Он любил смотреть, как она спит. Тонкие черты лица становились мягче, тело расслаблялось, дыхание выравнивалось.
Во сне Нарочинская не была похожа на серьезного нейрохирурга и еще меньше напоминала главврача одной из самых известных клиник страны. Во сне Нарочинская была похожа на ребенка, которого хочется спрятать от этого прекрасного, но не самого гостеприимного мира.
Во сне Нарочинская не могла ничего скрывать, даже когда хотела. Брагин понял это больше двух лет назад, когда она без предупреждения пришла к нему домой и, обрадовавшись, что мужчина не в настроении, улеглась ему на плечо. Брагин отчетливо помнил, что его сердце пропустило парочку ударов тогда. Подумал еще, вдруг он ей нужен не только из-за помощи с отцом. Захотел поверить, что у них что-то получится.
А потом был жесточайше разочарован и вынуждал себя забыть эту наивную надежду.
Не получилось, хотя Брагин очень пытался. Но Нарочинская не выходила из головы — ни когда он был с Леной, ни когда женился назло, ни когда изменял уже бывшей, к счастью, жене.
Брагин вспомнил об этих мыслях спустя год, когда увидел Нарочинскую, съежившуюся на диванчике в собственном кабинете. Мужчина не видел ее лица — женщина уснула, уткнувшись в спинку дивана, — но почувствовал себя счастливым. В реанимации лежал Салам, в коридоре ждали полицейские с подозреваемым, а сам Брагин был женат на нелюбимой женщине. Но именно в этот момент, гипнотизируя спину главврача, он был счастлив.
Стоило задуматься. Но он этого не сделал. И чудом не наломал еще больших дров.
Чудом, потому что отказать наседающей Лене казалось Брагину почти невыполнимой задачей. Он чувствовал себя виноватым и очень долго в новом браке ничему не сопротивлялся.
После всех разборок со стражами правопорядка Брагин утащил Нарочинскую на заброшенный пустырь во дворе. С готовностью демонстрировал мусор, уговаривал сделать спортивную площадку, рассказывал о разряде по плаванию, а сам искал повод прикоснуться к женским губам.
И нашел.
— Что ж на меня так смотришь-то, как на врага народа… Ну, иди ко мне.
— Слушай, ты че, издеваешься, что ли? — ее вроде бы холодный голос бил по нервам. — Не смей ко мне приставать, ты меня понял? — лед в интонации постоянно срывался и превращался в лужи.
Но Брагин не хотел верить, что приносит такие мучения:
— Да просто дружеский поцелуй, — повторно притянул женщину к себе. — Да ты сама ко мне пристаешь!
— Да на черта ты мне сдался! Старый, лысый, — перебил ее поцелуем, — женатый… хирург. Любитель сырников хренов, — Нарочинская болезненно рассмеялась, и у Брагина заныло сердце.
А следующие ее слова забили последние гвозди в крышку гроба, который мужчина сам себе и подготовил:
— Я с тобой пересплю, — спокойно сообщила главврач. — Ты знаешь, даже с удовольствием. Только вот… как ты своей жене в ее коровьи глаза потом смотреть будешь — это я не знаю, — издевательски предупредила она и якобы обеспокоенно уточнила. — Не простудишься?..
После этого Брагин сказал Лене, что не хочет продавать свою квартиру и покупать большую совместную.
Скандал был непередаваемый. Даже теща решила поучаствовать. Но, видимо, мужчина дошел до точки кипения, поэтому рявкнул так, что Лена с ее матерью замолчали.
И не поднимали эту тему вплоть до развода.
Но даже на него Брагин не смог решиться самостоятельно. Его опять спасла Нарочинская.
— А че ты хочешь, а?
— Хочу, чтоб ты от жены своей ушел и был со мной — желательно, только со мной. Чтоб любил меня до конца дней. Хочу ребенка от тебя родить и прожить с тобой до старости. Несмотря ни на что, готова тебя принять, — тоном деловой колбасы сообщила она и, оценив выражение лица мужчины, уточнила. — Я понятно объясняю?..
Брагин знатно обалдел тогда. Но тогда же к нему вернулась и надежда. Та самая, которая проявилась, когда Нарочинская впервые заснула на его плече.
Развод был скандальным: мужчину обвиняли во всех грехах, даже утверждали, что он женился, чтобы отжать квартиру. Он выносил это терпеливо — понимал, что испортил Лене жизнь.
Он выносил это терпеливо, пока Михалевы не затронули Нарочинскую.
— Да она с тобой все время спала! Даже когда из Склифа уволилась! — сорвалась Лена.
— И вернулась, чтобы тебя отбить, а Леночку уволить! — вторила ей мать.
Брагин нехорошо сощурил потемневшие глаза и рыкнул:
— Я вам теленок, что ли, чтоб меня уводить? — Женщины притихли, и он продолжил. — Я честно пытался сделать брак хорошим. Сначала. А потом вы меня задавили, тут даже любящий человек не выдержит и сбежит. И Марина здесь ни при чем, у нас с ней ничего не было.
— Да, и поэтому она увезла тебя к себе! — Лена, стараясь удержать слезы, перешла на фальцет.
Брагин усмехнулся:
— Она собиралась привезти меня к тебе. Я сам не захотел.
Семейная жизнь его задушила. Мужчина боялся, что это может сказаться на дальнейших отношениях с Нарочинской.
Ошибся: главврач на его свободу не претендовала. Не уговаривала съехаться, не устраивала сюрпризов в виде внезапных приходов, хотя ключи у нее были, и не пыталась его переделать.
Требование у нее было одно — верность. И Брагин был счастлив его выполнять.
Кто бы мог подумать…
Он любил смотреть, как она спит. Тонкие черты лица становились мягче, тело расслаблялось, дыхание выравнивалось. Он непроизвольно расслаблялся следом.
Во сне Нарочинская была похожа на ребенка, а не на серьезного нейрохирурга и главврача института имени Склифосовского. Во сне Нарочинская ничего не скрывала — не могла и не хотела.
У мужчины, сидящего на корточках у кровати, затекли ноги и спина, но он не двигался, потому что не мог оторваться от своего занятия. Видимо, слишком громко смотрел — Нарочинская заворочалась и приоткрыла глаза:
— Брагин, ты чего? — привстала на локте. — Че случилось?
— Ничего, — он улыбнулся. — Все хорошо.
— А че ты здесь делаешь? — спросила женщина и сообразила. — Ты же с ночной.
— Пришел вот, — Брагину казалось, что объяснения излишни. — Любуюсь, как ты спишь.
Нарочинская прикрыла глаза и снова легла на подушку:
— Делать тебе больше нечего.
— Я бы всегда на это смотрел, — мужчина легонько погладил женщину по плечу и опустил ладонь ей на талию. — Каждый день. Каждое утро, — забегал глазами по умиротворенному лицу.
Нарочинская посмотрела на Брагина вновь — уже не сонно, а пристально, пытаясь понять, о чем он думает и насколько серьезны его намерения. Брагин всегда побаивался этой проницательной синевы: казалось, что Нарочинская видит его насквозь в такие моменты.
Но сейчас было легко, а не страшно.
Женщина о чем-то недолго подумала и сообщила:
— Можно устроить, — увидела, что мужчина не понял ее, и добавила. — Перебирайся.
Брагин не сразу поверил — слишком буднично прозвучало это предложение. Как будто не дальнейшую жизнь обсуждали, а определялись, что купить на ужин. Нет, Нарочинская сказала, конечно, что хочет быть вместе всю жизнь, но мужчине казалось, что дальнейшие шаги должны предприниматься как-то более осознанно.
«Ой, иди ты, — вяло возмутилось подсознание, — сам-то долго думаешь и принимаешь взвешенные решения?»
— Так просто? — выдавил он из себя через пару минут, когда сообразил, что молчит уже слишком долго.
— А тебе было мало сложностей? — Брагин, наконец, просиял, и Нарочинская погладила его по щеке. — Ложись давай, ты спишь на ходу.