Когда Тсукишима был маленьким, его деймон, Айра, любила принимать формы маленьких веселых птичек или других некрупных животных. Тогда она была жизнерадостной, как и сам Кей, и они часто веселились на детских площадках или в парке вместе с его старшим братом Акитеру. Деймон Акитеру тогда еще тоже не определился, и потому они с Айрой могли устраивать воздушные гонки или просто играть вместе, принимая одни и те же формы. Кей в те времена был счастлив как никогда, и он не нуждался в других детях, потому что не был одиноким.
Он не запомнил момента, когда Акитеру стал отдаляться от него. Он не запомнил, когда Айра перестала радостно щебетать рядом и, все чаще начиная принимать форму домашней кошки, постоянно грелась у него на руках. Деймон Акитеру все чаще стала прятаться от родных, сворачиваясь тонкой змейкой у него на шее, и это Кей тоже заметил слишком поздно.
В момент взрыва, в момент, когда все обрушилось, единственное, что осталось у младшего Тсукишимы — это тонкая нить поддержки от мальчика, играющего с ним в одном волейбольном клубе. Ямагучи Тадаши и его маленькая неуверенная в себе деймон Ран были единственными, кто поддержал его и не отвернулся, как это сделал старший брат Кея.
Отношения с Акитеру испортились безнадежно. Хотя, позже Кей поймет, что во многом виноват был он сам, но этот момент осознания настигнет его еще нескоро. Тадаши напротив же в короткий срок стал почти так же близок ему, как и Айра. Теперь уже их деймоны играли вместе во время прогулок и уроков в школе, а на волейбольных тренировках и вовсе могли разойтись и даже помешать игре.
Между Кеем и Айрой разница становилась все ощутимее. Деймон, которую нельзя было просто так сломить, еще сохраняла свой характер и не боялась быть взбалмошной. Она верила в лучшее, верила в собственную искренность и важность чувств. Кей часто спорил с ней, все больше раздражаясь день ото дня, но переспорить собственную душу невозможно. Взрослея, Айра переставала подчиняться ему во всем, и ее возмущали его попытки скрыться от самого себя и закрыть себя от мира. Взаимопонимания они не находили, что очень расстраивало Тадаши, который был вынужден смотреть на все со стороны.
Сам он совсем нескоро поймет, что такое спор с собственным деймоном. И почему он так необходим и важен для тех, кому довелось взрослеть.
Старшая школа Карасуно — это место, где Кей решил учиться дальше. Тадаши не понимает его; он-то помнит, что здесь учился его брат, и помнит тот случай, что повлиял на его друга. Но он все же думает, что это может быть первым шагом к принятию брата и самого себя, а потому поддерживает Тсукишиму во всем и с радостью идет за ним.
Тсукишима говорил ему, что тот ничего ему не должен. Ямагучи и сам это знает, но идти за волей своего сердца — то, что всегда советовала ему мать, — разве это не то, что нужно делать, выбирая дальнейшую судьбу? Ран полностью поддерживала его, и потому Тадаши ни секунды не сомневался.
Карасуно могла бы стать отличным стартом для них обоих.
Ран впервые молчит весь день, отказываясь отвечать на его вопросы, и Тадаши начинает беспокоиться не на шутку. Вчера состоялся их тренировочный матч с новой командой из Токио, Некомой. Хоть Тадаши и было слегка грустно, в то же время он испытывал подъем и уверенность весь вечер.
— Моя команда такая сильная! — мечтательно тянет мальчик, падая на свою кровать в комнате. — Они обязательно выиграют у Некомы в следующий раз.
Тишина повисает на пару секунд в комнате, прежде чем Ран решается ответить:
— Они… но не мы.
Проходит больше двадцати часов, прежде чем она заговаривает с ним вновь.
Однажды Ямагучи замечает, что Ран специально отказывается менять облик на что-то другое. С момента их “ссоры” прошло не так много времени, и на носу были будущие матчи. С тех пор Тадаши упорно тренировался, беря частные уроки Шимады-сенсея, но им обоим было этого недостаточно. Все чаще сворачивающая ящеркой у него в кармане Ран ведет себя тише обычного, но к этому мальчик привык уже давно. Куда неожиданней становится ее агрессия, проявляющая столь внезапно, что Тадаши часто теряется.
Сейчас он ничего не может сделать, чтобы примириться с самим собой.
Что бы не происходило между ними, Кей с Тадаши никогда не ссорятся. Как и не ссорятся их деймоны, которые зачастую и реализуют все их общение в течение дня. Ты не обязан разговаривать с другом все время, если и так постоянно чувствуешь вашу связь между деймонами… и просто между собой.
Их дружба — самая лучшая отдушина, что есть у обоих.
Айра часто плачется Кею вечерами, что скучает по Ран и скучает по Тадаши. Он цыкает на нее, потому что не понимает эту ежесекундную потребность во встречах, ведь они увидятся завтра еще ранним утром.
Айра называет его болваном, а после, переставая летать по комнате, приземляется ему на плечо и беспокойно дремлет, возможно, видя свою подругу во сне.
Кей ненавидит, когда она превращается в птицу: это напоминает ему о том, что он иногда хочет забыть. Айра любит, когда он вспоминает, потому что тогда он становится собой.
Раньше тихая, а теперь вечно агрессивная Ран преображается, когда встречается с Айрой. Они любят, принимая одну и ту же форму дикой кошки, ходить вместе, сплетаясь хвостами, по дороге в школу.
Одноклассников иногда смешит близость их деймонов. Кей говорит, что им не дано понять, да и в целом предпочитает игнорировать это, часто злясь на Айру за многие ее поступки. Тадаши обычно грустно смотрит на нее и на Ран, понимая, что никогда не наберется смелости обсудить это с последней.
Во время обеденных перерывов Ран засыпает, уткнувшись носом в густой мех подруги, которая тогда любит принимать облик крупных животных, чтобы обнимать ее и греть. Ямагучи не может понять, какое животное его деймон сейчас. Кажется, что-то похожее… на хорька? Только рыжеватого оттенка.
К удивлению Тадаши, Кей очень любит его деймона. Когда мальчик впервые жалуется, что Ран стала излишне агрессивной, он совсем не шокирован. Кей говорит, что она всегда была такой, просто Тадаши никогда не замечал. А сейчас объектом возмущения стал он сам.
Единственный, кто остается шокированным тогда, — это Ямагучи.
После того как они вылетели с чемпионата, страдала вся команда. Ран тогда впервые меняет гнев на милость, и всю ночь Тадаши проводит в слезах, обнимая большого светлого лабрадора, который преданно лижет ему руки и успокаивает теплыми словами. Единственное, что позволяет ему после всего вновь вернуться к Шимаде-сенсею, — это ощущение, переданное ему собственным деймоном.
Он все делал правильно, и ему не нужно останавливаться.
Когда Кей вновь спустя долгое время начинает разговаривать со своим братом, ему кажется, что ледяная стена начинает трескаться из самой глубины. Деймон Акитеру, уже определившийся, так и остался змеей, и Тсукишима не может понять, как ему на это реагировать. Он еще не знает до конца, в чем же на самом деле заключается обретение конечной формы.
Ему хочется злиться на себя за то, что он стереотипно думал, что деймон-змея бывает только хитрых и скользких людей.
Акитеру смеется так, словно и не было всех тех лет, и Кей невольно ощущает себя виноватым. Их деймоны кидаются друг к другу, едва завидев, и после Айра вновь радостно кружится черным вороном в ночном небе.
Возможно, Кей больше не будет злиться на нее за то, что она принимает облик птицы.
Накануне весеннего турнира Ямагучи решает навестить своего друга поздним вечером, испытывая потребность погасить свою тревогу. Они сидят на лавочке недалеко от дома Кея, и Тадаши долго не решается что-то сказать.
Чувствуя общую тревожность, их деймоны тоже сидят в ногах тихо и раздельно друг от друга. Первой движение совершает Ран, впервые ловко запрыгнув Кею на руки и все в виде того же рыжеватого “хорька”.
— Мангуст?..
Кей выглядит удивленным и нерешительно проводит рукой по шерстке Ран.
Тадаши словно прошибает током.
— Мангуст, — убито и с дрожащим голосом отвечает он.
От этой сцены Тадаши отвлекает чья-то тяжелая голова, что опускается ему на колени. И второй электрический разряд, что прошибает его, когда он смотрит в чужие красные глаза.
— Тсукки! Айра… она ведь… лань.
— Я вижу, — голос Кея звучит чуть насмешливо, но Тадаши все равно чувствует в нем волнение. — Странно, никогда раньше не видел ее в такой форме.
Ямагучи нерешительно протягивает руку, но белоснежная лань сама подставляется под его ладонь. У Кея, кажется, ненадолго перехватывает дыхание.
У Ямагучи на языке вертится тысячи слов, но ответы на вопросы, складываемые из них, становятся очевидными. Они молчат весь недолгий остаток вечера, наблюдая, как их деймоны спят рядом, свернувшись у их ног.
И ни один из них больше не думает, что это значит то, что прежде.
Последние дни перед турниром они проводят максимально вместе, не видя больше смысла ни в чем другом. Тадаши пару раз думал, что хотел бы чаще держаться за руки во время прогулок, но каждый раз Айра, тыкающаяся носом в его ладонь, приносит ему куда больше эмоций, чем ему бы даже хотелось.
Ран теперь периодически обитает у Кея на руках даже в общественных местах. В отличие от надоедливой Айры, мангуст никогда не мешает ему, и потому тот никогда не цыкает на нее и не прогоняет. Тадаши каждый раз умирает от этого зрелища, словно видит его в первый раз.
Айра и Ран больше не меняют своих форм. Многие в классе были поражены их конечным выбором, особенно впечатляла всех лань-альбинос Тсукишимы. Но та, получив крупную форму, вовсе не перестала быть активной и наглой, как и прежде. Тадаши иногда казалось, что та озорно наблюдает за ним на уроках, невольно вынужденная лежать рядом с партой Кея все занятия.
Команда восприняла их деймонов более спокойно. Большинство старших, чьи деймоны уже давно определились с формами, сдержанно поздравили их, давая некоторые напутственные советы (Кей очень много фыркал в ответ). Другие же, особенно первогодки, завидовали молча и не очень, пристально разглядывая Айру и Ран.
Кей предпочел скрыть мангуста в своей толстовке, закрывая эту тему, а Айра справилась сама, радостно убежав скакать по залу.
Тадаши нервно смеялся, чувствуя странную радость от того, что его деймон сейчас принадлежит не только ему.
Впервые целуются они в вечер перед матчем, по инициативе Кея. Хотя его явно недвусмысленно подтолкнула к этому Айра, воспользовавшись преимуществом физической силы и неожиданности. После Тадаши глупо смеется ему в щеку, чувствуя, как Ран обвивается вокруг их шей и щекочет ему ухо своим хвостом. Ему хочется надеяться, что Кей улыбается тоже.
И тот действительно улыбается, потому что спустя мгновение он тоже фыркает Тадаши в шею. Хотя, возможно, виной тому была еще и Ран.
Когда Тсукишима был маленьким, его деймон Айра любила принимать формы маленьких веселых птичек или других некрупных животных. Тогда она была жизнерадостной, как и сам Кей, и они часто играли вместе.
Когда Ямагучи был маленьким, его деймон Ран была очень тихой и застенчивой и любила принимать формы серых маленьких птичек или полосатой кошки. Они часто веселились с другими детьми, но так и не смогли ни с кем близко подружиться.
Когда Тсукишиме и Ямагучи было по пятнадцать, их деймоны обрели свои конечные формы. Путь этот не был легким, как никогда и не бывает у тех, кому посчастливится однажды повзрослеть.
Материальные формы чужих душ тесно переплелись между собой, связанные эмоциями, опытом и возможностью постичь несказанное.
Деймоны обрели свои конечные формы. Как и приобретут подростки, признавая собственное “Я”.