Кэйл Хенитьюз мало спит.
Потребовалось некоторое время, чтобы заметить данный парадокс: сколь бы часто Кэйл ни ловил обмороки и как бы долго ни валялся в постели, конкретно спал он явно не положенные нормальному человеку восемь часов. Сперва казалось облегчением увидеть его досыпающим на кресле или диване, но с течением дней Чхве Хана подобное всё больше тревожило.
Сначала он думал, что Кэйл спал меньше из-за жизненной силы сердца, но сей факт замечательно опровергала способность Кэйла просыпать весь день в редкие дни спокойствия. Кроме того…
Кэйл спал очень чутко. Если это не были Чхве Хан, Рон или Эрухабен с их беззвучной поступью, Кэйл легко просыпался на звук шагов и, к разочарованию, никогда не засыпал после этого обратно. Поднимался, будто и не спал только что, и шёл решать какие-то нескончаемые дела, требующие срочного решения.
Кэйл спал беспокойно. Ворочался, иногда тихо что-то бормотал, а то и вовсе резко садился с распахнутыми глазами. Самому Чхве Хану кошмары уже давно не снились — но сложно было забыть, какими они бывают мучительными, и он мог только догадываться, что такого снится Кэйлу.
Сон Кэйла был тише, когда его разделяли дети, но те крайне редко были достаточно спокойными для сиесты. После того, как Чхве Хан рассказал о своих наблюдениях Розалин, они с Эрухабеном попытались создать зелье, которое свело бы кошмары на нет. Экспериментальным путем было выяснено, что вызванный таким зельем сон больше напоминал кому, а уж подобного им точно хватало с головой.
Пока отправленное на корректировку зелье никак себя не зарекомендовало, Чхве Хан столкнулся с еще одним неприятным открытием: Кэйл не спал по ночам. Вернее, спал недолго. Проведя много лет в Лесу Тьмы, Чхве Хан приучил своё тело к всего нескольким часам сна, потому пристрастился к ночным прогулкам, и в одну из ночей он столкнулся в коридоре с Кэйлом, который на молчаливый вопрос только пожал плечами: «прогулка нагоняет сон».
В следующую ночь, на том же маршруте, ситуация повторилась. И в последующую. Всего через несколько дней подпирающая стену ожидающая фигура стала совсем привычной.
Чхве Хан, как бы его ни колола по сердцу эта тенденция, любил их ночные встречи. Они прогуливались, обычно по саду, где Чхве Хан — Кэйл-ним, вы простынете! — укрывал стоящего в одном халате Кэйла своим плащом, после чего сопровождал обратно до комнаты. Конечно, хмурясь при этом на каждый зевок. Кэйл на его ворчливое «Тебе нужно больше отдыхать» отвечал с едва слышным смешком: «Ты прав. Мне нужна моя бездельничья жизнь».
Периодически такие прогулки омрачал Рон своим, разной степени незримости, присутствием. Иногда Чхве Хан его почти не замечал, а иногда старик сам появлялся, будто из ниоткуда, и с безмятежной улыбкой предлагал Кэйлу успокаивающего чая для улучшения сна, при этом неизменно сверля Чхве Хана непонятным тёмным взглядом.
Кэйлу трудно заснуть. Тем ценнее моменты, когда он, бывает, сидя рядом с Чхве Ханом, за разговором медленно затихает и склоняет голову тому на плечо. Чхве Хан сразу перестает дышать и напрягается, как каменный истукан, а возникший Рон в такие моменты смотрит еще страннее. С долей, наверное, теплоты; но более хищно, чем обычно. Чхве Хан бы ответил что-нибудь на этот взгляд, но, чувствуя на плече теплое дыхание, боится шевельнуться. Тихонько, по миллиметру, сдвигается, чтоб принять положение удобнее. Потому что понимает: в ближайшее время никуда не сдвинется, даже если его прямо сейчас проткнут; Рон ведь, кажется, как раз ушел точить ножи.
И Чхве Хан не двигается. Слушает. Иногда вздрогнет, и, после нескольких секунд, замерев в том же положении, в его груди разливается тепло и гордость: не разбудил. Более того, Кэйл, кажется, спит так даже спокойнее. Не выглядит, будто ему снится что-то плохое; даже чудится, что прижался ближе.
Чхве Хан может сидеть так долго. Он бы не шевелился, наверное, вечно, и взгляд его мгновенно мрачнеет, когда кто-нибудь неосторожный скрипнет дверью слишком громко. Волшебный момент сразу обрывается: Чхве Хан, обернувшись, с досадой встречает подрагивающие в пробуждении алые ресницы.
Кэйл, проснувшись, всегда извиняется, и просит его разбудить в следующий раз, а Чхве Хан рассеянно кивает, но, конечно, никогда не будит. Кэйл после такой дрёмы выглядит спокойным и нежным, и Чхве Хан глупо улыбается, чувствуя свою причастность.
Может, иногда он специально садится к Кэйлу ближе вместо того, чтобы стоять позади.
Может, он уже знает оптимальное положение, чтобы чужая голова легла аккурат на плечо. И ещё бесконечное число «может» — Чхве Хан не признается ни в одном из них, потому что это, конечно, непозволительно эгоистично: желать оказаться так близко.
Розалин однажды стала свидетельницей данной ситуации. Чхве Хан не понял, что при этом означала её хитрая молчаливая улыбка. Эрухабен явил похожую реакцию: смерил долгим взглядом, кивнул самому себе, будто что-то осознал. Волшебницы, драконы… Трудно понять, что у них на уме.
Так, явления засыпаний Кэйла влились в их жизнь довольно органично, став приятной повседневностью. Почти ничего не изменилось, разве что на вилле стало после этого открытия чуть тише, и Он, Хон и Раон стали чаще играть на улице.
Иногда, однако, эта повседневность омрачалась. Было тяжело смотреть на вроде бы привычное в своем умиротворении лицо и знать, что последовало оно вслед за приступом кровавого кашля. Трудно осознавать, что к этому тоже — привыкаешь.
И как в спокойные дни Чхве Хан с готовностью подставлял своё плечо, так и теперь он был готов обеспечить спокойный сон… ловя потерявшего сознание Кэйла. И в каждый из таких разов было очень больно. И тяжело — выпускать его потом из рук; вслушиваться в биение чужого сердца; стоять на коленях у кровати часами, днями ожидания.
После того, как Кэйл просыпался, его некоторое время не видели спящим — Чхве Хан специально наблюдал, и на самом деле, в глубине души он даже был этому рад: вряд ли он, да и кто угодно из их маленькой-большой семьи удержался бы от того, чтобы не попытаться разбудить Кэйла. Убедиться, что он просто спит.
Радовался он, однако, недолго.
— Кэйл-ним, тебе стоит поспать, — настойчиво предложил Чхве Хан уже не в первый раз. Настенные часы в кабинете показывали три часа ночи.
— Я и так провалялся в коме неделю, — Кэйл отмахнулся, не отрываясь от просмотра документации. Он выглядел ещё более хрупким, чем обычно: в домашнем халате, опираясь на стол, казался маленьким в окружении кип бумаг, накопившихся за время его отсутствия.
— С того момента уже два дня прошло, — с нажимом продолжал Чхве Хан. Он уже был свидетелем, как Кэйл, непонятно как это ото всех скрывая, не спал пять дней подряд. Повторять тот опыт ему не хотелось.
— Я ещё бодрый.
— Кэйл-ним, за последний час ты зевнул двенадцать раз.
Кэйл, наконец, оторвался от документов. Вскинув бровь, выразительно посмотрел на Чхве Хана.
— Что? — Чхве Хан выдержал взгляд, почти не смутившись. Что такого в том, что он считал?
Кэйл только тяжело вздохнул. Возвращаясь к бумагам, небрежно сказал:
— Я всё равно не смогу заснуть.
Чхве Хан настороженно моргнул. У Кэйл-нима… бессонница?
После нескольких секунд выжидательного взгляда Чхве Хана, который Кэйл мог почувствовать даже не глядя, он снова оторвался от документов. Но смотрел при этом куда-то на стену, а не на Чхве Хана.
— После обмороков… Тяжело спать, — Кэйл прервался, запустив руку в волосы, — мне… всё время кажется, будто я опять усну на несколько дней. Не смогу проснуться вовремя.
Он всё ещё не смотрел на Чхве Хана, потому не мог видеть, как расширились в шоке его глаза. Кэйл крайне редко говорил о своём состоянии, и от такой неожиданной открытости у Чхве Хана сердце пропустило удар.
После некоторой паузы Кэйл продолжил, прикрыв глаза: — Это пройдет само через некоторое время, так что не стоит беспо-
Его оборвали внезапным объятием. Чхве Хан, поддавшись импульсу, удивился собственной бесцеремонности только, когда руки коснулись чужой спины. Кэйл, оказавшийся в кольце рук, удивился не меньше. Промедлив секунду, он неуклюже приобнял Чхве Хана в ответ.
— …Я извиняюсь, — напряжённо произнёс Чхве Хан, но хватки не ослабил. Из-за того, что говорил он в плечо, его голос звучал гулко, щекотал ухо.
— Не стоит, — Кэйл легко отмахнулся.
Они постояли так немного.
— …Знаешь, Кэйл-ним, ты слишком худой. Тебе стоит больше есть.
— Я приму это во внимание.
И ещё немного.
— Чхве Хан… — мягко позвал Кэйл, но оставшаяся часть фразы: «ты можешь уже отпустить» потонула в очередном зевке. Тёплые и крепкие объятия разморили его слишком быстро.
Чхве Хан в этот момент как-то ещё сильнее напрягся. Вдруг кивнул сам себе, будто что-то мысленно решил, и зашевелился. Кэйл было подумал, что Чхве Хан собирается завершить объятие, как над ухом раздалось:
— Извиняюсь ещё раз, Кэйл-ним.
Кэйл не уловил, когда его ноги оторвались от земли. Просто лицо Чхве Хана вдруг появилось прямо перед ним, а собственная рука от внезапности оказалась перекинута через чужие плечи. Перемещение резко взбодрило.
— Я пока ещё не засыпаю на ногах, — заметил Кэйл, пока его держали, обхватив одной рукой талию, а второй держа под коленями.
— Так будет быстрее донести тебя до кровати, — невозмутимо ответил Чхве Хан и, не дожидаясь возражений, понёс свою ношу вон из комнаты.
— Подожди, я же ещё не-… арх, делай, что хочешь, — у Кэйла, честно сказать, не было сил сопротивляться, и он устало склонил голову Чхве Хану на ключицу. Выроненные в неизвестный момент документы так и остались лежать на полу кабинета.
Дверь за Чхве Ханом закрылась. В темноте, под звук размеренных шагов Чхве Хана, Кэйл стал моргать всё медленнее. Он снова зевнул.
— Ты можешь заснуть, Кэйл-ним, — тихо сказал Чхве Хан.
— Зачем говорить такие очевидные вещи? — отстранённо ответил совсем уже разомлевший Кэйл. У Чхве Хана в груди сладко потянуло: да, для Кэйла естественно заснуть в таком положении. У Чхве Хана на руках.
— И правда, — Чхве Хан мягко рассмеялся.
Кэйл, прикрыв глаза, сонливо прошептал:
— Не уходи, когда дойдем.
У Чхве Хана загорелись уши. Он ничего не ответил, боясь, что голос его подведёт.
До спальни они дошли в тишине. Чхве Хан толкнул дверь с легким скрипом, осторожно занося Кэйла в комнату, и так же осторожно кладя свою ношу на кровать.
Кэйл, на удивление, все ещё не заснул. Оказавшись на кровати, он не расцепил рук. Потянул ошеломлённого Чхве Хана на себя. Тому пришлось, чтобы не упасть, расставить руки по обе стороны от головы Кэйла, и опереться на кровать коленом.
— Ложись со мной, — полуприкрытые глаза Кэйла Чхве Хан мог разглядеть даже в темноте. Он в нерешительности замер. Скинул обувь и мягко перекатился на бок, чтобы случайно не задавить Кэйла. Улёгся рядом.
Кэйл молча накинул на них одеяло. В наступившей тишине Чхве Хану показалось, что учащённый стук его сердца слышен на всю комнату.
— Приятных снов, Кэйл-ним, — сказал он слегка хрипло.
— Приятных, Чхве Хан, — ответил Кэйл еле слышно.
Довольно быстро его дыхание стало медленным и ровным. Чхве Хан не засыпал много дольше, но со временем и его убаюкал этот звук.