Ботинок с громким всплеском скрылся под водой, моментально напитавшись грязной жижей, мимо головы просвистела брошенная в порыве праведного гнева жестяная банка. За спиной слышался пьяный ор, впереди виднелись только маленькие островки света — фонари работали, как кассиры в супермаркетах в пятницу вечером. То есть, недобросовестно и вот ну совсем не стараясь.
Вечер становился всё лучше и лучше.
— Чёртова девчонка!
— Остановись! Стой, кому говорят!
«Ага, как же», — со скепсисом подумала Карин и понеслась вперёд с удвоенной скоростью, поднимая тучи брызг из луж. Вроде уже взрослые люди, а кричат какой-то откровенный бред. Как будто она вот сейчас возьмёт и в самом деле остановится.
— Стой! Замри, стой! Да какого!..
Грузный топот позади слегка отдалился, как и матерящиеся грубые голоса, но расслабляться было рано: самое главное правило выживания в вечерней Каракуре — не стоит недооценивать местную шпану.
Привлечь внимание просто, избавиться от него — в разы сложнее. Особенно если это внимание исходит от взрослых балбесов, которые, ничего не добившись, от безысходности пошли на улицы устраивать беспорядки. Карин понимала: конечно, они всё это делают не от хорошей жизни.
Однако это не значит, что она сейчас развернётся и пойдёт их жалеть.
— Счастливо оставаться! — с воодушевлением прокричала Куросаки и быстро нырнула в неприметную подворотню. Пробежала пару дворов, перелезла через забор и, тихо перебравшись через чей-то внутренний двор, снова выпрыгнула на широкую улицу.
Ей пришлось ещё пару раз так «вильнуть» между кварталами, пока она не удостоверилась: погони больше не было.
Внимательно осмотревшись по сторонам и наконец отдышавшись, Карин откинулась на бетонную стену какого-то дома, спокойно перевела дыхание… и с облегчением рассмеялась.
Непрекращающийся вот уже три недели ливень бил в лицо тёплыми струями, стекал по чёрным связанным в хвост волосам, затекал в сложенный зонтик.
Зачем она вообще взяла с собой зонтик?
Куросаки звучно чихнула и с сомнением посмотрела на предмет, который, по идее, должен был защитить её от этого безобразия на улице. Когда Юзу пихнула ей его в руки, размышлять ни о чём не хотелось — тогда она просто рвалась из дома. Куда-нибудь, неважно куда. Навстречу воздуху и свободе, которых ей так не хватало дома.
Этот дождь шёл уже три недели. Запирал людей в их квартирах и превращал улицы в маленькие речки, по которым передвигаться можно было разве что в резиновых сапогах по колено. Три недели — это ведь почти месяц. Это целый двадцать один день, которые она могла бы потратить на футбольном поле, у бабули Хару или где-нибудь ещё. Но вместо этого была вынуждена сидеть взаперти, тоскливо глядеть в мокрую серость за окном и ничего не делать. Хандрить.
Бездействие убивало. Сначала она ещё пыталась собирать кого-то из класса и ходить куда-то вместе, однако очень быстро все товарищи свалились с промокшими ногами, температурой и заложенными носами. Всё как всегда: идея неплохая, а реализация — так себе. Карин чувствовала, что и сама-то чудом избежала такой участи — вовремя спохватилась, недаром же она дочь медика.
Однако эта её «полупростуженность» лишила её возможности помогать отцу в клинике — последнего шанса заняться хоть чем-то полезным. Часть её работы упала на брата, часть — на Юзу, а самой Карин приходилось теперь день за днём сидеть в четырёх стенах.
Как в клетке какой-то, ей богу.
Юзу всегда возвращалась поздно: будучи милой и общительной девушкой, у неё каждый день находились какие-то дела. Помимо семейной больницы она ещё ходила на учебные курсы и часто встречалась со школьными друзьями, так что проводить вместе время они стали намного меньше. Ичи-ни оставался всё тем же бесшабашным, категоричным дураком, готовым разорвать на куски любого, кто причинит боль его близким. Но старший Куросаки уже полгода как жил вместе с Иноуэ, и Карин сталкивалась с ним чаще всего именно в больничных переходах — дома его было попросту не застать. Каждый раз, когда Карин приходила к Орихиме, она получала только слегка виноватое пожимание плеч от Иноуэ и объяснение, что Ичиго опять нет — он или на работе, или в универе, или снова выполняет обязанности шинигами.
Конечно, Карин всё понимала. Это была их жизнь, где каждый делал то, что должен.
Но времени, проведённого с братом, категорически не хватало. А когда внезапно случился этот потоп, вся жизнь — час за часом, мгновение за мгновением — превратилась в какой-то нескончаемый день сурка.
Куросаки снова звонко чихнула и почувствовала, как захлюпал нос. Весьма ожидаемо, на самом деле. Она, как никак, уже около часа пробегала под дождём. А вот взгляд на часы заставил её занервничать — она совсем потеряла счёт времени. Не то что бы ей светило какое-то наказание — отца они с сестрой, скорее всего, еще несколько дней не увидят. Но просто не хотелось бы нарваться на дополнительные неприятности по дороге обратно — всё-таки, каким бы ни была Каракура тихим провинциальным городком, тёмное время суток здесь никогда нельзя было назвать безопасным.
А стоило ли вообще идти обратно?..
Куросаки ещё раз внимательно осмотрелась. Если она правильно поняла, где находится, то до магазина Урахары отсюда было явно ближе, чем до дома.
В голову закралась шальная мысль. Собственно, а почему нет? Она просто позвонит Юзу и скажет, что вернётся завтра. После небольшой эмоциональной встряски шумный дом Урахары Киске подходил ей как нельзя больше. В конце концов, там точно не будет скучно.
Отклеившись от холодной, мокрой стены, Карин резко развернулась на пятках и снова пустилась рысцой по тёмным улицам.
Как же хорошо, что она наконец выбралась. Надо сказать сестре спасибо, ведь если бы не она, этот день закончился бы точно так же, как и с десяток дней до этого.
Молчанием и непонятно откуда взявшейся усталостью. Апатией, внутренней злостью и беспощадным ощущением утекающих минут. Отвратительно. Ещё никогда ей не доводилось садиться в настолько глубокую эмоциональную яму — обычно все её проблемы разрешались одним лишь видом Ичиго. Ну, или парой футбольных матчей с ребятами.
— Тебе бы, правда, сходить куда-нибудь, — осторожно начала этим вечером Юзу, едва только вышла из теплого душа. После сырой улицы Карин силком запихала её туда, не слушая никаких возражений. — Таким личностям как ты вредно вот так бездельничать…
Карин тогда смогла выдавить из себя только мрачный угрюмый взгляд. А то она не в курсе. После новостей о том, что отец опять где-то загулял, ей меньше всего сейчас хотелось слушать, что она уже сама на себя не похожа, что ей нужно развеяться — и так далее, и тому подобное.
— Не хочу.
— Да быть того не может. Кончай хандрить, иди пройдись хотя бы. На пятнадцать минут! Я тебе и ветровку, и зонт дам — а как вернёшься, буду чаем отпаивать…
Со стороны Карин раздалось ироничное фырканье.
— Тебя бы кто отпоил, дураха. Посмотри на себя — возвращаешься в девять, с ног валишься, а ещё обо мне печешься.
И за Юзу вдруг стало даже обидно. У той действительно почти никогда не было возможности выкроить время на простое банальное «отдохнуть».
— Бородач совсем совесть потерял, скинул на вас с Ичи-ни всю работу. А сам небось прохлаждается где-то, — девушка раздраженно хмыкнула. — Пользуется вашей добросовестностью, старый олух…
— Карин!
Та со вздохом подняла руки в успокаивающем жесте. Юзу никогда не нравилось слышать обвинительные слова в сторону отца, даже если они были более чем правдивыми.
— Всё, всё. Больше не буду на него ругаться.
— Ты всё время тему на него переводишь, — обиженно хлюпнув носом, Юзу ущипнула сестру за щеку. — Эта тактика даже для меня уже устарела.
Пришлось признать: такая меланхолия действительно страшное чувство. Как Юзу ни пыталась подбодрить её, у неё не получалось — и от этого Карин чувствовала себя ещё хуже. При виде чужой заботы, которую отчего-то так рьяно хотелось отбросить в сторону, на душе становилось совсем паршиво.
Родная комната казалась погребенной под разбросанными вещами. Разбирать всё это не хотелось совершенно, хотя головой Карин и понимала, что такой беспорядок — это уже немного чересчур. Носки и джинсы, учебные принадлежности и книги — всё было размазано тонким слоем по всем горизонтальным поверхностям, от шкафа до подоконников. От одного взгляда на свою половину их с Юзу комнаты хотелось упасть лицом в подушку и сделать вид, что это всё — страшный сон и ей только мерещится.
— Карин? — донёсся голос Юзу с первого этажа. — Освободи журнальный столик, хорошо? Ты уже два дня обещаешь!
Журнальный столик… Карин уставилась на огромный комок вещей на нём, как на заклятого врага.
— Мне опять негде работать будет! — продолжала её младшая сестра. — Если не займёшься этим, снова приду к тебе зудеть про прогулки! Надену на тебя ошейник и поведу выгуливать! Насильно, Карин!
— Пффф, — не сдержалась старшая Куросаки, прикрывая рот ладонью. Вот ведь мелкая, а. Как разговаривать-то научилась.
— Ладно-ладно, — Карин, тихо, даже почти искренне посмеиваясь, осторожно подхватила двумя пальцами самый верхний предмет, оказавшийся смятой футболкой. — Сейчас всё разгребу.
— Очень на это надеюсь!
Сделав над собой неимоверное усилие, Карин принялась-таки за дело. И не зря ей так не хотелось раньше этим заниматься: на то, чтобы добраться до деревянной столешницы, у неё ушло не меньше часа. Долго, скучно, пыльно — не досуг, а мечта. Но в тот самый момент, когда со стола исчез последний предмет одежды, её персональный день сурка наконец-то закончился.
Под всей этой кучей тряпья лежала хорошо знакомая Карин книга — с изящным чёрным корешком и аккуратным тиснением. От одного её вида у Куросаки сдавило в груди — она отлично помнила, как специально закидала её вещами, чтобы не было соблазна. В ней содержались её собственные иллюстрации — наброски и портреты всего руководящего состава Готей-13, написанные иногда по памяти, а иногда — со слов Урахары. На последней странице гордо хмурился Ичиго — такой живой, что его захотелось щелкнуть по носу. Рыжие волосы топорщились жидким огнём, в глазах застыло такое упрямство, какого свет еще не видывал.
Книга была ею заброшена как раз за неделю до начала этого тропического сезона. Тогда она чётко решила для себя, что оставит все попытки по вмешательству в дела брата. Отвлекаться на мир призраков и шинигами живым людям не стоило — Карин часто повторяла это про себя словно мантру. Ей не следовало интересоваться всем этим. Она должна была это прекратить. Но сейчас изображение Ичи подействовало на неё очень странно: Карин вдруг почувствовала, что совсем не похожа на этого нарисованного Ичиго. Она поняла, что совсем не чувствует той привычной задиристости, делающей её настоящей Куросаки. Она исчезла. Пропала под шквалом бездействия, была затоплена лавиной серого безволия и апатии.
Над резко захлопнутой обложкой всколыхнулась пыль.
«Позорище», — в смятении думала Карин, раздраженно натягивая джинсы.
«Просто кошмар», — корила себя, выискивая плотную толстовку в недрах бардака.
«Ну ты и раскисла, Куросаки».
То, что произошло дальше, запомнилось ей плохо: увидев свою сестру в таком подвешенном состоянии, с горящими глазами, в разных носках и полной боевой готовности, Юзу среагировала мгновенно — вручила ей дурацкий яркий зонт, бросила короткое «Ты только телефон с собой возьми» и пинком выставила за дверь.
«Ну наконец-то» — облегчение так и светилось в её карих глазах. Никому не хочется наблюдать за саморазрушением близких. Её сестра наконец-то решила выбраться из собственноручно вырытой ямы.
А Карин медленно повернулась спиной к своему дому, вдохнула сырой воздух полной грудью… И побежала. Забыв и о зонтике, и о самобичевании, и о терзаниях последних дней — оставляя позади духоту и нерешительность.
От того, что она упадёт в депрессию и откажется от своего же характера, реальность не изменится. Её помощь никому не нужна, пока есть Ичиго и его команда. Ей дали право на нормальную жизнь — грех будет этим правом не воспользоваться.
«Пора смириться, Карин. Твоё время придёт ещё не скоро.»
Но эта мысль внезапно перестала вызывать грусть. Пусть ей не дозволено участвовать, но быть наблюдателем никто не запретит. Она всё ещё может ходить к Урахаре, всё ещё может доставать Исиду. Восхищенно провожая взглядом фонтаны, разлетающиеся из-под её ботинок, Куросаки вдруг крепко задумалась: что, если ей действительно не стоило об этом переживать? Зачем ей претендовать на что-то, что никогда ей не принадлежало?
Это домашнее заключение очень хорошо показало, насколько сильно раньше она старалась отвлечься от мира шинигами с помощью всего остального. И как только дождь смыл все якоря, за которые она держалась, прятаться от размышлений и разочарования оказалось негде. Так почему бы просто не принять этот мир так же, как это делает Юзу?
На сердце стало легче, словно оковы рухнули. У всех своя судьба, в конце концов.
Время пролетело незаметно. Вечерние сумерки загустели, превратились в тёмную смолу, залившую всё небо — даже звёзды не просвечивали. И когда Карин заметила это, было уже поздно: от заинтересовавшихся одинокой девочкой парней пришлось удирать так, будто её несли вперед настоящие крылья. И это уже гораздо больше походило на неё прежнюю: Куросаки захотела приключений на свою задницу — Куросаки нашла их.
После этих мгновений ошеломляющей свободы и адреналина ими хотелось с кем-то поделиться. Поэтому дальше она помчалась к магазинчику весёлого шляпника — знала, что вряд ли найдётся в мире человек, умеющий понимать других лучше, чем Урахара Киске. И руки зудели от желания надавать Дзинте по его наглой физиономии — при всей своей простоте этот парень тоже на удивление хорошо читал её настроение. Правда, разговаривали они в основном на языке пинков и подзатыльников — что никоим образом их общение не портило.
Впервые за долгое время Куросаки Карин почувствовала спокойствие и вместе с тем воодушевление, тлеющее где-то в груди. Её ноги словно парили над дорогой, ловко огибая рытвины и особо глубокие лужи, она быстро пронеслась мимо школы, мимо скрытого туманной темнотой парка, завернула за угол в последнем квартале… и во что-то врезалась.
Какая ирония.
Она успела отметить только, что это «что-то» отдалённо напоминало человека, и смириться с неизбежным приземлением на жесткий, мокрый асфальт. Однако почему-то замерла в каком-то ничтожном полуметре от земли. Лоб ощутимо горел после столкновения, за шиворот катились холодные капли.
— Карин? Ками, какого лешего?! — проорал ей в ухо до ужаса родной голос. — Одиннадцать часов, что за хрень? — её аккуратно поставили на ноги, настолько бережно, что на контрасте с предельно разгневанным голосом это казалось… довольно забавным. Карин радостно вздохнула. — Вы без меня там совсем спятили, что ли? Какого чёрта ты носишься в это время по городу?!
На периферии мелькнуло что-то ярко-рыжее. И что за день такой?
— Йо, Ичи-ни. — Держась рукой за саднящую голову, сдерживая легкое покашливание и ухмыляясь во всё лицо, поздоровалась Карин.
***
Круговыми движениями гоняя чай в полуопустевшей кружке и устало подперев подбородок кулаком, Ичиго вполуха слушал вдохновенный пассаж Урахары по поводу — Ками, просто уму непостижимо — кошачьей шерсти. Хотя обычно Куросаки не страдал от особой терпеливости, рядом с этим странным шинигами многие вещи происходили немного не так, как должны были бы. И ждать, пока учитель сменит, наконец, тему для разговора было не так утомительно, как могло показаться. В магазинчике Киске всегда царила своя особая атмосфера — чужой трёп прерывать не хотелось, несмотря на то, что это только чтобы оттянуть момент настоящего разговора. Того самого, ради которого Ичиго прилетел сюда по первому свистку.
Прилетел чуть ли не быстрее самого ветра, думая, что что-то серьезное случилось. А наткнулся на горестные стенания владельца магазинчика, недовольные порыкивания Йоруичи и щетку, со всех сторон обмотанную черными короткими волосками. Той самой шерстью, будь она неладна.
Вряд ли Урахара был травмирован настолько, насколько пытался изобразить, но Ичиго — добрая душа — до сих пор выражал молчаливое участие. Йоруичи гордо сидела лицом к миске, а к ним — хвостом.
Многие сомневались, что ему стоило называть этого вечно небритого, вечно растрепанного мужчину своим учителем — и Ичиго честно всем говорил, что чужое мнение его не особо интересует. Как к кому относиться — он сам хотел выбирать. Потому и вел себя с Урахарой Киске соответствующе: то есть, всегда прислушивался к тому, что тот говорит. Конечно, делать он чаще всего предпочитал по-своему, но ведь прислушивался же.
Киске, в свою очередь, тоже опекал его в своей неповторимой манере. С ним никогда нельзя было быть уверенным, что произойдет в тот или иной момент. Куросаки всё чаще приходил к мысли, что действительно не может понять его, но как раз в этом не было ничего необыкновенного. Этот человек был без преувеличений ходячей загадкой.
А ещё Урахара действительно заботился о его сестрах. Намного мягче и незаметнее, почти подпольно — но один только факт, что Карин могла в любое время приходить к нему в гости, говорил о многом. Ичиго подозревал, что это началось еще в те времена, когда он жил, лишенный сил, а Карин и Юзу приходилось справляться со всем самостоятельно.
Хорошо, что та пора закончилась.
— Куросаки-сан, — вдруг позвал его Урахара.
— А?
— Вы помните о том ходатайстве, что подала Кучики-сан не так давно? Это ведь вас касалось. — Без предисловий и пауз спросил шинигами. Ичиго дезориентировано моргнул.
— Кучики-сан… Вы про Рукию, что ли?
— А вы думали, это господин Бьякуя так рьяно о вашей судьбе печется? — с явным весельем глянув на него, торговец быстро развернул свой веер и тут же спрятался за ним. Только глаза остались лукаво поблескивать над кромкой.
«Опять смеётся надо мной, зараза», — беззлобно подумал Ичиго. И с деланым равнодушием отпил чай, проигнорировав подколку.
— Да, было время, она носилась со странными идеями, — парень привычно взлохматил волосы на затылке и вздохнул, — от неё за километр несло энтузиазмом.
В ответ на обреченность, прозвучавшую в его голосе, из-за веера донесся очередной веселый хмык. Воодушевление Кучики Рукии иногда в самом деле выглядело пугающе.
— Это замечательно, Куросаки-сан! Ваша прекрасная память сэкономит нам время. — И, поймав вопросительный взгляд своего собеседника, Киске тут же продолжил: — Это то, ради чего я позвал вас сегодня. Старания нашей дорогой Кучики-сан не пропали зря!
Хорошо, что он успел отставить кружку — Ичиго был уверен, услышь он такую новость на десять секунд раньше, он бы попросту захлебнулся.
— И какую… Какую из её идей одобрили? — осторожно спросил он, лихорадочно вспоминая все то, что в последнее время приходило в бедовую голову Рукии.
— А как вы думаете? — а вот Урахару, кажется, всё устраивало, судя по его довольному виду и улыбчиво сощуренным глазам. Смешно ему, понимаете ли.
— Понятия не имею, — мрачно буркнул Ичиго.
— Что, совсем?
— Совсем-совсем.
В Готее закончились разумные люди, раз они начали всерьёз рассматривать и даже утверждать проекты этой маленькой бестии.
— Куросаки-сан, — во взгляде шинигами всё ещё мелькали искорки смеха, но на этот раз тон отдавал легким оттенком сочувствия, — всё не настолько критично, как вы успели вообразить. Подумайте ещё.
— Не очень хочется, — предельно честно признался Ичиго.
На фоне того, что сейчас происходило в его жизни, воплощение задумок Рукии не вызывало того детского противоречивого всплеска эмоций, как раньше. При всей нелепости её идей раньше ему всегда было весело наблюдать за их исполнением, равно как и дразнить Кучики на этот счёт буквально каждую свободную секунду. Но сейчас…
Душевная смута никому не помощник. Вспоминая о тусклом взгляде Карин на прошлой неделе, о звонке Юзу насчёт отца сегодня днём, о ссоре с Иноуэ накануне вечером, ему меньше всего хотелось сейчас погружаться во что-то подобное.
Взгляд Урахары посерьёзнел.
— Ну ты и дурак, Ичиго, — протянул ленивый мужской голос из противоположного угла комнаты. — Запоминаешь только всякую ерунду.
— Йоруичи-сан!..
— Но ведь правду же говорю, — черная кошка невозмутимо прошагала мимо пышущего гневом парня и по-хозяйски развалилась прямо посередине стола. Между стаканами.
Куросаки картинно накрыл свой чай платком с причитаниями в духе «ох уж эта шерсть» и мстительно пробормотал:
— Я всегда знал, что Урахаре-сану больше бы подошла порода сфинксов.
Спустя пару минут расстановка в комнате слегка поменялась: Йоруичи переместилась со стола на подушку подле владельца магазинчика, Ичиго с периодическим шипением клеил пластырь на свежие царапины, а Урахара с мягким интересом посматривал на них поверх своего веера.
Идиллия.
Ичиго неловко кашлянул, собирая в горсть бумажные очистки, оставшиеся от распаковки пластырей.
— Так, ну… — бросив предупреждающий взгляд на Йоруичи, он всё-таки попытался вернуться к основной теме. К тому, что должно было стать основной темой — не зря же он, блин, пришёл. — Что там с инициативой Рукии? Это, получается, важно, так?
— Бинго, — утвердительно качнулась полосатая шляпа.
— Это касается твоего образования, — неохотно добавила кошка. Брови Ичиго удивленно поползли наверх.
— Моего образования?
— Давай, Киске, расскажи, как все его любят и какие возможности ему на блюдечке подносят.
Урахара опустил руку, и его пальцы медленно зарылись прямо в густой чёрный покров, о котором всего каких-то полчаса назад он говорил исключительно нелестные вещи. По комнате поплыло довольное урчание.
— Раз уж Кучики-сан обратилась напрямую к тебе, будет правильней, если именно ты посвятишь Куросаки-сана во все детали.
Урчание на секунду стало еще громче, а затем Йоруичи открыла свои пронзительные кошачьи глаза и пристально уставилась на Ичиго. Последний был готов поклясться — она ухмыльнулась.
— Не хочешь пожить в Сейретее, Ичиго? — вдруг огорошила она его.
— Чего?..
— Повторяю: не хотел бы ты погостить недолго в Обществе Душ? Только не тупи, больше повторять не буду.
— Я просто удивился, Йоруичи-сан, удивление — это нормальная человеческая реакция на такие предложения, — в своё оправдание бросил Куросаки почти обиженно. — И вы… Да блин!
Слова подбирались мучительно медленно. Его не торопили, позволяя разобраться с тем шквалом домыслов, что сейчас свалился на него.
— Погостить в Сейретее? С их-то порядками? Вам самим не кажется странным, что меня зовут туда «пожить» на длительный срок? Кстати, я ещё живой. Вообще-то. Понятия не имею, как это соотносится с темой образования, но я точно знаю, что раньше все наоборот старались сделать так, чтобы я не слишком задерживался в Обществе Душ.
— И я вас прекрасно понимаю, — Урахара кивнул. — Поверьте, когда я об этом впервые услышал, тоже пребывал в легком недоумении.
— И? В чем подвох?
— Да нет там подвоха, успокойся, — Йоруичи нетерпеливо махнула хвостом. — Это был обычный вопрос. Ты мог просто сказать «да» и спокойно дослушать меня.
По лицу Ичиго нетрудно было прочитать, что он думает обо всей этой затее. Скептицизм по нему разве что бегущей полосой не лез. Но рядом с локтем внезапно оказался новый стакан со свеженалитым чаем, а Урахара одними глазами указал ему на Шихоинь. Поэтому он лишь тяжело вздохнул и приготовился слушать.
Молчание не продлилось долго.
— Во всём Обществе Душ вряд ли найдутся люди, которые усомнятся в тебе и твоих силах, Ичиго, — неожиданно миролюбиво и спокойно начала кошка, словно и не было их перепалок. — После всех разборок, после Айзена и после твоего решения во время битвы с Куго, ты полноправный член Готей-13. Настоящий временный шинигами, признанный абсолютно всеми.
Странно было слышать от такой нахальной и язвительной Йоруичи такие простые и одобрительные слова. Чувствуя себя неловко, Ичиго слушал очень внимательно.
— Но также весь Сейретей видит, насколько твоя подготовка не совпадает с принятыми в Готее стандартами. Не обижайся, но по некоторым параметрам тебя обойдут даже рядовые.
Что ж, это не было новостью.
— Вы же так и не решились попробовать научиться кидо, верно? — поинтересовался Урахара, очевидно, больше для того, чтобы окончательно подтвердить какое-то свои сведения.
— Так и есть, — Ичиго пожал плечами. — Когда-то я хотел, правда. Даже думал попросить Ренджи помочь, но потом выяснилось, что он тоже… э-э… не мастер, в общем. Да и в принципе я привык обходиться без него, так что смысла большого не было.
— И ты не стал обращаться к кому-либо еще? Почему? — продолжала спрашивать Йоруичи.
— В то время у меня было не так много друзей из Общества Душ, — усмехнулся Куросаки. — Рукия восстанавливалась после вашего гигая, а с остальными у нас отношения были немного напряженные. А потом вообще не до кидо стало.
Урахара снова коротко кивнул, совершенно не удивлённый — впрочем, Ичиго изначально не рассчитывал, что может рассказать этому человеку что-то новое.
— Это ведь не праздные расспросы, да?
— Именно. Хотя Сой Фонг говорила, что в ближнем бою ты тоже так себе, кидо, безусловно, важнее.
— То есть… Вы решили устроить мне что-то вроде студенческой поездки? — скептично подытожил Ичиго. — Хотите запихать меня в Академию, что ли? — и тут же отрезал: — Не вижу никакой необходимости.
— Основы никогда не бывают лишними, Ичиго, — возразила кошка.
— Нам с Зангецу и так отлично жилось.
— Основы не бывают лишними, — терпеливо повторила Йоруичи, дернув усами. — Ты можешь не пользоваться некоторыми умениями, но их наличие очень важно. Это залог твоего равномерного развития, как шинигами — рано или поздно настанет такой момент, когда ты не сможешь разрешить ситуацию одним лишь занпакто. Именно поэтому в Академии, о которой ты только что так пренебрежительно отозвался, уделяют столько внимания каждой дисциплине.
— Не хочу на вас давить, Куросаки-сан, — Урахара с щелчком сложил веер. Он явно пытался казаться серьёзнее, чем обычно. — Но вы и сами можете понять значение этого равновесия, которого можно достигнуть только после разностороннего обучения. Такие техники как Кидо в вашем случае будут намного более трудоёмкими, чем зандзюцу — именно поэтому поначалу я и не рассказывал вам о них. У нас тогда не было времени.
— Однако сейчас причин для спешки нет, — подхватила Шихоинь. — Тебе дают шанс, Ичиго, потому что мирное время не может длиться вечно. Честно говоря, с моей точки зрения, если ты откажешься — покажешь себя полным болваном. Я имею в виду, еще большим, чем обычно.
— Это даст вам отличное пространство для маневра, Куросаки-са…
— Да понял я, понял, — раздраженно нахмурившись, перебил Ичиго. — Вам не обязательно было устраивать это всё, черт.
Парочка, состоящая из черной кошки и одетого в болотный хаори шляпника, дружно замолчала и с интересом уставилась на него.
— Что? — раздражения в голосе Куросаки стало больше. — Я умею понимать с первого раза, мне уже не пятнадцать, в конце концов. Кидо это круто, я в курсе. Но вы что, не видите, насколько этот план не… не подходит? Вы хотите, чтобы я надолго ушёл в Сейретей, оставив и город, и семью. Черт с ней, с Каракурой, за ней будет кому присмотреть — попрошу Чада с Исидой, они не откажутся. Но вы предлагаете мне оставить Карин и Юзу, которым сейчас не на кого положиться, кроме как на меня — вы и сами это знаете. Так зачем? Тем более, что всему этому можете обучить вы сами.
— Хороший вопрос, Куросаки-сан. Правда, хороший. Но, если вы помните, я вряд ли могу считаться полноценным членом Готей-13, а решение было принято именно ими. Не думаю, что наш командующий одобрит такую сомнительную кандидатуру, — Киске с тонкой улыбкой коснулся полей шляпы.
«Да вам просто лень», — с досадой подумал Ичиго. Но вслух сказал другое:
— Допустим. Но я всё равно не могу оставить своих сестёр. Наша семья работает как магнит — все пустые рано или поздно стягиваются к ней. Поэтому, простите. Я вынужден отказа…
— Ками, Ичиго, — Йоруичи тяжело вздохнула. — Ты же не думаешь, что все такие тупые и ничего не предусмотрели?
— Мы не настолько жестокосердны, чтобы оставить вашу семью и всю Каракуру на попечение Курумадани-сана, — со смешком заверил его Киске. — Лейтенант Кучики об этом позаботилась.
— Рукия? Серьезно?
— Ты слишком плохого о ней мнения, — фыркнула Шихоинь. — Она попросила прислать вместо тебя замену.
— Это… — парень замялся. — Довольно нестандартное решение для неё. Неплохо.
— Предупреждая следующие вопросы: мы не знаем, кто это будет, но наверняка кто-то из твоих знакомых. Насколько я знаю, офицерский состав сейчас очень занят, но тем не менее я бы рассчитывала на какого-нибудь лейтенанта. Так что расслабься, Ичиго, и пакуй вещи.
— Кстати, ваш отец уже в курсе, — тут же вставил Урахара.
— А вы, я посмотрю, хорошо все распланировали, — Ичиго уронил голову на стол и недовольно засопел, прожигая этих двоих кислым взглядом.
Никому не нравится, когда его вот так ставят перед фактом. Пусть эти люди желали ему только добра, иногда всё же хотелось сохранить свое право голоса. Чего скрывать, его радовала возможность провести время со старыми товарищами, потренироваться с ними, отдохнуть от рутины Генсея. Но он бы предпочел принять это решение самостоятельно.
И его всё ещё напрягала перспектива надолго уйти от Карин и Юзу.
— Всё равно не можете с чистой душой их оставить, да? — проницательности Урахаре было не занимать.
Парень кивнул.
— Появление в городе новых лиц им только на пользу пойдёт. К тому же, вы не сможете быть рядом всю жизнь, Куросаки-сан.
«Но я не хочу, чтобы они снова были вынуждены разбираться со всем сами» — чуть не вырвалось у Ичиго в ответ.
Он хорошо помнил, как быстро Карин пришлось научиться выживать, когда она поняла, что больше ни на чью помощь надеяться не придётся. С неё хватит.
— Всего один момент осталось обсудить, — шинигами поймал вопросительный взгляд Куросаки. — Он бытовой, по большей части, но тем не менее. Вашей замене придётся где-то жить.
Ичиго снова хмыкнул. С тех пор как Ренджи последний раз погостил в магазине Киске, у последнего резко пропало желание оставаться таким же гостеприимным. Куросаки вполне мог понять почему. И не то чтобы Урахара теперь всем отвечал категоричное «нет» на просьбу пожить у него в подсобке, но всё-таки было совершенно очевидно, что он чувствует себя не в своей тарелке, когда у него появляются шумные квартиранты. Такие как шинигами.
— Если эта замена не очень привередливая, она может жить в моей старой комнате, — нехотя предложил Ичиго.
— Превосходная мысль!
— Но утверждать свою койку как окончательный вариант буду, только когда увижу, кто придёт, — сразу предупредил Куросаки. Если к ним пришлют кого-то вроде Иккаку, то он самолично огородит их дом каменной стеной. Никакого одиннадцатого отряда на его территории.
— Хорошо-хорошо, — быстро согласился Урахара.
— Вот и договорились, — с удовлетворением отметила Йоруичи, — Осталось только сообщить в Общество Душ.
— Да я уже заранее отправил ответ, — расслабленно отозвался хозяин дома, — минут через двадцать прибудет ваш преемник.
Ичиго снова поморщился. Чертов Урахара Киске. Последующие двадцать минут Куросаки потратил именно на то, чтобы объяснить этим людям, что такое право на собственное мнение. И что это нельзя игнорировать, Урахара-сан. Даже если это вы.
Однако когда обозначенное время истекло, Ичиго моментально забыл, о чем они беседовали. Всё его внимание было приковано к Вратам Миров.
— Ты?.. — от удивления у него даже сел голос.
— Да, Куросаки, я, — устало подтвердил новоприбывший, выходя из сияющего провала Сенкаймона.
— Вау, — среагировал торговец, тут же прячась за веером. — Не ожидал, не ожидал. Куросаки-сан, он ведь подходит под ваши условия аренды?
— Что?.. А, аренда. Да, думаю, вполне.
Ответ ему был длинный выдох облегчения. Ичиго не мог не ухмыльнуться.
«Это же надо было Ренджи его так напугать», — с удовлетворением отметил он про себя. — «Даже приличных посетителей теперь остерегается».
Но если посмотреть на ситуацию в целом… Внутри затеплилось приятное изумление. Куросаки никогда бы не подумал, что старик Ямамото согласится пожертвовать в Каракуру шинигами такого ранга. Мол, много чести. Впрочем, его «замена» была, похоже, того же мнения, судя по хмурому взгляду и выражению лица.
Зато беспокойство за сестёр начало, наконец, медленно угасать. Рядом с этим человеком его семье бояться будет нечего — вне зависимости от того, в каком состоянии их отец. Ему Ичиго был готов довериться.
— Так ты идешь? Или меня зря сюда вызвали? — из размышлений его выдернул спокойный льдистый голос.
— Что, вот так сразу?
— Раньше уйдешь, раньше вернешься, — шинигами пожал плечами. На его лице так и читался остаток предложения: а чем раньше ты вернешься, тем быстрее я снова окажусь в Обществе Душ.
Ичиго со вздохом поднялся на ноги. Что ж, он никак не ожидал, что этот вечер закончится таким образом. За последние годы он немного отвык от таких спонтанных событий, и теперь это вызывало у него внутри довольно противоречивые чувства. Всё это казалось такой авантюрой… Неожиданной, но приятной авантюрой.
— Тогда я пойду пока всех предупрежу, — сообщил он, накинув куртку, и выбежал за дверь под струи дождя. Оставив Урахару и Йоруичи разбираться с гигаями и прочими техническими моментами, Ичиго рванул по домам друзей — их стоило поставить в известность. Конечно, он мог бы просто позвонить, но какое-то внутреннее чувство приличия заставило его обить пороги чуть ли не каждого своего товарища. Он ведь уходил на неопределенное время, в конце концов. Пусть составляют график посещения и приносят ему выпечку Юзу в Сейретей.
В их старый дом он не пошел, справедливо рассудив, что даже если понадобится забрать оттуда какие-то вещи, ему все равно придется провожать туда своего заместителя. Поэтому он повернул обратно в сторону магазинчика Урахары, даже не подозревая, что мог с кем-то разминуться.
***
Ичиго аккуратно поставил Карин на ноги. По-хорошему, хотелось задать ей настоящую трёпку — какого хрена она одна, беззащитная, бегает по Каракуре практически ночью? Да за такое мало оттаскать за уши. Ощущения были очень странные, и взбеситься хотелось просто нереально.
Он же беспокоится, черт возьми.
— Не понимаю, каким местом ты думала, — продолжал он рычать, внимательно осматривая Карин на предмет всяких повреждений. Но пока видел только до нитки промокшую одежду и — Ками, она что, издевается? — по-дурацки сложенный зонт. — Как тебя Юзу вообще из дома выпустила?
А Карин только продолжала улыбаться, дожидаясь, пока у брата закончатся все бранные слова. Не впервой. В такие моменты худшим, что она могла сделать, были оправдания. От них Ичиго злился ещё больше и обычная гневная тирада превращалась в настоящий ужас. Она потом ему всё объяснит, когда он остынет. Когда иссякнет этот поток ругательств и аргументов, согласно которым выходило, что она кругом во всём неправа.
Однако договорить Ичиго не успел.
— Эй, Куросаки, может ты подождешь с проникновенными речами? Я то ладно, но еще минут пять — и вы оба сляжете с температурой.
Голова странно опустела, глаза Карин широко распахнулись. Каждое слово, произнесенное этим голосом, эхом отдавалось в её голове — и всё это было больше похоже на гнусную игру воображения, чем на правду.
«Не может быть».
Она хорошо помнила эти интонации, несмотря на то, что прошло столько лет. И, если честно, никогда не рассчитывала снова услышать их в этой жизни. Под недовольное «Эй!» от Ичиго Карин резко сдвинула брата в сторону и пристально всмотрелась в серую пелену дождя, всё ещё отказываясь всерьёз верить своей догадке.
Тусклый свет фонаря падал на мокрый серебристый ёжик волос, вода стекала по хмурому знакомому лицу с бирюзовыми колкими глазами.
Это казалось невозможным, но вот он стоял перед ней — совершенно настоящий.
— Тоширо?