Ну и дыра!

Антон в последний раз сверяется с вывеской на двери в полуподвальное помещение. «Бусинка» — и кто вообще дал гей-клубу такое тупое название. Но выбирать не приходилось, адрес этот ему дал Лазарев, когда пару недель назад в три часа ночи Антон, сидя на прокуренной им же самим кухне, ныл в Серёжу, что отношения ему нахуй не нужны, он хочет сосать члены, а в тиндере все внезапно стали нежными фиялками и после первого свидания ни-ни, или наоборот, хотят выебать нежную фиялку Антона, но никак не дать пососать. А сосать хочется — и не только лапу в ожидании зарплаты.

Сережа только участливо вздыхал — а себе отсосать тоже не дал, у него, видите ли парень есть — Антон ебал в рот моногамию, но зато скинул координаты и рекомендацию на эту самую «Бусинку» и рассказал про главную ценность этого «гейского ожерелья» — «дыра славы», глори хол. В паре кабинок в стенках проделаны дырки — для таких как Антон, но в основном для тех, кто не Антон, и в минете любит чужой рот или руку на своем члене. Клуб этот чисто для своих, попасть туда можно лишь по рекомендации одного из завсегдатаев — и почему Лазарев оказался в этом списке, Антон даже выяснять не хочет. А вот в манящий возможностью получить хуй в рот без обязательств клуб теперь хотел, поэтому как только выдались свободные выходные, он пишет Серёже, чтобы тот намутил проходку.

Внутрь он проходит быстро, на фейсконтроле у него даже паспорт не спрашивают, а сразу уточняют имя, причём секьюрити первые называют его данные — Антону остается только кивнуть и пройти внутрь. Откуда они его знают, его мало интересует — скорее всего, Лазарев скинул менеджеру фотки с вк или инсту Антона — он не скрывается, и соцсети ведет постольку поскольку.

Как всякий уважающий себя клубный гуляка, Антон еще дома всосал банку пива — и сейчас в голове еще остается приятная пустота, так что не нужно тратить тысячи денег на слабенькие коктейли — лайфхак, которому Антона научили еще в далекой юности, когда на клубы денег не было от слова совсем, а тусоваться было жизненно необходимо для растущего организма и неуемного либидо.

В помещении, небольшом, освещенном только неяркими светильниками у стоящих по стенам столиков, уже полно мужчин. Антон не вглядывается, но в комфортно громкую музыку включается, сквозь танцующую толпу проходит, поймав ритм, слегка покачивает бедрами — клубная атмосфера ему знакома, хоть сейчас он и редкий гость подобных заведений — предпочитает тусовки в квартирах друзей и друзей друзей.

— Не подскажешь, где тут уборная? — по блику на волосах он выцепляет взглядом высокого парня, подходит со спины, а лица все равно не разглядеть. Почему он? Сильно наклоняться не хочется — если Сережа не соврал, то Антону еще предстоит напрячь спину и шею.

— От бара по коридору направо, — отвечает тот даже не оборачиваясь и машет рукой в направлении — звуки музыки не настолько оглушительные, чтобы приходилось кричать друг другу прямо в ухо, и тут же исчезает за широкими спинами других мужчин.

Антон идет по указанному маршруту, радуясь, что обходится без приключений — всратых историй у него еще со студенческих времен полно — настолько, что можно нарассказывать на целый стендап-монолог, времени разве что на это нет. Но этот клуб отличается от тех, где довелось бывать Антону — не то чтобы очень презентабельный как снаружи, так и внутри, но чистый, даже пол сухой — никто не прыгает с бокалами и подпевает в голос — возможно, все еще впереди, ведь ночь только начинается — но пока что толпа, состоящая из отдельных небольших групп, мило колышется в такт музыки.

В туалете тоже нет яркого света и тоже звучит музыка — но тише. Стены темные, но пахнет приятно. Антон заглядывает в одну из крайних кабинок — чисто. Он угадывает — в стенке между кабинками темнеет отверстие. Получается, остается только зайти и ждать, пока кому-то приспичит просунуть член в дырку. Пока Антон ждет, он успевает пролистать пару каналов с мемами в телеграме, собрать монетки в мобильной игрушке про котов — спасибо хозяину клуба, за туалетами следят хорошо и сидеть на закрытом унитазе чуть ли не удобнее, чем на обычном стуле. С каждым хлопком дверей Антон дергается, заглядывает в отверстие, но ему никак не везет.

Он уже почти отчаивается и собирается выходить, как слышит, что ручку двери в его кабинку пару раз дергают — странно, Антон уверен, что свободных кабинок полно — и тут понимает — наконец-то кто-то заходит в соседнюю. В предвкушении долгожданного ощущения Антон тут же сползает на пол перед дыркой, неприятно ударяясь коленями о кафельный пол и видит, как на него из соседней кабинки смотрит отчего-то знакомый взгляд.

— Антон?

— А… — Антон судорожно пытается вспомнить, где видел этот нос, сейчас слегка сморщенный в недовольстве, — … рсений?

— Он самый. И что ты здесь забыл? — Арсений не собирается вставать, но понижает голос, чтобы случайные гости, решившие использовать туалет по назначению, не услышали лишнего.

— Тот же вопрос! — Антон охуевает от конкретного наезда. Он вспоминает, где видел Арсения — несколько раз они пресекались на общих вечеринках у Матвиенко. В основном на балконе, где разрешалось курить. Арсений вечно нёс какую-то ерунду, а Антон вечно сыпался с неё, но кроме как на балконе они не виделись — несмотря на общую компанию, все всё равно тусовались группками и комнатами — это было удобно. Антон только однажды спросил у Позова, который вроде как знал Арсения через Стаса, а тот — через, собственно, Матвиенко, что это за фрукт такой забавный, на что получил лишь многозначительный взгляд снизу вверх и неопределенное «хуй знает, актер, кажись, но такое, мутный тип». Антон, не привыкший создавать себе проблемы из воздуха и интересоваться тем, что лично его не касалось, эту информацию усвоил и специально к Арсению не лез, пару раз прикуривая ему, и всё так же хихикая на весь балкон над тупыми каламбурами.

— Это моё время и моя кабинка, — возвращает Антона из воспоминаний хрипловатый голос. — Так что расчехляйся.

— Схуяли твоя? Ты её купил?

— Нет, но по субботам я тут сосу. — Арсения явно совсем не смущает тема разговора. — Между прочим, уже полгода!

— Ну вот и уступи, раз ты тут часто! Че тебе, жалко что ли? И вообще, я младше, не учили делиться? — Антон вспоминает, как Арсения кто-то в компании называл дедом.

— Старших надо уважать, вставай давай и член ставь.

— Но я не хочу…

— Тогда освобождай место, нашелся умник.

— Я сосать хочу, Арсений, — Антон возмущается слишком уж громко и в тот момент, как входная дверь хлопает — Арсений резко пролезает рукой в дырку, диаметр позволяет, и зажимает неудачливому минетчику рот.

— Обойдемся без имен, — шипит тот.

— Если бы ты не выебывался и дал мне хуй, то хуй бы я вообще тебя узнал, — понизив голос почти до шепота с обидой отвечает Антон.

— Это проблема?

— Да, проблема! — кричать шепотом под тихую ненавязчивую музыку и слив бачка где-то через пару кабинок не то чтобы очень классно, да еще и колени начинают затекать — Антон откровенно злится. — Приперся, блядь, в клуб, чтобы отсосать незнакомцу, а тут ты! И ладно, похуй, что мы знакомы, но ты и пососать не даешь!

Арсений молчит несколько секунд, явно что-то придумывая. Убирает руку, которая во время Антоновой тирады так и осталась в отверстии.

— Ладно. Давай тогда сначала ты мне, а потом я тебе.

Антон пытается различить в голосе Арсения наебку, но соглашается. Поднимается, кряхтя, и понимает, что план Арсения осуществить будет тяжело — с его ростом ему придется стоять на полусогнутых и никому это удовольствия не принесет. Он наклоняется к дыре.

— Слушай, проблема… Я слишком высокий. Может, всё-таки я тебе, а потом я уйду, обещаю, насосешься ещё сегодня.

— Да твою же налево, — Арсений заглядывает в дыру, смотрит так, как будто Антон ему в утренний кофе нассал. — Уговорил. Тебе презерватив дать? Но у меня и справка есть.

— Прям с собой?

— Прям с собой, Антон, на колени встал, рот открыл и соси, пока я не передумал. — Арсений поднимается, пихает через отверстие сложенную вчетверо бумажку, и Антон слышит, как звенит пряжка ремня, пока он изучает справку об отсутствии венерических — у самого такая же, но осталась в паспорте, а тот в куртке.

— Держи, — Антон возвращает справку. Листок исчезает в дыре, и на его месте появляется слегка напряженный член, который чужая рука — Антон замечает круглую аккуратную печатку — придерживает у основания.

— Сначала подрочи, — голос из-за стенки звучит ниже, и еще более хрипло, чем раньше — или Антону так кажется?

Он послушно обхватывает тремя пальцами еще мягкий пенис, проводит по всей длине. Арсений шипит — Антон понимает и сплевывает на ладонь — теперь скользит легче. Антон примеряется — член у Арсения крупный, ровный, пах и мошонка выбриты — это успокаивает, хотя в своем желании пососать чей-то хуй Антон был готов взять в рот уже абсолютно что угодно. Ему не хочется ждать — ждал он слишком долго — и он обхватывает губами головку, прижимает её языком к нёбу и чуть ли не стонет от удовольствия. Именно это ощущение, не просто наличия чего-то во рту, а именно эта мягкая, влажная, подрагивающая упругость на языке не сравнится ни с бананами, ни с леденцами, ни с силиконовыми дилдо.

Член во рту постепенно твердеет, Антон увлеченно насаживается, поддрачивает у основания, и довольно жмурится, когда чувствует, как Арсений сверху судорожно выдыхает и толкается глубже. Глубокий минет Антону нравится не так, как просто обсасывать ствол по всей длине, проходиться по складочкам крайней плоти, уздечке, тыкаться в ямку уретры — это Арсению нравится больше всего — Антон слышит. Он немного отстраняется, чтобы головка не доходила до стенки горла — но глубоко он не возьмет при всем желании — из-за роста даже сидя на коленях ему приходится немного наклоняться к отверстию в кабинке. Шея затекает, и Антон останавливается, но член изо рта не вынимает. Тянется к мошонке, оглаживает нежную кожу, снова поддрачивает основание — уже мокрое от слюны. Шею слегка отпускает и Антон снова двигает головой, чуть ли не урчит от удовольствия — он так давно этого хотел, что сейчас, получив желаемое, готов расплакаться — кажется, когда в детстве ему подарили щенка, эмоций было меньше.

Арсений не делает легче — с каждым движением языка по головке он тихонько постанывает, будто бы наплевав на собственную осторожность — с другой стороны какая к черту осторожность — это гей-клуб и вероятно не единственная такая кабинка.

Антон прикрывает глаза, глотает слюну и выступивший прекам — пряно-солоноватый, и не сразу слышит, как его зовут по имени.

— Антон… Антон! — он поднимает взгляд — на стенку. Становится немного грустно — Антон бы с удовольствием поймал поплывший взгляд, подмигнул бы пошло, чтобы рукой снова направить член себе в рот и побить головкой по напряженному языку, — к сожалению в этой ситуации он такого удовольствия лишен.

— Ммм?

— Хочу кончить тебе в рот, — звучит не как просьба, но Антон и непротив.

Жалеет только, что всё так быстро закончилось — не насосался, хотя губы уже печет от трения — но послушно концентрируется на головке, подушечкой большого пальца трет уздечку. Вываливает язык, обводит кончиком по кругу и расслабляет, делает «лодочку» и додрачивает — густые капли попадают и в рот, и на губы — Антон сглатывает, облизывается, напоследок собирает остатки спермы с члена и отстраняется. Во рту знакомая горечь, но настолько ожидаемая, что Антон не может сдержать улыбки. Пока Арсений заправляется у себя в кабинке, Антон продолжает сидеть на полу, оперевшись головой о стенку и блаженно прикрыв глаза.

Ручку двери снова кто-то дергает.

— Открой, — Антон нехотя поднимается, отпирает и чуть не падает задницей на стульчак от налетевшего на него Арсения.

— Ты чего?

— Изначально мы договаривались на обоюдный отсос, а я все еще вижу на тебе штаны. — Арсений опускается на колени и начинает колдовать пальцами над ширинкой Антона.

— Но… А это прям обязательно? — Антон привстает, позволяя стянуть с себя джинсы прямо с бельем — возбужденный член шлепается на живот, Арсений хищно облизывается. — Нет, ты не подумай, я просто реально сосать больше люблю…

— Как и я, — фыркает тот в ответ. — И вообще, это я тебе туалет показал, странно, что не узнал, правда, шпалу такую, думал, ты один из этих, залетных, которые знаешь, экспериментаторы, тут и такие бывают, однодневки, а я вообще на рост повелся — люблю длинное…

Арсений сперва тараторит, поддрачивая член, и быстро затыкается, практически сразу насаживаясь до упора. Антон охает. Его член длиннее и тоньше, чем у Арсения, и из тех немногочисленных партнеров, которые у него были, настолько глубоко и так с налета, его не брали. Частая практика чувствуется с первых движений — горло у Арсения расслаблено, он почти не давится — только иногда отстраняется, но и тогда не выпускает член изо рта — дышит через нос, а слюну даже не пытается сглотнуть — та быстро начинает течь по подбородку, оставаясь на антоновых бедрах. В эти моменты Арсений смотрит исподлобья — в неярком свете светильника над кабинкой глаза кажутся совсем черными — Антон плывет.

Он ещё с момента минета Арсению возбужден — много не требуется, чтобы начать коротко вздыхать в попытке сдержать неосторожные стоны — в туалете изредка хлопают двери других кабинок, и казалось бы — что такого, если кто-то услышит громкий выдох где-то в соседней кабинке — это же гей-клуб, а не институт благородных девиц, но Антон принимает правила Арсения, заданные ещё вначале их спора за место у дыры, да и вуайеризмом не страдает, хотя, конечно, ощущение того, что их все-таки могут услышать, подстегивает. Подстегивает и Арсений, из раза в раз стреляя темным взглядом на Антона снизу вверх, сглатывая, тихо постанывая, прокатывая вибрацией горла по стволу, отчего у Антона чуть ли не искры из глаз идут.

Антон может поклясться — это не он сейчас трахает Арсения в горло, это Арсений трахает горлом Антона, горлом и взглядом — только от него Антон готов спустить даже не с минуты на минуту, а с мгновения на мгновение. Он дрожащей рукой тянет Арсения за волосы, но тот урчит и насаживается сильнее, лезет рукой под мошонку, давит — Антона чуть ли не подкидывает на унитазе, и он кончает, чувствуя, как Арсений сжимает его связками — так сладко-туго, что хочется продлить этот момент хотя бы на несколько секунд, но, увы.

Он как сквозь туман чувствует, как его обтирают туалетной бумагой и помогает Арсению натянуть на себя джинсы обратно.

— Ты… Пиздец…. — Антона хватает только на два слова.

— Ты тоже неплох, — Арсений сидит в ногах, почесывает голую лодыжку — Антон только лениво дёргает ногой — щекотно.

Ему думается, что пососать всё ещё было мало, и что такой арсеньев талант упускать нельзя — этот чертенок с горящими тёмными жадными глазами показал, насколько хорошо бывает не только в принимающей позиции.

— Не хочешь дать мне пару уроков по горловому? — попытка не пытка.

— Может, сперва пообедаем? Как-нибудь.

Антон согласно кивает. Что его манит сильнее и что влияет на его ответ — посторгазменная нега, желание встретиться с Арсением ещё (не)раз или реально взять пару уроков по профессиональному заглоту — он не знает. Знает только, что с Арсением ему хорошо сейчас и отказываться от предложения было бы самым глупым поступком в его жизни.