Они дружили этой компанией… С детства? Ну, с младшей школы так точно. Все четверо — «братаны», вместе пуд соли съели, друг за друга — горой, и всё такое. Поэтому признавать, что к одному из них душа как-то больше лежит, ну… Неловко, что ли.
Да и вообще. Чан для Феликса уже давно совсем не «братан».
— Ты влюбился, как школьница, не пизди, — бесцеремонно тянет Минхо. Минхо — мудак и засранец, а самое паршивое, что Минхо прав.
— Отвали, — ворчит Феликс и ставит на полку пластинки, с которых только что вытирал пыль. Минхо, вообще-то, должен был ему помогать убираться перед очередной пьянкой, но он только надувает пузыри из жвачки, развалившись на кровати Феликса и глядя в телефон чаще, чем на друга. Лучшего друга, на минуточку.
— Я-то отвалю. А вот твои заёбы сведут тебя в могилу.
Феликс вздыхает.
— Ага, конечно. Лучше сейчас поддаться зову жаждущей приключений задницы и…
— Не знаю, чего там жаждет твоя задница, и знать не хочу, — равнодушно перебивает его Минхо, — Но ты занимаешься хернёй.
— Это ты занимаешься хернёй, — ворчит Феликс, — Сколько мы все уже общаемся? Лет пятнадцать?
— Шестнадцать, — педантично поправляет Минхо, — Худшие шестнадцать лет моей жизни.
— Почти готов сказать то же самое, — огрызается Феликс. — Хён, заебал. Я не к этому. Просто… Ты же знаешь меня. Наверняка это просто блажь. Даже если он не пошлёт меня куда подальше, что вполне вероятно… Я не готов ради мимолетных отношений, которые ничем хорошим не закончатся, пустить эти шестнадцать лет…
— …в задницу?
В Минхо летит книжка. Увесистая, добротная; кажется, очередной из справочников либо по матану, либо по японскому, у Феликса их вечно на столе до задницы.
Минхо уворачивается от книжки не глядя, почти профессионально.
— Придурок, я серьёзно.
— Я тоже серьёзно. Твои «страдания юного Феликса» начались сколько? Месяц назад? Больше?
— Четыре где-то, — ворчит Феликс, примерно понимая, что Минхо хочет ему сказать.
— Четыре, — тоном человека, который объясняет что-то про «два плюс два», вещает Минхо, — И тебе с ним неловко. Всё это время.
— Неправ…
— Правда, я же вижу. Ты пытаешься делать вид, что всё нормально, но каждый раз ты либо шарахаться от него начинаешь, либо начинаешь пялиться на него с выражением лица «вот это конь, дайте прокатиться».
— Неп…
— Да что ты?
— Я тебе точно ёбну, — вздыхает Феликс и крутит в руках новую пластинку. Битлз. Классная. Бумага обложки старая, теплая на ощупь, матовая. Приятно.
— Чан подарил?
Феликс не отвечает, просто убирает пластинку на полку.
— Он за тобой ухлёстывает, я отвечаю.
— Мы друзья, Минхо. Это нормально — дарить друзьям подарки.
Минхо кивает несколько раз — медленно и понимающе, и вздыхает с интонацией психиатра, который пытается объяснить ребенку младшего дошкольного возраста, что то, что он видел мультик про летающих цветных пони — не повод пытаться покрасить живую лошадь и скинуть её с крыши. А Феликс пытается сделать примерно вот это вот.
— Поэтому он чуть ли не наизусть знает коллекцию твоих пластинок и чуть ли не каждый раз притаскивает тебе новую? Он с таким усердием даже цветы своим швабрам не таскал.
Феликс цокает.
— Одна из этих «швабр» — твоя сестра, напомню.
— Точно. Поэтому я точно знаю, о чём говорю.
Феликс вздыхает и качает головой. Минхо ужасен, а Чан… Он милый. Галантный. Вежливый. И… большой, чего уж скрывать. Телосложением большой, в смысле! Любая девушка рядом с ним точно чувствует себя принцессой. Да и подойдёт девушка Чану больше, чем Феликс. С девушками по крайней мере можно нормальные отношения завести.
Чёрт, Феликс был почти уверен, что Чан рано или поздно сделает Сохён предложение, он же был влюблён в неё, как мальчишка. Чёрт знает, что бы он тогда делал — нажрался бы в сопли, наверное. Правда, очевидное признавать он тогда не собирался, поэтому говорил себе, что чувствует себя паршиво, потому что ему не нравилась сама Сохён. Это вполне неплохо наложилось на новости о её изменах — и Феликсу было противно дважды — и от Сохён, которая абсолютно точно дура, и от себя, потому что он даже немного радовался этой новости. Тогда Чан бросил её и спустя две недели закрутил мимолётный роман с парнем из выпускного класса — от чего охренели все, потому что слышали, конечно, что Чан называл себя бисексуалом, но на практике не видели.
С Марком — увидели.
Впрочем, Марк тоже надолго не задержался. Только менее паршиво Феликсу от этого не стало.
Господи, если считать Сохён… Да, он определенно наврал Минхо. Не четыре месяца, а почти год.
— Земля вызывает Феликса! — гаркает Минхо так, что Феликс вздрагивает всем телом.
— А?
— Книгу на. Хан с Баном скоро будут. Пиво и снеки взяли, нужно пиццу выбрать. И фильмы. Если мы снова будем пересматривать все старые «Звёздные войны», я крышей поеду. Может, мелодраму какую? «Пятьдесят оттенков Бан Кристофер Чана в Ли Феликсе». Я бы, конечно, смотреть не стал, но…
— Да пошёл ты, — выплёвывает Феликс и даже не улыбается. И не кидается в Минхо ничем. Просто забирает книгу рывком и ставит на место.
Злится. Потому что… Ну, он дурак, конечно, что влюбиться в лучшего друга умудрился, но такого всё-таки не заслужил.
— Хэй, — уже серьезно выдыхает Минхо, — Я… Прости, ладно? Это было лишнее.
Феликс кивает. Действительно лишнее.
— Я просто хочу помочь.
— Но не помогаешь, хён. Отстань с этим, ладно? Я переживу. — Феликс неискренне улыбается. — мы же обещали быть друзьями до старости? Я сдержу обещание. Из-за меня наша дружба не разрушится.
Минхо вздыхает и трёт глаза устало. Господи, они просто невыносимы. Оба.
<center>***</center>
— Опять пластинка? — хмыкает Хан, глядя на то, как Чан забирает из багажника два пакета с продуктами, снеками и пивом. Один пакет тут же отдаёт Хану, а освободившейся рукой цепляет запакованный в крафт прямоугольник.
— Ага. Queen, — как ни в чем не бывало произносит Чан, даже бровью не поведя. — Такой у Ликса ещё нет.
Хан фыркает и закатывает глаза, захлопывая багажник.
— А словами через рот слабо? Без пластинок и беготни за ним, будто ты в первый раз влюбился?
— Ты придурок? — как ни в чем не бывало уточняет Чан и дёргает головой, поправляя волосы. — Чтобы он со мной вообще общаться перестал? Нет уж.
— Прямо уж перестал, — ворчит Хан, доставая телефон из кармана.
— Я не хочу рушить наше общение на корню из-за своей блажи, — спокойно произносит Чан, — Мне просто нравится делать ему приятно. В конце концов…
Он подходит к подъезду и заученным движением вводит код. Код от дома Феликса он знает, пожалуй, лучше, чем от своего.
— Он считает меня своим другом. Будет глупо лезть к нему ни с того ни с сего, так?
Хан вздыхает и снова утыкается в телефон, пока Чан нажимает на кнопку лифта.
<i><b>han:</b> когда эти двое сойдутся, предлагаю нажраться до беспамятства
<b>lkn:</b> годится. если ты не попрёшься потом по бабам
<b>han:</b> могу обещать, что попрёмся мы в гей-клуб. и этих двоих не позовём. забились?
<b>lkn:</b> забились</i>