пусть он и пытается строить из себя недовольного и ворчливого.

— о-о… я почти. и вообще, я ведь был прямо в этом! о мой бог… — шепчет тэхен изумленно, закрывая лицо ладонями. — я ведь даже забыл уже о том, что я оделся вот так… — бормочет в ладони еле слышно.

— а… в чем проблема то? — с усмешкой спрашивает юнги, явно веселясь.

— это кроп-топ, юнги! — озвучивает очевидное, указывая руками на свой торс. там и правда коротенькая маечка, открывающая тонкую полоску кожи живота, а сверху лёгкий кардиган. ну, кроп-топ, и что такого? да и широкие джинсы с завышенной талией не дают увидеть много. чего паникует… — я надел его впервые сегодня! и зачем вообще… — он издаёт нечленораздельные звуки, что-то среднее между плачем и сильной радостью. — он бы даже не обратил бы на меня внимания! если бы я не вызвался позировать…

— нет, я все равно не понимаю. ты же был в одежде. хотя я не думаю, что кто-то был бы против…

— ты! — вопит тэхен, убирая руки от лица. очень красного лица. а потом он снова роняет голову на ладони, и хнычет, даже не искусственно. — глупый… я глупый, и ты глупый… что ты смеёшься? у меня горе… это же кроп-топ… вдруг он подумает, что я, ну… легкодоступный? или… боже, вдруг ему нравятся худые-худые? — шокированно выдаёт тэхен, устремив взгляд в никуда.

юнги тяжело вздыхает.

— слушай, я не думаю, что…

— хотя… он все же стал рисовать меня, а не чжусока. это о многом говорит, да. хотя… у меня все же фигура лучше, чем у него. да? да. я вообще думал, что он — ну, чонгук-и — не придёт сегодня, уже почти начал грустить, а он тут как тут. говорит, что задержали, весь такой красивый, в этих спортивных штанах, свитере… и смотрит на меня, на чжусока, снова на меня, снова на чжусока, опять на меня, и все-таки идёт ко мне! ты не представляешь, я тогда чуть не упал!

— да-да, тэхен-и, ты уже рассказывал. пей давай, остынет, — вновь вздох.

— да какое тут какао… я целых четыре часа позировал для чонгука… ну и ещё для человек пятнадцати. не важно. четыре часа…

— но ты же сказал, что он закончил первым.

— да… это странно. как думаешь, он хотел поскорее меня нарисовать и уйти? или просто хотел побыстрее меня нарисовать, потому что я ему разонравился? — тэхен игнорирует «ты ему нравился?» от юнги, — хотя он потом ещё сидел, рисовал что-то… много рисовал, кажется, две страницы своего скетчбука точно… или так просто получилось? завтра заканчивают те, кто не закончил сегодня… интересно, чем он будет заниматься? и придёт ли вообще…

— так-так-так, все, хватит, вылезай из своих дум, допивай какао и пошли. или ты забыл, что обещал помочь мне?

— да тут имя свое забудешь, такое происходит, — бормочет тэхен, но все же берет уже тёплую кружку в руки, делая глоток.

***

тэхен не выспался. они с юнги до глубокой ночи сидели над своими проектами, помогая друг другу и прерываясь лишь на чай. зато теперь им осталось сделать последнюю часть и все будет готово. тэхен заходит в аудиторию одним из первых. с утра пришлось замазывать синяки под глазами, а там захотелось и глазки подвести, и губки подкрасить, а затем и лёгкие тени, а там и блестки на щеках. а потом на глаза попались красивые серёжки, подходящие по цвету… в общем, не смотря на плохой сон и неважное самочувствие, он выглядит на все двести, и готов позировать. сегодня у них только две пары живописи с утра, поэтому тэхён планирует хорошенько выспаться, как придёт домой. пара начинается, и тэхен только тогда замечает.

чонгук вновь будет рисовать его? в смысле, тэхена. в смысле, зачем бы он тогда ставил свой мольберт напротив него, да? тэхён опять чуть не валится с ног, сразу становится жарко, лицо краснеет, а воздуха мало. он, вроде шутя, а вроде и нет, просит преподавателя открыть окно, потому что стало жарко, одногруппники хитро улыбаются и по-доброму смеются, потому что о симпатии тэхена к чонгуку знают все, кроме самого чонгука. а симпатию чонгука к тэхену видит лишь сам тэхен. парню хочется кататься по полу с радостными криками, но он держится и даже держит невозмутимое лицо, прямую осанку и уверенный взгляд. почти. возможно, чонгук и замечает, что почти все время, пока длятся пары, тэхен пялится на него, но никак этого не показывает. и к концу второй пары у чонгука есть вторая законченная работа с тэхеном, которую он, переговорив с преподавателем… о боже. держите тэхена. сейчас точно будет обморок. чонгук забирает эту картину! в смысле, с собой! в смысле… что?

***

— юнги… — почти плачет тэхен. прошло всего два дня с их последней встречи. — почему он такой?

— тэхен-и, он не обязан ничего делать. то, что он забрал ту картину себе, не особо о чем-то говорит, — мягко утешает он, поглаживая друга по голове. они сидят на кровати в комнате юнги, обнявшись, потому что тэхену нужна поддержка.

— не особо о чем-то говорит?! никто так не делал! да ладно, что мне эти «кто-то»… чонгук! он никогда так не делал! он ведь даже не любит портреты… я сколько раз замечал, с каким лицом он пишет те же пейзажи. да мне самому и жизнь любить хочется, и ему весь мир подарить, лишь бы он всегда таким был. и чтобы на меня также смотрел, хочется.

— а он не смотрит? — спрашивает юнги, как всегда веселясь и умиляясь. эта тэхенова странная наивность, которая почему-то проявляется только рядом с ним и чонгуком.

— не дави на больное… как хорошо было позировать… он смотрел на меня часто, рассматривал. а сейчас что… я даже не понимаю, вообще знает ли он что я так-то существую, — грустно проговаривает младший, дуя губы.

мин тихо смеётся, поглаживая младшего по голове, чтобы тот успокоился и перестал понапрасну лить слезы. конечно, чонгук смотрит на него. спасибо совместным парам по философии, благодаря которым юнги точно может сказать, что чонгук не просто смотрит, а засматривается на тэхена, но всегда это делает так незаметно, чтоб его! тэхену об этом юнги конечно же не скажет.