Один умный человек говорил: «Когда человечество начинает развиваться слишком быстро – есть опасность, что что-то вот-вот пойдет под откос».
Для человечества в общем, для Мачи в частности, этим откосом был вдруг появившийся новый вид человека – кровососущее нечто, которое, как уже проверено многими несчастными, могло также жрать человеческую плоть. Именно «пожирать», а не «поедать», слишком уж это было похоже на звериное употребление пищи, когда животное набрасывалось на жертву и трапезничало ею.
Люди не ожидали, что когда-то они встретят тех, кто сможет занять главенствующее место в цепочке пищеварения, где место «пищи» займут они, люди.
Новых «потребителей» называли вампирами. Вампирами, о которых раньше в книжках читали поколениями, считая кем-то выдуманным существом, сильно понравившимся обществу. Вурдалаки, упыри, монстры, кровососы.. Как их только не называли в книжках, как их только не описывали, добрые и злые, миротворцы или охотники за кровью. Расписывали их, и как красивых аристократов, и как ночных хищников, сравнимых с летучими мышами. Описывали, как можно их убить: святая вода, серебро, кол в сердце, чеснок, отрубленная голова, солнце и множество других способов, о которых вспоминать горько и болезненно.
Люди всегда были глупыми существами, однако столь сильно они ещё никогда не ошибались.
Чеснок? Святая вода? Серебро? Каждый метод был перепробован, но никакого результата не было, кроме ехидных усмешек и жутких оскалов. А ведь сколько людей умерло, пытаясь опробовать эти смешные способы убийства упырей! Сколько... плоти и крови было отдано.. на питание этих тварей..
Мачи зло скрипит зубами, с отчаянием прорываясь сквозь плотную лесную гущу, надеясь скрыться от голодных вурдалаков, которым она неосмотрительно показалась будучи совершенно одна и без брони. Черт её дернул прийти и посмотреть на последствия сражения между людьми и вампирами! Она это могла сделать попозже, когда был бы день, но нет, ей приспичило это сделать сейчас, когда ночь вовсю властвовала над днем.
Её опрометчивое желание ей очень дорого обошлось.
Шея нещадно кровоточила, и даже рука, зажимающая открытую рану, не могла остановить льющуюся кровь, от которой вся драная кофта была мокрой от алой жидкости. В голове – одни проклятья, так и рвущиеся с языка. В глазах – все смазано, она уже давно не понимает разницу между деревьями и всем остальным ландшафтом. В мыслях – мольба о том, чтобы эта рана не стала решающей в её жизни. Не стала той, от которой в прошлом, армия голодающих кровососов все пополнялась и пополнялась, до тех пор, пока люди не поняли проблему и не начали убивать зараженных вампиризмом.
Стать упырем – последнее, что она хотела сделать в этой жизни.
– Она рядом, я её чувствую!
Едкий смешок искривляет сжатые в болезненной усмешке губы. Если уж она, человек, чувствовала, как запах крови заполоняет нос, то, неудивительно, что вурдалаки её чуяли за милю. Ей стоит прибавить ходу, если она хочет дожить до восхода солнца, её спасителя, её надежды на хороший конец.
Солнце – единственное, что безоговорочно работало против кровососов. Они его боялись, опасались и выли от боли, когда хотя бы лучик дотрагивался до их кожи. На самом деле против них работало не только солнце, но и все горячее, например, огонь, кипящая вода, лава... Все, что раньше было не так уж легко достать человеку в момент сражения с нечистью. Не теперь.
За столетия этой нескончаемой войны многое изменилось: количество людей, дислокация народа, правила, оружие, даже пища и одежда.
Мачи искренне гордилась достижениями человечества, мечтая, чтобы когда-то её давняя мечта осуществилась: они наконец-то бы избавились от вампиров и вернули отнятую когда-то давно их территорию. По этим густым лесам было видно, что происходило с землями упырей – они нисколечко не заботились о ней, не имея никакой надобности в человеческой пище, такой как фрукты или овощи. Хотя скотоводство у них было: к глубочайшему ужасу всех людей, человеческое.
Ей не по наслышке приходилось знать, что происходило с городами людей, которые мужественно не желали менять места жительства на те, где сухо и жарко, где солнце припекает. Их часто осаждали вампиры, некоторые поселки проигрывали – а значит шли в Утилиту, так называемая компания по отходам, скотобойня, коротко говоря.
И сейчас это грозило ей с такой же процентной вероятностью, как и её превращение в вурдалака.
Пятьдесят на пятьдесят.
– Хееей! Вот ты где, милочка! А мы вот тебя..
Она резко оборачивается и кидает в существо позади себя небольшую световую бомбу, которая слепит ублюдка, заставляя его выть от боли в глазах и опаленных частях тела. Не медля, ей приходится менять направление и бежать ещё быстрее, стараясь не обращать внимания на усилившуюся боль в теле. Кажется, её уже лихорадило, но она не знала от чего: заражение или потеря крови?
Но времени обдумывать это нет, приходится экстренно вспоминать все, что она знает о вампирах и способах их убийства. Единственное, что ей казалось хорошим в её ситуации, так это то, что эти двое не были в обычной форме нежити, а значит, не имели тех же повышенных способностей, что и натренированные кадеты из Ордена.
Господи, но она же и сама всего лишь обычный студент!
Пусть у неё было пару световых гранат да пламенный, наполовину заряженный ножик, но ведь это её первая настоящая битва против упырей. Да она же на первом году обучения, пусть учится хорошо, но ведь практики-то у неё ноль. А вампиров, пусть не самых натренированных, было двое, что же она им сделать-то сможет?
Паника разбавленная адреналином в крови, придает ещё больше сил, хотя слезы уже давно начали собираться в уголках глаз.
Она не хотела умирать.
Ей было страшно, ей было жутко холодно, несмотря на то, что это была жаркая летняя ночь, и ей сильно не хотелось стать вампиром.
И пусть их в школе учат тому, что лучше смерть, чем жизнь упыря, но она до безумия боялась умирать. А остановиться и сражаться с теми двумя... она боялась, она была ещё не готова, она знала, что не сможет, что не победит, что...
Резкая боль в ноге заставляет её вскрикнуть от боли и повалиться на землю: связка на лодыжке была перерезана, а она уже не могла выдержать эту боль. Что шея, что нога, они болели так, что из глаз беспрерывно текли слезы боли и ужаса, а руки подрагивали крупной дрожью, не давая ухватиться ни за что твердой хваткой.
– Эй, красотка, знаешь, это было больно, когда ты в меня кинула тем шариком, – насмешливо тянет голос сзади, после чего с небывалой силой поднимает её за покалеченную лодыжку, пальцами вонзаясь в окровавленную мягкую плоть.
Закричав от боли, она широко раскрывает глаза, пытаясь вырваться из чужой хватки, но лишь все ухудшая. Пальцы вонзаются все глубже, а она уже не кричит, хрипит, издавая жалостливые и болезненные стоны. Парень начинает тихо хихикать, после чего резко отпускает её ногу и начинает смеяться ещё громче, почти в истерике.
– Детка, да ты огонь! Эти крики.. знаешь, для меня так громко и хорошо ещё никто не кричал!
Упырь резко поднимает её за шею, с силой из-за которой Мачи чувствует, как хрустят её кости, а воздуха уже совсем нет. Вопреки всему, по венам расползается что-то горячее, по огню похожее на жгучую магму. В ушах все слышится ясно, и в тоже время шумит так, что хочется начать выть, хныкать, молить о пощаде.
– Боже-боже, ну что за беда, ты уже почти обессилила.. Как грубо с твоей стороны, а ведь мой друг ещё не пришел и не насладился твоими криками. Хотя он уже вовсю попил твоей кровушки. Вот же гад, а ведь я хотел быть первым у тебя, малышка! Моя милая, бледная, словно моль, удивительно сильная детка!
Он ещё что-то говорит, бьет её, заламывает руки, играясь с её телом, будто с игрушкой, а она уже не чувствует ничего, кроме пустоты. Она ощущает небывалую боль в шее, от которой расползается безумная, безудержная боль во всем её существе. Кажется, у неё что-то сломано, кажется, её хотят разорвать на части, но... Сквозь пелену слез, она приоткрывает глаза, но видит не более чем размытые тени перед собой. Она чувствует, что вампир гладит её по голове, ощущения ей кажутся какими-то странными, будто она уже мертва, будто это все сон... страшный сон...
Последняя её вменяемая мысль была, что если она выживет, то она никогда не простит этих тварей. Она им отомстит, она каждого, всех, до единого уничтожит, чего бы ей это не стоило.
А потом её накрыла тьма.